Эти двое

Майя поморщилась от досады: она защищала их весёлую юность и дружбу, всячески держа их вместе и напоминая, что близились времена необратимых изменений. А что делали Ада и Артур? Облюбовали клуб, полный разгульных и взрослых музыкантов? Майя не могла обвинять их в желании развиваться, но её раздражение потребовало выхода.

Учитель был занят исписыванием доски формулами, и Ева обернулась на Майю и неприязненно посмотрела на неё. Майя вернула Еве взгляд, с издёвкой расставила в стороны мизинец и большой палец и медленно поднесла «трубку» к уху, вызывающе дёрнув подбородком. «Поняла, кто тебе звонил?» – без слов спрашивала она у Евы. Та, сменив недовольство мимолётным осознанием правды, состроила озлобленную гримасу и резко отвернулась.

***

– Ма-акс! – прокричала Майя, завидев спины брата и его друга. – Алекс! Подождите, я с вами!

Она догнала их у школьных ворот.

– Чё, Ада с Артуром опять на репетиции? – спросил Макс.

– Ага, – запыхалась Майя. – Вы же домой, да?

– Я – нет, – сухо ответил Алекс, недовольно глянув на телефон. – Тут буду, короче, – сказал он, остановившись.

Макс и Майя попрощались с ним и пошли дальше. Майя, светясь энтузиазмом, вытащила из рюкзака свой новый серый блокнот в твёрдом переплёте.

– Послушай мои сегодняшние шутки, – торжественно начала она, открыв его. – Кхм. Это меня Ева вдохновила. «Как понять, кто их твоих новых знакомых – выскочка? Нужно поставить стулья кругом и ждать, кто спросит, где здесь первый ряд».

– Это какая-то философия, а не юмор, – призадумался Макс. – Хотя если подать правильно – может быть хорошо.

– Я тут! – вдруг закричал какой-то мужчина позади них. – Да тут я!

Майя и Макс остановились и обернулись. Оказывается, это был отец Алекса: он стоял возле своего автомобиля и оживлённо махал сыну. Алекс шёл к отцу, негодующе уставившись на него.

– Давай представим, что это не Алекс с отцом, – тихо и задорно проговорил Макс, – а солдат с генералом.

Майя растянулась в счастливой улыбке: она обожала их дерзкие фантазии.

– Чё трубку не берёшь?! – грянул Алекс, подходя к отцу; Майя зажала рот ладонью, чтобы не прыснуть.

– Алекс у нас тот ещё персонаж. Бо́рзый солдат, – гордо наблюдая за Алексом, веселилась она. – Любому генералу нагоняй даст.

– А ты звонил мне? – добродушно ответил его отец. – У меня телефон в машине. А чё ты мне звонишь? Договорились же вроде. Я тебя стою, жду, а ты не идёшь.

– Ты сказал, что позвонишь и скажешь, подъедешь или нет!

– Да? Ну ладно, не кипи, встретились же. Пошли.

Алекс сложил руки на груди и шагнул к автомобилю, но отец остановил его.

– Вас, молодой человек, не видно из-за шторки, – сдерживая улыбку, сказал он, указав на чёлку сына.

– Тебе-то чё? – неприветливо буркнул Алекс.

– Я на сына пришёл посмотреть, а ты не показываешь. Ладно, щас убьёшь меня взглядом, – отец приобнял Алекса за плечо. – Пошли. Соскучился.

– Знаешь, чё я знаю? – сказал Макс, когда они, проводив глазами две исчезнувшие в автомобиле черноволосые головы, отправились дальше.

– Про кого? – спросила Майя, засовывая блокнот обратно в рюкзак: остальные шутки она прочитает брату дома за обедом. – Про этих двоих?

– Ну да. Почему его папа такой терпеливый.

– По жизни такой, наверное.

– Может быть, но я как-то видел их недавно и по мелочам всяким понял, что он уверен, что Алекс такой из-за него.

– Из-за того, что он ушёл? – ахнула Майя.

– Угу.

– Ну ты сплетник, – шутливо пожурила брата Майя и вдруг убрала улыбку. – Ты классный сегодня, – огорчённо сказала она.

– Если это комплимент, то почему так убито?

– Потому что ты сочиняешь всякие забавные штуки как раньше, про Алекса мне вон рассказываешь, – понуро перечисляла Майя. – Таким ты мне нравишься. Просто в последнее время ты не такой.

– В последнее время – это когда? – Макс задето расправил плечи.

– Последние годы. Ты то ли взрослеешь, то ли… то ли притворяешься, что взрослеешь.

– Можешь не вилять и напрямую высказать? Начала вроде с комплимента, а закончила не пойми чем.

– Ты стал скучным, – расстроенно сказала Майя. – Это всё, что я хотела сказать. Что ты стал скучным.

Макс состроил такое огорошенное лицо, словно узнал, что был приёмным сыном. Майя чуть не рассмеялась.

– Я скучный? – не веря ушам, переспросил он, распахнув свои обычно вялые глаза.

– Угу. Я могу тебя понять: ты уже не маленький, последний год учишься – хочется больше быть похожим на взрослого. Но ты стал… не знаю даже, как сказать… варёным. Неинтересным.

– Вот не надо! – Макс вспыхнул от возмущения.

– А надо! Ты всегда был спокойнее меня, но в последний год ты чересчур! Строишь из себя не пойми кого! Хочешь, изображу тебя?

Майя отвела плечи назад, скинула лямку рюкзака с левого плеча, зацепила правую лямку большим пальцем у ключицы, расслабленно свесила левую руку, приподняла подбородок, склонила голову вбок, прикрыла глаза, сделала до комичности равнодушное лицо и, замедлив шаг, спародировала неторопливую походку брата, усилив эффект покачиванием из стороны в сторону.

– Это не я! – взбунтовался Макс. – Давай я тебя изображу!

Он выскочил вперёд и, расставив ноги и уперев руки в бока, звонко воскликнул:

– Я громогласная и капризная Майя! Я, в отличие от своего дурацкого брата, совсем не скучная!

Макс завершил шарж наклоном вперёд и высовыванием языка.

Майя, к его удивлению, заливисто рассмеялась:

– Можешь же, когда захочешь!

Макс, поняв, что его выступление бумерангом ударило его в лоб, снялся с места, горестно опустив плечи.

– Я не скучный… – подавленно пробормотал он.

– Извини, я не хотела тебя обидеть, – сочувственно сказала Майя. – Мне просто не нравится, что ты строишь из себя звезду Голливуда. Мне кажется, ты себя теряешь.

Макс, сменив уныние нежеланием продолжать тему, промолчал.

Недоброжелатели. Ноябрь

– Знаете, почему макароны и сыр не ходят на свидания? – растянув рот в улыбку, спросила Майя, глянув на еду в тарелке. Ада и Артур, сидевшие напротив, озадаченно переглянулись.

– Потому что они и так созданы друг для друга? – с сомнением предположила Ада.

– Да… – Майя расстроилась из-за того, что шутка оказалась предсказуемой. – Блин, шучу, как первоклассница. О! Раньше я думала, что столовая – это место, где можно вкусно поесть, а оказалось, что это место, где можно поесть.

– Неплохо, – хмыкнул Артур; воодушевлённая Майя принялась доставать блокнот для шуток из стоявшего на полу рюкзака. – А знаете, почему здесь такое жёсткое мясо? – проворчал он, пытаясь вилкой отделить кусок от тонкой отбивной в панировке.

– Чтоб гвозди забивать? – предположила Ада.

– Чтобы открывать консервы! – Артур нацепил котлету на вилку и с трудом откусил от неё кусок.

– О, многопрофильная котлета – новое слово в кулинарии. Могу записать? – Майя указала ручкой на только что открытый блокнот.

– Конечно, – пропыхтел Артур, откусывая ещё кусок.

– Я тебя люблю, – счастливо сказала Майя и занялась записью идей.

– А меня? – с напускной обиженностью спросила Ада, чтобы убрать внимание с прозвучавших слов: Майя не знала, как Артуру было тяжело слушать её дружеские признания.

– Придумай шутку, там подумаем, – не замявшись, ответила Майя, не отрываясь от записи идей.

Недавно Ада в очередной раз спросила брата, почему он терзал себя и держал чувства в секрете. Артур, напомнив сестре, что у Майи было «очевидно сердце занято», назвал свою ситуацию «статусом-кво» и заявил, что держал всё под контролем: он видел, что Майя вела себя как обычно, на словах была свободна от отношений и проводила бо́льшую часть свободного времени с друзьями. Он «не хотел марать их дружбу» и пока что был «более чем доволен тем, что есть».

– Повара́ никогда не могут сказать, что будет на обед, потому что сами не знают, что у них получится, – сочинила Ада.

– Ну-у… – поморщилась Майя. – Над этим можно поработать. Спасибо, – она вернулась к блокноту.

– По-моему, это очень мило, – сказала Ада, как только Майя захлопнула его.

– Что?

– Что Макс купил тебе блокнот. Вы в этом году как-то мягче друг к другу стали.

– Есть такое… – вздохнула Майя. – Просто… Я не рассказывала. Мы… поссорились с ним летом.

– Вы ж и так периодически ссоритесь, – сказал Артур.

– Гавкать друг на друга – это одно, а реально поссориться – другое.

– И как это объясняет то, что вы стали мягче? – Ада приподняла бровь.

– Да мы просто реально сильно поссорились… – Майя потупила взгляд на макароны, ковыряясь в них вилкой. – Это встряхнуло нас, что ли. Помогло понять друг друга… – она подняла глаза, чтобы лучше донести до друзей свою серьёзную мысль. – Мы орали, как резаные, высказывали всё, что наболело. И прикиньте, я поняла его. Я-то думала, он придирается ко мне иногда просто потому, что вредина, а он столько всего сказал, что… Мне удалось поставить себя на его место, – глаза Майи округлились от удивительных психологических истин, которые она открыла для себя летом. – И он тоже понял, что мне не нравится. Это было так… Как сказать? Лечебно? Полезно? Э-э… Блин, не знаю, как сказать даже.

– Терапевтически? – предположила Ада.

– Да! Да, вот! Точно. Терапевтически. Мы помирились потом, но как-то стыдно всё ещё… Орали, как потерпевшие… Как-то даже заботливее друг к другу стали. Вон, подарки друг другу покупаем, – она приподняла блокнот.

– А ты ему что подарила? – спросила Ада.

– Брелок, – заулыбалась Майя, вспомнив о своём подарке.

– В виде солнца?

– Откуда ты знаешь? – удивилась Майя. – А, он же его на чехле телефона носит.

– Ни фига ты наблюдательная, – восхитился Артур.

– Вы просто смо́трите, а я вижу. Знаете, что я ещё вижу? – серьёзно прибавила Ада. – Что за нами кто-то следит.

– Чего? – скривился Артур. – Кто?

Ада наклонилась вперёд, призывая друзей сделать так же. Когда их головы оказались рядом, она зашептала:

– Я скажу, только не пяльтесь все одновременно. Давай сначала ты посмотришь, – сказала она брату, – потом ты. Мальчик в очках, за столом направо. От меня направо.

Они медленно распрямились. Артур украдкой глянул в сторону. Майя, дождавшись своей очереди, посмотрела на один из соседних столов: за ним сидел темноволосый мальчик в продолговатых прямоугольных очках.

– Ты его знаешь? – спросила Ада, заметив замешательство Майи.

– Знать – не знаю, но… – начала Майя и снизила громкость. – Я столкнулась с ним недавно. Налетела со всей дури. Я-то устояла, а он упал – очки аж слетели. Не разбились, слава богу… – подавленно пересказала она.

– И? – спросил Артур. – Чем всё кончилось?

– Да ничем… Похлопотала вокруг него, на ноги подняла, извинилась и ушла, – Майя с сомнением поглядывала на мальчика. – Блин, он реально на меня смотрит; обиделся, что ли? Ты говорила, он следит за нами?

– Да, уже неделю где-то ходит следом, за столик неподалёку садится. А когда ты с ним столкнулась?

– Неделю назад где-то и столкнулась… Кто это вообще? С класса младше?

– Вроде бы. Как зовут – не знаю.

– И я не знаю, – сказал Артур. – Ты сама кому угодно можешь отпор дать, и тебя вдруг этот сопляк испугал? В чём дело-то?

– Да просто одно дело, когда тебе прямо в лицо плюются, – Майя расслабилась от его уверенного тона, – типа Евы; а другое, когда тихий одиночка подкарауливает. Я реально его всё это время не замечала.

– Ева тоже с того случая, как ты про газировку шутила, глазами тебя сверлит, – сказала Ада.

– А, ну это я вижу. Сейчас даже. Вы спиной к ней сидите, а я прям в её нахальную рожу смотрю, – монотонно передала Майя. – Что она хочет? Взглядом меня убить? Она, кстати, трубит теперь направо и налево, что я буду стендап делать. Надеется, что я не выдержу давления и струшу, а по факту рекламирует меня.

– Не обращай на неё внимания, – утомлённо махнула рукой Ада. – А Макс подстригся, что ли? – она поглядела на его златовласый затылок.

– У тебя глаз-алмаз, – удивилась Майя. – Он всегда стрижётся так, чтобы никто не заметил, что он подстригся. Но да, мама его вчера вечером подкоротила.

– Ты реально всё вокруг замечаешь, – восхищённо сказал Артур. – Тебе надо детективное агентство открыть.

– О, точно! «Ада и партнёры». А, или, знаете, раньше фирмы называли «такой-то и сыновья»? – забавлялась Майя. – Вы будете «Ада и брат».

– Тогда уж лучше назваться «Эти двое», – иронично сказала Ада, – чтобы Ева и нам бесплатную рекламу делала.

– Реклама будет кстати, а то кто иначе в него будет ходить? – сказал Артур. – Оно ж будет неизвестное.

– На самом деле агентство уже есть, просто оно настолько неизвестное, что мы сами про него пока не знаем, – сочинила Майя и схватила блокнот, чтобы записать шутку.

***

Майя вышла из школы. Ясное небо вторило лёгкости на её душе: она весь день выдумывала шутки. Она накопит нужный материал к февралю.

Ей открылась увлекательная картина: Макс, как наследный принц в окружении компаньонов, развалился на одной из скамеек. Двое его одноклассников, стоя перед ней и перебивая друг друга, пересказывали ему свои вчерашние похождения. Алекс уселся на соседнюю скамейку – на тот край, который был дальше от друга и его товарищей.

К Алексу подошла Рита; Майя не слышала, что она ему сказала.

– Я на почтальона похож? – тяжёлым голосом огрызнулся он, и Рита, состроив недовольную мину, поспешно ушла от него, пару раз порицательно обернувшись по пути.

Как выяснилось, Макс ждал сестру. Распустив товарищей и попрощавшись с Алексом (тот опять ждал отца), он догнал Майю и бодро предложил ей поесть пиццу. Она с удовольствием согласилась.

– И это так интересно, по-моему, – увлечённо стрекотала она, пока они шли по широкой центральной улице с бульваром посередине – они жили в центральных кварталах города. – Школьное детективное агентство! Не то чтобы я хочу такое организовывать, но в школе-то в целом скучно, а тут такое. От одной мысли дух захватывает.

– Ничё идея, да. Всегда интересно, когда в школе какие-то общества есть, помимо кружков и секций. Детективное агентство – это классно, но, мне кажется, можно покруче выкрутить.

– Как? – Майя распахнула глаза.

– Тайное общество?

– Макс, я тебя обожаю! – с счастливым неверием воскликнула Майя. – Тайное общество! Обалдеть! Давай, давай, докручивай.

– Ну-у… – с довольной улыбкой начал Макс, – пусть сто лет назад в нашей школе учился мальчик. Он был необщительным и винил в том, что у него нет друзей, кого угодно, кроме себя. Когда он стал совсем-совсем обозлённый, то решил отравить одноклассников, но что-то напутал и отравился сам. По-твоему, он идёт за нами? – насмешливо спросил он, увидев, как Майя беспокойно обернулась, словно высматривая, не следил ли кто за ней.

– Не обращай внимания… Умер, в смысле?

– Угу. Но это только начало. Слушай. Его беспокойный призрак поселился в школе. И знаешь, что этот призрак увидел? Что он был не прав. Все были шокированы его смертью. Все считали его умным, прилежным и серьёзным мальчиком. Некоторые жалели, что не подходили к нему, но говорили, что не делали это потому, что у него было такое лицо, как будто он этого не хотел. И мальчик понял, что он был неправ. Он никому не говорил о своих желаниях, и никто о них не знал. Он попробовал выйти с одноклассниками на связь, и у него получилось. Одноклассники были в восторге: общаться с призраком, чё; кто не захочет? Но это было зрелище не для слабонервных. Поэтому они назвали свою компанию «тайное общество друзей». Как тебе?

– Хорошо… – благоговейно протянула Майя, впитывая прозвучавшую историю. – Может, лучше «общество тайных друзей»? – предложила она, и Макс покивал. – Неплохо, да… Но это же тайное общество. У него должны быть атрибуты.

– Да. И атрибуты, и инициация. Каждому уважающему себя тайному обществу нужна инициация.

– Да! – с горящими глазами воскликнула Майя. – Пусть инициацией будет реакция на призрака. Участники общества не скажут новичку, что он существует, и обряд будет состоять в том, что перед новичком в тёмной комнате предстанет призрак. Если тот испугается, то всё: призрак своей призрачной магией сотрёт ему память, и всё – проваливай.

– Удачно. Можно и так.

– То есть если ты увидел, что ты, как обычный смертный, не должен видеть, и не испугался – ты инициирован.

– Обычные смертные не должны видеть призраков? – иронично переспросил Макс. – Не должны? Не хотят или боятся – это другое дело, но не должны?

– Пусть это будет по мнению мальчика-призрака, – без заминки сказала Майя. – Он же типа весь такой категоричный. Давай атрибуты придумаем!

***

Пиццерия, в которую они шли, была одним из любимых мест школьников: там было просторно, вкусно, недорого и светло. Может быть, именно поэтому кто-то и открыл её – чтобы зарабатывать на голодных после школы детях.

– Знаешь, чем мне нравится затея со стендапом? – спросила Майя, как только официантка приняла их заказ. – Тем, что там будет юмор. Никто не сможет насмехаться надо мной. Точнее, смогут, но все остальные подумают, что они смеются над шуткой, а не насмехаются. Блин, я гений. Стендап – просто беспроигрышный вариант.

– Я думаю, может, мне тоже поучаствовать, – задумчиво сказал Макс, поглядев за окно – на освещённую солнцем улицу с бульваром.

– Чтобы доказать, что ты нескучный? – хмыкнула Майя: Макс никак не мог отойти от её недавнего откровения, что он был скучным. – Ну ты простой, как три гроша. Я так и знала, что ты тоже выступать захочешь.

– «Простой, как три гроша»? Я тоже тебя люблю.

– Чё ты дуешься сразу?

– А чё ты меня одноклеточным назвала? Я тебя пиццей привёл кормить, и это – вместо спасибо.

– Подожди, а мы разве не на двоих берём?

– Я, вообще-то, нас угостить собирался, на свои кровные, – уязвлённо пробурчал Макс, вернув взгляд на солнечную улицу. – И это мне вместо спасибо.

Майя расплылась в хитрой улыбке: Макс хоть и был двуликим Янусом, показывающим человеческое лицо только самым близким людям, а маску благожелательного короля вселенной – всем остальным, но даже с Майей он редко бывал бескорыстно щедрым. Точнее, его настоящая щедрость была спонтанной. Если он заранее задумал покормить её пиццей, значит…

– Что тебе нужно? – задорно подавшись вперёд, спросила Майя. – Чё хочешь?

– Почему я сразу должен что-то хотеть? Не могу просто так тебе приятное сделать?

– Ну что, что? Совет? Совет хочешь?

– Да, – сдался Макс.

– Про Лизу? – лукаво сияла Майя. – Чё, ссоритесь много?

– Угу… Убери лыбу, у меня серьёзная тема, вообще-то.

– Ну, – Майя приняла собранный вид.

– Да, ссоримся много. Она мне постоянно претензии кидает, типа неинициативный… Типа она всё делает: встречи назначает, пишет, звонит, а я – ни хрена.

– И? – спросила Майя, не дождавшись продолжения. – Какой совет тебе нужен? Как вести себя с ней? В смысле, как показаться более инициативным?

– Я хочу её бросить.

Если до этого Майя имитировала серьёзную сосредоточенность, то сейчас её лицо на самом деле приняло тяжёлое выражение.

– Ну что не так? – оборонительно выдал Макс, увидев разочарованно-осуждающий взгляд сестры. – Не могу хотеть её бросить?

– Ты сам предложил ей встречаться… – с неверием проговорила Майя. – Она просто давала тебе знаки внимания – она не настаивала. Ты мог её проигнорировать.

– Я решил попробовать, мне не понравилось – всё! Не может такого случиться?

– Я, конечно, мало что понимаю – я неопытная, но разве решают попробовать не потому, что что-то зацепило?.. Она же чем-то тебя привлекла?

– Нет… Да… – Макс досадливо мотал головой, не зная, куда деться от неудобной правды. – Она… бойкая. Без ужимок. На тебя чем-то похожа.

– То есть тебе понравился её характер?

– Я хотел поднасрать Рите! – не выдержал он, распластав ладони по столу. – Это жируха опять прилипла ко мне со своими недоподкатами, я хотел её на место поставить! Прямо при ней Лизе позвонил и прямо при ней на свидание позвал.

– А теперь шутка затянулась, да?.. – с замершим лицом произнесла Майя.

– Да! Лиза – такая же прилипчивая дура! Хочет, чтобы я сюсюкался с ней! Когда мы по улице идём, она орёт на весь квартал и жестикулирует, как псих! – Макс недоброй пародией изобразил её махи руками. – Знаешь, как она меня называет? Максик! Меня в жизни так никто не называл! Постоянно про танцы свои трещит. Срать я хотел на её танцы! Единственное, что в ней хорошего – это секс!

– Тем, что он есть?..

– Спасибо! – внезапно для себя рявкнул он на официантку, поставившую перед ними по кружке с чаем. Увидев свою оплошность, Макс мученически зажмурился, скрестил руки на груди и отвернулся к окну, невидящим взглядом уставившись на слишком солнечную улицу.

– Макс, ты злой, – решительно заключила Майя.

– Это плохо? – утомлённо отозвался он, обессилев от своего взрыва. – Если я такой, что мне делать? Ломать себя?

– Ты не такой, – уверенно сказала Майя и отпила чай. – Ты злой, потому что ты ненавидишь людей. Знаешь, кто ещё ненавидит людей?

– И?

– Алекс.

– Пример здоровой психики, да.

– Вообще-то, да, – с укором возразила Майя. – Алекс честный. Когда он только с тобой и со мной, он открытый. А когда вокруг люди, он своим лицом так и говорит им: «Я вас не люблю, не подходите». А ты? Для тебя самый страшный исход событий – если про тебя кто-то плохо подумает. Это же замкнутый круг! – оживилась Майя, только что составив в голове точную картину его проблем. – Ты вбил себе, что нужно нравиться всем и вся, и ненавидишь их за это! А они не виноваты. Это ты на себя давишь, а не они. Ты же по-любому привёл меня сюда, чтобы спросить, как расстаться с Лизой так, чтобы она на тебя не злилась.

Макс не отвёл упрямого взгляда от окна. Он позвал Майю именно за этим.

– Сначала ты говоришь, что я злой, – негромко и однотонно заговорил Макс, собрав бурю мыслей в хорошее умозаключение, – а потом – что я не такой. Ты выложила мне «ты – злой» на эмоциях, значит это правда, ты просто не хочешь это признать. И, кстати, уж тебе ли не знать, какой я злой.

Взгляд Майи остекленел от очередного неверия. Он решил вспомнить их детство? Он решил напомнить, как называл её горластой курицей? Он хотел, чтобы она вспомнила, как он убеждал её, что она всё делала плохо из-за порывистости и глупости? Глаза Майи увлажнились против её воли.

Внезапно ей на ум пришла отличная идея, для которой как нельзя лучше подходили её мокрые глаза. Искривив рот, она опустила лицо в ладони, упёрла локти в стол и часто задышала.

– Майя… – послышался смягчившийся голос Макса; она не ответила и задышала ещё чаще. – Майя, блин… Ну извини… Ну чё ты так сразу…

Майя не ответила.

– Блин, ну… Извини, что вспомнил. Давай забудем. Сам с Лизой разберусь.

Макс протянул к ней ладонь и ласково погладил её по руке. Майя тут же выпрямилась и ликующе откинулась на спинку диванчика:

– Злой, говоришь?

Макс закатил глаза. Майя не дала ему времени разразиться негодованием:

– Так что не надо мне здесь жать на больное: я прекрасно помню, каким ты был, и прекрасно помню, как ты сказал, что делал всё это потому, что ревновал родителей ко мне. А что я помню ещё лучше, так это как ты признался, что ты всегда меня любил, несмотря на свои загоны с ревностью. И это – правда! Я чувствую, что ты меня любишь. Я знаю, каким ты можешь быть чутким и нежным. Ты сам только что это показал. Я говорила «ты – злой», потому что ты сам выбрал быть злым. В душе ты не такой.

– Ваша пицца, – озвучила официантка, поставив её перед ними.

– Ну наконец-то, я голодный, – сказал Макс, отрывая первый кусок. – Но вообще ладно, ловко провернула, – гордо добавил он.

– Я дам тебе совет, – с чувством произнесла Майя, подавшись вперёд. – Попробуй увидеть в Лизе человека. Я знаю, почему она тебя бесит: потому что ты сам в своей голове решил, что она тебе не нужна. С таким отношением она в любом случае будет тебя раздражать, будь она хоть матерью Терезой. Потренируйся на ней быть человечнее. Пригодится в будущем.

– Я и так согласился на её тупой отчётный концерт сходить, – с набитым ртом сказал Макс. – Вечер придётся тратить. Но, кстати, ты права, – озарённо прибавил он. – Надо быть человечнее. Надо умаслить её, чтобы она думала, что я душечка, а потом сослаться на какую-нибудь душевную боль, типа любимый родственник умер, и сказать «извини, не могу больше ни в какие отношения вкладываться».

Майя закатила глаза и приступила к пицце. Макс был неисправим.