Полная версия
Но с годами, навидавшись всякого во время службы, мужчина изменил свою точку зрения:
– Нет, – покачал головой он. – Мне кажется, она просто не хотела, чтобы это… стало частью ее жизни. Следствие, свидетельские показания, потом суд и очная ставка. А что если отец Дэва дал бы кому-нибудь на лапу и дело бы по итогу замяли? Она бы ничего не добилась, но на нее бы все показывали пальцем.
– Тебе… кажется? – уточнил парень, подловив его на слове. – Ты не говорил с ней? Не спрашивал о причинах?
– Не уверен, что это можно было назвать разговором, – отозвался тот, чуть поморщившись. – Она взяла с меня слово, что я никому никогда не скажу – и что ту запись никто никогда не увидит. И предложила до конца выпускного года не общаться.
– Надо полагать, ты согласился. – И снова эта насмешливая полуулыбка. Словно Немо знал – или, по меньшей мере, понимал – куда больше, чем следовало бы. Словно человеческие пороки и грехи были для него как семь музыкальных нот, которые он мог распознать по одному лишь звучанию, даже не заглядывая в партитуру.
– Я считал, что она справилась и… – произнес Эрик, усилием воли прогоняя из головы застывшее там и полное укора лицо девушки. – Позволил ей принять это решение. В конце концов, это была ее жизнь и ее… травма.
– Которую ты, надо полагать, порядочно усугубил, поучаствовав в качестве главного оператора, – не сдержал язвительной подколки парень.
На это Сай уже ничего не ответил, посчитав разговор исчерпанным.
– Так что было на том диске? – негромко уточнил Немо спустя пару минут неприятной, вязкой тишины. – Та самая запись с твоего телефона?
– Да, она, – устало кивнул Эрик. – Я скинул ее на диск и хранил в укромном месте, пока думал, что делать дальше. И то, что мы слышали в динамиках, это тоже…
– Да я уже понял, – отмахнулся парень. – Неудивительно, что ты так упорно не хотел про это вспоминать. Ей есть за что на тебя злиться, Эрик Сай.
Тот не стал отвечать на последние слова своего собеседника и вместо этого спросил:
– Значит, так он действует, да? Город? Варит тебя в твоем же дерьме, пока ты либо не захлебнешься, либо не опрокинешь всю посудину?
– Я тебе примерно это и втолковываю весь день, но да, метафора получилась ничего, – пробормотал Немо, взяв в руки тряпку и принявшись стирать с доски свои нехитрые художества.
– И что, нет способа… сделать это как-то иначе? – нахмурился мужчина, сложив руки на груди и внимательно глядя на своего спутника. – Только идти по проложенной тропе и слушаться… непонятно кого? Это вообще работает? Сколько из чужаков доходило до самого конца?
– Никогда не задавай вопросы, на которые на самом деле не хочешь знать ответа, – не глядя на него, улыбнулся парень.
– Хочешь сказать, что тебя это устраивает? Быть болванчиком на побегушках? – недоверчиво прищурился Эрик. Тот сморщился, словно от ощутимого тычка под ребра, и бросил испачканную мелом тряпку на пол. Несколько секунд внимательно изучал глазами лицо собеседника, словно решая про себя, можно ему верить или нет, потом коротко отозвался:
– Нет, конечно. Поэтому-то мне и нужен ты. И твоя пушка.
– Опять она, – закатил глаза Сай. – Не хочешь же ты сказать, что во всем чертовом Городе больше нет никакого оружия?
– Дело не в этом. – Немо все еще сомневался, но после всего произошедшего в Школе не мог не признать, что его отношение к чужаку изменилось. Он многое узнал о нем, а еще – увидел, как тот ведет себя в экстремальной ситуации. И надо было признать, что мужества и хладнокровия мужчине было не занимать. Из него мог выйти очень полезный союзник – да и, в конце концов, даже с частичной правдой управляться было легче, чем с полноценной выдумкой. И парень наконец решился: – Просто оружие из твоего мира… из места, откуда ты пришел, действует иначе, чем то, которое можно найти здесь.
– Не понимаю, поясни, – покачал головой тот.
– Так… заведено, – туманно отозвался Немо. – Чужаки имеют больше прав, чем местные, это я уже говорил. Аналогично с предметами из вашего мира. Они… сильнее. Например, здесь есть полицейский участок с целым арсеналом, и мы в свое время знатно повеселились, когда его грабили, но очень быстро стало ясно, что те пули действуют только на существ до пятого ранга включительно. Остальным – что слону дробина. Я тогда лично вызвался поучаствовать в эксперименте исключительно во благо науки, но даже заряд дроби в упор стоил мне всего недели в постели под нудное ворчание… одной заботливой дамочки.
В который уже раз он едва не назвал Шай по имени или своей сестрой? Невероятно, какое огромное место она занимала в его жизни, раз даже совершенно отвлеченные темы, никак напрямую с ней не связанные, все равно так или иначе заставляли его вспоминать о ней. Оставалось лишь надеяться, что у Эрика слишком много своих забот и проблем, чтобы обращать внимание на его постоянные оговорки.
И тот действительно явно думал совсем о другом.
– Хочешь сказать, что из своего пистолета я могу убить тебя? – медленно и вдумчиво проговорил мужчина.
– Как мелко ты мыслишь, – досадливо отмахнулся Немо. – Я всего лишь пешка. Я, госпожа директриса, остальные – мы лишь марионетки на ниточках. Даже Тварь… возможно. Хотя мне хочется верить, что нет.
– Значит, есть тот, кто за ниточки дергает? – сделал напрашивающийся вывод Эрик.
– А я о чем говорю? – выразительно щелкнул пальцами в его сторону тот. – Они могут звать его просто Городом, как если бы улицы, дома и здания могли иметь собственную волю, но я не верю в это дерьмо. Я уверен почти на сто процентов, что у Города есть лицо, есть физическое воплощение. И голову даю на отсечение, что это воплощение живет на вершине Обелиска. И если мы туда попадем и разберемся с ним, все закончится. Мы все станем свободны и сможем убраться отсюда. Ты в свой мир, а я… куда угодно, лишь бы подальше отсюда. И ты с твоей пушкой – мой лучший и самый надежный вариант за последние я даже не знаю сколько лет.
Слушая его, Эрик достал свое оружие из кобуры, смотря на него так, будто видел впервые. Теперь становилась понятна агрессивная реакция Немо на то, что произошло с динамиками в Клубе паранормального. Если эти пули предназначались для местного Бога, тратить их на то, чтобы заткнуть разбушевавшуюся тень, и в самом деле выглядело как кошмарное расточительство.
– А почему ты просто не заберешь у меня пистолет? – негромко спросил он. – Зачем тебе я?
Немо этот вопрос насмешил. Он осклабился и покачал головой:
– Думаешь, будь у меня такой вариант, ты бы еще тут сидел? Я не настолько падок на смазливых мужиков, чтобы сохранять тебе жизнь исключительно из эстетических соображений. Сказал же: у таких, как ты, здесь больше власти. Вы можете то, что недоступно нам. Безусловно, существует вероятность, что пушка сработает и в моих руках, но что-то я не готов просрать свой, возможно, единственный шанс на спасение в угоду собственному эго.
Некоторое время Эрик обдумывал его слова, пытаясь прикинуть, сможет ли каким-то образом использовать новую информацию себе на благо. Но с сожалением приходил к выводу, что Немо – это по-прежнему его единственный шанс не пропасть в этом мире. Пусть тот был болтлив и порой невероятно раздражал своими неуместными комментариями, но сейчас он был самым надежным – если не сказать единственным – его источником информации. Кажется, как ни крути, им действительно предстояло работать вместе.
– Что ж, значит, нам нужно как можно быстрее со всем этим разобраться, – резюмировал Сай, поднимаясь на ноги и отряхивая штаны от пыли. – Как нам… вызвать Веронику? Где она может быть сейчас?
– По-моему, ответ на этот вопрос настолько очевиден, что тебе бы и вовсе не стоило его задавать, – заметил парень, следуя его примеру.
– 304-й? – безрадостно предположил мужчина, и Немо развел руками, мол, а чего еще ты ожидал. – Ладно. Пора заканчивать это представление.
– После вас, – склонился в шутовском поклоне парень, указывая ему на дверь.
Эрик кивнул – то ли ему, то ли самому себе – и направился к ней. Но после того, как уверенным рывком распахнул створку на себя, вдруг замер. А потом приглушенно выругался сквозь зубы и прищурился, пытаясь убедиться, что пляшущие по стенам тени не скрывают в себе кого-то живого.
Живого ли? Или, скорее, недостаточно мертвого?
– О, кажется, госпожа директриса устала ждать, пока ты сам разродишься, – заметил Немо, выглянув у него из-за плеча. – У нее это бывает, эта дама никогда не славилась особым терпением и чуткостью. Знаешь, из тех родителей, которые, объяснив тебе задачку по математике дважды, в третий раз берутся за ремень, потому что выносить твою тупость иначе у них уже не получается.
– Кому-нибудь стоило бы ей объяснить, что жизненные травмы и ошибки прошлого немного отличаются от примеров по алгебре, – пробормотал Эрик, оглядываясь по сторонам.
Все двери и повороты, которые были за стенами Клуба раньше, теперь исчезли, и перед напарниками вытянулся длинный глухой коридор-тоннель, стены которого были увешаны детскими рисунками и свечами. Казалось совершенно невозможным, что прыгающие словно от сквозняка язычки пламени не поджигают тонкую, испещренную то ли простым карандашом, то ли углем бумагу, и Эрику на мгновение подумалось, что, стоит им пройти достаточно далеко, как это хрупкое равновесие тут же будет нарушено и огонь мгновенно охватит всю Школу от фундамента до крыши. Нельзя сказать, чтобы эта идея ему совсем не нравилась – но только при условии, что сам он будет, по меньшей мере, в квартале отсюда. Уж точно не внутри вместе с разбушевавшейся тенью Вероники Данс.
Повинуясь внезапному импульсу, Сай достал из кармана сложенную карту Школы, которую забрал из кабинета биологии. Разворачивая ее, уже примерно представлял, что увидит, а потому даже не удивился.
– Dead end, – вслух прочитал он надпись, в которую упирался теперь единственный на схеме длинный коридор.
– Чуешь, тонкую игру слов подвезли, – фыркнул Немо, тряхнув головой.
– Наверное, у меня в самом деле крыша поехала, потому что это почти кажется мне забавным, – вздохнул Эрик. – А вот это, кстати – совсем не кажется, – он указал на рисунки, покрывающие стены. За редким исключением все они изображали разного рода монстров. Безумные клыкастые ухмылки чередовались с зашитыми ртами, а кукольные лица с зооморфными мордами-масками. Или и вовсе – отсутствием голов, чье место занимали то мегафоны, то треугольные часы с кукушкой, то и вовсе что-то смутное похожее на старый ботинок. Сами по себе эти твари не были страшными, но их обилие, разнообразие и этот отвратительный мигающий свет заставляли желудок мужчины неприятно сжиматься и подкатывать к горлу.
– Ты знаешь, в чем разница между призраками и монстрами? – меж тем поинтересовался Немо, первым начиная идти вперед и совершенно не реагируя ни на тот факт, что от движения воздуха, вызванного им, рисунки встрепенулись и потянулись к нему, как живые, ни на опасную близость сухой старой бумаги и огня.
– В том, что одни – это бывшие люди, а другие никогда ими не были? – уточнил Эрик, убирая карту и устремляясь за ним.
– Нет, хотя попытка засчитана, – усмехнулся парень. – Монстры означают страх перед внешней угрозой. Призраки – страх перед самим собой. Поэтому вторые всегда страшнее, а первые пугают ровно до того момента, как не найдешь дубину потяжелее.
– Честно сказать, никогда не понимал, почему детям так нравится вся эта… крипота. – Саю наконец удалось нагнать его, и теперь они шли рядом, плечом к плечу. – У моего напарника был сын, так он тоже в детстве с ума сходил от восторга, когда ему попадалась какая-нибудь такая дрянь. Весь компьютер у него был этим завален. Мне всегда это казалось диким, а Кайл только смеялся над ним. К счастью, малой это перерос примерно в средней школе. По крайней мере, начал интересоваться чем-то еще помимо своих страшилок.
– Дети ближе к смерти, – эхом ответил Немо. – По сути, время до рождения идентично смерти, разве нет? И они его помнят лучше. Поэтому их и тянет туда… сильнее. Они видят все это не так, как взрослые, потому что еще не научились бояться по-настоящему. А когда начинают – перестают быть детьми. – Эрик посмотрел на парня удивленно, словно не ожидал от него таких глубоких и почти философских размышлений, и парень, будто бы очнувшись, поспешил вернуться к своему привычному тону: – Я не знаю на самом деле. По мне, эти мелкие гремлины просто из кожи вон лезут, чтобы действовать мне на нервы.
– Сколько нам еще идти? – решил сменить тему мужчина. – Мне кажется, мы уже полторы Школы в длину прошагали, а этот коридор все никак не кончается.
– Усыпляют бдительность, – убежденно отозвался Немо. – Чтобы потом ка-а-ак выпрыгнуть из-за угла! – Он сам сделал короткий выпад в сторону Сая, и тот привычно отмахнулся от него. – Уже знаешь, что скажешь ей?
Легкая, почти неощутимая пауза, а потом полный горечи выдох:
– Конечно знаю.
– Ну тогда вперед, прекрасный принц, ваш дракон и заколдованная принцесса в одном лице ждут вас, – улыбнулся парень, взяв его за плечи и развернув.
Мужчина шумно выдохнул, ощутив вдруг, как в грудь словно бы залили ледяной воды. Исчезли рисунки, свечи, темный коридор-тоннель. Осталась только чуть приоткрытая дверь, из-за которой лился электрический свет и доносились сдавленные крики и звуки борьбы. Много лет назад он не смог себя заставить открыть ее и переступить порог, но здесь и сейчас, будучи уже взрослым мужчиной, обретя весь тот опыт, что обрушила на него впоследствии жизнь, повидав куда более жестокие и кровавые сцены – почему он медлил сейчас? Судьба давала ему второй шанс вмешаться и все исправить, изменить ход событий – пусть даже в собственной голове. Ведь можно же допустить мысль, что весь этот Город с его кошмарами и вправду был всего лишь сценой, не самыми изысканными и продуманными декорациями для чего-то куда более важного?
– Не надо… Пожалуйста, не надо… Отпусти меня… Я никому не скажу, обещаю, только отпусти!
Вероника закричала от боли и ужаса, и Эрик, не в силах больше выносить этот крик, что есть силы дернул дверь на себя.
– Оставь ее, слышишь! Не трогай ее! – взревел он, ворвавшись внутрь и до побелевших от напряжения костяшек сжимая кулаки.
Классная комната № 304 была пуста. В ней не было ни семерых гогочущих пьяных парней, ни окровавленной девушки в разорванной одежде. Только густые весенние сумерки, пахнущие дождем и дорожной пылью.
– Ты опоздал, – услышал он тихий печальный голос за своей спиной, и его кулаки безвольно разжались. – Ты опоздал на целых двадцать лет, Эрик Сай.
– Ты же знаешь, я сделал все, что мог, – проговорил он, низко опустив голову и не оборачиваясь. – Прости, что этого было недостаточно.
– Так ты за этим пришел сюда? За моим прощением? Тебе это нужно?
Она обогнула и села на парту, сложив руки на груди и глядя на него чуть исподлобья. Все те же темные волосы и фирменный бордовый пиджак школы. Ни крови, ни разорванной одежды – и почему-то это немного приободрило его. Словно мужчина в самом деле опасался увидеть девушку точно такой же, как на сделанной им записи.
Или такой, какой ее с большим трудом смогли отскрести от скоростного шоссе, на которое она спрыгнула с эстакады через два месяца после произошедшего в 304-м классе.
– Мне нужно, чтобы ты поняла – я не мог тебя спасти, Вероника, – медленно произнес Эрик, глядя в ее непроницаемые ореховые глаза. – Я просто не мог.
Она коротко, едва заметно улыбнулась – словно вспышкой фар проехавшего мимо темной комнаты автомобиля.
– Так это твой ответ на все вопросы, Сай? – поинтересовалась девушка. – Ты не мог и все?
– Ну а что бы я сделал? – возразил он. – Ну, даже предположим, ворвался бы я туда, но их там было семеро!
– Я отлично помню, сколько их там было, – мотнула головой она, и волосы упали ей на лицо.
– Ты не понимаешь, я… – проникновенно начал он, но собеседница его перебила:
– Ты был моим героем, Эрик. – Вероника не повышала голоса, но было что-то такое в ее интонации, отчего ему хотелось втянуть голову в плечи. Это злило, как если бы она пыталась насильно внушить ему чувства, которых он на самом деле не испытывал. – Я верила в тебя, я знала, что ты достаточно сильный, чтобы дать им отпор. Может быть, единственный в школе, кто был способен на это. А ты… ты ведь просто… бросил меня им на растерзание. И потом… Думаешь, я не знаю твою самую постыдную тайну?
По спине мужчины пробежали колючие ледяные мурашки, и он с трудом сдержал сжавшую внутренности вспышку ярости.
– Я догадываюсь, как это выглядит с твоей стороны, – с нажимом произнес он, – но пойми и ты – если бы они уложили меня на соседнюю парту, ничего бы не изменилось.
– Изменилось бы! – почти выкрикнула девушка, но ее следующие слова прозвучали намного тише, словно у нее вдруг перехватило дыхание: – Ведь я бы не была там одна…
От накативших на нее эмоций Вероника снова замерцала в пространстве, теряя четкие контуры и словно перетекая с места на место. Казалось, что еще немного и она не выдержит и просто рассыплется на сотни блекло тлеющих искр.
– Вероника, мы оба… были детьми, – мягко урезонивая ее, проговорил Эрик. – То, что с тобой произошло, это ужасно, и мне очень-очень жаль. Но еще больше мне жаль, что ты не смогла справиться с этим. И что не поверила в то, что система сможет тебя защитить. Ты ведь даже… не попыталась.
– Я ненавижу тебя, – вдруг перебила его она. Мерцание прекратилось, и если бы не вдруг потянувший по классу холодок, Эрик мог бы поклясться, что перед ним стоит такой же человек из плоти и крови, как и он сам. – И себя за то, что видела в тебе того, кем ты никогда не был.
– Ты имеешь на это право, – подтвердил он. – Но твоя ненависть не поможет ни тебе, ни мне. Прости меня, Вероника. Ты должна меня простить. Прошлое не изменишь, и правда в том, что я с ним давно уже смирился. Так что тебе тоже стоит.
Девушка опешила. Глядя на него расширившимися от шока глазами, она едва слышно повторила его слова:
– Смирился? Ты смирился, Эрик Сай? С чем именно, позволь спросить? С тем, что даже не попытался спасти меня, или же с тем, о чем ты так старательно умалчиваешь, будто этого и вовсе не было? Почему ты не рассказал Немо всю правду о той записи? Побоялся, что после такого даже он не захочет работать с тобой бок о бок?
– Знаю, что это совсем не то, что ты хочешь услышать, – не отступил мужчина, нахмурившись. – Но это правда. В какой-то момент я перестал видеть кошмары о той ночи. Она просто… затерялась где-то в моей памяти. Мы оба пострадали тогда, и нам обоим была нужна помощь взрослых. Но мы ее не получили. Поэтому ты покончила с собой, а я стал полицейским, чтобы подобное больше никогда не повторялось с другими детьми. Это – мой путь искупления, Вероника. И я прошел его до самого конца, поэтому мне больше нечего тебе сказать. Если ты не способна понять это и отпустить меня с миром, ты не оставляешь мне выбора.
Привычная тяжесть оружия оттягивала руку вниз, но он держал пистолет ровно, целясь девушке ровно промеж вытаращенных ореховых глаз.
– Я должен выбраться отсюда. Должен разобраться с тем, что происходит в этом долбаном Городе. Все это уже намного больше, чем ты и я, Вероника. Так что просто дай мне уйти.
По лицу девушки побежали слезы – сперва чистые и прозрачные, они спустя несколько мгновений окрасились алым, превращая ее лицо в жуткую посмертную маску.
– Ты ведь не за прощением сюда пришел. – Голос ее стал бесцветным и обреченным. – Тебе нужно услышать совсем другое. Но я не дам тебе этого. Так что если хочешь… скажи это сам.
– Я не виноват в твоей смерти, Вероника, – проговорил он, и эти слова как будто наконец распустили стянутую пружину в его груди, позволив впервые за целый день сделать полноценный глухой вдох. – Это не моя вина, что ты оказалась такой слабой и позволила тем ублюдкам сломать тебя.
Тень бросилась на него – бесшумно и яростно, словно собрав для этого рывка все свои оставшиеся силы.
Мужчина выстрелил. Его рука не дрогнула, и пуля попала точно в цель, сбив девушку на подлете и отшвырнув назад с такой силой, словно он всадил в нее, по меньшей мере, заряд дроби.
– Это… не конец для тебя… Эрик… – успела проговорить упавшая в проход между партами Вероника, медленно растворяясь в воздухе. – Он так просто тебя не выпустит. Даже не надейся.
– Посмотрим, – тихо ответил мужчина, убирая оружие обратно в кобуру. – Возможно, у меня уже есть джокер в рукаве.
Она в беспомощной ярости дернулась к нему снова, но силы уже окончательно оставили ее, и все, что ощутил мужчина, это легкий порыв ветра, вслед за которым в помещение снова вернулось тепло. Над его головой одна за другой начали загораться лампы, и темнота за окнами стала еще гуще и непроницаемее.
– Все-таки не удержался, да? – раздосадованно поинтересовался Немо, который и включил свет. – Зря я тебе рассказал про твою чудо-пушку.
– У меня осталось еще три пули, – пожал плечами Эрик, ничуть не урезоненный его словами. – Зато теперь нам ничто не мешает, так? Больше я не собираюсь отвлекаться на всякую ерунду и следовать указаниям Города, так что тебе не стоит переживать об этом.
– И все-таки извиниться было бы проще, – заметил парень, не спуская с него недовольного взгляда, даже когда Сай вышел из класса и уверенно направился к лестнице, ведущей вниз.
– У меня не было того, что было ей нужно, – отозвался тот через плечо. – Она хотела, чтобы я страдал и мучился. Но я не страдаю и не мучаюсь. Сделанного не воротишь, и дерьмо иногда случается. Я не был тем принцем, которого она так хотела во мне видеть, но разве это моя вина? Вероника сама невесть что себе нафантазировала, а потом я оказался виноват в том, что не соответствовал ее фантазиям.
Немо молчал, не спеша спорить с ним. У него было свое мнение на этот счет, и он знал, что сам бы точно поступил иначе. Было и что-то еще во всей этой истории, что почему-то не давало ему покоя – какая-то смутная недосказанность, незавершенность. Но даже если и так, не осталось никого, кто дал бы ему ответы на оставшиеся вопросы. Вероника была мертва – дважды мертва, если быть точнее. И на его памяти это был первый раз, когда чужаку сходило с рук нечто подобное. Когда Город позволял ему сотворить нечто подобное. Теперь не было смысла отрицать, что правила изменились. Система сбоила по всем фронтам, и это становилось все более очевидным. И если раньше Немо только злорадствовал про себя и обмозговывал, как бы поудачнее этим фактом воспользоваться, в тот момент, когда они с Эриком Саем беспрепятственно покинули Школу через распахнутые настежь центральные ворота, он впервые задался вопросом о том, почему это вообще происходило.
И почему именно сейчас.
Глава 12. Волчья яма
Несмотря на давно наступившую ночь, улицы Города были пусты. Словно, оставшись под впечатлением от того, как легко и не задумываясь Эрик сеял вокруг себя смерть, невидимый кукловод решил от греха подальше расчистить ему дорогу. Что только лишний раз убеждало Немо в верности его изначальных предположений: и пистолет, и патроны появились здесь не случайно – и были предназначены для кого-то конкретного. Однако делиться этими своими размышлениями с самим Саем парень пока не спешил.
Когда они бок о бок, словно давние друзья, вошли в холл Отеля, Карл за стойкой смерил их долгим задумчивым взглядом, а потом негромко уточнил:
– Я так полагаю, вопрос с бумажником улажен?
– Да, мы с господином Саем пришли к мировому соглашению, – тут же заверил его Немо. – Гость не имеет никаких претензий к Отелю и местному уровню сервиса, так что не переживай.
Эрик в ответ на это коротко хмыкнул, но ничего не сказал и только, когда они уже зашли в лифт, уточнил:
– Я так понимаю, бумажника мне больше не видать, так?
– Если любишь – отпусти, – посоветовал парень, ободряюще похлопав его по плечу.
Мужчина только покачал головой, но как будто даже усмехнулся себе под нос. Оставшееся время подъема они молчали, а когда кабина, неторопливо поскрипывая, добралась наконец до шестьдесят второго этажа и Эрик вышел, то обнаружил, что Немо за ним не последовал.
– Ты… не составишь мне компанию? – Голос его звучал почти удивленно.
– Я польщен твоим предложением, Эрик Сай, – фыркнул парень, выразительно сверкнув темными глазами. – Но я забыл побрить зону бикини, так что не уверен, что это хорошая идея.
– Я не это… – закатил было глаза тот, но Немо почти сразу перебил его:
– Я знаю, – и подмигнул мужчине за секунду до того, как их разделили закрывшиеся двери лифта.
Парень и правда не планировал оставаться с чужаком дольше, чем это было нужно. Во-первых, его ждали дома. Во-вторых, ему нужно было хорошенько обмозговать произошедшее в Школе.
А в-третьих, что-то сделать с разбуженными их небольшим приключением воспоминаниями. Теми самыми, что заставили Немо остановить кабину на сорок пятом этаже, а затем, помедлив всего пару секунд, все же выйти в полутемный коридор.
