Летят стрижи… Юркино детство

В этом доме, маленьком дворике перед домом и огороде позади прошло детство Юркиной мамы. А детство, каково бы оно ни было, всегда остаётся в памяти чем-то, ярким и счастливым. Марфа с удовольствием водила Юрку по памятным для неё уголкам двора и огорода. Вот растут яблони – их посадила и ухаживала за ними Юркина мама ещё школьницей. На них было множество мелких яблок-ранеток. А вот у высокого дощатого соседского забора лежит уже полуистлевшее брёвнышко. На нём маленькая Марфутка раскладывала свои детские драгоценности – разноцветные кусочки ткани, половинка круглого зеркальца, куклы выстроганные из дерева отцом и старшими братьями. Когда это было, а брёвнышко сохранилось, как памятник ушедшему детству. В огороде Марфа показывала сыну всякие огородные растения – картошку, брюкву, горох. Когда-то в тяжёлые годы Марфутка каждый день проверяла, не созрело ли её лакомство – стрючки сладкого гороха. Огородами в те годы люди выживали. Но особо Юрку поразила морковь. Когда мама разгребла пальцами землю под невидным кустиком, похожим на простую траву, то под ним обнаружилось что-то большое и красивое. Это было для Юрки так неожиданно и удивительно, что пережитые при этом эмоции запомнились на всю жизнь. С той поры он уважал морковь, как растение и, вспоминая о своём первом знакомстве с морковью, думал что, так и люди бывают – с виду невзрачный, а копнёшь глубже – бриллиант. К сожалению, чаще в жизни бывает обратное – копнёшь, а там пусто или того хуже.

Самым любимым у Юрки несомненно был младший Василий. Ещё бы – он, будучи ещё мальчишкой, часто приходил к своей сестре, нянчил племянника, когда она была занята. Так что, Юрка с ясельного возраста привязался и полюбил своего юного дядю. Каждое появление дяди Васи было для Юрки праздником. Дядька весело разговаривал с ним о всяком-разном, хоть и было непонятно Юрке, но интересно. Пугал козой-дерезой – Юрке было страшновато, но хотелось ещё и ещё. Со временем, когда Юрка подрос, они вдвоём забавлялись разными играми. Теперь дядя Вася был уже совсем взрослый и после семилетки работал электриком. Тем не мене он так привязался к племяннику, что души в нём не чаял. Несмотря на то, что забот по дому у него хватало, ведь он фактически был хозяином в доме, остальные братья гостевали и уходили к своим семьям, каждую свободную минуту старался быть с племянником. А как-то в праздник он появился за столом с аккордеоном и начал играть. Юрка даже опешил, ведь и аккордеон он увидел впервые, и узнал, как на нём играют, особенно его впечатлило, что на нём так прекрасно играет его дядя Вася. Вначале он подумал, что все взрослые умеют играть на аккордеоне. Он даже спросил отца, умеет ли он так хорошо исполнять музыку на аккордеоне, как дядя Вася. Оказалось нет, более того, никто из его дядек тоже не умели.

Трофейный аккордеон привёз с войны дядя Гриша и, как знал, кому, дарить. Василий, подбирая на слух аккорды, без нотной грамоты освоил сложный инструмент и даже выступал на сцене в клубной художественной самодеятельности.

Ещё одно открытие сделал для себя Юрка в Сайгановке. На месте давно проданной части дома он наткнулся на множество маленьких красных жучков – такие забавные бегают, суетятся. «Да это же «солдатики», – просветил Юрку подошедший дядя Вася, – видишь, какой рисунок у них на спинках – каска, глаза и черные усы, потому их называют «солдатиками». И всегда, как увидит Юрка «солдатика», то вспоминает бабушкин домик и дядьку своего Василия.

Дядя Вася иногда ходил на охоту в лес со своим старшим другом – соседом. Для Юрки лес в то время представлялся сказочным местом. Он считал, что всё, что бывает в сказках, которые ему рассказывали или читали, происходит на самом деле, но только в лесу. Потому он страстно мечтал побывать в настоящем лесу и слёзно упрашивал дядю Васю взять его в лес на охоту. Бесполезно. «Мал ещё, вот подрастёшь…» Как-то дядя Вася принёс с охоты красивые птичьи крылья, вид которых почему-то укрепил Юрку в мысли о том, что лес это волшебное место.

Настал тот долгожданный день, когда дядя Вася всё-таки взял Юрку с собой, правда, ещё не в лес, а на реку Стерлю. Это был первый в жизни Юркин поход без матери, которая после долгих упрашиваний отпустила Юрку под строгий наказ дяде Васе – не оставлять племянника ни на минуту одного. Река, конечно, не лес, но тоже интересно. К тому же, если лес в Юркином мироосмыслении был на первом месте, то река – на втором, уж точно. С той поры, когда мама ему показала большую и красивую реку Белую, все реки в Юркином понятии должны быть такими же красивыми, как Белая. Впрочем, кроме Белой он не видел ещё ни одной реки. Вот Стерля в тот день и должна была стать второй.

Речка недалеко, с километр, но нетерпеливый Юрка через каждую минуту пытал дядьку: Ну где речка? Ну когда мы придём? Впрочем, километр для четырёхлетнего мальца не так уж и близко, особенно, когда так хочется увидеть речку

– Ты вот лучше глянь-ка вон на тот дом, – пытался развлечь Юрку дядька. – Нравится?

Юрка взглянул на одноэтажное кирпичное здание по левую сторону дороги. «Обыкновенный дом, – подумал Юрка, – как и все дома. Хотя, – Юрка покрутил головой по сторонам, – не как все». Да и вообще, он нигде не видел такого дома, даже в заводском посёлке, где стояли трёхэтажные дома. И здесь Юрка открыл для себя, что все дома разные и есть среди них один, вот такой необычный, что на него хочется смотреть. Таких домов у него в посёлке не было. И Юрка ответил дядьке:

– Да, нравится – ответил подсознательно, словно не он отвечал, а кто-то внутри него.

– Это, Юрчик, наша школа. Здесь учились все твои дядьки, твоя мамка, ну и я, конечно. А строил школу один из наших дальних родственников.

Действительно это было замечательное по архитектуре с изысканным декором здание старообрядческой школы, в которой учились все Садовские. И строил эту школу в начале 20 века совместно с другими купцами один из рода Садовских. Теперь это здание является памятником истории и архитектуры.

А вот, наконец, и долгожданная речка. Юрка с моста осмотрел речку с одной стороны, потом с другой и остался разочарованным – река Белая была больше и красивее. Ну да ладно, эта речка тоже хорошая, главное, что это речка. От моста и далее вдоль берега подобие песчаного пляжа. Воскресный, жаркий день – на пляже много людей. Дядька с племянником расположились недалеко от моста. Дядя Вася усадил Юрку на берегу и не успел раздеться, как набежали приятели и потащили его куда-то на противоположный берег. Уже с воды, видимо вспомнив наставления сестры, он крикнул Юрке, мол, никуда не уходи, скоро вернусь. Племянник неотрывно наблюдал за ними, пока ватага не переплыла речку и не скрылась в прибрежных деревьях. Юрка остался один, но не волновался и ничего не боялся, а с интересом рассматривал всё вокруг себя, ведь он впервые был на пляже. Ему ещё посчастливилось, что какие-то парни вытащили из воды бредень. Юрка догадался, что они таким способом ловят рыбу. Ну где бы он увидел настоящих рыбаков с бреднем? Рыбаки, конечно, были не настоящие, просто ребята не старше его дядьки забавлялись с бреднем. Рыбы в сетке, как и следовало ожидать, не оказалось. Рыбаки вытряхнули на песок кучу зелёных водорослей и вновь полезли в воду. Юрку сразу заметил, что в водорослях что-то поблёскивает. Что бы это могло быть? Он подошёл ближе и обнаружил маленьких серебристых рыбок, беспомощно трепыхающихся в водорослях. «А ведь это детки больших рыбок, – догадался Юрка.» Он взял одну рыбёшку в ладошку и, увидев, как она судорожно раскрывает рот, пытаясь хлебнуть воду, понял, что без воды она погибнет. Тогда он отнёс её в речку, и она скрылась в воде. «А другие тоже хотят жить», – подумал Юрка и, вернувшись к водорослям, стал выбирать рыбёшек и выпускать в речку. Некоторые рыбки, попав в воду уже не уплывали, а переворачивались вверх брюшком, и Юрка понял, что они погибли. Закончив спасение мальков, он, довольный исполненным добрым делом, вновь уселся на песок. А дядька всё не появлялся. Юрка начал волноваться, но не за себя – сам бы он спокойно дошёл до дома, чего проще, зашёл на мост и шагай прямо до самой бабушкиной избы. Он переживал, боясь, что с дядей Васей что-то случилось. Наконец, слава богу, он появился и, увидев Юрку, одиноко сидящего на бережку, с виноватым видом бегом бросился ко нему. Видимо, заигравшись с приятелями, он забыл про оставленного на берегу 4-х летнего племянника. Но Юрка не обиделся, наоборот, был рад, что дядька вернулся, и с ним всё хорошо, а от матери, чтобы она не бранила дядю, всё утаил.

1.12. «Белеет парус одинокий»

В раннем детстве у Юрки не было книжек. Первая в жизни книга, которую он увидел и запомнил, была та, которую читала мать. Неизвестно, откуда появилась у Юркиной мамы эта книжка – из библиотеки или кто-то дал почитать, но потом она исчезла. Видимо, прочитав, мама её вернула. Марфа любила читать и постоянно ходила в библиотеку, но это было гораздо позже. Любознательный Юрка не мог пропустить мимо своего внимания этот странный, неизвестный предмет в руках матери. Улучив момент, когда мама оставила книгу на столе, Юрка, пощупав, понюхав и рассмотрев, разумеется, открыл эту штуку. Книга о морских животных имела картинки, которые захватили Юркино воображение, особенно одна из них. Юрка начал допытываться у матери, что это за чудо-юдо такое нарисовано. Марфа прочитала под картинкой: «каракатица». Такое странное и даже страшноватое название подогрело Юркин интерес. Пришлось матери прочитать Юрке о каракатицах всё, что было написано в книге. Если бы Юркина мать знала, какие чудовищные картинки, по её словам, рисовало Юркино воображение, то никогда не стала бы читать ему про этих бедных каракатиц. Сами каракатицы и на рисунке не внушали Юрке доверия, а уж в его представлении вовсе выглядели ужасными и кровожадными созданиями. В той книге также были рисунки разных видов китов, которые Юрка с интересом рассматривал, а мама читала их названия. В отличие от каракатиц, китов Юрка полюбил, полагая, что они большие и добрые, как коровы. И долго так считал, пока спустя много времени не прочитал книгу Германа Мелвилла про одного крутого кита «Моби Дик, или Белый кит».

Дальнейшая история приобщения Юрки к книгам вскоре приобрела для него, можно сказать, драматический характер. А произошло это, когда Юркина семья в полном составе отправилась в гости к соседям, жившим в том же доме. Юркин отец и глава соседской семьи когда-то вместе учились в институте, а теперь работали на одном заводе. Уж по какому поводу состоялся тот визит – то ли был чей-то день рождения, то ли какой-то праздник, то ли просто визит вежливости – история умалчивает. Да для Юрки это было и не так важно, суть в том, что в гостях он впервые увидел детские книжки. В соседской семье росли два брата – один старше Юрки на год, другой ровесник. Взрослые пустились в разговоры, а дети занялись своими делами. Братья тут же похвастались новенькими детскими книжками. Их было три – тоненьких, с бумажными обложками и чёрно-белыми рисунками. У Юрки хотя бы одна была – ни одной, а у них целых три. Ну как тут быть спокойным и выдержанным, когда ты уже полюбил эти книжки и не можешь без них жить. Но Юрка, подавив в себе острый приступ зависти, начал листать книжки одну за другой. Читать, разумеется, он ещё не умел, как, впрочем, и братья, и рассматривал картинки.

И всё прошло бы хорошо, если бы на третьей книжке Юрка не открыл в себе ещё одну страсть, которая, как и любовь к книгам, будет сопровождать его всю жизнь – любовь к старинным парусным кораблям. А для этого ему понадобился лишь маленький, невзрачный рисунок парусного кораблика в тоненькой книжке стихов. Увидев его, Юрка остолбенел на мгновение, а внутри него появилось странное, но какое-то знакомое и даже родное чувство. Ему хотелось долго смотреть на этот кораблик, что он, не отрываясь, и делал. И только потом заметил, что рядом с рисунком что-то написано. Чтобы нарисовать или прочитать что-то, у Юрки был незаменимый личный секретарь – его мама. Когда она читала стихотворение «Белеет парус одинокий…», Юрка, затаив дыхание, внимал каждому слову, словно впитывая в себя мамин голос.

Рисунок парусника и стихи, слившись в Юркином сердце воедино, окончательно сразили впечатлительного Юрку. Теперь он просто не мог расстаться с этой драгоценной для него книжкой и не выпускал её из рук. А когда пришло время прощаться с хозяевами, Юрка, несмотря на уговоры родителей, которые взывали к его совести и порядочности, наотрез отказался возвращать книжку. К тому же, плюнув на приличия, рыдал навзрыд в надежде смягчить сердца родителей и владельцев книги. Его не поняли, полагая, что у него приступ обыкновенной детской жадности. Вернулся Юрка домой печальный, без полюбившихся ему парусника и стихотворения, а сама книжка была ему дорога лишь потому, что именно в ней они остались.

Став взрослым, Юрка иногда вспоминал тот случай с книжкой и думал: «Ну вот почему бы соседям не взять и не подарить эту копеечную книжку? Я был бы счастлив неимоверно и благодарен безмерно соседям, вспоминал бы их всегда по-доброму. В крайнем случае, могли бы дать на время почитать. Очень странно, или время такое было – начало 50-х годов, что купить эти книжки в провинции было нелегко.

С той поры, когда Юрка впервые увидел рисунок парусника, и всю жизнь вид парусного корабля, будь то рисунок, кинофильм или наяву, приводил его в странное состояние. Юрка их просто ел глазами, что-то в них было до боли знакомое и родное. Уже будучи совсем взрослым, он много думал об этом. Откуда это у него? Причём его совершенно не трогали современные парусные яхты и даже западноевропейские старые парусники, а притягивали к себе только русские военные фрегаты и клипера XIX века. Если ему попадались рисунки и чертежи таких парусников, то он, забывая про всё, готов был бесконечно наслаждаться их видом, скрупулёзно рассматривая мельчайшие детали конструкции. Но об этом будет рассказано позже, когда Юрка познакомится со знаменитым парусным кораблём русского флота, фрегатом «Паллада».

1.13. Ох, и непростая эта штука, жизнь

В доме, кроме Юрки с родителями и сестрой, жили ещё три семьи. В квартире такой же, как Юркина, только с противоположной стороны дома, проживала семья, в которой был мальчишка Иван, на год старше Юрки. В центре здания располагались два входа в квартиры, где жили семьи бывших однокурсников отца по столичному институту. Они вместе с Юркиным отцом, Петром, молодыми специалистами приехали на строительство содового комбината в 1946 году. Вместе ездили в Германию, правда, однокурсники Петра там пробыли недолго и вернулись домой вместе с первыми эшелонами с демонтированным в Германии оборудованием. Пётр же проработал там почти год.

В одной семье был сын Владимир, старше Юрки на 2 года, и дочь, младше на год. В другой – два сына: старший Олег, старше Юрки на год, и младший, такой же, как Юрка.

Конечно, со временем Юрка познакомился с этими ребятами, но дружбы, как таковой, с ними не было. Старшие по возрасту, Владимир с Олегом, главенствовали и в случае разлада выступали сообща против Юрки. А кому понравится быть одному против всех? К тому же описанная выше история с книжками также не способствовала дружеским отношениям. Зато Юрка подружился с Иваном, который любил самолёты. У него были модельки самолётов из дерева и бумаги, которые ему мастерил отец. Самолётики были очень похожи на настоящие, и Юрка с интересом их рассматривал, когда бывал у Ивана дома. Особо ему понравился пассажирский самолёт из бумаги. На нём были нарисованы кабина для лётчиков, двери и круглые иллюминаторы по бокам, надписи на крыльях. Хотя Юрка ни разу в жизни не видел настоящих самолётов, но понял, что они именно такие, только очень большие. Похоже, отец Ивана был неравнодушен к авиации и привил любовь к самолётам и сыну. Иван тоже почувствовал в Юрке родственную душу, хотя Юрка любил не самолёты, а корабли.

Однажды на улице, как раз напротив своего дома, Юрка нашёл очень интересную железяку. Он заметил её из окна и быстро выбежал, чтобы посмотреть. Рабочие прокладывали кабельную линию на столбах и забыли её, или она сломалась, и её просто выбросили. Она валялась в грязи на самом дне ливневого канала. Юрка любил всякие непонятные железки и обрадовался такой интересной находке: «Вот повезло-то как! Прямо счастье привалило!» Но чтобы она, эта железяка, стала твоей, надо её срочно утащить домой, в палисадник. Юрка, долго не раздумывая, решительно принялся за дело. Железяка оказалась тяжёлой, и он с трудом тащил её из канавы. А тут ещё какой-то прохожий остановился возле него, решив, видимо, позабавиться потешной Юркиной вознёй, и с интересом наблюдал его пыхтение. На самом деле со стороны сценка выглядела весьма забавной – железка, конечно, была меньше Юрки, но ненамного, ну и грязь на дне канавы придавала особый колорит всему действу. Юрке зритель не понравился: «Что ему нужно? Шёл, шёл и остановился…». И тут его осенило, что дядька положил глаз на его драгоценность и ждёт, пока он не вытащит её из канавы. Тогда Юрка, прекратив старания, уселся на железку, якобы перевести дух, впрочем, он и на самом деле нуждался в передышке. Взглянув исподлобья на дядьку, он хоть и не вслух, а про себя, сказал: «Представление окончено, чего уставился? Это моя железяка, я её первый нашёл и никому не отдам. Иди куда шёл!». Мужик, словно поняв красноречивый Юркин жест и как бы вспомнив про свои дела, глянул на ручные часы и поспешил своей дорогой. То-то и оно – отлегло у Юрки, и с ещё большим энтузиазмом он продолжил дело. Измазавшись как трубочист, он еле-еле вытащил железяку из канавы, очистил от грязи и уже было потащил сокровище домой. Но, видно, не судьба – внезапно, как чёртик из шкатулки, на тротуаре вырос Юркин злой гений, сосед Вовка, да не один, в сопровождении неразлучного дружка Олега и его младшего брата. Ох, как не вовремя принесла их нелёгкая!

Вначале вежливо попросили посмотреть. Смотрите – её же в карман не спрячешь. Смотрел-то Вовка, а Олег с братом при сём лишь присутствовали. Вовка неторопливо, словно прицениваясь, рассматривал железку, поворачивая её то одним, то другим боком, а у Юрки в груди росло тревожное предчувствие. «Понравилась, будет просить – не отдам», – решил он. Но Вовка просить и не собирался, он ухватил железяку за край и, ни слова не говоря, потащил в сквер перед своей квартирой. Такой наглости Юрка не ожидал, и ему ничего не оставалось, как кинуться и, обхватив обеими руками, повиснуть на железке. Но тщетно – силы были неравны, ведь соперники были старше, к тому же их было трое. В слезах от свершившейся несправедливости и собственного бессилия Юрка поплёлся домой. Марфа ахнула, увидев всего измазанного и трущего грязными кулачками слёзы по лицу сына, но, догадавшись, что с ним произошло нечто особенное, не стала допытываться и браниться.

Так Юрка впервые в жизни получил урок, когда беспринципный и сильный нагло попирает справедливость, а удел слабого – смириться с произволом, да и первый опыт дружбы оказался неудачным, впрочем, друзьями они не были, а теперь и не станут.

А когда с работы вернулся отец, уже успокоенный, но ещё печальный Юрка поведал ему о своём горе. Отец, выслушав его и утешительно погладив по голове, бросил матери непонятную фразу: «В детстве начинается и всю жизнь продолжается – держи ухо востро…», а уже Юрке добавил: «С такими не водись – до добра не доведут. И сам так никогда не поступай. Не делай другим того, что себе не желаешь».

А чтобы как-то отвлечь Юрку от печальных мыслей, предложил составить ему компанию для похода в магазин. Нашёл чем отвлечь – магазином. Не скажите, не скажите – это вам не XXI век, а начало пятидесятых двадцатого, и не столица, а провинциальный городок. Магазин в ту пору для четырёхлетнего мальчишки – это удивительный мир непонятных вещей и предметов, на который только в магазине, как на выставке, можно было поглазеть. Потому Юрка любил ходить в магазин. Пока мама стояла в очереди или что-то выбирала, он обследовал витрины и прилавки, с интересом рассматривая всё, что на них находилось. Или наблюдал сам процесс покупки – взвешивание муки, сахара, крупы, да тех же конфет. Много нового для себя он узнавал в магазине, узнал и про то, что имеются таинственные разноцветные бумажки, без которых в магазине ничего нельзя взять, причём бумажек этих у отца с матерью постоянно не хватало. А сколько новых слов можно было узнать в магазине.

Как-то Юркина мама прибежала из магазина взволнованная и сразу к отцу, мол, в промтоварном выбросили очень красивый крепдешин, и она захотела такой. Что за штука такая, крепдешин, что мама от него без ума? Юрка увязался за родителями, хотя они просили его подождать их дома, ведь магазин-то совсем рядом. «Ну да, они будут там «крепдешин» смотреть без меня, – подумал Юрка, – я тоже хочу «крепдешин». Но оказалось, что ничего интересного этот крепдешин из себя не представляет – просто материал, впрочем, его расцветка – сочетание жёлтых, зелёных и светло-коричневых мазков – Юрке понравилась. Слово «крепдешин» крепко засело в Юркиной памяти. Когда Юрка стал совсем взрослым и, узнав, что крепдешин – это китайский натуральный шёлк, подумал, что, наверное, это была очень дорогая ткань, но отец, не раздумывая, купил матери отрез на красивое платье, которым она дорожила и надевала в особых случаях.

А ещё Юрке нравилось находиться в магазине потому, что там всегда было много разных людей – женщин, мужчин, детей, дедушек и бабушек, ремесленников и солдат, которых он любил рассматривать. Эта страсть рассматривать людей однажды Юрке вышла, что называется, боком. Чтобы было понятно, замечу, что шёл тогда 1952 год. Самым известным человеком в стране был в те далёкие времена «вождь народов» Иосиф Сталин. Впрочем, не забыт он и сегодня, более семи десятилетий спустя, правда, одни его превозносят, другие низводят. Уж каким образом – то ли из газет и журналов, то ли из его изображений во всех общественных местах, но четырёхлетний Юрка знал, что где-то далеко в Кремле обитает вождь Сталин, и мог его узнать на любой картинке или картине. Это знание его и подвело. Как-то, находясь с мамой в магазине, он, как обычно, пока мама стояла в очереди, пялился на витрины и людей, входящих и выходящих из магазина. И вдруг в магазин зашёл дядька, сразу приковавший к себе Юркино внимание. На нём были блестящие сапоги, военные галифе и гимнастёрка, перепоясанная широким военным ремнём со звездой на бронзовой, начищенной до блеска бляхе, а на голове форменная фуражка. А главное, из-под фуражки торчали иссиня-чёрные волосы, а на лице такие же густые усы. Что-то очень знакомое было в этом дядьке, и Юрку осенило: «Да это же никто иной, как Сталин!» Юрка обрадовался, сам Сталин зашёл в Юркин магазин купить пачку «Беломора». Он принялся дёргать за платье маму, которая как раз расплачивалась за покупки.

– Да подожди ты, Юрик, дай рассчитаться… – отмахнулась от сына Марфа.

– Ну посмотри, мама, ну посмотри быстрее, – Юрка боялся, что Сталин уйдёт и мама его не увидит, и добавил: – Ну посмотри же – Сталин!

От последнего Юркиного слова Марфа вздрогнула, и, едва успев схватить сдачу, мельком взглянув на дядьку в галифе, схватила Юрку за руку и потащила из магазина. Она молчала, пока за ними не закрылась входная дверь в квартиру. Юрка, конечно, видел, что мама непонятно за что рассердилась на него, а она его разочаровала тем, что он ошибся:

– Никакой, Юрик, это не Сталин, ты обознался…

– А кто же там был? Очень похож на Сталина…

– Просто в магазин зашёл какой-то грузин, а Сталин никогда у нас не был и не будет, а если и будет, то в нашем магазине ему делать нечего, у него много других важных дел. Ты понял? Больше так не ошибайся.

Понять-то он понял, но Сталина он знал, а о каком-то грузине и слыхом не слыхивал. Однако мама уже занялась делами на кухне, и кто такой грузин и почему он так похож на Сталина, Юрка узнает значительно позже и даже побывает в доме, где когда-то родился и рос маленький Иосиф.

А потом наступил 1953 год и пришло сообщение, что Сталин умер. По радио постоянно передавали печальную музыку. Отец принёс газеты, в которых были траурные фото Сталина. Особенно в память Юрки врезалось фото в профиль с лежащим в украшенном цветами гробу Сталиным. Отец не включал проигрыватель пластинок, хотя Юрка просил, и с матерью разговаривал в полголоса. Для Юрки смерть вождя была знаменательна тем, что он впервые в жизни встретился со смертью человека, которого, пусть по портретам и газетным снимком, знал. Он не печалился по поводу этой смерти, хотя всеобщий ощущал траур тех дней. Просто, он ещё не понимал, что такое смерть человека, и ещё долго не будет понимать.

1.14. Прощай, Башкирия

В год смерти вождя произошло, по сути, судьбоносное событие в Юркиной жизни. В том году его семья навсегда покинула Башкирию. Отец всё-таки добился своей цели – вернуться на юг, в отчий дом к родителям и младшему брату. Возможно, об этом он мечтал долгие годы с того дня, как ушёл добровольцем в армию в самом начале войны. Прошло с той поры 12 лет. После окончания войны он приезжал домой на побывку и каждый раз с тяжёлым сердцем покидал родные края. И вот, наконец, он с радостью на душе уезжает домой насовсем. А вот Юркина мама, напротив, с тяжёлыми думами покидала родной город, где родилась, училась, где оставались её мать, братья, многочисленные родственники, подруги детства, где она произвела на свет сына и дочку. Но ведь не зря говорят, что жена за мужем, как нитка за иголкой. Видимо, Пётр, отец Юрки, сумел обосновать это решение и уговорить Марфу. Юрка же, хотя и не ведал о таком понятии, как родина, но за пять лет жизни успел полюбить свой город и Башкирию и вовсе не горел желанием куда-то уезжать. Но кто спросит его желание – куда родители, туда и дети.