Экстрадиция: историко-правовое исследование

1) в случае совершения на территории зарубежного государства русским преступления в отношении русского подданного или против русского государства, преступник должен быть судим русским судом; место совершения деяния значения не имеет;

2) в случае совершения преступления на территории зарубежного государства в отношении иностранного гражданина или против иностранной державы российские суды рассматривают дела только при наличии такого требования со стороны потерпевшего;

3) в случае совершения преступления на территории России в отношении иностранца или иностранного государства виновный подлежит ответственности по месту совершения деяния.

Ни в одном из указанных трех случаев российский подданный не может быть выдан зарубежному государству.

Уголовное уложение 1903 г. также не предусматривает выдачу подданных России другим странам.

С институтом экстрадиции в диалектической связи находится проблема наказания лиц, совершивших преступления на территории чужого государства. Выдача большей частью делается практически не нужной, если уголовное преследование осуществляет собственное государство. Выдача и наказание взаимно исключают друг друга; выдача сама по себе еще не представляет собой наказания за совершенное преступление. Д. П. Никольский в связи с этим отмечает: «Если государство, разумно или нет, не желает выдавать своих подданных, то на нем все-таки лежит нравственная и юридическая обязанность наказать самому своих подданных за преступления, совершенные ими за границей. Это начало до сих пор крайне туго прививается к положительным законодательствам. Однако можно указать следующие примеры: ст. 1 швейцарского федерального закона 24 июля 1852 года редактирована в этом смысле. Затем ст. 2 Русско-Швейцарской конвенции гласит: “договорившиеся стороны будут преследовать по своим законам преступления и проступки, совершенные их гражданами или подданными против законов другой стороны. Это преследование будет возбуждено с момента предъявления требования о выдаче, и в тех случаях, когда эти преступления могут быть подведены под перечень договора о выдаче”. Такие постановления крайне желательны и в других конвенциях»[91].

Все страны по отношению к указанным обстоятельствам Э. Симсон сводит в четыре группы.

Первая группа объединяет страны, которые не привлекают своих подданных к ответственности за преступления, учиненные на территории другого государства. При этом игнорируется и то, против кого было совершено посягательство.

Вторую группу представляют государства, которые наказывают собственных подданных за преступления, совершенные на территории другой страны, только в том случае, если посягательство было осуществлено против государства-отечества или его подданного.

Третья группа государств за совершенное преступление за границей наказывает лишь тогда, когда деяние признается преступным в собственной стране.

Четвертая группа государств осуществляет уголовное преследование за любое деяние, совершенное на территории зарубежного государства, против кого бы они ни были направлены[92].

Автор приходит к выводу, что выдача, расширяя границы права наказания, должна определяться по той позиции, какую занимает государство относительно наказания собственных подданных. Отсюда вытекает правило, согласно которому государство, которое не наказывает собственного подданного за преступление, совершенное в другой стране, должно поручать это властям последней. Иначе говоря, оно должно выдавать своих подданных другому государству в целях осуществления правосудия. «Если мы еще раз представим себе современное состояние положительного права по нашему вопросу, – пишет Э. Симсон, – то всякий согласится, будет ли он сторонников невыдачи собственных подданных или противником ее, что положительное право непременно нуждается в улучшении. Невозможно примириться с тем с различием в праве и практике, по которым одно государство наказывает или выдает, а другое не делает ни того, ни другого. А разнообразие объясняется тем, что государства смотрят на выдачу с разных точек зрения и в основание решения вопроса о невыдаче собственных подданных ставят разные начала. Не может существовать несколько верных начал, а все начала, кроме одного, должны быть неверными. Поэтому реформа в праве выдачи возможна только тогда, когда найдут это верное начало, и если последнее будет признано всеми государствами»[93].

Первая проблема, которая стояла перед наукой, относилась к определению категорий граждан по способу приобретения подданства. Наибольшая часть населения страны признавались подданными по факту рождения (урожденные подданные). Другая часть относилась к так называемым натурализованным, т. е. получившим подданство на основании особого юридического акта. Правовые статусы урожденных подданных и натурализованных в некоторых государствах существенно различаются; у последних объем прав был меньше, чем у первых. Такое положение было нелогичным: предоставив человеку подданство, государство тем самым уравнивает его в правах с урожденными подданными. В связи с этим обстоятельством в национальном законодательстве предусматриваются разные условия, выполнение которых предшествует получению подданства, например, продолжительность времени испытания.

Согласно закону от 10 февраля 1864 г. «О правилах относительно принятия и оставления иностранцами русского подданства»[94] русское подданство приобреталось:

1) рождением от русского подданного;

2) состоянием в браке с русским подданным (для женщин);

3) путем натурализации.

При натурализации иностранные подданные должны были прожить в России не менее 5 лет[95].

Различие в правовых статусах урожденного подданного и натурализованного лица оказывает влияние на решение вопросов об экстрадиции. Так, по законодательству некоторых государств запрещается выдавать первых и допускается выдача вторых. Между тем, как нам кажется, должно быть очевидным: коль скоро не подлежат экстрадиции урожденные поданные, то и натурализованные также не могут быть выданы другому государству.

Еще одна проблема, активно обсуждавшаяся в литературе конца XIX – начала XX в., относящаяся к определению круга экстрадируемых, была обусловлена присоединением к государству новых территорий. «Очевидно, что жители присоединенной области, в силу акта присоединения, делаются подданными присоединяющейся державы, а следовательно, подходят под правило о невыдаче собственных подданных, хотя бы преступление и было совершено до присоединения. Иногда жители уступаемой страны или области получают право сохранять свое прежнее подданство в течение известного срока. Так, после Франко-Прусской войны Франция должна была уступить Германии Эльзас и Лотарингию, но жителям этих провинций предоставлено было сохранить права французского гражданства до 1 октября 1872 г. Лица, совершившие преступления в такой промежуток, могут прямо заявить о том, какую именно страну они считают за отечество, сообразно чему и решится вопрос о выдаче»[96].

В литературе конца XIX – начала XX в. сложились два подхода к решению вопроса об экстрадиции собственных подданных. Одна группа ученых (Пуффендорф и др.) исходили из того, что государство должно отвечать, если оно не препятствует своим подданным причинять вред другим государствам. Иначе говоря, в такой ситуации государство не только обязано угрожать наказанием, но и наказывать своих подданных за содеянное.

Наказание есть элемент государственной власти, поэтому при отсутствии властных отношений нельзя наказать кого-либо. Именно данным обстоятельством объясняют сторонники этой группы отказ о выдаче собственного подданного чужому государству (последнее не имеет права наказывать чужого подданного). Надо сказать, что эта позиция расходилась с точкой зрения Гуго Гроция, допускавшего экстрадицию подданного собственной страны[97].

По мнению Гефтера, «правительство бывает иногда нравственно обязано выдать подданного тому государству, где он совершил крайне зверское преступление»[98].

Другая группа ученых основывалась на том, что все человечество находится в правовом поле («в правовом соединении»), полученном от природы. Для отдельного государства из этого вытекает обязанность или наказывать за преступление, совершенное на территории другой страны, или выдавать преступника, делая то или другое только по требованию чужого государства. Однако следует сказать, что по этому поводу имелись сомнения. Утверждалось, что не существует обязанности, которая сама собой разумеется. Государство может наказывать только своих подданных, поэтому отказ в их экстрадиции является справедливым актом.

Формирование договорной основы экстрадиции, когда в результате соглашения можно достичь любого варианта определения круга лиц, подлежащих выдаче, в том числе и собственных подданных, поколебало позиции сторонников рассматриваемой концепции. В этом случае выдача из правового института превращается в вопрос политики, что и наблюдается в экстрадиционной практике XIX в.

С 60-х гг. XIX в. начинается период, получивший в литературе название «международной агитации»[99]. С этого времени проблема выдачи преступников стала обсуждаться на международных конгрессах, в частности в Брюсселе в 1879 г. и Оксфорде в 1880 г.

Наиболее радикальной оказалась позиция англичанина Гайда, который считал, что государство не должно ни в каких случаях выдавать своих подданных и принимать выданных чужих граждан. Большинство юристов Германии, Швейцарии и Голландии также выступало за отказ от выдачи собственных подданных[100].

На Оксфордской сессии в целом была поддержана концепция невыдачи граждан собственной страны. В то же время в резолюции отмечалось: «Допуская даже существующую практику, которая освобождает собственных подданных выдачи, не следует принимать в соображение национальности, принятой уже после совершения деяния, вследствие которого требуется выдача»[101].

В России не все ученые разделяли мнение о невыдаче собственных подданных. Наиболее резко, как нам представляется, против этого выступал Д. П. Никольский. Критикуя положение о том, что выдача собственных подданных не вызывается интересами карательного правосудия, он замечает: «С этим положением невозможно согласиться, потому что суд, вдали от места совершения преступления, не даст тех обеспечений для правосудия, которые существуют при применении территориальной подсудности, тем более, что страна места совершения преступления может, по каким-либо обстоятельствам, вовсе не прислать свидетельских показаний, актов осмотра и т. п., так что суд окажется… в самом затруднительном положении»[102].

Д. П. Никольский утверждает, что выдачу собственных подданных следует признавать справедливым актом. Диаметрально противоположную позицию экстрадиционной практики он объясняет сложившимся к этому времени уровнем правосознания народов, чрезмерным господством начал государственного верховенства и взаимным недоверием государств. По его мнению, действующее правило о невыдаче собственных подданных «всего легче объясняется историческим путем: это обломок седой старины, воспоминание о тех временах, когда основным началом международных сношений была война. Но даже и в истории выдачи были случаи выдачи собственных подданных. Такой деспот, как Людовик XIV, выдавал собственных подданных. Встречаются даже постановления в старинных трактатах, допускавшие такую выдачу. Но эти явления были исключительными. Ф. Эли замечает: “противно народному достоинству непризнание за иностранным народом право судить наших граждан, ибо если бы он схватил их на своей земле, то это право было бы неоспоримо, а противно выдавать их ему. Правительство не может пользоваться помощью иностранного правосудия против собственных подданных”. В этих словах звучит именно воспоминание о старом времени»[103].

История развития института экстрадиции, на которую ссылается Д. П. Никольский, последовательно шла по пути отказа выдачи собственных граждан; это обстоятельство получило закрепление в национальных законодательных актах.

В доктрине права, в первую очередь международного права, как уже говорилось, к концу XIX в. сформировались две относительно устойчивые группы как сторонников концепции невыдачи собственных граждан, так и противников этой точки зрения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

См. подробно: Шаргородский М. Д. Выдача преступников и право убежища в международном уголовном праве // Избранные труды. СПб., 2004. С. 328.

2

См.: Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. С. 231. Надо иметь в виду, что автор, характеризуя первый этап истории возникновения и становления института экстрадиции, отмечает: в этот период государства не осознают взаимной обязанности посредством выдачи преступника содействовать поддержанию правопорядка за пределами своей территории. Требование о выдаче выступает политическим актом, который может служить основанием для объявления войны. Государства руководствуются исключительно политическими соображениями при предъявлении требований о выдаче преступника и при отказе в экстрадиции.

3

Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1956. С. 508–509.

4

См. об этом подробно: Панов В. П. Международное уголовное право. М., 1997; Крупцов А. А., Моисеев Е. Г., Чучаев А. И. Выдача лиц, совершивших преступление. М., 2011.

5

См.: Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т. 2. С. 383–393.

6

Приводится по: Бойцов А. И. Указ. соч. С. 9.

7

Там же.

8

См., например: Бойцов А. И. Указ. соч. С. 9–10.

9

См.: Вениаминов А. Г. Институт экстрадиции как форма международно-правового сотрудничества Российской Федерации в сфере уголовного судопроизводства: автореф. дис… канд. юрид наук. М., 2010. С. 16.

10

Никольский Д. П. Указ. соч. С. 44.

11

См., например: Симсон Э. О невыдаче собственных подданных. Международно-правовое исследование. СПб., 1892; Беляев И. Д. Лекции по истории русского законодательства. М., 1879; Мартенс Ф. Ф. Международное право цивилизованных народов. Т. 2. М., 1996; Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953; Волженкина В. М. Выдача в российском уголовном процессе. М., 2002; Тесленко А. М. Выдача иностранцев в России (вторая половина XIX–XX вв.) // Российский юридический журнал. 2000. № 3; Нигматуллин Р. В. К истории формирования института выдачи в российском законодательстве // Российский следователь. 2005. № 6; и др.

12

Статья 14. О различных ходящих в Греки и удолжающих… (см.: История государства и права: сборник документов: в 2 ч. / под ред. А. Ф. Гончарова, Ю. П. Титова, М., 1968. Ч. 1. С. 35).

13

Репрессалии – в международном праве одно из средств правовой защиты в межгосударственных отношениях.

14

Родионов К. С. Была ли в Договоре 911 г. Киевской Руси с Византией норма о выдаче // Государство и право. 2006. № 3. С. 75.

15

См.: Никольский Д. П. Указ. соч. С. 83.

16

Российское законодательство X–XX веков: в 9 т. / отв. ред. А. Г. Маньков. М., 1985. Т. 3. Акты Земских соборов. С. 157.

17

ПСЗ. Т. 5. № 3157.

18

ПСЗ. Т. 8. № 19.

19

См. об этом подробно: Никольский Д. П. Указ. соч. С. 83.

20

Там же. С. 84.

21

См.: Бойцов А. И. Указ. соч. С. 23.

22

См.: Очкасова И. В. Эволюция научных представлений об экстрадиции (выдаче преступников) в национальном праве // Эволюция и революция в праве / отв. ред. И. В. Очкасова, Т. Ф. Юдина. Самара, 2018. С. 34.

23

Российское законодательство X–XX веков: в 9 т. / отв. ред. В. Л. Янин. М., 1984. Т. 1: Законодательство Древней Руси. С. 64.

24

Там же. С. 86.

25

Статья Пространной редакции Русской Правды гласит: «Аже кто не вложиться в дикую виру, тому людье не помогают, но сам платит» (Российское законодательство X–XX веков. Т. 1. С. 64).

26

Российское законодательство X–XX веков: в 9 т. / отв. ред. А. Д. Горский. М., 1985. Т. 2: Законодательство периода образования и укрепления Русского цивилизованного государства. С. 61.

27

См. подробно: Лохвицкий А. О пленных по древнему русскому праву (XV–XVII вв.). М., 1885; Шмидт С. О. Русские полоняники в Крыму и система их выкупа в середине XVI в. // Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России: сб. статей к 70-летию А. А. Новосельского. М., 1961. С. 30.

28

См.: Судебники XV–XVI вв. М.; Л., 1952. С. 91.

29

Cм.: Российское законодательство X–XX веков. Т. III. С. 75.

30

См. подробно: Флоря Б. Н. Об установлении «заповедных лет» в России // Отечественная история. 1999. № 5. С. 121.

31

См. подробно: Аракчеев В. А. Проблема «урочных лет» в Русском государстве в конце XVI – начале XVII в. // Известия РГПУ имени А. И. Герцена. 2008. № 85.

32

См.: Маньков А. Г. Уложение 1649 г. – кодекс феодального права России. Л., 1980. С. 47.

33

Голикова О. А. Указ. соч. С. 152.

34

См., например: Крупцов А. А., Моисеев Е. Г., Чучаев А. И. Указ. соч. С. 135.

35

ПСЗ. Т. XXVIII. № 21151.

36

См. об этом подробно: Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 135.

37

Договор, подписанный 27 февраля (9 марта 1617 г. в Столбове (близ Тихвина) и положивший конец Русско-шведской войне 1610–1617 гг. Согласно договору новгородские земли были разделены между двумя государствами. Кроме того, Москва обязалась уплатить шведской короне 20 000 серебряных руб. Было закреплено право свободной торговли для торговых людей. Обе страны обязывались не переманивать перебежчиков из-за рубежа и передавать тех, кто уже перешел границу.

38

См. об этом подробно: Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 135.

39

О значении Договорной записи подробно см.: Крупцов А. А., Моисеев Е. Г., Чучаев А. И. Указ. соч. С. 11.

40

Никольский Д. П. Указ. соч. С. 85.

41

И. Ю. Гуськов считает, что «говорить об институте экстрадиции в современном понимании можно только с XIX в., когда сотрудничество государств в борьбе с общеуголовными преступлениями стало преобладать над личными интересами государя» (Гуськов И. Ю. Возникновение и становление института экстрадиции в России // Российский следователь. 2016. № 5. С. 10). Как нам представляется, такой вывод противоречит объективной картине, складывавшейся в сфере законодательного регулирования выдачи преступников, практике заключения межгосударственных договоров об экстрадиции, положений о ней в конвенциях о мореплавании и торговле.

42

Никольский Д. П. Указ. соч. С. 85.

43

См.: Симсон Э. Указ. соч. С. 99.

44

Там же. С. 100.

45

Здесь и далее договоры приведены по: Мартенс Ф. Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами: в 15 т. СПб., 1874–1909.

46

Положения о выдаче преступников содержались и в ряде иных договоров России со Швецией. Например, в договоре о границах от 20 ноября 1810 г. указано (ст. 7), что убийца, поджигатель, разбойник и вор по требованию будет выдан государством места пребывания преступника.

47

Чарторыйский Адам (в литературе встречается и как Чарторыжский) был близок к Александру I, входил в его «негласный комитет», в 1804–1806 гг. занимал пост министра иностранных дел Российской империи. С началом Польского восстания стал членом Административного Совета, с декабря 1830 г. – председателем временного правительства Польши // Википедия.

48

Ледоховский Игнацы Гиларий – польский бригадный генерал, принимал участие в Польском восстании 1830 г. // Википедия.

49

Никольский Д. П. Указ. соч. С. 101.

50

См.: Проект Уголовного уложения Российской империи 1813 г. Часть первая. Основания уголовного права. СПб., 1813; Проект Уголовного уложения Российской империи 1813 г. Часть вторая. О наказаниях за государственные и общественные преступления. СПб., 1813; Проект Уголовного уложения Российской империи 1813 г. Часть третья. О наказаниях за частные преступления. СПб., 1813.

«…Проект 1813 г. не был принят и, соответственно, не вступил в силу, однако он имел, без всяких сомнений, большое значение для дальнейшего развития отечественного уголовного права и законодательства. Уложение ознаменовало собой эталон систематизации норм уголовного права на последующие сто лет» (Безверхов А. Г., Коростелев В. С. Проект Уголовного уложения Российской империи 1813 г. Самара, 2013. С. 13).

51

Проект Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, внесенный в 1844 году в Государственный Совет, с подробным означением оснований каждого из внесенных в сей проект постановлений. СПб., 1871.

52

Проект Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, внесенный в 1844 году в Государственный Совет, с подробным означением оснований каждого из внесенных в сей проект постановлений.

53

См.: Свод замечаний на проект общей части уложения о наказаниях, выработанный редакционной комиссией / сост. делопроизводителем редакционной комиссии бароном Э. Ю. Нольде. СПб., 1884.

54

Там же. С. 235.

55

Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 136.

56

Уголовное уложение 22 марта 1903 г. с мотивами, извлеченными из объяснительной записки редакционной комиссии, представления Мин. юстиции в Государственный Совет и журналов – особого совещания, особого присутствия, и общего собрания Государственного Совета. СПб., 1904.

57

Штиглиц А. Н. Указ. соч. С. II.

58

См.: Вербловский Г. Л. О взаимной выдаче преступников и дезертиров // Юридический вестник. 1867/1868. Кн. 6 (декабрь). 1867.

59

См.: Никольский Д. П. Указ. соч. С. 2.

60

Там же. С. 15.

61

Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 135.

62

См.: Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Киев, 2009. Автор пишет, что институт выдачи преступников «…знаменует установление известной солидарности между государствами» (там же. С. 206).

63

Никольский Д. П. Указ. соч. С. 132.

64

Подробно, например, см.: Нигматуллин Р. В. К истории формирования института выдачи в российском законодательстве // Российский следователь. 2005. № 6.

65

URL: www: stolypin.ru.

66