Легенды Синего Яра

– Ну здравствуй, Младушка.

Она устало стянула с себя платок, прижалась лбом к храпу Млады и запустила руки в густую гриву. Конечно, лучше бы княжне сегодня и завтра в покоях своих сидеть, да не выходить никуда. Обычно князь не разрешал Рогнеде уходить с третьего яруса терема, когда приезжали гости. Но, хвала духам, сегодня хоть прогуляться разрешил, вырваться из деревянной клетки и вдохнуть полной грудью напоследок. Да и кто на княжну заглядываться в преддверии свадьбы станет? Синеярцы давно на Рогнеду не смотрели, боясь гнева Славена Мудрого, а баграм зачем глядеть на ту, что завтра покинет этот мир?

Сердце что-то неприятно кольнуло, а дремавшее много лет чудовище заворочилось, ударяя по ребрам. Саяна закусила губу и тяжело выдохнула. Мерное дыхание лошади успокаивало, а теплая грива согревала замерзшие руки.

– Вот ты где. – чьи-то горячие ладони легли на плечи, и девушка замерла изваянием не в силах двинуться. Сильные руки развернули ее, и Саяна уткнулась носом в жесткую кольчугу. От Рогдая пахло костром, талым снегом и кровью. Он с силой прижал девушку к себе, зарылся носом в ее макушку, с шумом втянул воздух.

Саяна чуть отстранилась и посмотрела в возмужавшее лицо Рогдая.

Три зимы отразились на его лице шрамом, рассекшим бровь, и еще одним рваным рубцом на щеке. Волосы отрасли и теперь спадали на спину, затянутые в традиционный хвост багров. Один висок был выбрит, а значит, перед ней теперь не юноша, а мужчина-воин. Воин, который уже познал кровь.

Он стоял перед ней и крепко обхватывал пальцами плечи. И Саяна чувствовала их жар даже сквозь мех полушубка. Видимо на ее лице отразилась та смесь эмоций, что гремела внутри точно расстроенная домра с порванной струной. Перед ней стоял какой-то молодой воин, в котором угадывались черты того, кто так страстно целовал ее три зимы назад. Да, те же скулы, нос, тонкие губы. Но глаза…холодные, злые, с багряным отсветом около зрачков. Недобрым был его взгляд, тяжелым. Точно волк смотрит и скалится из лесной чащи. И запах этот. Ее Рогдай пах лошадью, выделанной кожей, древесной стружкой. А этот мужчина, что сжимал ее плечи, пах кровью, потом и чем-то сладковато-горьким.

Саяна вгляделась в лицо любимого и вдруг подумала: а что он видит в ней? Видит ли ту родную и желанную, или же тоже кого-то другого? Три зимы – это срок немалый, особенно когда ты молод. Не пощадило багра время,подарило красивому лицу шрамы, закалило в битвах жилистое тело. А что сделало с душой? Если глаза, ее зеркало, то и там принесло оно горя.

Но вдруг Рогдай ухмыльнулся так же, как и раньше, чуть криво, на одну сторону, и девушке тут же стало спокойнее. Те же ямочки на щеках, тот же тихий смешок себе под нос.

– Чего дичишься, Саяна, дочь воеводы? Не признала? – он склонил голову на бок, и притянул девушку к себе.

– Признала. – прошептала Саяна, не отрываясь от его такой родной улыбки. Она ухватилась за нее, как за соломинку, в попытках собрать разбившийся образ, что грезился ей по ночам целых три зимы.

– Ну раз признала…– он не договорил, и вместо этого прижался губами к ее. Саяна ахнула, чувствуя, как жесткие горячие губы ласкают и требовательно заставляют податься навстречу, открыться, впустить в себя то, что почти позабылось, но было столь желанным. Девушка закрыла глаза, растворяясь в теплоте губ, влажности языка, силы движений и истомы, что паром исходила от багра.

Он оторвался от нее и хитро прищурился, а Саяна потупила взгляд и залилась краской. Внутри нее одновременно жгли стыд и радость. И от этих нахлынувших чувств она окончательно потерялась.

Млада дернула головой и тихо фыркнула, стукнув копытом по земле. Саяна отскочила от Рогдая и спряталась за кобылу, делая вид, что вытаскивает из гривы застрявший прутик.

– Через четыре луны, на исходе месяца Купаленя будет сговор. – он все еще улыбался, когда Саяна выглянула из-за своей лошадки и с открытым ртом уставилась на багра. А тот, тем временем, продолжал, явно наслаждаясь ее удивлением – Отец подождет для приличия, все же княжну вашу не в соседнее княжество отправляют, а к духам. Отгорюет Синий Яр, а дальше и свадьбу играть можно. Летом сговор, осенью свадьба – все как предки завещали.

– А мое согласие ты не забыл спросить? – ляпнула Саяна, надеясь, что ее голос не так уж явно дрожит. Сколько ночей она мечтала об этом моменте, и вот, когда он настал, девушку охватил такой страх, что она, путаясь в подоле рубахи, сделала еще пару шагов назад. – В Синем Яру девы без согласия замуж выходят только в одном случае: если за духа отдают.

– Так я его уже получил – он провел пальцем по своим губам, и девушка снова почувствовала как к лицу приливает кровь. – Очень красноречивое согласие, разве не так?

– Я подумаю, – выдавила Саяна. В горле костью застрял ком, и девушку замутило. Мечты о встрече с Рогдаем всегда были сладки и полны нежности. В них багр сидел с ней на крыше терема и смотрел на звезды, обнимал, целовал в макушку, говорил слова ласковые. И потом уже спрашивал, хочет ли она, не передумала ли за три зимы. А не вот так вот прямо и бесповоротно: сговор будет на Купалень месяц. Да и не до этого ей сейчас, завтра свадьба у Рогнеды, проводы, слезы, печаль.

– Подумаешь? – Рогдай снова прищурился и вдруг бесшумно и стремительно шагнул к ней. Схватил одной рукой за талию и притянул к себе. Выдохнул прямо в губы, обжигая – Подумай, Саяна, только недолго. Я три зимы ждал.

Девушка хотела сказать, что она столько же ждала, только вот не этого. Она хотела радости встречи, объятий, разговоров обо всем на свете, прогулок по лесу, украденных поцелуев, крышу терема и звездное небо над головой. И только потом предложения о сговоре. Только вот сказать об этом мужчине, что так остро пах кровью и пеплом, язык у Саяны не повернулся.

Он легко коснулся ее губ своими и лизнул языком.

– Вкусная. – он снова шумно втянул носом воздух, точно зверь – Пахнешь еще лучше, чем раньше.

Глаза, что пугали своей чернотой вдруг зажглись багряным огнем и хватка стала еще тверже. Девушка стояла, прижатая к распалившемуся телу, и слышала, как бешено стучит в широкой груди сердце. Так быстро, точно и не человечье вовсе.

« Волчьи души. » – вспомнила она слова старой Чарны, да тут же отогнала эти суеверные домыслы. От волчьего у Рогдая была разве что шкура, что обрамляла ворот дорожного плаща. Но так это традиционный плащ багров, у каждого дружинника такой. Волков в Багровых землях, и правда, почитали наравне с духами. А убить зверя и забрать его шкуру себе, было ритуалом посвящения в мужчины. Это любой ученый человек в Синем Яру знал. Но куда Чарне… она старуха темная, грамоту не познавшая. Ее делом всю жизнь было детей качать да плотна вышивать.

– Тебя отец отпустил? – голос прозвучал как-то хрипло, отчего Саяна на себя разозлилась. Ее любимый обнимает, а она непонятно о чем думает и трясется от страха. Да и от Рогдая ее поведение не укрылось: вон стоит вглядывается, принюхивается и щурит темные глаза, что все еще так зловеще отливают красным.

– Не отпустил. Я сбежал, пока все отвлеклись. Вернуться мне надо. – ответил он и снова лизнул ее губы – Идти пора, а не могу. Слишком уж ты красивая стала, Саяна. Как оторваться от тебя теперь?

Он снова прильнул к ней, зарывшись руками в волосы и принялся целовать. Так неистово, страстно и порочно, что у Саяны дыхание зашлось. Она попыталась его оттолкнуть, но не тут то было.

Дочь воеводы тихо вскрикнула, когда жесткие губы спустились на шею, властные руки чуть запрокинули голову назад, оттянув волосы. От этого еле слышного стона, мышцы Рогдая напряглись, и он, издав утробный рык, прильнул к нежной коже и слегка прикусил зубами.

– Пусти меня – прошептала Саяна, боясь повысить голоса.Услышит кто – позора не оберется. – Пусти, окаянный! Пусти!

Но Рогдай лишь сильнее прикусил кожу на шее, делая вид, что не слышит испуганного шепота. Губы впивались в ее кожу, руки сжимали волосы все сильнее, до боли оттягивая голову.

И вдруг громко заржала за спиной Млада, и пелена страха вдруг отступила, сознание прояснилось. Саяна достала из-за пояса небольшой ножик, что она всегда носила с собой и уперлась лезвием в кольчугу.

– Прекрати! – процедила она уже не испуганно, а зло. Конечно, ножик не причинил бы мощному багру в тяжелых доспехах вреда, но Рогдай вдруг замер, оторвался от девушки и вдруг усмехнулся, выгибая бровь. На удивление он вдруг отпустил Саяну и даже отступил на шаг. Лицо его было непривычно бледным, глаза горели багрянцем, а грудь резко вздымалась, выпуская рваные выдохи.

– Будешь еще думать? Или быть сговору? – хмыкнул он, поправляя съехавший набок плащ.

– Тебя отец ждет, а меня княжна! – вместо ответа выпалила Саяна, снова пряча пылающее лицо за гривой лошади.

– Будь по твоему. – багр, продолжая ухмыляться, развернулся и направился к выходу. Беззвучно, даже не шурша соломой, что устилала конюшню поверх земли. На пороге он обернулся и кинул на Саяну взгляд. И на дне черно-багровых омутов бился голод. Жадный, еле сдерживаемый. Девушка почувствовала, как по телу пробегает холодная волна. Никто и никогда не смотрел на нее так. Даже тот, прошлый Рогдай.

Когда широкая спина скрылась из виду, девушка уткнулась своей кобыле в бок и вцепилась в густую гриву пальцами. Щеки жег стыд, а губы сами собой задрожали от нахлынувших чувств.

« Как оторваться от тебя теперь?» – хриплый шепот Рогдая все еще стоял в ушах. А воспоминания произошедшего так ярко всплывали вновь и вновь перед глазами, что голову повело, а сердце пустилось галопом.

Потрепав кобылу по бурой гриве, она окликнула конюха. Кажется она видела его у входа к стойлам. Не дай духи этот рослый детина что-то увидел или услышал, слухов потом не оберешься! Три зимы назад и так весь терем судачил о том, что Саяна-воеводишна с Рогдаем Храбровичем в березовой роще миловалась. Как до отца не дошло, одним духам известно. А может и дошло, потому что после отъезда багров, батюшка обмолвился о том, что было бы неплохо отдать Саяну в Багровые земли, как и хотели раньше до смерти матери.

В этот раз место было выбрано понадежнее: внутри стойла, за массивной лошадиной тушей со стороны входа ничего не видать. В хорошем месте ее Рогдай поймал, будто специально выжидал. Снова вспомнив, что они делали мгновения назад, девушка зарделась и прижала пальцы к все еще горячим от поцелуев губам. Совсем стыд потерял, окаянный. Что за нравы в этих Багровых землях. Совсем не такие как в Синем Яру!

– Кузьма! Запряги Младу поскорее, я тороплюсь!

– Не велено, – ответил кто-то, и Саяна удивленно обернулась. Вместо рослого конопатого Кузьмы перед ней стоял высокий, хорошо сложенный юноша с вьющимися темными волосами и тонкими чертами лица. Из под густых бровей на нее недовольно смотрела пара серых глаз. Острые плиты скул были обтянуты бледной кожей, а на губах застыла надменная улыбка, какую обычно не позволяют себе конюхи, обращаясь к дочери воеводы.

– Ты кто такой? Почему не велено? – испугалась девушка и покрепче обняла за шею свою лошадь. Саяна знала всех обитателей двора, но этого неприятного юношу видела впервые. А вдруг он что-то видел? И судя по недовольному виду, мысль оказалась верной. Но испуга выдавать было нельзя, поэтому Саяна повыше задрала подбородок и чуть надменным тоном спросила – Где Кузьма?

– Я вместо него сегодня – он ухмыльнулся, и засучил рукава своей льняной распоясанной косоворотки. Голос у конюха был мягкий, матовый, какой-то утробный.

« Странно, я же вроде только Кузьму видела. Такого рослого детину ни с кем не перепутаешь.» – удивилась про себя девушка и вдруг что-то кольнуло ее внутри. Парень был ей незнаком, да и вел себя необычно. Головы даже не склонил, увидев дочь воеводы. Дурное предчувствие закралось в душу и выпустило когти.

– Как тебя зовут? – с нажимом спросила Саяна, заметив, как за спиной конюха расползается белесая дымка. Она была похожа на клубистый туман, медленно стелющийся по полу. Девушка несколько раз моргнула, прогоняя наваждение. Туман исчез, а наглая ухмылка на лице стала еще шире.

– Ратмир. – просто сказал конюх и вальяжно облокотился на деревянную балку одного из стойл. – Кузнеца Селивана племянник. Кузьма захворал, вот и подменяю его. А ты чего, госпожа, перепугалась так, будто духа увидела?

« Так вот почему я его не помню.» – выдохнула Саяна – « Он из деревни пришел, а там я никого почти не знаю. Совсем уже рассудок помутился от страха. Может и не видел он ничего, делать ему что ли нечего, как за дочкой воеводы следить? Завтра свадьба княжны, у него дел поди невпроворот».

На душе стало спокойнее, но все равно Саяне очень захотелось оказаться сейчас даже не на прогулке с княжной, а в своих покоях. Выпить чарку воды, погреться у печи и обдумать встречу с Рогдаем, такую долгожданную и пугающую одновременно. Разговор с племянником кузнеца Селивана совсем уж пришелся не кстати.

– Я не перепугалась, – буркнула Саяна, поглаживая по носу лошадь и стараясь говорить как можно ровнее – Просто не ожидала увидеть здесь не Кузьму. Так почему не велено?

– Князь запретил сегодня княжну на лошади катать. Боится, что расшибется перед свадьбой. Велел пешком гулять да свежим воздухом дышать, как и положено знатным девицам. – в голосе Ратмира звучала такая насмешка, что Саяну невольно передернуло.

– Ну не велено, так не велено, – ровным голосом ответила девушка и, потрепав кобылу по холке, собралась уходить.

– Княжна тебе как сестра родная, тяжело, наверное, отпускать ее? – вдруг совершенно неожиданно спросил Ратмир. Он стоял, скрестив на груди руки, и скользил ленивым взглядом по жемчужной вышивке платка, что Саяна все еще сжимала в руке.

– Мы все любим и ценим княжну, но так же мы понимаем всю важность этой жертвы. Княжна Рогнеда отправится в мир духов, чтобы Синий Яр и дальше продолжал процветать. – отчеканила Саяна, и вдруг спохватилась.

И чего это вообще она отвечает конюху? Застал ее врасплох любопытный племянник кузнеца. У нее тут сердце из груди выпрыгивает и губы горят, а он с такими вопросами пристает. И не боится, что с дочерью самого воеводы синеярского говорит. Саяна хотела было одернуть конюха за наглость, но тот отвел взгляд и, подняв с земли вилы, принялся усердно разбрасывать сено по стойлу.

– Не боишься, что князь нарушит свое слово? – бросил Ратмир, не отрываясь от своего занятия.

– Не может такого быть! – тут же выпалила Саяна, вглядываясь в молодого человека. Он продолжал безмятежно орудовать вилами. Лицо, скрытое в тени, практически нельзя было разглядеть, но Саяне показалось, что в глазах его бьется что-то, не поддающееся описанию. Такое глубинное, ледяное и пугающее.

«Да он юродивый что ли? Совсем страх потерял такие вещи про своего князя говорить. Да за такое не только розг можно получить, но и языка лишиться. Никто в Синем Яру и подумать о таких вещах не смеет, а этот…Если только передо мной не синеярец, а сам дух.» – в ужасе подумала девушка, делая шаг назад и упираясь в деревянную балку. Дыхание перехватило, а ноги стали слабыми, точно после долгого бега. – « Говорили Раде, что негоже в дождь о духах говорить, вот и накликали!»

Паника схватила за горло, но девушка вдруг одернула саму себя. Еще немного и она превратится в суеверную Чарну. Духи просто так по земле не ходят и тем более вилами в княжеской конюшне навоз не собирают. Но страх все равно ледяной змейкой полз по спине, и девушка уныло подумала, что это самое странное утро за последнее время. Столько всего случилось, что в голове тяжело и муторно.

– Где твой пояс? – хрипло спросила Саяна. – Не гоже распоясанным ходить, духов привлечешь.

– Не хотел разозлить тебя, госпожа. Прошу, прости. – Ратмир прекратил раскидывать сено, оперся на вилы и повернулся к девушке. На бледном лице все еще играла надменная ухмылка, настолько далекая от раскаяния, что страх начал постепенно сменяться злостью.

«Да нет, не дух он никакой. Просто дурачок. » – подумала она, но легче от этой мысли не стало. – «Не станет же дух посреди бела дня по нашей конюшне расхаживать! Это просто невоспитанный мальчишка, никогда в тереме княжеском не был, вот и не знает, как ко мне обращаться нужно. Ему повезло, что здесь больше никого нет, иначе точно не избежал бы розг за свою дерзость.»

– Тебе, племянник кузнеца, лучше бы делом заняться, а не отвлекать дочь воеводы на всякие бредни. А если не хочешь розг схватить, найди свой пояс и не забывай о почтении. Меня княжна ждет, некогда мне тут с тобой…

С этими словами, Саяна вскинула подбородок, развернулась на каблуках и зашагала прочь из конюшни, стараясь не перейти на бег. Чувствуя, как внимательные глаза продолжают смотреть ей вслед.