Проклятие Бессмертных: Королева Всего (книга 6)

Кайрос опустил голову, склонившись так низко, что почти уткнулся лбом в колени. Он явно боролся с выбором, что стоял перед ним. Умереть или принести клятву верности Самиру. Я сочувствовала ему, искренне сочувствовала. Но я сделала всё, что могла.

– Ну? Каков твой выбор, мальчик? – потребовал Владыка Миров.

– Я ваш слуга, мой Владыка, – прошептал Кайрос, и слёзы покатились по его щекам, пересекая красные узоры. Он отрёкся от своей верности ради любви. Я содрогнулась и отвела взгляд. Нет, он принёс себя в жертву ради любви.

Так же, как когда-то Самир ради меня.

Так же, как Вечные желали, чтобы я поступила в ответ, дабы доказать свою ценность.

Неужели любовь – это всегда лишь жертва?

И вдруг до меня дошло, что всё это, вероятно, было инсценировкой, устроенной Вечными специально для меня. Просто чтобы напомнить о правилах игры, в которую мы играли. Я не сомневалась, что Кайрос оказался здесь, на коленях в тронном зале, по их воле. Вечные были кукловодами, дергавшими за ниточки мира вокруг меня и наблюдающими за моим танцем.

Он из Дома Пламени. Он один из людей Каела. Преклонить колено перед Самиром или Римасом – это последнее, чего кто-либо из этого дома когда-либо пожелал бы. Но он здесь, и он делает это – не из страха смерти – но ради любви. Я уставилась в пустоту на стене, лишь бы не встречаться ни с кем взглядом.

Чтоб они провалились обратно в ту дурацкую лужу крови, из которой выползли! Я повернула голову, чтобы с ненавистью взглянуть на одну из статуй, что изливали мерцающую красную жидкость в резервуары по обеим сторонам тронного зала. Я знала, что они здесь, где-то в тенях. Они никогда не отходили далеко от своего «Единственного Сына», а это место было их храмом.

Идите вы, – беззвучно выругалась я в их сторону, надеясь, что они слышат. Идите вы все к чёрту.

– Что ж, – голос Владыки Миров прервал мои мысли, – тогда решено. Добро пожаловать в мой акрополь, Кайрос. Ты можешь жить здесь в мире. Я не потребую от тебя ничего, кроме твоей верности, как требую её ото всех, кто мне служит. Освободите его.

Один из двух людей в белом шагнул вперёд и разомкнул наручники, сковывавшие запястья Кайроса за спиной. Тот прижал руки к груди, боясь подняться.

– Не растрачивай попусту дарованный мною шанс, – продолжил Римас. – А теперь поднимись и покинь это место, пока я не передумал. – В конце его голос приобрёл зловещий оттенок. Этого было достаточно, чтобы Кайрос вскочил на ноги. Человек в красных узорах бросился было прочь из тронного зала, но тут Римас поднял руку. – Ах, ах… Разве ты не забыл кое о чём? – Кайрос застыл на месте, спиной ко мне и трону, не зная, что предпринять. – Ты забыл поблагодарить мою королеву за то, что она сохранила тебе жизнь.

Я стиснула зубы, сдерживая порыв обернуться и закричать Римасу, что я ни при каких обстоятельствах не являюсь его королевой и что то, что он сейчас делает, неприемлемо. Но сейчас я была не в том положении, чтобы спорить. Он только что пощадил жизнь этого человека по моей просьбе. Стоило мне сейчас хоть чем-то вывести его из себя, и я знала – он тут же отменит своё решение.

Что ж. Пришлось проглотить и это. Какая, в сущности, разница, что кучка придурков в чёрном и белом считает меня верной королевой Римаса?

Это была чепуха – я-то знала правду, и он тоже знал. Пусть он сохранит своё публичное лицо. Похоже, для него это имело значение.

Кайрос едва заметно повернул голову в мою сторону.

– Спасибо, – пробормотал он, почти под нос. Достаточно громко, чтобы сделать над собой усилие, но без тени искренности. – Моя… моя королева. – И с этими словами он поспешно вышел из тронного зала.

Отчего же его слова причинили такую боль, словно удар в живот? Он произнёс их с таким страхом, будто я ничуть не лучше того, кто восседал на троне позади меня. Он думал, что я такая же, как он. Меня от этого тошнило, и я изо всех сил старалась не вжать голову в плечи. Как же мне хотелось последовать за его поспешным бегством, но я понимала – я в ловушке.

– На сегодня заседание окончено, – провозгласил Римас. Я повернулась и посмотрела на Владыку, поднимавшегося с чёрного обсидианового трона. – Я наслушался достаточно на один день. А теперь – пойдём, моя королева, – произнёс он, нарочито повторив эти слова и протягивая ко мне руку.

Сколько ещё раз он будет протягивать свою ладонь, зная, что у меня нет выбора, кроме как принять её? Тот поцелуй, которым я заплатила ему, был лишь жестом, подтверждающим то, о чём он просил, – мою публичную верность ему. Судебное заседание началось с того, что он назвал меня своей будущей королевой. Теперь он считал это свершившимся фактом.

Бороться с ним сейчас, здесь, при всех, было бессмысленно. Не таким был мой путь к победе. Выбирай свои битвы, – напомнила я себе, глядя на его самодовольное, торжествующее лицо. Тяжело вздохнув, я пересекла зал и поднялась по ступеням, чтобы встать рядом с ним. Я вложила свою руку в его, и он притянул меня к себе, обвив рукой мою талию.

– Я иногда тебя ненавижу, – прошептала я ему украдкой.

Он разрядил обстановку громким смехом и, всё так же ухмыляясь, наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб.

– Я знаю.

И в клубах чёрного дыма тронный зал исчез.

Глава 7

Нина

Едва мы вновь возникли из темноты, как меня с силой прижали к холодной каменной колонне. Я взвизгнула от неожиданности и инстинктивно уперлась ладонями в широкую грудь Римаса, отчаянно пытаясь его сдержать. Сердце колотилось где-то в горле. Он сейчас причинит мне боль – в этом я была уверена. Должно быть, он в ярости из-за того, что я позволила себе перечить ему в его же зале, бросила вызов прямо перед всеми и заставила пощадить того несчастного человека.

Мысли метались в панике. Он сейчас выпустит мне кишки, как рыбе на рыночном прилавке. Зашьет мне веки раскалённой иглой или отсечёт конечности одним взмахом своей металлической руки, и…

Но Римас неожиданно подхватил меня за бёдра, приподнял, и моя спина скользнула по шершавому холодному камню. Оказавшись с ним на одном уровне, лицом к лицу, я почувствовала, как его обычная, живая рука крепко сдавила моё горло. Не слишком сильно, но ощутимо.

– Постой, прошу… – взмолилась я, всё ещё ожидая, что сейчас его металлическая рука вонзится мне прямо в рёбра. Наверняка вытащит одно из них, как он когда-то безжалостно поступил с Иленой. – Прости! Я не могла позволить… Я просто не…

Его губы внезапно и грубо прижались к моим, оборвав на полуслове мой сбивчивый лепет. Я издала удивлённый, приглушённый звук, а он обрушился на меня, словно мощная волна цунами, сметающая всё на своём пути. Он целовал меня так жадно, так страстно, будто стремился поглотить мою душу одним этим поцелуем, не оставив ничего.

Сама, не понимая, как это вышло, я обвила его шею руками, притянула ближе, а мои ноги сами собой сомкнулись на его талии. Я вцепилась в него, словно тонущая в морской пучине и хватающаяся за соломинку в последней надежде. Вот только он был для меня одновременно и спасительным плотом, и самим бушующим океаном – и спасением, и неминуемой гибелью в одном лице.

Он и впрямь был настоящей стихией, которую невозможно укротить.

Когда он наконец оторвался от моих губ, я жадно глотала воздух, словно выныривая из глубины, а в ушах бешено, оглушительно стучало сердце. Он склонил свой лоб к моему и тихо, с заметной одышкой рассмеялся. Его собственная грудь тяжело и прерывисто вздымалась.

– Вот чего мне на самом деле хотелось сделать с тобой прямо там, на глазах у всех этих дураков в зале.

Я не смогла удержаться и осторожно провела ладонью по его небритой щеке, легонько поглаживая. Его глаза, тёмные и глубокие, как пролитые чернила, медленно закрылись от моего прикосновения, и он коротко, довольно крякнул. Это неожиданно вдохновило меня продолжать, и я нежно водила большим пальцем туда-сюда по его тёплой коже, чувствуя под пальцами лёгкую щетину. Когда дыхание у нас обоих немного успокоилось, я наконец нашла нужные слова.

– Я очень рада, что ты этого не сделал там. Было бы ужасно неловко.

– Мне всё равно на их мнение, – просто ответил он.

– Знаю. Но мне – далеко не всё равно. Я не хочу потом смотреть в глаза Сайласу после того, как ты… возьмёшь меня прямо у этой колонны при нём и остальных.

Он довольно оскалился и снова склонился ко мне для ещё одного поцелуя. На сей раз он был намного медленнее, размереннее. Он не торопился никуда, смаковал каждое мгновение и ощущение – уже не тот опьянённый, дикий порыв, что безраздельно владел им минуту назад. Но от этого у меня в лёгких снова перехватило дыхание, а голова закружилась.