Неверный курс

Неожиданно всё прекратилось. Вибрации перестали терзать землю, а трещины в куполе исчезли. Наступила тишь, прерываемая далёкими сигналами проезжающих машин и общим городским шумом. Герман волновался и потирал запотевшие ладони.

Тем временем Виктор схватил Германа под руку и потащил к Галену и его молчаливому напарнику. Они уже ждали с сумками на перевес неподалёку от тропы. Герман накинул рюкзак и с дрожью стал ждать момента, когда всё утихнет.

Вблизи смотреть на молниеносные вспышки было ещё страшнее. Они расползались по ровной и невидимой поверхности до самого неба. За каждой следовал удар в землю, дрожь и затишье. Несколько раз купол подвергался мучительным всплескам неизвестной силы, а затем исчез. Видеть этого было нельзя, но ощущалось интуитивно – и не только Германом; его товарищи также высказали предположение, что опасность миновала.

Мерцание продлилось не больше десяти минут. Однако этого хватило, чтобы напугать неподготовленных зрителей. Многие бежали с ужасом, как только начались колебания внутри купола. Полиции пришлось сдерживать толпу, чтобы не началась паника. Вскоре приехали доктора и оказали помощь особенно впечатлительным и пожилым людям.– Я думаю, что на этом всё шоу закончилось, – Виктор почёсывал подбородок. – Теперь можно попробовать пройти. Давай же, не медли, башка.

Герман первым сделал шаг. Он ступил на обычную каменистую поверхность и, опасаясь, что купол вот-вот возобновит работу, поспешил пройти несколько метров дальше, чтобы наверняка не быть раздавленным. За ним последовал Гален. Потом – следующий. Последний шёл увереннее остальных и вообще производил впечатление опытного в подобных делах человека. Он ступал твёрдо, перешагивая камни и размахивая руками, при этом глядя себе под ноги, что-то проклиная и всячески оскорбляя.

Поднявшись выше, примерно метров на пятнадцать, троица остановилась передохнуть. Тропа стала уходить под крутой уклон, делая дорогу сложной в условиях недавнего проливного дождя. Герман, второй по счёту, повернулся, чтобы посмотреть на вид раскинувшегося ниже города. Открывшаяся картина захватывала дух: они находились на высоте пятиэтажного дома и могли видеть полотно, испещрённое многочисленными крышами и дорогами, по которым передвигались машины.

Холодный промозглый ветер обдувал лицо, тучи затемнили небо, а морось ударила с новой силой. С такой высоты люди и машины выглядели ничтожно маленькими муравьями. Выше всех стоял черноволосый, мизантропичного вида самоуверенный спецназовец. На его груди красовалась нашивка с тремя буквами, образующими имя – Лют.

В самом низу, у подножья тропы, стояли Виктор и ещё несколько человек. По их жестам можно было понять, что они машут руками, словно в знак прощания.

По небу разошлись молнии, словно паутина; пролетев по дуге, они ударили в землю и рассеялись в воздухе. Барьер снова окутал гору. Дорога назад была закрыта.

Лют впервые заговорил. С жалобным презрением он посмотрел себе под ноги, на раскинувшиеся широты необъятного города. С тем же презрением, вырывая из души, с его уст слетела фраза, будто вмещавшая в себя всю ненависть, накопленную за долгое время. Он сказал:– Да в жопу всё это.

Глава 2

Герман не следил за временем. Дорога, оказавшаяся тяжёлой для подъёма, выбила из него все силы. Он постоянно останавливался, просил воды и отсиживался на попадавшихся по пути глыбах. Гален и особенно Лют, более выносливые и подготовленные к таким переходам, с насмешкой наблюдали, как Герман в очередной раз жадно втягивал воздух. Он смотрел на них укоризненно и хотел напомнить, что он не из спецназа и тем более не спортсмен. Но сил хватало лишь на то, чтобы сделать вдох, а затем снова подняться и продолжить путь.

Прежняя морось, которая лишь слегка мешала и раздражала, постепенно усилилась и превратилась в ливень. Небо затянули чёрные густые тучи, и всё кругом погрузилось в мрак. Затем небо разразилось чудовищной грозой, воспламеняющей небеса.

– Кажется, утром говорили, что будет облачно! – кричал Гален, который шёл позади всех.

– Где такое говорили? – отозвался Лют.

– По телевизору!

– Я тоже утром смотрел телевизор. И никто не говорил, что будет такая погода! – В ту же секунду по небу прошёлся разряд молнии, на миг озаривший скалы.

– Вот молодцы какие, интересуются погодой, – ворчал Лют. – Да только, кроме нас, видимо, никто и не знал, что будет такая чертовщина. Я ведь, ха, говорил этим идиотам, показывал пальцем: «Смотрите, какие тучи! А нам точно нужно именно сегодня подниматься по этой сраной горе?»

– И что они сказали? – сквозь боль в лёгких кряхтел Герман.

Лют остановился и упёрся руками в бока.

– «Другого момента у нас может не быть. Нужно как можно скорее узнать об этом странном феномене», – с пафосом и иронией передразнил Лют, несмотря на усталость.

Все остановились. Смысла искать укрытие от дождя никто не видел. Промокшие до нитки, все трое смотрели вниз. Из-за сильного ливня никто не мог разглядеть пропасть под их ногами. Сквозь толщу воды кое-как пробивались лишь самые яркие огоньки окон и фар проезжающих машин. Определить высоту, на которой они находились, было невозможно.

– Хоть бы грот какой попался, – проворчал Лют, доставая пачку сигарет, которую затем быстро убрал обратно в карман. – Идти нам надо быстрее.

Продолжая подъём, лишь Гален, судя по виду, стоически терпел все нападки судьбы. Он молча, с загадочной улыбкой на лице и даже каким-то скрытым удовольствием преодолевал выпавшие на его долю тяготы. Герман заметил, что Гален всю дорогу молчит, поравнялся с ним и спросил:– Тебе что, нравится всё это?

– Да кому такое понравится? Я бы, знаешь, сидел сейчас дома, пил водку и смотрел на дождь в окно. Я люблю дождь, но не люблю, когда он льётся мне на голову.

– Дождь он любит, значит. Согласен с тобой, в этом есть своя романтика. Но прямо сейчас тут пахнет только сыростью, а не романтикой.

В какой-то момент они стали идти вдоль крутой стены, под которой лежали груды камней. Очевидно, здесь когда-то был обвал. Посмотрев наверх, туда, где вершина горы скрывалась за толстым слоем водянистого тумана, они решили поискать другой, обходной путь.

В поисках новой дороги Лют наткнулся на подозрительное скопление камней – огромное нагромождение свалившихся булыжников, перемешанных с грунтом. Поднявшись на эту груду, он обратил внимание, что из-за воды грунт осел, а между камней образовалась дыра. Никто не стал долго раздумывать. Герман, вспомнив, что здесь он главный, приказал Люту найти способ пролезть внутрь и исследовать её.

Лют не стал спорить. Вместо этого он достал из рюкзака фонарь и посветил в дыру. Там, за толщей непроглядной тьмы, развеянной лучом света, открылось пространство, похожее на пещеру.

– Лют, полезай и посмотри, что там, – приказал Герман.

– Можно вопрос? – спросил Лют.

– Ты его уже задал.

– Тогда можно другой вопрос?

– Только быстрее.

– Почему не он? – Лют показал на Галена.

– Потому что я хочу, чтобы это сделал ты.

Лют заметно нервничал. Он покусывал губу и с недоверием смотрел в дыру. Неожиданно он оживился, снял рюкзак вместе с жилетом и автоматом и отдал их Галену.

– Если я застряну, не тяните, а толкайте, – попеременно он с надеждой смотрел в глаза Германа и Галена, ожидая хоть какого-нибудь ответа.Никто не ответил, и он полез внутрь расстроенный, снова начав что-то бормотать себе под нос.

Лют, очевидно боявшийся узких пространств, осторожно и без резких движений стал протискиваться в отверстие. Сначала исчез его торс, а затем и ноги.

Если на свете и был Бог, то в тот момент он отвернулся и не заметил, как бедный Лют, ползя сквозь толщу грязи, умудрился в ней застрять. Ему удавалось избегать паники первые несколько минут – он, как и Гален, был готов ко всему. Он не дёргался сразу, а лишь после того, как Герман и Гален безуспешно попытались ему помочь. Однако, по иронии судьбы, именно паника и ненавистная ему погода помогли ему спастись. Когда его одолел безвыходный ужас, он так сильно задёргался, что мокрый грунт поддался, растёкся под его телом, и Лют, проскользнув, с гневными криками свалился внутрь.

– Всё в порядке? – кричал Гален в дыру, видя лишь дёргающийся ореол фонаря.

Было слышно копошение и возгласы, перемешанные с ругательствами, которые вскоре затихли. Свет пропал, и лишь через некоторое время Лют позвал Германа и Галена, чтобы те побыстрее лезли к нему.

После Люта Галену и Герману пролезть через дыру было намного легче. Очень скоро они, сбросив вещи, оказались внутри притаившейся в скалах пещеры. Первое, что бросилось в глаза, – это отсутствие Люта. Он появился чуть позже, вышел из темноты, изрядно потрёпанный, со ссадинами и царапинами на лице.

– Не могу предположить, что это за место, но там дальше длинный туннель.

– Потом узнаем, что там. Предлагаю разбить здесь лагерь, а уж потом решать, что делать дальше, – роясь в своём рюкзаке, сказал Герман.Он достал свой фонарь, включил его и направил в сторону чёрного прохода.

– Тебя кто так отделал? – усмехаясь, спросил Гален, доставая сухой паёк из своей сумки.

– Тебя бы так отделать! Упал я, когда висел там, – он показал на дыру, в которую попадали капли дождя, – а потом ещё камни на лицо посыпались. Я предлагаю не оставаться здесь. Пройдём глубже, там сухо и нет этого шума.

Они не успели выложить все вещи и двинулись по арообразному туннелю. Недалеко от входа они вышли к небольшой каверне с ровным полом и продольной выемкой, уходящей куда-то вглубь.

– Итак, здесь отдохнём, – сказал Герман. – Согреться у нас вряд ли получится, но я надеюсь, что спальные мешки не намокли.

– А вот и нет, – сказал Гален. – У меня с собой есть горелка и баллон к ней.

– Откуда она у тебя? – спросил Лют.

– Взял на всякий случай. Думал, что если мы будем в горах, развести костёр будет непросто.

– Я имел в виду, откуда она у тебя дома взялась?

– Раньше брал с собой в походы. Полезная вещь.

Промокшие до костей, грязные и голодные, они сидели вокруг маленькой горелки, пылавшей синим огоньком. Поочерёдно они разогревали еду, а затем делились впечатлениями. Огня от горелки не хватало, чтобы как следует согреться, и они использовали специальные грелки и простые техники вроде растирания замёрзших рук и ног. Постепенно в каверне становилось теплее, и в конце концов они оставили вещи сохнуть у горелки. Жест этот был скорее символическим – никто не надеялся, что одежда высохнет так быстро.

После перекуса они легли в спальные мешки, чтобы скоротать время. Предварительно все решили, что после отдыха пойдут вглубь пещеры, чтобы укрыться от дождя и, возможно, сократить путь.

Герману было сложно погрузиться в сон. Ему не давали покоя гром и шум дождя, доносившиеся из-за поворота. Он постоянно просыпался и подолгу смотрел на чёрный неровный потолок. Конечности ныли, в голове стоял туман тревоги, рождающий жуткие образы в момент засыпания, отчего он вздрагивал и открывал глаза, вытирая пот и чувствуя, как сердце неистово бьётся в необъяснимом ужасе. Когда у него затекли конечности, он повернулся лицом к Галену и Люту и увидел, что последний сидит у арки, ведущей глубже в пещеру.

– Почему ты не спишь? – шёпотом спросил Герман и услышал, как слова едва заметным эхом отразились от стен.

– Не могу спать. Что-то не так, – устало ответил Лют. Герман протёр глаза и увидел, что Лют сидит, поджав колени, а на его животе лежит автомат. На нём были только штаны цвета сухой травы.

Гален спал рядом, скрестив руки на груди. Рядом с ним лежал автомат. Неподалёку стояла горелка, испуская струи синего, умиротворяющего пламени. Огонь действовал успокаивающе, и, вглядываясь в него, Герман медленно забывал о грозе. Он больше не слышал шума; перед ним был лишь слабый огонёк, казавшийся единственным, что осталось в мире. Он смотрел на него, не считая времени, и тогда даже время перестало на него давить. Он смотрел на огонь, на его слабость, и ему чудилось тепло, исходящее от мертвенно-синих лепестков, подрагивающих от доносившихся откуда-то дуновений ветерка. Гроза гремела где-то далеко, не в этом мире, а за толстой стеной, не представляя угрозы, – лишь выла, как побитая собака, чьи страдания погружались в небытие, забытые и оставленные на произвол судьбы.

Раскаты грома стали обыденными, слились воедино с всепоглощающей тьмой этого места. С очередным ударом небес к Герману пришло внезапное прозрение, и он воспринял его спокойно, без страха и волнения. Он понял, что это истина: он больше не дома. Он покинул дом, переступив за пределы невидимого барьера, и теперь только Богу известно, когда он вернётся. Но вернётся ли он когда-нибудь?

Несколько сильных ударов грома гневно прокатились и затихли хмурым ворчанием. Герман смотрел сквозь огонёк, пока тот не затух. Не придавая этому значения, он продолжал наслаждаться сновидениями, которые виделись отчётливее на полотне абсолютной тьмы. Её развеяло синее свечение молнии из той части пещеры, откуда они пришли. Затем почувствовался всеобъемлющий холод, обволакивающий всё тело. Слабость Германа была так сильна, что ему понадобилось несколько минут, чтобы понять: он лежит полностью в воде.

Дыхание перехватило, когда он резким рывком вскочил и осознал, что поток воды прямо сейчас смывает их вещи. Гален лежал по другую сторону, и вода только подбиралась к его руке.– Просыпайтесь! Нас сейчас смоет! – закричал Герман и спустился по скользкому уступу в воду, которая стремительно поднималась.

Проснувшийся Лют не сразу понял, что произошло; он, как и Герман, заснул, сражённый усталостью. Придя в себя, он подбежал к Герману, и они вместе принялись шарить в бурном потоке, уносившем их снаряжение вглубь пещеры. Большую часть вещей смыло. Некоторые припасы и горелка исчезли бесследно. Остальное угадывалось сквозь мутную воду, но разглядеть что-либо было невозможно. Вода поднималась слишком быстро, и поток усиливался с каждой минутой. Единственное, что удалось найти Герману, – это нож, о который он порезался, схватившись за лезвие, и недавно опустошённую консервную банку.

Всё это время Гален продолжал спать крепко и беззаботно; его рука плавала на поверхности, и он не слышал, как напарники пытаются его разбудить.

– Проснись, чёртов медведь! – кричал на него Лют, брызгая ему в лицо водой. – Мы тонем! Скотина!

Осознав, что большую часть вещей просто смыло, Герман выбрался из воды и сел рядом с Галеном.

Резким, добротным шлепком Герман с трудом разбудил спящего колосса. Тот, протирая глаза, приподнялся и спросил:– Что происходит?

Затем, увидев плачевное положение дел и окончательно проснувшись, он воскликнул:– Да мы же тонем! Вы что, не видите?

– Мы уже минут двадцать тонем! – закричал Лют, надрывая голос.

Гален с молниеносной скоростью поднялся и прыгнул в воду, чтобы отыскать вещи.

Лют хотел снова закричать, но Герман остановил его.

– Не надрывай голос. Сейчас он сам всё поймёт, – успокаивал Герман, в то время как сам нервно дёргал ногой.

– Твои вещи здесь! – обратился к Галену Лют.

– Оружие! Где винтовка?!

– Оставь, боец. Мы всё просрали.

Итак, по стечению обстоятельств, большая часть снаряжения была утеряна в бурном потоке. Из уцелевшего остался один автомат, принадлежавший Люту, с которым он не расставался с начала похода, один спальный мешок, в котором спал Гален, и его же сумка.

Пока Гален продолжал безрезультатно искать снаряжение, Лют поднялся и пошёл вниз по течению.

– Думаю, мы найдём их, если спустимся ниже, – он повернулся к Герману, ожидая команды.

Герман, ещё не успев мысленно попрощаться со своей курткой и рубашкой, воспринял эту информацию с надеждой и, кивнув, поднялся. Он достал фонарь из рюкзака Галена и сказал:– Идём вниз.

Глава 3

Идти против течения всегда трудно, но ещё труднее – по течению, ведь оно легко может сбить с ног и унести в бездну.

Герман подсвечивал путь. В свете его фонаря мелькали сужающиеся стены и блестящая водяная гладь. С особым вниманием все вглядывались в воду, пытаясь не пропустить ни одной потерянной части снаряжения. Но ничего не получалось: пол то поднимался, то опускался, и троице временами приходилось погружаться по пояс в воду. Один из таких уклонов оказался настолько глубоким, что пришлось пригнуть голову.

Так они шли около получаса и не нашли ничего из своего имущества. Наконец измотанные бродяги бросили все попытки, но останавливаться никто не хотел. Они проделали долгий путь и хорошо представляли, сколько времени займёт возвращение к входу. На это не хватало сил, тем более что вода поднималась стремительно, уже затопив самые низкие участки.

Надежда – вот всё, что оставалось у несчастных. Герман не оставлял мысли о том, что за следующим поворотом туннель пойдёт вверх и им больше не придётся мочить ноги.

Тяжелее всех было Галену. Бедняга тащил на себе тяжёлый рюкзак, уже успевший побывать в воде. Вероятно, вещи внутри промокли, но оставить их, чтобы облегчить путь, он даже не думал.

Герман знал, что рано или поздно они найдут выход. «Вода всегда куда-то вытекает», – думал он и представлял себе подземную каверну с озером, а на возвышенности, в одной из стен, – дыру, из которой низвергается водопад, наполняя озеро новой водой.

Неутихающее течение подталкивало в спину, давая возможность расслабить мышцы рук и ног. Возможно, им стоило броситься вперёд по течению и позволить потоку нести себя дальше. Так думал Герман и иногда даже позволял воде двигать его тело, давая конечностям возможность восстановить энергию. Но стоило ему перестать двигаться, как по коже пробегала дрожь, а разум кричал, что пора отдохнуть.

Движение прекратилось, когда потолок начал опускаться. Герман нырнул и под водой увидел, что туннель уходит дальше. Нужно было всего лишь задержать дыхание и плыть изо всех сил.

– Придётся нырять, – повернулся он к товарищам.Перед ним предстало невозмутимое лицо Галена, который из-за своего роста вынужден был поджимать ноги. Тот внимательно смотрел на Германа, слушал и был полностью напряжён.

Лют же смотрел в пустоту сквозь стены. Его бледное лицо выражало полную концентрацию на чём-то выдуманном.

– Успокой его, – обратился Герман к Галену, особенно подчёркивая слово «паника» и стараясь говорить тихо, чтобы Лют даже не подумал о ней. Впрочем, тот, кажется, только о ней и думал, и всем своим видом показывал, что прямо сейчас внутри него борются две сущности. Одна – животный страх, первородный инстинкт, трубящий во все горны о спасении. Вторая – человеческий дух, сила разума, здравое хладнокровие и принятие сложившейся ситуации.

– Это опасно. Ты уверен, что сможешь? – спросил Гален.

– У нас нет времени думать. Вода поднимается, и если мы не решимся, то останемся в этом пузыре.

– Я понял.

– Успокой его. А я посмотрю, как обстоят дела.

Но едва Герман собрался нырять, как остановился, поняв, что не может взять с собой фонарь. Тот не был водонепроницаемым и лишь чудом продолжал работать в суровых условиях.

– Свет. Есть что-нибудь другое? – обратился он к Галену.Тот повернулся спиной и показал на свою сумку.

– Там где-то лежали фосфорные палочки.

– Ты на танцы собирался? Откуда они у тебя? – удивился Герман, роясь в сумке.

– В походе всё пригодится. Поэтому я много чего взял. А этими палочками хорошо подсвечивать дорогу. Ну, знаете, как в сказке, только вместо хлебных крошек – светящиеся палочки.

– Я заметил, что ты хорошо подготовился, – сказал Герман, доставая пакет с носками и баллоны с газом, которые, к слову, без горелки были бесполезны.

Наконец, найдя целую пачку небольших разноцветных палочек, Герман сломал одну. Та тут же засветилась мягким зеленоватым светом. Он оставил фонарь Галену, чтобы тот с Лютом не оставались в темноте, после чего вобрал в лёгкие воздуха что есть силы и погрузился под воду.

Открыв глаза, он не видел ровным счётом ничего – только размытые очертания стен и глубокую темноту, в которую он поплыл, цепляясь руками за стены. Таким образом, он не мог рассчитывать на зрение, которое не различало ничего, кроме зеленоватого свечения. Только руками он прокладывал себе дорогу и молился всем высшим силам, чтобы та не завела его к гибели. Периодически он ломал палочки и оставлял их за собой, после чего плыл дальше. Иногда он поднимался, чтобы найти воздушный пузырь где-нибудь над головой, и снова двигался вперёд.

Когда палочки закончились, он проплыл не менее десятка метров. В лёгких начало сжимать, и он понял, что пришло время решать.

Время, за которое происходило это событие, исчислялось минутами. И Герман стоял перед выбором, на который времени не было вовсе, ведь на кону была его собственная жизнь. Итак, ощущая невыносимую потребность вдохнуть, он бросил последнюю палочку и вгляделся в непроглядную глухую тьму. Он понимал, что единственный шанс узнать, есть ли впереди спасение, – это рискнуть жизнью и сделать последний рывок, после которого шансов уже не останется.

Помимо невыносимого давления в груди, он услышал, как стучит его сердце. Он попал в смертельную ловушку, и организм бил тревогу, сравнимую с извержением древнего вулкана. Внутренним взором он увидел своё безжизненное, раздутое тело, плавающее и бьющееся о стены под гигантской толщей каменной горы, неизвестно где и неизвестно для кого.

За доли секунд страшные образы появились и исчезли во мраке. Герман схватился за выступы в стенах и, подобно коту, застрявшему на дереве, стал ловко и стремительно карабкаться вперёд. Он не думал о том, что ждёт его впереди. Он вообще не думал, а просто доверился инстинкту и рукам, которые несли его по затопленному коридору в неизвестность. Герман больше ничего не чувствовал, не отдавал себе отчёта и вёл себя как котёнок, упавший в пруд и яростно борющийся за жизнь.

Вскоре свет пропал, Герман не видел даже собственных рук и, сделав несколько сильных рывков, с размаху уткнулся носом в твёрдую стену. Ноющая боль пронзила лицо, а во рту появился привкус железа. Разводя руками, он нащупал ладонью стену слева, а справа ощутил абсолютную пустоту. Герман поплыл туда, пока снова не наткнулся подбородком на твёрдую поверхность. Он начал водить руками впереди себя и нащупал стену с уходящим вверх уклоном. Через мгновение он поднял руки кверху, и его ладони оказались на поверхности. Он всплыл с молниеносной скоростью, оттолкнувшись ногами от пола, и вновь, уже в третий раз, ударился головой о потолок.

Первым делом он пришёл в себя. Он одолел безумие, которое помогло ему выжить. Мысленно он вознёс слова благодарности в космическую пустоту, надеясь, что они долетят до ушей Бога. Он с жадностью принялся вдыхать литры кислорода, недоумевая, почему раньше не замечал, насколько сладострастной может быть возможность сделать один простой вдох.

Перед собой он увидел склон уходящей ввысь породы. Не вылезая из воды, он заметил, что даже без источника света может разглядеть вверху, из-за очередного угла, тёплое, подрагивающее свечение. Но разглядеть, чем был этот свет и что являлось его источником, он не решился. Герман отдышался, перевёл дух, затем сделал ещё один глубокий вдох и поплыл обратно, следуя по фосфорным палочкам, указывавшим путь к друзьям.

Обратная дорога всегда короче. И туннель теперь не казался таким длинным и неизведанным. Воздуха по-прежнему не хватало, и Герман, как и прежде, едва добрался до друзей, как принялся жадно отдышиваться. Он вынырнул, и первое, что бросилось ему в глаза, – это испуганные глаза Галена и помутневший взгляд Люта, стоявшего позади.

Герман обрадовался, увидев, что с ними всё в порядке.

– Там… Выход… – он задыхался, то ли от радости, то ли от нехватки воздуха. – Последний рывок. Давайте сделаем это. Как только я опущусь под воду, делайте то же самое и плывите за мной.

Гален с небывалым облегчением выдохнул, а затем набрал воздуха. По его лицу было заметно скрытое ликование.

– Я возьму сумку. Не отставайте и вдыхайте как можно больше воздуха. Я не шучу, и тогда мы спасёмся. Давайте, ребята! – кричал воодушевлённый Герман.

И они в последний раз нырнули под воду и благополучно, без каких-либо происшествий, доплыли до другого конца коридора.

Лёжа на сухом полу, они жадно глотали воздух.

– Знаете, что самое странное во всём этом? – спросил Лют.

– Что? – отозвался Гален.

– Мы так и не нашли наши вещи.

Глава 4

Таинственное свечение не пропадало. Герман наблюдал, как по стене бегают огни, и задавался вопросом об их природе. «Неужели это огонь? – спрашивал он себя. – Всего пару метров, нужно подняться и посмотреть».

Он продолжал лежать на голом полу, в одних джинсах.

– Что у тебя с лицом? – спросил Гален.

Герман совсем забыл о своём подбитом носе. Кровь смешалась с водой и размазалась по лицу и груди.