Пьянеть

– Попробуйте, – сказала она.

Я наугад открыл «Застольные беседы…».

– «Наконец-то светит солнце и тем самым вносит оживление в души. Даже у рейхсляйтера Бормана очень хорошее настроение».

– Надеюсь, это на счастье, – сказала она и снова стала разглядывать книги.

Я вернулся на место, выпил коньяка, а Гитлера сунул под стул, решив забрать домой. Хоть мне он и не нужен. Но выбрасывать книги у меня рука не поднималась. Музыка умолкла. Я снова завел патефон. Пётр Лещенко пел:

Не пора ли мне с измученной душоюна минуточку прилечь и отдохнуть?Все, что было, все, что ныло,все давным-давно уплыло…

– Так что вы ищете? – спросил я.

– Просто смотрю, – ответила она. – Но вообще мне нужна одна редкая книга. Нигде не могу найти. Ни в интернете, ни в магазинах. Все объездила.

– Как называется?

– «У последней ступени», автор Микаэль Херинг. Слышали?

– Что-то знакомое, – соврал я. – Может быть, где-то и лежит.

– Попробуй тут найди! – вздохнула она. Потом добавила: – Как-то вы несерьезно относитесь к своему делу.

Я промолчал и, когда она отвлеклась, выпил еще коньяка.

– А вот музыка у вас хорошая, подходящая. Старые книги, старая музыка. Только перегар тут такой, хоть топор вешай. И пол хорошо бы подмести.

Я икнул цветочно-карамельным букетом из Молдавии и ответил:

– Вот прямо завтра и займусь переустройством.

Она еще немного порылась в книгах. Взяла сборник статей «О прогрессе в литературе», изданный в семидесятых годах.

– Херинга не нашли, получается? – спросил я.

– Я спешу, – ответила она. – А тут у вас можно часами копаться. Если приведете все в порядок, я еще зайду.

– Когда?

– Может быть, на днях.

– Оставьте номер телефона. Вдруг я его найду, тогда напишу вам или позвоню.

Почему-то я подумал, она откажется. Но она продиктовала номер и назвала свое имя:

– Вероника.

– Обязательно отыщу вам вашу книгу, – сказал я. – Если у меня нет, спрошу знакомых книжников.

– Спасибо. Вы карты принимаете хотя бы?

– Можно сделать вам подарок, Вероника?

– Нет. Вы так разоритесь в конце концов.

Я достал терминал. Она расплатилась, попрощалась и вышла. Я смотрел на дверь. Куда она спешит, интересно? На свидание? Музыка снова умолкла. Закончилась пластинка. Мне лень было ее переворачивать. Я сидел, пил коньяк и слушал, как игла шуршит по наклейке. Снова захотелось спать. Больше никто не придет. Надо ползти домой. Или прямо тут переночевать? Несколько раз я так делал, когда напивался. Спал прямо на книгах. А еще трахнул на них свою вторую жену. Помню, под задницей у нее лежал Евтушенко. Хорошая вещь – книги. Лучшее изобретение человечества.

Меня развезло. Но пить я не прекращал. Сидел, напрягаясь, чтобы голова не поникла, смотрел на дверь и заклинал, чтобы эта женщина вернулась прямо сейчас. Вместо нее зашел знакомый алкаш по прозвищу Печень и втащил клетчатую сумку размером со стиральную машину.

– Здоровченко! – сказал он. – Насобирал тут тебе кое-чего. Из психушки часть библиотеки выкинули. А я тут как тут.

– Кидай, – ответил я. – Потом посмотрю.

– Денег-то дашь?

Он принюхивался. Я заплатил ему, налил коньяка. Мы покурили, не выходя на улицу. Алкаш рассказал о своей больной матери. Потом о детях. У него была куча детей разных возрастов, и никто из них его не бросил. Слушать про это было обидно и неприятно.

– Видок у тебя, конечно! – сказал Печень. – Скоро всех покупателей распугаешь. И окончательно прогоришь.

– Тебе-то какое дело?

– Ну а кому я книги буду таскать? И вообще. Вот взять меня. Раньше я был лучшим стоматологом района. Эти руки создали немало прекрасных улыбок.

Печень показал свои грязные, распухшие, уродливые пальцы. Я зачем-то представил, как он лезет ими мне в рот‚ и с большим трудом подавил рвотные спазмы.

– Сам виноват, – сказал я.

– Кто же спорит? Знаешь‚ в чем заковырка?

– Нет.

– Сказать?

– Нет.

– Мне все нравится, все устраивает. А тебе?

– А что мне может не нравиться?

– Не знаю. Но лицо у тебя такое всегда, будто ты с поминок идешь. Никогда не видел, чтобы ты смеялся. Да даже просто улыбался. А это ведь очень важно. Понимаешь? Ты должен смеяться. Посмотри на меня.

Я взглянул на его синюшную, спитую рожу. Печень вдруг захохотал, оскалив неплохие, кстати говоря, зубы. Но от смеха меня передернуло. Не было в нем ни счастья, ни радости. Звучал он безумно и истерично. Я подумал, что‚ если бы его смех имел материальное воплощение, он бы выглядел как рой голодных и злых черных мошек.

– Повторяй за мной. Ну-ка! Расправь плечи, грудь вперед, набери воздуха и хохочи! – Он снова начал ржать, а потом принялся чихать. Успокоившись, спросил: – У тебя еще есть коньяк?

– Да, давай допьем – и по домам.

Я разлил остатки. В контейнер зашла девушка с розовыми волосами и тут же вышла. Мы допили. Но разойтись не получилось. Печень достал бутылку подозрительного вида водки.

– Раз уж так хорошо сидим, грех оставлять.

Я знал, что эту водку лучше не пить. Но мало ли что я знал. Печень разлил поровну. Ничего особенного. Водка как водка. Или мне уже без разницы, что пить?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Маркиз де Сад «Жюльетта». Перевод с фр. В. Новикова, А. Новиковой.

2

Доброе утро, отец! Как спалось? (нем.)

3

Запрещенная к распространению в России книга, входящая в список экстремистских материалов.

4

Запрещенная к распространению в России книга, входящая в список экстремистских материалов.

5

Добрый вечер, фрау. (нем.)

6

Великолепно! (нем.)

7

Еврей? (нем.)

8

Я так сильно люблю тебя! (нем.)

9

Да, отец! (нем.)

10

Генрих Гейне в переводе А. Горнфельда.

11

Запрещенная к распространению в России книга, входящая в список экстремистских материалов.