Взорванный Донбасс

– Война, понимаете война! Как как это еще можно назвать, если стреляют из гаубиц и градов? Таким оружием с войсками сражаются, а террористов уничтожают стрелковым оружием и спецназом. Эти же суки лупят по мирному городу всем, чем придется. Вчера по Петровскому району фосфорными бомбами фигачили. Смотрю в окно, а там необычный фейерверк. Обычный вверх летит, а этот льется из облаков огненным дождем, все зажигая на своем пути. Фосфорные снаряды запрещены международной конвенцией. Белый фосфор, если на тело попадет, то выжжет в мясе огромную дыру, которую не зашить, не залечить. Поразительно, не по каким-то захватчикам, а по своему народу лупят, чтобы больше любили и не отделялись.

– Кто бы мог подумать, что так все обернется? – вздохнул стоявший рядом с парнем в футболке мужчина в летах. – Я вот сейчас на смену в шахту еду, проходчиком уже двадцать пять лет работаю. Тормозок жена собрала, – поднял он белый пакет с фирменной надписью СКМ. – Иду и не знаю – поднимусь завтра нагора или похоронят в шахте эти дьяволы. Все утро со стороны шахты бахи раздавались.

– Ты же в шахту идешь. Тебя в шахте ни один снаряд не достанет, даже атомная бомба, – усмехнулся парень в футболке. – Радуйся!

– Да, до штольни не дойдет, но вот перебьют провода, как из шахты подниматься, как ее вентилировать?

– А вы идите к нам в ополчение, – простодушно встрял в разговор Шихта. – Мы из окопа, легко вылезаем, там и электричества нет. Все говорили шахтеры встанут, хунта ляжет, но пока что-то их среди нас не видно.

– А кто мою семью кормить будет? – взвился шахтер. – Ты сопляк, что ли? Вы накормите, вам бы только пошмалять из автомата. Подставили нас под эти пули, жили, не тужили, и на тебе! Я даже на референдум не ходил, а теперь дрожи тут под градами! Вы о людях подумали, когда в войнушку решили поиграть?

– У нас война в Мариуполе еще в апреле началась. Моего братка убили, моего друга в Одессе чуть живьем не сожгли, кивнул он в сторону Марс, – а вы трындите: «Подставили!». Это хунта нас всех подставила под свои пули и снаряды. Мы же хотим защитить таких вот уродов, как ты, дед! – сердито блеснув глазами, ответил ему Шихта.

Петр молчал, боясь выдать в себе русского. В такой накаленной обстановке могли бы быть проблемы.

– Я еще посмотрю, куда мне податься, либо вправо, либо влево. Левые у меня автомобиль отобрали в пользу ополчения, а правые, мой магазин разбомбили. Сейчас еду собирать, что осталось. Вот и думай, куда бедному предпринимателю податься, – заявил крепкий мужичок с бритой головой и крепкой шеей.

– Ага, бедные вы, как же! – подышал бы пылью за две тысячи гривен на шихтовом дворе, тогда бы и говорил, кто бедный, а кто богатый, – стал наливаться злобой Шихта.

– Кто на что учился, – нагло улыбнулся предприниматель.

– Ах ты, гнида буржуйская, – взвился Шихта, поднимая автомат. – Может быть, тебя прямо тут пришить, чтобы не мучился, куда податься. Магазин у него разбили, машину отобрали. Да мы с Марсом сегодня весь день покойников доставали из разбомбленных домов. Девчонку вон отвезли у больницу, говорят, может не выжить, а он – автомобиль отобрали, гнида!

Стоявшие на остановке, вжали головы в плечи, боясь пошевелиться, а Марс, взяв дрожащего от ярости друга за плечи, увел его в сторону от перепуганных людей.

– Уймись! Им и так страшно, это же их город, а тут обстрелы…

К счастью к этому моменту подошел троллейбус. Ребята вошли в салон в числе последних и встали на задней площадке, стараясь не вслушиваться в разговоры пассажиров. Подъехали к своей остановке, когда уже совсем стемнело. Вышли на плохо освещенную улицу, тянущуюся вдоль череды частных домов, и вдруг земля задрожала от взрывов, а с черного летнего неба полился огненный дождь, освещая округу призрачным белым огнем. Достигая земли, он разливался огненными реками, зажигая все на своем пути.

– Вот они фосфорные бомбы, – крикнул Марс, увлекая приятеля к сложенным у дороги бетонным трубам, заготовленным для ремонта ливнестоков.

Они быстро забрались внутрь одной из труб и прижались там, наблюдая через торец за пылающим над землей адским огнем. Огненный дождь и взрывы прекратились так же внезапно, как и начались, и в наступившей тишине, прорезались крики и стоны раненных, которых накрыли снаряды. Недалеко от остановки пылал троллейбус, на крышу которого попала фосфорная бомба. Пламя пожара освещало лежавших вокруг пассажиров, не успевших отбежать подальше. Катался по земле, сбивая пламя с белой футболки, давешний пассажир, лежал обгорелый труп, рядом с которым валялся полиэтиленовый пакет с фирменной надписью СКМ. Бегал вокруг совершенно обалдевший «буржуй», потрясая кулаками и время от времени выкрикивая:

– Суки позорные! Кого бомбите? За что?

С ним вместе потушили парня в белой футболке, с зияющей на спине обугленной раной, которая образовалась от попавшего на спину белого фосфора. Рана не кровоточила, но была глубокой и на ее дне проглядывала белая лопаточная кость. Раненный парень не орал, он выл от боли. Ребята не знали, как облегчить его страдания и пошли дальше на звуки стонов, срывая с людей пылающую одежду, и вынося раненных к дороге, по которой уже мчались машины «Скорой помощи». Тушить подожженные фосфорными бомбами дома у них не было ни сил, ни средств. Тем более, что довольно оперативно из города подъехали пожарные машины.

– Вы сейчас куда? – спросил глухим голосом притихший предприниматель.

– Мы в располагу ополчения, ответил – Шихта. – Что уже разобрался, куда идти?

– Да, иду с вами. Мне с этими отморозками не по пути.

Общежитие, где было расквартировано их отделение, и ближайшая к нему улица в этот раз от обстрела не пострадали. Там застали только дежурных, которые отправили ребят к блокпосту, где их отделение сооружало укрепления и рыло окопы.

– Где так долго прохлаждались? Я отпускал ненадолго, – строго спросил их Мулат.

– Едва нашли невесту Шихты, а потом попали под обстрел и помогали выносить раненных и обгоревших, – отрапортовал Марс.

– От фосфора?

– Так точно! Раны страшные, до костей прожигает, дома горят, пожарные приехали тушить.

Мулат, грязно выругавшись, спросил:

– А это кто с вами?

– Это новый ополченец с позывным Буржуй, – с готовностью ответил Марс. – Мы вместе помогали раненым, надежный человек.

– Если надежный, пусть остается.

– Я только отлучусь не надолго, посмотрю, что с моим магазином, он тут недалеко, – ответил Буржуй, не возразив против приклеенного ему Марсом позывного.

– А что у тебя там, в магазине? – поинтересовался Мулат.

– Продукты. Звонил отец, что в магазин снаряд попал. Надо бы проверить, что и как.

– Ну и первый взнос нести, – обрадованно сказал Мулат. – Мы тут целый день голодными вошкаемся. Марс и Шихта сопроводите Буржуя до магазина и помогите его раскулачить.

Магазин Буржуя стоял практически у линии фронта разделявшего украинские войска и ополчение. Он представлял собой небольшое, сложенное из шлакоблока строение, накрытое гофрированной оцинковкой. Сейчас здание находилось в плачевном состоянии. Два довольно больших окна, служившие витринами, были выбиты. Часть крыши лежала во дворе. Света не было. Включили мобильники и вошли в торговый зал, где царила разруха от залетевшего и взорвавшегося снаряда. Вперемешку с консервными банками и бутылками с водой и шипучими напитками, валялись, разорванные пакеты с мукой, сахаром и макаронными изделиями. Однако полки, на которых они размещались раньше, были целы и стояли пустыми вдоль стен.

– Сынок, ты? Раздался откуда-то из угла голос, и тут же показался весь обсыпанный мукой пожилой человек, одетый в когда-то синий халат. – Машу убило, уже отправил ее в морг, «Скорая» приезжала, а сам живой, пытаюсь порядок навести, полки поставил, сейчас товар буду раскладывать. Только темно, луна еще не полная, светит едва, – говорил старик таким тоном, как будто не было обстрела, не было погибшей продавщицы девушки Маши, не было рухнувшей торговый зал крыши, которую он сам недавно монтировал вместе с сыном на здании строящегося магазина.

– Не волнуйся, сынок, все отремонтируем. Утром, я займусь. Все восстановим, торговать будем, надо же кредит отдавать. Все отдадим, не сомневайся, – приговаривал обезумевший от горя старик.

– Отец, конечно, все будет хорошо. Ты не переживай, – утешал его парень. Я тебе сейчас домой провожу, а пока помоги нам с ребятами собрать то, что осталось. Кати сюда тележку.

Когда тележка была нагружена, ее покатили к окопам, где сидели ополченцы. Оголодавшие ребята тут же накинулись на еду. Отец Буржуя смотрел на них, не до конца понимая, что происходит? Когда же до него дошло, что все спасенные товары сын отдал даром этим странным мужикам, сидевшим на земляном валу, дед дрожащим от обиды голосом, спросил:

– А как же кредит?

– Кредит я брал в Приват банке у Коломойского, наемники которого разбомбили наш магазин. Так что с него еще причитается и за магазин и за моральный ущерб, который я ему с большим удовольствием возмещу по полной. Одним словом, я, батя, записался в ополченцы. Уже даже кликуху имею: Буржуй. Не удалось на деле, стать богатым, так пусть хоть на словах сбудется. Дайте мне, хлопцы, только, чем воевать.

– Автомат дадим, пополнение нам очень пригодится. Не случайно укропы обстрел утроили, наверняка в наступление пойдут прорывать нашу блокаду вокруг Аэропорта. Он с мая находится в их руках. Согласно радиоперехватам, у засевших там вояк, кончается продовольствие и снаряды. Так что к рассвету к ним может двинуться подкрепление. Надо быть наготове.

– Меня возьмете? – вышел из-за спины Буржуя его отец. Я в армии служил, в войсках ПВО, оружие хорошо знаю, стрелять умею, да и сила еще есть. Мне всего шестьдесят два, еще можно воевать и воевать.

– Жизни своей не жалко? – жестко спросил Мулат.

– Это вам молодым должно быть жалко своей жизни. Это вы еще не дожили, не долюбили, не докурили последней папиросы, а я уже все видел и все знаю. Не прощу себе, если брошу сына и не помогу ему в тяжелую минуту. Да и не стерпит душа, если я предам память отца. Он всю войну прошел, Донецк – в те годы Сталино, от фашиста освобождал, умер от старых ран в шестидесятые, а я струшу и к бабке под бок пойду? Не порядок.

– Буржуй, согласен, чтобы отец остался в ополчении?

– Тут уж соглашайся, не соглашайся, а как он скажет, так и будет. Выгоните, так он отойдет на несколько метров и все равно следом пойдет. Упертый очень, хохол, что с него возьмешь? Можно ему по отчеству позывной дать Федорович?

– Можно, принимай на себя Федорович снабжение отделения. У тебя и навык есть. Разбери привезенные продукты, что-то здесь оставь, что-то располагу отвези.

– Вот это дело! Давай, сынок, еще сходим в наш магазин, там еще много чего осталось, надо бы забрать, – засуетился новый ополченец.

* * *

Почти до утра окапывались, в ожидании наступления, а под утро большинство бойцов сморило, и они, оставив в карауле двух бывших мариупольских милиционеров: Кента и Свана, уснули, раскинувшись на не успевшей за ночь остыть земле. Под утро она загудела под колесами тяжелой техники, разбудив бойцов.

– Всем занять позиции, идут, – крикнул Мулат. – К бою!

В это момент воздух как будто взорвался, а земля полетела комьями, вывернутыми снарядами, которые ложились практически рядом с укреплениями ополченцев. Взрывы слились единый страшный грохот, не делая пауз и передышек.

– Градами лупят! – скорее догадался, чем услыхал Марс сказанные Мулатом слова. – В укрытие!

Все бросились в укрытие, вырытое под бетонным фундаментом билборда. Вчера, когда начали рыть траншею, молодежь смеялись над расточительностью бизнесменов, потратившихся на такое дорогое сооружение для рекламы, однако Иса, который всегда находился поблизости от них, внес поправку:

– Это не бизнесмены потратились. Это фундамент соорудили еще при советах для того, чтобы разместить на нем обращение к народу лично от Леонида Ильича Брежнева, который когда-то мудро заявил, что «Экономика должна быть экономной!». Для того чтобы вбить в голову каждому советскому человеку эту простую по форме, но гениальную по содержанию мысль генсека, было заложено в землю, как минимум пять тонн бетона.

Теперь эти пять тон хорошо защитили ребят от царившего вокруг ада, учиненного вооруженными силами Украины на донецкой земле. Теперь свалившийся билборд, выполненный из листовой стали, уговаривавший народ поторопиться в оптовый магазин МЕТРО, защитил ребят от мелких осколков, кусков асфальта и щебня, выбиваемых из дороги. К счастью прямых попаданий не было. Ополченцы сидели в своем укрытии, втянув головы в плечи и закрыв руками, как будто скрещенные над головой запястья могли уберечь их голову и не дать ей оторваться при очередном ударе взрывной волны. Наконец, когда стало относительно тихо, выглянувшие из укрытия ополченцы увидели только хвост, уходящей в Аэропорт колонны тяжелой техники.

– Прорвались, прорвались! Как мы могли сдержать их с одними автоматами, да еще и под обстрелами? Сделали огневое прикрытие и прорвались. Видите, как они воюют, не пускают в бой солдат, лупят издали изо всего того, что у них есть. А у нас только стрелковое оружие. Где те танки, где «Катюши» и «Грады»? Где? – кричал в отчаянии от своего бессилия Мулат.

Видимо его крики достигли ушей командования. К середине дня к их блокпосту подошли танк с флагом ДНР, и грузовик, тащивший за собой гаубицу.

– Хлопцы, помогите нам окопаться и идите, отдыхайте. Мы тут всерьез воевать собрались. С сегодняшнего дня Главнокомандующий ДНР полковник Стрелецкий объявил в городе осадное положение, – сообщил им вылезший из танка дядька в шлеме и в черном спортивном костюме с эмблемой Адидас. За ним из танка и грузовика вышли такие же разношерстно одетые ополченцы и принялись рыть котлован, чтобы заглубить танк, превратив его в дзот.

– Разве одним танком тут обойдешься? – покрутил головой Буржуй. Тут нужно, как минимум, несколько танков и артиллерия, чтобы от укропов отбиваться. Они вон колонной шли, много их.

– Будут еще танки. Наши недавно оружейный склад в Донецке взяли, почти без выстрелов. Только пару солдат из охраны укроповских войск погибло. Теперь в ДНР появились танки, но на ходу из двух десятков оказался один, на нем мы и пришли. Остальные в ремонте. Все ржавое, в стволах птицы гнезда свили, гусеницы в землю вросли. Стояла техника без движения двадцать четыре года, мхом покрылась. Ну, ничего, наладим, главное успеть до наступления, а то, что укры бросятся наступать, тут уж сомневаться не приходится, – поведал командир танка притихшим от усталости ополченцам.

Прошло еще три горячих дня, в непрерывных атаках украинских войск, которые пытались прорваться в Аэропорт. Ребята глохли в грохоте канонады, но были целы, так как снаряды по большей части разрывались в расположенном по соседству жилом секторе. Особенно страдали девятиэтажки, стоящие рядом с Аэропортом. Ополченцы пытались подавить огонь укропов (как они давно уже звали украинские войска) из танка, но не хватало ни умения и снарядов.

– Все пропал Аэропорт, – тяжело вздыхал Иса, после каждого залпа артиллерии или выстрела танка. – Мне кажется, или и впрямь слышно, как падают со звоном стекла этого прозрачного красавца?

– Я тоже отчетливо слышу звон битого стекла, – отозвался Туз, – я летал через Донецкий аэропорт множество раз. Долгие годы он был скромным провинциальным, но после Евро 12, просто поражал красотой и просторами. Я еще удивлялся: зачем Донецку такой аэропорт? Не транзитный город, своих рейсов раз, два и обчелся, а тут такая махина…

– Новая власть, наверное, тоже так рассудила, раз решила разрушить, то во что прежняя вломила ни один миллиард долларов, – зло заметил Мулат.

– Увы, мне летать оттуда не пришлось, а вот с семьей… – замялся Иса, но потом вздохнув продолжил, – ездили на его открытие. Красавец, что и говорить! Кому тогда – два года назад, могло прийти в голову, что сами своими руками развалим это творение? Странные мы люди, все время живем по принципу: мы старый мир разрушим, до основания, а затем…Что может быть затем? Хотя, Аэропорт, может быть, и восстановят, а вот кто воскресит людей?

– Вот поэтому и приходится стрелять по Аэропорту, чтобы еще большее количество людей не оплакивать, – прервал причитания Исы Мулат. – Кто знает, есть в этих домах люди? Видел кто-нибудь? – кивнул он в сторону девятиэтажек, стоящих недалеко от терминалов.

– Я видел, как уезжали на машинах, – ответил ему Тихой. – Но дома большие, а машин было не больше десяти. Я не считал.

– Может быть, раньше выехали? Эти дома стали обстреливать еще с первого штурма Аэропорта. Кому-то из наших пришло в голову, затащить на крышу этих домов минометы и лупануть по старому терминалу. По ним долбанули в ответ, а потом видимо понравилось, пристрелялись. Жители должны съехать, как в этом аду жить? В любом случает надо проверить, есть ли там люди или нет, помочь, чем можем, – тоном приказа сказал Мулат. – Щуплый, бери молодежь Марса, Правду и Шихту и проверьте подвалы в домах. Если кого найдете, выводите с тыльной стороны домов в город.

Самым страшным было перебежать сплошь простреливаемую трассу. Ребята, сжимая в руках автоматы, проскочили ее, стараясь не думать о том, что свистящие вокруг их пули предназначались для них, а бронежилет, который мог как-то их защитить был только у Щуплого.

«Да, надо было у Пашки занять на броник», – мелькнула мысль у Марса, а в это время она из пуль противно царапнула по его по кевларовой каске. «Не зря потратился», констатировал он этот факт, скатываясь в придорожную канаву. Вслед за ним скатились туда и другие бойцы. Немного передохнув, они решили перебежками двигаться к стоящим поблизости от многоэтажек железным гаражам, от которых до домов было рукой подать.

– За мной, крикнул Щуплый и первым выскочив из канавы, побежал, петляя по давно некошеной, высохшей на июльском солнце траве. Едва ребята заскочили за стены гаражей, как по их железным стенам зацокали пули.

– Видимо укры приняли нас за штурмовой отряд, вот бьют. Откуда они нас разглядели? – удивился Шихта.

– Видишь, диспетчерская вышка Аэровокзала торчит. Наверняка оттуда в бинокль наблюдают, – ответил ему Щуплый. – Как будем прорываться к домам? Раз нас засекли, накроют, пить дать, накроют. Делаем так. Один стреляет из автомата из-за дальнего угла гаража, отвлекая на себя укропов, остальные по одному бегут к дому. Один добежал, второй пошел. Мы так делали в Славянске. Марс – ты стреляй, а мы двинулись, увидишь, что последний добежал, давай за нами. Ты бегаешь быстрее всех, догонишь – отдал распоряжение Щуплый.

– Так он же пятиборец, – крикнул Шихта, выбегая под пули первым.

Марс стрелял короткими очередями в сторону диспетчерской вышки, понимая, что все равно не достанет до засевших там, да и патронов было жалко. Когда в сторону дома убежал последний из оставшихся бойцов, Марс, дав на прощание еще две очереди, бросился к дому. Ощущение было, как в игре в Пионербол, когда один на один остаешься с двумя выбивалами, понимая, что охота теперь идет только за тобой. Когда до спасительного угла дома оставалось не более десяти метров, грохнул танковый выстрел и гараж, за которым только что скрывались ребята, взлетел на воздух, открывая хранившийся в нем хлам. Взрывной волной Марса приподняло над землей и пронесло немного в сторону к дому, а потом ударило о землю. Очнулся он уже за стеной дома, куда его затащили ребята.