Взорванный Донбасс

Ирина Буторина

Взорванный Донбасс

От автора

Роман «Взорванный Донбасс» является логическим продолжением повести «В Одессу на майские», герой которой – питерский студент, – пережив одесскую трагедию, едет добровольцем в Донбасс защищать Русский Мир от фашиствующей киевской хунты. Здесь он встретит новую любовь и новых друзей. Вместе с ними он будет воевать в период самой острой фазы гражданского противостояния на Юго-Востоке Украины в 2014–2015 годах, терпя поражения и одерживая победы.

Цель книги – показать, как когда-то благополучный край, населенный трудовым народом, превращается в зону военных действий, как мирные граждане становятся мужественными воинами, сражающимися на своей земле за сохранение своих идеалов, своего языка и своей веры. Кроме того, книга содержит сведения об истории края, которые позволяют понять почему Донбасс не принял нацистскую идеологию.

Это книга и о молодых российских парнях, которые, бросив дела, учебу, карьеру, родителей и любимых едут в Донбасс помогать ополчению шахтерского края отстоять Русский Мир, прекрасно понимая, какую высокую цену они могут за это заплатить. В книге сделана попытка осмысления мотивов их подвига, показаны страдания, которые выпали на долю мирных жителей Донбасса.

В основу книги положены многочисленные заметки, опубликованные на различных сайтах, включая украинские, воспоминания ополченцев и добровольцев, с которыми мне довелось встречаться. Образы многих героев списаны с реальных участников событий. По форме книга художественная, а по содержанию – документальная, где вымысел только объединяет реальные эпизоды войны.

Глава 1. Мариуполь

В тишине ночи шум мотора был как-то по-особому громок, ветер не по-летнему прохладен, а залетающие на борт брызги, казались ледяными.

«Как они не боятся идти через русско-украинскую границу, не прячась? – думал Петр, закутываясь в полы ветровки. – А вдруг сторожевой катер? Должен же кто-то охранять границу?» Не успел он закончить эту мысль, как сидевший на корме у руля рыбак спокойно, то строго сказал:

– Ложись на дно и не высовывайся! Идет катер-сторожевик.

Лежа на пахнущих рыбой и тиной рыболовецких сетях, наваленных на дне баркаса, Петр услыхал звук другого, более мощного мотора, а над баркасом заплясал луч прожектора.

– Прикройся сетями, – услыхал он очередную команду, сказанную бесстрастным тоном. – Люстру включили.

«Ну вот, сейчас закончится мой славный поход, жалко…», – подумал Петя, закапываясь в сети, стараясь оставить лицо открытым, чтобы не задохнуться в тяжелом рыбном запахе. Голова его уперлась в что-то упругое и скользкое, и это что-то вдруг зашевелилось. От неожиданности парень чуть не вскрикнул, но вовремя понял, что угодил головой в сетку с только что пойманной рыбой. «Ненормальный, я же сам помогал тащить сеть из воды», – хмыкнул Петя. – Рыбу испугался, а еще воевать собрался».

* * *

Петр отправился в Донбасс в первые дни июля, разыскав интернете сайт, вербовавший добровольцев для участия в военных действиях на Донбассе. Вначале он рассчитывал, что поможет дядя – отец погибшего Сашки, и даже сумел с ним связаться по телефону. Дядя очень обрадовался его звонку, был рад тому, что племяш практически полностью восстановился после полученных в Одессе травм, но на его предложение приехать воевать в Донбасс ответил резко:

– Мало они тебя потрепали? Наша семья заплатила такую высокую цену за Новороссию. Сашки нет, ты чуть инвалидом не остался, я воюю. Ты что, думаешь тут детские игры или разгул укрохулиганов, как в Одессе? Тут, Петя, война суровая, страшная и грязная. Нечего тебе здесь делать. Да и отец с матерью не пустят.

– Причём тут родители? – перебил дядю Петр. – Мне скоро двадцать два, т. е. я по всем меркам совершеннолетний гражданин. Если бы не учился, уже успел бы в армии отслужить, но и сейчас я в шаге от получения звания младшего лейтенанта.

– Вот и сделай этот шаг. Получи диплом и звание. Помни, ты в нашем роду один остался, что твоя мать и Галина без тебя делать будут? Я уж тут за всех нас повоюю.

– А скажите мне, дядя Гриша, как я жить буду с мыслью о том, что струсил, не отомстил тем, кто убил Сашку, тем, кто издевался надо мной, кто открыто говорил, что русских надо уничтожить? Ты хочешь, чтобы я спокойно учился в ожидании, когда эти ублюдки придут в Россию, чтобы убивать? Да, я жить с этим не смогу, все оставшиеся годы буду считать себя полным отстоем и предателем.

– А тебя понимаю, но и ты должен понять, что здесь – в Донбассе, заваривается крутая схватка, выжить в которой смогут далеко не все, если не единицы.

– Я все понял, – раздраженно ответил ему Петр. – Я тебе перезвоню.

Петя решил, что спорить с дядей бесполезно и стал искать другой путь, чтобы попасть в ополчение Донбасса. Переписка с представителями патриотического сайта, занимавшегося вербовкой добровольцев в ополчение, была короткой. Запросили ответить на короткую анкету: «Кто? Где? Почему хочешь воевать?» На последний вопрос ответил: «Я видел, как убивали людей в Одессе, сам чуть не погиб, хочу уничтожать фашистов». Ответ пришел быстро: «Вам необходимо добраться до Ростова, и там позвонить по телефону. Вам помогут. С собой иметь берцы, каску, камуфляж и, желательно, бронежилет».

Все кроме бронежилета Петя быстро купил в Питере, дав объявление в инете. На бронежилет не хватило денег, оставленных отцом перед отъездом, а еще надо было купить билет на поезд или самолет. Самолет как вариант быстро отпал, так как Петя побоялся, что сотрудники аэропорта, увидев, что находится в его рюкзаке, могут просто не пропустить на борт, и решил ехать поездом. Накануне отъезда позвонил отец и сказал, что знает, куда он собирается. Им позвонила тетя Галя и умоляла не пускать племянника в Донбасс.

– Папа, я вас понимаю, но и вы поймите меня. Я уже мужчина, который не только может, но и должен принимать самостоятельные решения. Я такое решения принял. Лучше помоги мне и вышли пять тысяч на первое время. Те деньги, что ты оставлял я истратил на приобретение на экипировки.

После некоторой паузы отец сказал:

– Ты мой сын, и с этим ничего не поделаешь. Деньги получишь завтра. Мать успокою, скажу, поехал на военные сборы. Держись, удачи тебе!

В это же вечер Петя устроил отвальную в общаге. Посидели с друзьями: Ромкой, Глебом и Пашей за пивом. До прихода ребят, Петя оделся только что купленную военную форму и встретил друзей с бравым видом, стоя у стола, накрытого нехитрой закуской. Ребята, которые до этого не знали о его планах, решили, что он собрался отбывать на летние сборы и удивились: почему им еще форму не выдали? Все стало ясно, когда Петька, приложив ладонь к ловко сидящей на голове каске весело доложил:

– Перед вами боец ополчения Новороссии Петр Шкодин, адъютант его превосходительства подполковника Стрелецкого.

– Что чудишь, Петруха? – засмеялся Павел. – Отпустило, ты опять за свои штучки взялся?

– Осмелюсь доложить: ни как нет, не отпустило. Отпустит только тогда, когда мы эту нечисть сметем с лица земли.

Говорил он это, смешно вращая глазами и напуская на себя воинственный вид.

– Так, хватит придуриваться, говори, чего задумал? – перебил его Глеб.

– Я и не придуриваюсь, – посерьезнел Петька. – Завтра уезжаю на в Донбасс. Экипировку купил, только броника не хватает.

– Слушайте, а ведь он не шутит и впрямь на войну собрался, – догадался Рома.

Все замолкли, глядя на Петю непонимающими глазами. Их друг был большим оригиналом, но не на столько же, чтобы пережив одну заваруху, которая едва не стоила ему жизни, пуститься в очередную.

– Ты что и в правду? – посмотрел на друга Павел.

– Да, вправду, – строго отвели Петр. – Я не могу так больше жить. Там ребята в Славянске гибнут за всех за нас, я тут. Это вы не видели этих фашиков, а я видел и уверен, что, если их сейчас не остановить, эта зараза попрет на Россию, тогда быть большой войне. Да и честно говоря, не могу жить избитым и не отомщенным. Они у меня за все заплатят и за Сашку, и за меня, и за Ириску.

– Боже, а с Иркой-то что? – удивился Глеб. – Я ее вчера видел, но она прошмыгнула мимо и не остановилась.

– С Ирой все нормально. Она просто меня больше не любит, вот и все, – сердито ответил Петя. – Я ей сказал, куда уезжаю. Даже не позвонила, не отговорила, нафиг, я ей нужен? Папика богатого наверное ждет.

– Петька брось молоть ерунду: разлюбила, не поняла, папика ждет, – остановил его Пашка. – Неужели из-за того, что девчонка обиделась, надо переть на войну? Ты ведешь себя, как пацан, который из-за измены любимой девушки добровольно идет в армию.

– Вижу, парни, вы меня тоже не понимаете. Нет, конечно, я иду воевать не из-за Ирины, а за всех русских девчонок вместе взятых, чтобы какой-то поганый нацик-татушник не посмел их пальцем тронуть. Ладно, давайте пива попьем, меня на что-то лучшее не хватило. Отец прислал денег на первое время, но кто его знает, как доберусь, чем там питаться буду. На довольствие брать не обещали, армия-то народная.

– Ребята, это все в серьез, он и в правду в Донбасс собрался, ненормальный! Ну, ты Петруха даешь! Я тебя больше спасать не поеду, – буркнул в сердцах Павел.

– И не надо! – надулся Петр. – Я и не прошу.

– Так, не злись, – остановил его Глеб. – Ты уверен, что идешь воевать за правое дело? У нас на партсобрании выступал один чел и говорил, что это русские олигархи бучу в Донбассе подняли, чтобы выбить Украину с земель, где америкосы с хохлами собрались сланцевый газ добывать. Олигархи, они на все пойдут, только бы прибыль не потерять.

– Я не знаю мотивов этой войны, и кто за ней стоит, но я видел, что творят нацики и уверен, что мы должны их остановить. Когда раньше смотрел немецкие хроники, где народ в Германии в едином порыве славит Гитлера, не понимал, как такое возможно. А теперь своими глазами видел, что может натворить толпа националистов-фанатиков. Их надо остановить, понимаете остановить! Я иду воевать ни за власть, ни за президента, я иду воевать против украинского фашизма, заявившего, что нас – русских надо вздернуть на гиляку, на осину по нашему. Они наглядно продемонстрировали это в Одессе. Мне все равно, что думают про это твои, Глеб, коммунисты, Ромкины монархисты или наши либералы. Мне все равно, что подумает про это власть, я иду воевать против тех, кто объявил нам – русским, а значит и мне лично, войну. Если вы этого не понимаете, это ваше дело, мне же в Одессе это объяснили весьма доходчиво, и я все понял.

– А ты понимаешь, что тебя реально могут убить, что придется убивать самому. Ты думал об этом? – спросил Павел.

Да, Пете было не по себе. Это был не страх, а то состояние, когда замирает душа, понимая, что предстоит рискованный шаг, но ты должен его сделать. Так замирает душа перед прыжком с высоты на землю или в воду, но он отчетливо понимал, что не поехать в Донбасс он не может. Все произошедшее с ним в Одессе стало наваждением, которое не давало ему спокойно жить. Он не мог существовать без новостей с Украины, не мог оторваться от сайтов, которые сообщали о сражениях маленького городка Славянска с украинскими войсками, посланными новой киевской властью, не мог смириться с тем, что эта власть не дает никаких шансов на мирное решение проблемы, а развязала жестокую войну против своего народа. Все это казалось диким, недопустимым и совершенно нереальным. Иногда ему приходило в голову, что все происходит не наяву, а в какой-то виртуальной игре. Что, если напрячься и пройти все уровни, война закончится, все наладится и опять будет мир, и те, кто развязал войну, будут наказаны. Петр чувствовал, что он попал в тяжелую психологическую зависимость от событий на Украине. Он пытался отделаться от этого наваждения, беседуя с людьми. Его сверстники этой темой мало интересовались, преподаватели были удивлены происходящим, но не скрывали уверенности в том, что со дня на день эта безумная история завершится.

Как-то Петр встретил в коридоре Марию Сергеевну, которая очень обрадовалась тому, что парень уже ходит без палочки и нормально выглядит.

– Только глаза у вас, Петя, невеселые. Не можете забыть одесские события?

– Мария Сергеевна, я не только не могу забыть эти события, я поражаюсь тому, что остальные делают вид, что ничего не произошло и в Одессе, и в Донбассе. Я же не нахожу себе места.

– Петр, вы пережили тяжелый стресс, и нет ничего удивительного, что не можете никак отойти от него. Для ваших сверстников Украина – это чужая страна, которая стала независимой еще до их рождения. И что там происходит, их мало касается. Ведь никто возмущается тем, что уже несколько лет идет война в Сирии, что ежедневно там под бомбежками гибнет множество народа, и рушатся города. Да, неприятно, но это же далеко и поэтому их не волнует. Вот и вас наверняка тоже не заботит тот факт, что когда-то цветущая страна Сирия превращается в груду развалин? Наша же уборщица тетя Аня очень за эту войну переживает, так как там живет ее дочка с большим семейством. Когда я была молодой, война шла во Вьетнаме. Там погибли миллионы людей, но я не скажу, что мы с друзьями обсуждали эту тему. И потом, когда десятилетие разрушали Ливию, мы тоже не возмущались, а только удивленно пожимали плечами: «Кто там с кем воюет, ради чего?». Честно скажу, я заволновалась только, когда началась Чеченская война и после ее окончания была уверена, что больше такого на территории бывшего Союза не повторится. И вот тебе на! Полыхнуло в самой спокойной и стабильной стране Украине, где я часто бывала, где живут мои друзья и родственники, где стоит легендарная Одесса, одна из ярчайших героинь многих произведений русских писателей. Поверьте, и меня эти события на Украине тоже держат в постоянном напряжении. Я каждый день ложусь спать с надеждой, что проснусь, и мне скажут: «Войны в Донбассе больше нет. Все помирились и счастливы», но, увы, с каждым днем становится все хуже и хуже, и непонятно, что может остановить это безумие.

– А я знаю! – перебил преподавательницу Петр. – Для этого надо уничтожить вирус войны, носителем которого являются украинские нацисты. Это как с гриппом. Пока антибиотики не пропьешь, температура не упадает. Я много в детстве болел и знаю.

– И как же вы предлагаете их уничтожить? – удивленно подняла брови Мария Сергеевна.

– Их надо собрать всех в одном месте и перебить. И знаю такое место – это Донбасс. Мне кажется, для этого Стрелецкого с командой туда и послали. Сейчас все нацики туда сбегутся, и Россия их одним махом передушит.

– Как? Войска введет?

– Нет, пошлет туда тех, кто готов пожертвовать собой, чтобы уничтожить эту нечисть.

– И вы думаете, такие люди есть??

– Думаю, да. И один из них стоит перед вами.

– Петя. Вы что собрались идти воевать? – опешила Мария Сергеевна.

– Шучу, – ответил, криво улыбнувшись, Петр, и быстро попрощавшись, ушел, оставив Марию Сергеевну в полном недоумении.

Однако он не шутил. Он был уверен, что не случайно все его мысли заняты войной в Донбассе, что именно его проведение выбрало для того, чтобы уничтожить новоявленных фашистов. Сейчас прощаясь с друзьями, он пытался объяснить им свой порыв.

– Я понимаю, что могу больше не увидеться с вами. Что мне придется стрелять и убивать. Но, как говаривал Высоцкий: «Я не люблю себя, когда я трушу. Я не люблю, когда невинных бьют…». Пришла пора доказать, что я действительно этого всего не люблю, что я не трус и не амеба, которая ждет, когда другие за него отомстят. Мне безразлично, что об этом подумает весь свет и вы, в частности, мне важно, что подумаю о себе я сам. Я люблю жить в ладу с самим собой.

– Не понимаю, чего ты так завелся? – перебил его Паша. – Может быть скоро все успокоится, ну постреляют еще, надоест или договорятся, а ты попрешься, бог знает куда.

– Ребята оставьте его. Вы же знаете, если Петька что-то решил, его не переубедишь, – заступился за Петра Роман. – Давайте пиво пить, хоть я обещал себе, не нарушать режим перед соревнованиями.

Посидели, поговорили и даже пытались шутить, но было видно, что всем не до смеха. Ребят мучили смешанные чувства: непонимание позиции друга, а также чувство вины и неловкости от того, что они не могут поступить так, как он, да и не считают нужным… Расставались, пряча глаза. Вывернув карманы, собрали немного денег для товарища.

– На вот, может быть, там себе бронник купишь, – сунул Пашка ему смятые купюры.

– Не стану я покупать. Я его добуду в бою, – несколько картинно заявил Петя и вдруг почувствовал, что глухая тоска сдавила сердце. Сдавила так, что было не продохнуть, а на глаза навернулись слезы, которые он пытался скрыть, вскочив из-за стола и бросившись открывать форточку.

– Хватит травить мне душу, она и так отравлена Одессой, запахом крови и горелого человеческого мяса в Доме профсоюзов. Я все для себя решил, а за деньги – спасибо, возьму, еще неизвестно, как я туда доберусь.

До Ростова он добирался поездом, взяв билет в плацкартный вагон, и, на удивление, проспал всю дорогу. Так с ним бывало всегда. Пока размышляет, что делать – волнуется, не спит, как примет решение – успокаивается. На вокзале в Ростове его встретил худенький остроносый паренек в футболке, на которой красовалась надпись: «Фашизм не пройдет!» Он опознал Петра по аватарке, вывешенной "В Контакте" и сразу после приветствия, заявил:

– Мы не можем переправить тебя через сухопутную границу, так как для легального прохода возможности нет. Украина задерживает всех мужчин от шестнадцати до шести десяти лет. Для нелегального перехода сейчас не самое подходящее время. Идут боестолкновения по всей русско-украинской границе. Мы тебя отправим морем, через Ейск. Идем, тут недалеко в кафе перекусим, а через два часа в том направлении отходит автобус.

Паренек оказался неразговорчивым, и на вопросы: кто он и кого представляет, не отвечал. Закралось даже подозрение, а с теми ли людьми он связался? Вдруг сдадут в СБУ, когда он доберется до Украины? Однако, выбора не было, и Петя решился ехать в Ейск, по указанному пареньком адресу. Добрался до приазовского городка к ночи, подивившись: как отличается темная южная ночь, от белой – питерской. Довольно быстро нашел указанный пареньком небольшой домик, стоящий на окраине Ейска на берегу моря. На его стук вышел крепкий старик в заношенной тельняшке и без расспросов: «Кто и откуда?» – пустил в дом. В хате с низкими потолками и деревянными полами было тихо и прохладно, что после дня, проведенного Петей в душном, переполненном автобусе, шедшем по раскаленной Приазовской степи, было очень кстати.

– Хорошо тут у вас. Я в автобусе чуть заживо не сварился. Жара!

– Дом саманный, а сверху обложен кирпичом, вот и не жарко.

Дед налил парню тарелку борща и налил пол стакана мутноватой жидкости.

– Вот отведай того, что дед Яша приготовил. Бабки у меня нет, так я сам управляюсь. Борща наварил, самогоночки нацедил. Много не налью, не волнуйся. Море пьяных не любит. Тебе в путь отправляться после полуночи. Сейчас примешь, пару часиков покемаришь, я тебя разбужу и отправлю на правое дело. Знаю, что ты воевать собрался. Не тебя первого переправляю. Генка, тот который тебя встречал; мой внук. Он в партии Апельсинова состоит. Активист.

– Кого, кого? – удивился Петр.

– Ну, этого, книжки еще пишет, против нашей власти идет, за народ.

– Может быть Лимонова?

– Точно Лимонова. Дурацкая, надо сказать, фамилия, но мужик правильный. Помогает русскому народу. Я бы сам пошел воевать, но года не те. Вот и делаю, что могу. Вывезу тебя в море, а там грекам – контрабандистам передам. Они с украинской стороны к нашим берегам рыбу ловить приходят. У их берегов рыбы нет, всю заводы потравили. Народ они серьезный, но деньги любят. Им все равно кто: Янукович, Порошенко, батька Махно или Путин, лишь бы деньги были. Так что, готовь тысячу за переправу.

– Хорошо, есть у меня деньги, – ответил Петя, – почувствовав, что самогонка уже достигла цели, голова закружилась, ноги стали ватными. Хотелось только одного – спать.

Дед разбудил его в момент самого глубокого сна, из которого сложно выйти и осознать, что происходит.

– Вставай, вставай турист! Луна зашла за тучи, пора ехать, чтобы не засекли погранцы.

Петр, помотав головой, наконец-то понял, куда занесла его нелегкая, и быстро собрался.

– Значит так, – начал дед, когда его лодка отчалила от берега, – зря не болтай. Мол, турист, приехал деда проведать в Донецк, а он уговорил съездить на море. Там народ разный живет, кто за Россию, кто и за Украину. Так что длинный язык тебя быстро на нары усадит, а то и к стенке поставит. Помалкивай. Даже тем, кто повезет, ничего не говори: зачем приехал и откуда. Они конечно догадаются, но деньги для них важнее, поэтому и занимаются перевозкой добровольцев. Если кто-то больше заплатит – сдадут. Понял меня?

– Понял, – ответил Петр. – А вы тоже за деньги возитесь со мной?

– Я с тебя хоть копейку взял? Я отставной офицер Черноморского флота, второй помощник капитана крейсера «Великий», да чтобы деньги брал за такое святой дело? Ты же едешь не иза денег себя под пули подставлять. Обидел ты меня, ну ладно молодой еще…

В это время невдалеке послышался тихий шум мотора и дед Яша, насторожившись, крикнул в темноту моря:

– Юра! Ты?

– Я, – отозвалось море.

Еще немного и Петр перепрыгнул с борта дедовой лодки, на подошедший баркас.

– Принимайте еще одного туриста, ребята, – сказал дед двум сидящим в баркасе мужчинам.

– А билет у него есть? – спросил глухой голос.

– Есть, есть, сейчас предъявит, – заверил дед.

Петр, догадавшись, чего от него хотят, достал тысячу рублей и протянул сидевшему поблизости мужчине. Тот молча сунул деньги в карман, и баркас заскользил по волнам в неизвестность.

– Как вы ориентируетесь в такой темноте? – чтобы что-то сказать, спросил Петр.

– По компасу, – получил однозначный ответ, и рыбаки замолчали.

– Помоги сеть достать. Вот тут, тащи на себя, – сказал один из них через некоторое время.

После того, как сеть была выбрана, а рыба собрана, появился сторожевой катер. Луч прожектора, прорезав ночную тьму, осветил баркас, и Петр через сети успел разглядеть двух перевозивших его рыбаков, крепких мужиков лет по сорок, облаченных в рыбацкие доспехи.

– Эй, на баркасе! Почему в нейтральных водах? – раздался крик со сторожевика.

– Заблудились мы, темно, – басовито ответил один из рыбаков.

– А это ты, Юра? А проездной где?

– Сейчас, сейчас, ответил рыбак. – Подойдите поближе, иначе не докину.

– Зачем кидать, это мы тебе конец кинем, а ты привяжи, – и вскоре канат прилетел на борт баркаса, к которому рыбаки привязали полиэтиленовый пакет с трепещущейся в ней рыбой.

– Порядок, езжай, ответили с катера.

Баркас, взревев мотором, пошел к украинскому берегу. Стоило ему ткнуться носом в песок, как подбежал человек, и стал помогать вытаскивать улов и сети на берег.

– Вот тебе Леха турист СССР. Он при деньгах, заплатит – буркнул один из рыбаков. – И рыбы возьми. Надо же отдыхающих кормить.

– Да, да, – засуетился Леха. – Отдыхающие, ой как нужны. В этом году их мало, одни беженцы. Идем, парень.

Леха в отличие от рыбаков оказался человеком общительным и говорил без умолку.

– Устроили, понимаешь, заваруху в Донбассе. И раньше-то мне тяжело было отдыхающих найти, больно переборчивые стали: душ им подавай, туалет, чтоб не воняло, собственный холодильник, а где мне взять? Я стал строителей держать, но в этом году только сумасшедший строиться будет. Как тут строиться? Придут все разбомбят, как в Славянске, и пропали денежки. Так я теперь русских туристов стал принимать и в Донецк возить. Ты из них?

– Да. Я из летнего университетского лагеря еду. Он в Анапе расположен, бодро начал плести свою легенду Петр. – Мне надо деда в Донецке проведать. В Анапе мне подсказали, что могу дорогу сократить и через Ейск и Мариуполь добраться. Вот и упросил рыбаков подбросить.

– Все вы русские туристы вдруг дедов украинских вспомнили. Причем, что характерно, одни внуки активизировались, внучек, что-то не видно. Ну ладно, не хочешь мне правду сказать, я не неволю. К деду так к деду. Заплатишь мне за постой двести рублей в день. Я со своих строителей по сто брал, но с вас – туристов беру по двести или по сто гривен по новому курсу, за риск. За доставку в Донецк еще тысяча. Есть чем платить?

– Есть, – бодро ответил Петя, подумав, что все деньги, которые ему сунули перед отъездом друзья уйдут на дорогу до места.

Леха метров двести вел Петра берегом моря, а потом, свернув в песчаные дюны, завел его во двор, где в жидких рассветных сумерках можно было различить два отдельно стоящих домика: один большой каменный и второй маленький с осыпающимися саманными стенами.