Цветок на лезвии катаны. Книга 2. Эпоха Тэнмэй

Кёко покраснела еще сильнее и поспешила потупить взгляд, делая шаг назад.

– Не соглашайтесь на этот брак. Выходите за меня. Мы обеспечим вам защиту. Я обеспечу вам защиту, – остановить чувства, которые выливались в слова, было уже невозможно и Иошито приблизился к девушке, невзирая на её смущение. – Пожалуйста. Если я вам так понравился, зачем же соглашаться на брак с каким-то стариком?

– Так будет лучше для моей семьи, – вновь повторила она, однако в этот раз в её голосе не было такой уверенности.

– Я дам вашей семье всё, что нужно. Всё, что захотите. Только, пожалуйста, выходите за меня, а не за Такаги.

Эмоции, хлещущие через край, захватили его настолько, что Иошито, сам того не понимая, наклонился к лицу молоденькой девушки. Та не успела даже охнуть или отступить: парень положил руку на её щеку и припал к тёплым губам. В первые секунды Кёко не шевелилась и хлопала ресницами: он ощущал, как они щекочут его лицо. Однако Асакура не собирался отступать: опустив ладонь на её шею, он попытался углубить поцелуй, и девушка неумело ответила. Иошито чувствовал, как она дрожит в его руках, но продолжал целовать, наслаждаясь теплом, что разливалось внутри. Поцелуй, каким бы неловким он ни был, пробудил внутри него целую бурю, подобную той, что громыхала снаружи.

– Иошито! – грозный голос брата прорвался сквозь бурю чувств с опозданием: он услышал его только тогда, когда Кэтсеро схватил его за плечо и отдёрнул от девушки. – Какого чёрта ты творишь?

Открыв глаза, Асакура-младший увидел, что брат смотрит на него с еще большей яростью. Впрочем, куда важнее было то, что Хасэгава стоял рядом с ним. Седой мужчина смерил дочь неверящим взглядом, а гостя – презрительным.

– Совсем из ума выжил? – старший брат оттащил его в сторону и посмотрел на Кёко. На лице той почему-то сверкали слёзы. – Кёко-сан, простите его. У него, похоже, окончательно рассудок помутился. Хасэгава-сан, примите мои извинения.

Всё еще опьяненный прекрасным чувством, которое было порождено поцелуем, Иошито улыбнулся девушке, однако та спешно отвернулась.

– Пошли, – Кэтсеро толкнул его в сторону выхода. – Шевелись, или я за себя не ручаюсь.

И снова он не решился спорить с братом. Повинуясь ему, молодой самурай, немного разочарованный тем, что Кёко больше на него не смотрела, направился к дверям. Как только они перед ним распахнулись, открывая вид на пустынный двор, Иошито попытался было обернуться, чтобы хотя бы взглядом попрощаться с юной девушкой, но Кэтсеро силком вытолкнул его наружу и закрыл перегородки, лишив брата такой возможности.

– Ты – идиот, – заявил глава семьи, шагая по двору рядом с ним. – Зачем ты это сделал? Зачем поцеловал её?

– А ты бы на моём месте не поцеловал? – усмехнулся младший брат и посмотрел на него. – Я знаю, что значит для тебя Юи. Так вот Кёко значит для меня то же самое. Я не собираюсь так просто сдаваться, слышишь?

– Идиот, – повторил Кэтсеро и покачал головой. – Какой же ты идиот. Я уже жалею о том, что познакомил вас.

– А я не жалею, – решительно сказал Иошито, подойдя к рыжему коню, который подрёмывал у коновязи. – Я не позволю выдать её за Такаги, хочешь ты этого или нет.

Асакура-старший только цокнул, не в силах продолжать спор и быстро отвязал гнедого коня от столба, желая уехать раньше, чем усилится буря. Младший брат сделал то же самое, но прежде чем взобраться на лошадь, посмотрел на небольшое поместье. Наверняка Кёко до сих пор стояла, пытаясь осознать то, что между ними произошло. Да, он нисколько не жалел. Ни о знакомстве с ней, ни о поцелуе. Он пойдёт дальше. Она будет принадлежать ему, кто бы им не противостоял.

***

Никто не ожидал, что братья Асакура вернутся домой на рассвете. Слуги, готовящиеся встретить хозяев ближе к вечеру, мирно спали в своих постелях, как и конюхи, которых мужчины, влетевшие через ворота во двор, не застали на месте. Чертыхаясь и переругиваясь то ли друг с другом, то ли со стражами, которые побежали будить слуг в дом, мужчины наделали столько шума, что даже Юи, укутавшаяся в одеяло чуть ли не с головой, услышала сквозь сон их ругань.

Вырванная из приятного забытья, юная девушка нехотя открыла глаза и принялась осматривать комнату, еще наполненную утренним сумраком. Кичи спал на соседнем футоне, тихонько сопя и раскинув руки и ноги в стороны. В отличие от мамы, его совсем не беспокоили доносящиеся со двора крики.

«Что там происходит?» – спросила себя Юи, потирая глаза. Желание положить голову обратно на подушку и окунуться в сон было настолько велико, что она почти ему подчинилась. Однако в тот миг, когда Такаяма поддалась сонливости и улеглась, что-то во дворе загрохотало. Испугавшись, Юи подпрыгнула на месте и распахнула глаза, смотря на запертые сёдзи. Вслед за грохотом последнюю надежду на крепкий сон развеял яростный крик, который, девушка тут же это поняла, принадлежал её мужу.

Спешно выбравшись из постели, Юи подбежала к дверям и, распахнув их, выглянула в коридор: слуги тоже услышали голос хозяина и уже бежали во двор. Всё еще сонная, девушка хотела было последовать за ними, но резко остановилась, вспомнив, что Кичи остался в спальне один. Не зная, как поступить, Такаяма топнула ногой, разрываясь между желанием узнать, что же всё-таки происходит, и боязнью оставить малыша без присмотра. На её удачу из-за угла появилась Мэй: та бежала по коридору, удерживая полы наспех повязанного кимоно.

– Мэй-сан! – воскликнула Юи и выбежала в коридор прямо перед запыхавшейся женщиной. Та оторопела от неожиданности, но через секунду склонила перед девушкой голову. – Мэй-сан! Что случилось? Что это за шум?

– Ох, госпожа, я и сама не знаю. Другие служанки говорят, что господин Асакура и господин Иошито о чём-то спорят во дворе, – задыхаясь, ответила Мэй, пытаясь убрать с лица седые пряди, выбивающиеся из прически. – Сильно спорят.

– Спорят? – медленно повторила Юи, взволновавшись еще сильнее. Значит ли это, что встреча с Хасэгавой Исао прошла совсем не так, как Иошито того хотелось? – О, нет… Мэй-сан, не могли бы вы, пожалуйста, присмотреть за Кичи? Он спит, но я не хочу оставлять его одного. Пожалуйста.

Она чувствовала, что ей следовало немедленно вмешаться в ссору, которая только нарастала: из глубины дома девушка слышала, как надрывался во дворе муж. Внутри всё похолодело от такой ледяной ярости.

– Конечно, госпожа. С радостью, – закивала Мэй и улыбнулась.

Юи торопливо поклонилась ей и, не успев поблагодарить, помчалась во двор. То, что она бежит по дому босиком и в одном дзюбане, Юи поняла, только пробежал половину пути, когда прохладный ветер захлестал её, бегущую по открытой галерее, по лодыжкам. Чем ближе она подходила к парадному входу, тем больший страх окутывал её тело: Такаяма не знала, как ей удастся управиться с двумя взрослыми мужчинами, но надеялась, что те проявят благоразумие. Пока же они кричали друг на друга так, что даже слуги боялись выходить на улицу.

– Ты совсем обезумел! Из-за какой-то девчонки, которую ты даже толком не знаешь! – твердил Кэтсеро в момент, когда Юи всё-таки ступила босыми ногами на крыльцо.

С верхней ступени она увидела, как муж, стоявший посреди двора, почему-то держится за лицо. Иошито же, побагровев от злости, держится от него на расстоянии нескольких метров и сжимает в руке непонятно откуда взявшийся боккэн.

– Не будь мразью, Кэтсеро, – горланил Иошито, не решавшийся отчего-то приближаться к брату, который согнулся на месте. Юи охнула, увидев, как на землю под ногами мужа закапала кровь. – Ты не можешь позволить Хасэгаве так поступить с ней и со мной!

– Да при чем тут ты? – восклицал Асакура-старший, пока девушка, слетев по ступеням крыльца, мчалась к ним со всех ног. – Это их дело, не твоё! Я не могу никак повлиять на его решение, как ты не понимаешь?

Такаяма перебегала двор, то и дело охая, когда валяющиеся на земле камешки впивались в её босые ступни. Однако даже эта тупая, но всё же сильная боль не останавливала её. Юи подбежала к мужчинам в ту же секунду, когда Кэтсеро сделал широкий шаг в сторону брата, и ухватила его за плечо.

– Прекратите! – потребовала она, вырастая перед мужем. Тот не сразу понял, что перед ним стоит не служанка, и с силой оттолкнул девушку в сторону.

Вскрикнув, она покачнулась на месте и уцепилась за предплечье Асакуры, который только в последний момент схватил её за запястье, спасая от падения на холодную землю. Впрочем, о возможном падении Такаяма уже не беспокоилась: её внимание привлекла струйка алой крови, которая текла по левой части лица Кэтсеро.

– Что… что случилось? – только и сумела вымолвить Юи, смотря широко распахнутыми глазами на мужа. – У вас же бровь рассечена!

– Спасибо этому идиоту! – рявкнул Асакура-старший и сплюнул на землю попавшую в рот кровь.

– Ты сам виноват! – противостоял ему Иошито, чей дрожащий голос вынудил девушку оглянуться и нахмуриться. – Нечего вести себя, как лицемер. Сделай так, как я сказал!

– Не буду я ничего делать! И ты не будешь! Я не позволю тебе поставить всё под угрозу!

– Значит, когда ты чего-то или кого-то хочешь, ты это получаешь, а стоило мне захотеть того же… – задыхался от возмущения младший брат и сделал несколько шагов к Кэтсеро, который смотрел на него, тяжело дыша.

– Это не одно и тоже. Не сравнивай. Если я сделаю так, как хочешь ты, он нас закопает! Да-да, не только Хасэгаву, но и нас! Я не собираюсь рисковать всем только ради того, чтобы ты мог трахать какую-то смазливую девку!

«О боги», – Юи зажмурилась, боясь представить, как разъярится от этих слов Иошито, но прогадала: тот резко умолк. Приоткрыв один глаз, девушка увидела, как Асакура-младший смерил брата взглядом, полным ненависти, и отступил еще дальше.

– Ты нисколько не изменился. Ты всё такой же ублюдок, каким и был при рождении. Только о собственном благополучии и думаешь, – тихо проговорил он и отбросил боккэн в сторону. – Я не позволю так поступить с Кёко. Если ты не хочешь мне помочь, я сделаю всё сам.

– Это как же, интересно? Выкрадешь её из дома? – усмехнулся Кэтсеро, но Юи видела, что слова брата сильно его задели. – И куда пойдёте? Будете жить в каком-нибудь сарае без денег и еды? Долго ваша любовь продержится, а?

– Асакура-сан, пожалуйста, – прошептала Такаяма, надеясь успокоить хотя бы его. – Он не в себе, неужели вы не видите?

– Я вижу. Я прекрасно вижу, что я в этой семейке всегда крайний, – теперь мужчина обратил свой гнев на неё. – Что, снова будешь защищать его? Вперёд. Ты же всегда на его стороне.

– Это не так, – замотала головой девушка и хотела было взять его за руку, но Асакура отмахнулся от неё. – Пожалуйста, успокойтесь. Я не принимаю ничью сторону. Вы оба неправы.

– Нет, я как раз-таки прав, – фыркнул молодой даймё, отступая от родных. – А вот вы… А знаете, что? Идите вы оба к чёрту. Мне до смерти надоел ваш «союз» против меня. Сидите вместе и перемывайте мне кости, сколько влезет. Только не бегите ко мне, как только что-то потревожит ваше драгоценное спокойствие.

Продолжая закрывать ладонью окровавленную часть лица, Кэтсеро, смерив жену и брата разочарованным взглядом, развернулся и направился в дом. Юи смотрела ему в спину и чувствовала, как ноет сердце. Он был очень расстроен.

– Кэтсеро, – попробовала позвать его Такаяма, но тот только дёрнул плечом и взлетел по ступеням на крыльцо. – Да что же это…

– Пусть проваливает, – сказал Иошито с прохладой. Юи же обернулась и посмотрела на него с осуждением. – А что? Знала бы ты, как гадко он себя повёл!

– Как бы он себя ни повёл, это не повод говорить ему такое! И уж тем более бросаться на него с кулаками! – топнула ногой девушка, сжимая кулачки.

– Это он меня спровоцировал! – Асакура-младший принялся изливать гнев на невестку, но та замотала головой и сделала шаг в сторону дома. – Юи, он отозвал предложение Хасэгаве. Он позволит Кёко выйти замуж за того старого ублюдка, по-твоему, это справедливо? Это честно? Да будь на месте Кёко ты, он бы ни за что не допустил такого!

– Иошито-сан, – строго произнесла Такаяма, обнимая себя за плечи. Стоять на улице в тонком дзюбане было холодно. – От ваших криков ничего не изменится. Никому от них не будет лучше: ни вам, ни Кёко, ни тем более Кэтсеро.

– Наплевать мне, будет ему лучше от моих криков или нет. Я хочу, чтобы он предотвратил тот брак, – упрямо повторил Иошито. – Он может, просто не хочет рисковать своим положением!

«Ему совершенно бесполезно что-то объяснять», – девушка вздохнула и прикрыла глаза. Она поняла, что он её совсем не слушает. Вместо того, чтобы спорить с ним, стоило отправиться в дом и попробовать успокоить мужа, который наверняка кипел сейчас не меньше брата.

– Пожалуйста, давайте прекратим этот спор, – попросила Юи, чувствуя, как замерзает от ветра. – Вам нужно поесть и отдохнуть. Давайте пойдём в дом.

– Не пойду я туда. До тех пор, пока Кэтсеро не согласится сделать так, как я сказал, я не ступлю под крышу этого дома.

Юной девушке хотелось заплакать от бессилия: оба брата были неимоверно упрямы. Однако в рассуждениях Иошито здравого смысла было гораздо меньше, поэтому на этот раз поддерживать его ей не хотелось.

– Как хотите, – выдохнула она, признавая поражение. – Можете обижаться, как дитя, вот только это ни к чему не приведёт.

– То есть ты с ним согласна? – возмутился парень и сделал два шага к ней, но Такаяма отступила. Она надеялась прекратить спор, а не разжечь его заново. – Ты бы была счастлива, если бы твоя семья продала тебя какому-то старому извращенцу?

– Конечно, нет. Но что вы можете поделать? Ведь это решение её семьи. При всём желании Кэтсеро не может заставить господина Хасэгаву сделать так, как хотите вы.

– Он может. Просто не хочет руки марать, – Иошито усмехнулся, и девушке этот смешок совсем не понравился.

Уж не имеет ли он в виду насилие?

– Иошито-сан, – тихо сказала она, не спуская с него глаз. – Не говорите таких ужасных вещей. Если вы готовы пролить кровь ради Кёко, это не любовь.

– Можно подумать, мой братец не убил твоего отца, чтобы оставить тебя себе, – посмеялся Асакура-младший. Юи же поджала губы и отступила еще дальше. – Или не прикончил твоего брата. Или не убил твою служанку, которая слишком много болтала. Он пролил ради тебя крови больше, чем ты представляешь. И ты права, это не любовь. Это помешательство. Ты для него как вещь, которую он хотел тем сильнее, чем яростнее тебя у него отнимали.

– Вы хотите теперь сделать больно и мне? – сглотнула она застывший в горле ком. Непрошеные воспоминания обрушились ледяной волной. – Зачем говорите такое?

– Затем, что это правда. Он совершил столько подлостей ради тебя, а ради Кёко не хочет и пальцем пошевелить. Хотя ей помощь сейчас нужна больше, чем кому бы то ни было, – говорил Иошито, часто дыша. – Но пусть так. Пусть Кэтсеро и дальше печётся о своём положении. Я же не собираюсь всё оставлять, как есть. Я сделаю так, что у Хасэгавы не будет выбора, кроме как выдать дочь за меня.

Такаяма глядела на него, не веря своим ушам. Неужели он серьёзно? Неужели он верит, что сумеет привязать к себе кого-то силой?

– Если вы навредите её семье, она вас не простит. Так и знайте, – вымолвила юная девушка и, не желая больше с ним препираться, повернулась к нему спиной.

Шагая босыми ногами по холодной земле, Юи уже не обращала внимания на камешки, что впивались в ступни. Слишком уж сильным было её негодование. Она боялась даже представить, что затеял молодой самурай, но чувствовала, что ничем хорошим это для семьи не обернётся. Да и для несчастной Кёко тоже.

Войдя в дом, девушка на минуту остановилась, пытаясь перевести дух и успокоить сердце, однако переживания только нарастали с каждой секундой. В конце концов она смирилась с тем, что им всем, по-видимому, придётся столкнуться с последствиями неразумного поведения Иошито. Удручённо поджав губы, Такаяма направилась вглубь дома. Если уж один брат отказывается слушать голос разума, значит, надо помочь второму до него достучаться.

Двери в покои Кэтсеро были закрыты, но девушка, подойдя к ним, услышала в комнате шебуршание и редкое ворчание. Глава семьи был у себя. Осторожно постучав в деревянную раму, она, так и не получив разрешения войти, слегка приоткрыла перегородку и заглянула внутрь. Асакура сидел на татами перед маленьким зеркалом и пытался справиться с кровотечением, которое всё не желало останавливаться. Чертыхаясь, он прижимал к вспотевшему от натуги лбу полотенце, но тем самым только загонял грязь в рану.

– Давайте я вам помогу, – произнесла Юи, тихонько протиснувшись в комнату.

Мужчина, удивлённый её внезапным появлением, вздрогнул и воззрился на девушку исподлобья.

– Я сам справлюсь, – коротко отрезал он и повернулся обратно к зеркалу. – Шла бы ты лучше к Иошито, а то ему не с кем меня осуждать.

«Как малые дети!» – вспыхнула Такаяма, не двигаясь, однако, с места. Придирчивым взглядом она наблюдала, как Асакура с силой зажимает порез, пока желваки на его скулах дрожали.

– Рану нужно промыть, – сказала она, выждав еще минуту. – И намазать мазь, если вы не хотите получить заражение.

– Так и сделаю, – хмыкнул мужчина, даже не глядя на жену. – А теперь иди отсюда.

От такой грубости Юи покраснела еще сильнее и пересекла широкие покои, чтобы опуститься на пол рядом с Кэтсеро и выхватить у него полотенце.

– Какого чёрта ты делаешь? – возмутился он. – Я велел тебе уходить. Или ты оглохла?

– А я не собираюсь вас слушаться, – с вызовом заявила она, потянувшись за кувшином с водой. – Порез надо промыть сейчас же. Повернитесь, я всё сделаю.

Асакура с полминуты глядел на жену злобным взглядом, но та нисколько не смущалась. Окунув окровавленное полотенце в кувшин, девушка хорошенько его выжала и потянулась к лицу мужа. Тот дёрнулся, стоило мокрой ткани коснуться лица.

– Что это вы? Боли боитесь? – улыбнулась Такаяма краешком губ, однако Кэтсеро ответил ей ледяным молчанием. – Я аккуратно, не бойтесь.

Она догадывалась, что прямо сейчас мужчина ругает её про себя, но не обращала внимания на его недовольство. В первую очередь Юи приложила полотенце к рассечённой брови, пытаясь очистить её от песка и грязи. Порез был глубокий, и девушка задалась вопросом: с какой же силой Иошито ударил брата, что умудрился так рассечь кожу? В груди родилось сочувствие. Судя по тому, в чем обвинял Кэтсеро брат, мужчина ничем не заслужил такое ранение.

Кое-как остановив кровотечение, Такаяма еще раз окунула полотенце в воду, которая тут же стала розовой. Асакура при этом медленно успокаивался, закрывая глаза всякий раз, как жена прикладывала ткань к его лицу.

– Вот так, – прошептала она, утерев со щеки и шее мужчины последние кровавые следы. – А теперь нужно нанести мазь.

Нужный пузырёк стоял здесь же, на столе. Приоткрыв его, Юи немного поморщилась, ощутив едкий запах трав. Впрочем, выбирать было не из чего: задержав дыхание, девушка окунула пальцы в пузырёк, а затем коснулась глубокой раны над бровью мужа. Тот нахмурился от жгучей боли, но промолчал.

– Знаю, что жжётся, но потерпите, – попросила она и приподнялась на коленях, чтобы мягко подуть на порез. – Зато так вы не умрёте от заражения.

– Лишаешь Иошито последней надежды на счастье, – ухмыльнулся Кэтсеро, которому, видела девушка, было совсем не весело.

– Он не желает вам смерти, – сказала Такаяма, качая головой. – Думаю, он просто разочарован тем, как всё обернулось. Отойдёт.

– Вот уж сомневаюсь, – мужчина вздохнул и отполз к мягкому футону, который, судя по усталому лицу, так его и манил. – Он будто рассудка лишился.

С этим Юи была согласна: отверженный Иошито почти обезумел от гнева. Девушке было его жаль, и всё же, считала она, даже разочарование не служило оправданием такому поведению. Где он сейчас? Действительно ли умчался «спасать Кёко» или всё-таки вернулся в дом? Такаяма надеялась, что его разум возьмёт верх над чувствами.

– Хасэгава-сан действительно решил выдать дочь за другого? – она попробовала поговорить о чём-то другом, чтобы не огорчать мужа рассуждениями о брате.

Кэтсеро, впрочем, помрачнел еще сильнее. Прислонившись спиной к стене, он кивнул и пожал плечами.

– Да. Хасэгаве не оставили выбора, и я могу его понять. Потому что у меня выбора теперь тоже нет, – проговорил Асакура, скользя взглядом по девушке, которая наклонила голову и вопросительно захлопала глазами. – Кёко выйдет замуж за Такаги.

Стоило имени мужчины повиснуть между супругами, как Юи округлила глаза и оцепенела. В памяти всплыли все самые ужасные воспоминания, связанные с человеком, за которого теперь должна была выйти другая молоденькая девушка.

– Такаги… Такаги Рю? – пробормотала она, надеясь, что в этой стране есть какой-то другой Такаги, однако Кэтсеро снова кивнул и закрыл глаза. – Но как же… Почему за него? Я имею в виду… разве у него нет жены?

– Она умерла три года назад, – ответил мужчина и вздохнул. – По крайней мере, я так слышал. Не знаю, что делать. Я не хочу такого будущего для Кёко и не хочу, чтобы брат меня ненавидел, но я совершенно ничего не могу поделать.

Такаяма видела, как он морщится, то ли от боли, вызванной порезом, то ли от злости. Ей внезапно стало стыдно за все обвинения, что она не так давно бросала ему в лицо, а потому девушка медленно приблизилась к футону и присела рядом с мужчиной. Тот продолжал сидеть с закрытыми глазами, но приоткрыл их, как только Юи положила голову на его плечо.

– Есть вещи и события, над которыми вы не властны. Иошито-сан придётся это понять рано или поздно, – тихонько вымолвила она, опустив руку на его грудь.

Он был всё в том же черном кимоно, которое надел под доспехи вчера утром. На вороте виднелись следы крови, натёкшей на одежду со лба, а сердце под плотной тканью ровно стучало. Девушка почувствовала, как Асакура приобнял её за талию и прикрыла глаза, пытаясь насладиться этой близостью. Мысли о Кёко не шли из головы. Ей почему-то было совестно из-за того, что она сейчас находится здесь, рядом с мужем в то время, как Кёко надлежит выйти замуж за самого отвратительного человека, которого Юи только знала.

Она могла понять страх, который охватил Иошито. В конце концов, её и саму обуревал ужас, когда Такаги Рю наступал на неё в маленькой комнатке, в которую её привёл отец. Плотоядная, голодная улыбка немолодого мужчины до сих пор снилась ей в жутких снах, а цепкие пальцы мерещились даже наяву. Такаяма вспомнила, какой страх овладел ей несколько дней назад, когда во время тренировки Кэтсеро, сам того не зная, вцепился в неё с такой силой и яростью, что воспоминания о той душной комнате показались слишком реальными. Подумав об этом, Юи еще сильнее прижалась к Асакуре. Она провела наедине с Такаги Рю от силы десять минут, а Кёко вынуждена будет провести с ним всю свою жизнь? Худшей участи и представить было нельзя.

– Бедная Кёко, – прошептала девушка. Кэтсеро погладил её по волосам и выдохнул, молча соглашаясь.

Они сидели так, пока солнце, взошедшее над горизонтом, не залило своим светом широкие покои, освещая изображённые на стенах пейзажи. Юи смотрела, как полоска света медленно ползёт по стене напротив, знаменуя собой утро нового солнечного дня. Природа радовалась даже тогда, когда на сердце у людей было грустно. Это казалось несправедливым.

– Когда я была на месте Кёко, – зашептала она, не отрывая взгляда от нарисованного на стене пейзажа, – мне очень хотелось, чтобы меня кто-нибудь спас. Но сколько бы я ни просила и ни плакала, никто так и не приходил.

– Это разные вещи. Быть проданной на одну ночь и быть выданной замуж – не одно и то же, – сонно отозвался Асакура. – Кёко прекрасно понимает, на что идёт.

Помедлив, Такаяма кивнула. Да, это действительно не одно и то же. В отличие от Кёко, у Юи был шанс на спасение. На сердце стало очень печально, но она не рискнула говорить об этом мужу. Он расценит это как очередную попытку выгородить Иошито, а сеять еще больший раздор ей не хотелось.

– Вам нужно отдохнуть, – проговорила девушка, поднимая голову с плеча Кэтсеро, который тут же кивнул. – Поспите.

Асакура с радостью сполз по стене на мягкий футон и опустил голову на подушку, пока Такаяма убирала со стола мазь и испачканное полотенце. Кувшин с грязной водой она поставила на тот же поднос и поднялась было на ноги, намереваясь дать мужчине отдохнуть, как хриплый голос остановил её:

– Юи…

– Да? – повернулась к нему юная девушка.

Кэтсеро глядел на неё из-под полуприкрытых век и поджимал губы.

– Пожалуйста, будь на моей стороне, – попросил он, выждав несколько мгновений. – Всегда. Я хочу быть уверен в том, что ты меня любишь.

Брови Такаямы немного приподнялись от удивления. Он говорил с несвойственной ему нерешительностью, а в глазах виднелось разочарование подобное тому, каким он смерил их с Иошито во дворе.

– Разве то, что я иногда с вами спорю, говорит о том, что я вас не люблю? – спросила она, улыбнувшись.