Паразитизм

Но не думайте, что все мои двоюродные, троюродные и прочее-юродные племянники и племянницы живут с нами. Не всем пришлось по нраву быть энергетиками для вампиров и таскаться за ними из города в город, пусть даже эти переезды с каждым десятилетием становились все менее необходимыми. Ветви семейного древа перерубались, и не всегда это происходило мирно.

Если ограничиться только живущими в бок о бок с Синклерами (или жившими с ними до недавнего времени), то список включает: дедушку (Джексон по крови) и бабушку; дядю Мартина (так и не женился и, что куда печальнее для нашего образа жизни, не завел детей), дядю Маркуса, его дочь Руби (брата-близнеца которой при разводе забрала мать), мою маму Меган, меня и Люка. Мой отец, Джошуа, ушел из семьи спустя пару лет после рождения Люка, не выдержав постоянного нахождения рядом с «родственниками» жены, а моя старшая сестра Люси исчезла, ничего не объяснив, едва ей исполнилось восемнадцать.

Наверное, с точки зрения сохранения психики восемь близких родственников, живущих в одном доме – это сущий кошмар. Но с точки зрения прокормления десяти вампиров – это чертовски мало.

Сколько бы раз ты этого не делал, привыкнуть было невозможно. Вампирские клыки были острыми, но в отличие от зубов других созданий, питающихся кровью, не вырабатывали обезболивающее, поэтому дискомфорт вызывала не столько потеря крови, сколько боль от укуса.

Пока я приходила в себя, обмякнув на стуле, Элисон обработала ранки и сунула мне в руки чашку со сладким чаем. Глаза вампирки блестели после удачного перекуса. Требовалось несколько литров воды и не менее шести часов, прежде чем часть выпитой крови усвоится, как обычный продукт, а оставшееся попадет в кровеносную систему.

– Все в порядке? – спросила меня Элисон, застегивая кожаный браслет поверх перевязи на моей руке.

– Ага.

Мне не удалось справиться с дрожью в голосе. После того как я допила чай, Элисон подхватила меня под локоть и помогла добраться до лифта. Когда я вышла на пятом этаже, Элисон уже стояла у двери в квартиру с моей сумкой.

Строго говоря, эта была квартира Люси, но она уехала в неизвестном направлении, прожив здесь всего пару месяцев. Мне полагалось жить по соседству, однако, выпустившись из школы, я попросила отдать мне квартиру сестры, сославшись на то, что из нее виден парк. На самом же деле я надеялась найти в ней хоть какой-нибудь намек на то, куда она уехала. Люси оставила здесь большую часть своих вещей, и хотя я перерыла их все, не нашла ни единой подсказки, где она теперь и что сподвигло ее так неожиданно нас бросить.

– Я сделаю тебе еще чая, – сказала Элисон, скрываясь на моей кухне.

Я протестующе крякнула, но миссис Синклер меня проигнорировала. Я знала, что Элисон теперь не уйдет, не убедившись, что я в порядке. Она беспокоилась обо мне, как и за любого, живущего в этом доме, вне зависимости от того, была ли эта персона Синклером, Джексоном или кем-то другим. Это было приятно, но иногда мне казалось, что у меня не одна мама, а две.

– Ты не опоздаешь… куда там тебе нужно?

– У меня еще полно времени, – донеслось с кухни. – О, я вижу Люка.

Я поспешно достала телефон и написала брату в личный чат. «У меня. SOS.»

У меня дрожали руки и болело запястье, которое прокусила Элисон, так что снять кроссовки удалось только со второго раза. Я села на кровать, подсунув под спину подушку, вытянула ноги и стала ждать.

Люк появился на пороге моей спальни в то же мгновение, как Элисон вышла из кухни с чашкой дымящегося чая и печеньем. Рукава его рубашки были закатаны по локоть, на штанинах виднелась грязь. Глаза брата светились радостью, хотя выглядел он очень уставшим.

– Вызвала спасательную бригаду? – спросила Элисон, увидев Люка.

– Просто не хотела тебя задерживать. Эй, не перебивай аппетит перед ужином!

Люк с хрустом раскусил печенье, которое стащил с моей тарелки. Он с размаху плюхнулся на кровать рядом со мной, отчего я подпрыгнула на матрасе.

– Это плата за экстренный вызов, – пробурчал Люк с полным ртом. – А почему шоколадное печенье есть только у тебя?

– А ты попробуй как-нибудь самостоятельно зайти в магазин по пути домой. Глядишь, у тебя оно тоже появится. И хватит крошить на мою кровать!

Элисон улыбнулась, глядя, как мы с братом пихаемся локтями, пытаясь отвоевать себе больше места на моей узкой кровати. Затем она посмотрела на часы и цокнула языком.

– Люк, не отходи от сестры, пока у нее не порозовеют щеки. Я утром заполнила ваши холодильники едой, так что на ужин есть индейка с овощным пюре и рыбные котлеты с пюре. Я постараюсь вернуться к киномарафону, но если что, начинайте без меня. И отпишитесь в семейную группу, что вы уже дома, если не хотите проблем.

Мы с братом синхронно кивнули. Я дождалась, когда за Элисон закрылась дверь, и повернулась к Люку:

– Свободен.

– Вот и вся благодарность за помощь.

– А ты на что рассчитывал? Кстати, как сыграли в баскетбол?

– Отлично. Правда, я быстро устал, так что пришлось сворачиваться, – грустно заметил Люк.

Он потер запястье, на котором был надет кожаный браслет вроде моего. Люку было всего шестнадцать, поэтому он давал кровь только один раз в неделю, однако даже такой большой интервал выбивал его из сил. Если я была домашним ребенком, то моего братца было не вытащить с улицы, где он гонял с друзьями в футбол или забрасывал мячи в баскетбольную корзину. К сожалению, наш образ жизни плохо подходил для спорта. Люк пополнил ряды доноров совсем недавно, после ухода Люси, и все еще не привык к новым ограничениям.

– Не стоило тебе сегодня играть, – заметила я. – По четвергам же ты…

– Кормлю Рика, я помню. Неужто вы с мамой думаете, что я настолько безнадежен, что не запомню собственное расписание?

Люк скатился с кровати и схватил тарелку с печеньем.

– Эй!

– Ты все равно не будешь.

То ли начал действовать сладкий чай, то ли помогла перепалка с братом, но я чувствовала себя уже значительно лучше. Забавно, но даже после двух лет в роли донора я иногда забываю, что все правила, которые мне необходимо соблюдать, направлены в первую очередь на мой комфорт, а не на удовольствие вампиров. Правда, некоторые из них невозможно выполнить в силу обстоятельств, на которые я не могу повлиять – например, на интервал между сдачей крови.

Из-за того, что Джексонов, которые могут делиться кровью без последствий для своего здоровья, сейчас сильно меньше, чем Синклеров, за каждым из нас закреплено по два вампира. Мы увеличили промежуток голодания вампиров до семи дней, но даже так это означало, что я должна отрабатывать долг дважды в неделю: с Хоуп по понедельникам и с Элисон по четвергам. Попробуй тут чувствовать себя нормально, теряя по несколько ложек крови за раз. Но я не собиралась жаловаться. Если бы не Синклеры, моей семьи могло бы и не быть.

Остаток вечера я готовилась к завтрашним парам, изредка отвлекаясь на телефон. В университетских чатах шел обмен информацией по самым популярным барам в городе. У меня в телефонной книге было не так уж много контактов, поэтому участники чата отображались безликими телефонными номерами. Кто-то, чей номер заканчивался на 53, поинтересовался, есть ли рядом с кампусом бары с «сомнительной репутацией». Я бы и дальше листала чат, читая его по диагонали, если бы не увидела ответ Марка. «Зависит от типа и степени сомнительности. Но Багряный Минотавр подходит почти под все существующие фетиши.» Затем беседа резко ушла в другом направлении, и интересующийся барами больше ничего не спрашивал. Я смахнула сообщение Марка про Багряный Минотавра вбок, чтобы ответить на него, но так и не смогла сформулировать нормальный ответ. Поколебавшись, я удалила черновик сообщения и закрыла чат.

Синклеры были не единственными вампирами в городе. Вампиров можно было встретить где угодно, на любом клочке земли – если, конечно, там есть кем питаться. Больше всего они любят мегаполисы, столицы, города у побережий и прочие места с большим потоком туристов и приезжих, которые не станут связываться с полицией или поднимать лишнего шума, если они попадут в беду. С поразительной сноровкой вампиры вылавливают из толпы тех, кто ищет приключений или страдает от нужды, и предлагают им получить желаемое взамен на донорство небольшого количества крови. Самой любимой категорией для них являются студенты: молодые, бесстрашные, мечтающие заработать легкие деньги или получить немного внимания. Конечно же, Нью-Броукен с его университетским кампусом и крупным портом стал излюбленным местом для питающихся человеческой кровью.

Через Нью-Броукен проходит немало кочевников, но постоянно, помимо нас, здесь проживает только одна группа вампиров. Из-за образа жизни про себя мы назвали их Греями – в честь Дориана Грея из книги Оскара Уайльда. В отличие от Синклеров, они не были родственниками, и состав их клана менялся почти полностью каждые несколько лет, но были и те, кто жил в Нью-Броукене намного дольше нас. Я никогда не встречала их лично, хотя знала пару имен. Греи не стремились вступать в конфликт с Синклерами и потому держались подальше от моей семьи, но до меня то и дело доносились слухи об их деятельности. Вампиры не могли напиться или получить кайф обычным способом, но могли опьянеть, выпив кровь человека, перебравшего с алкоголем или наркотиками. Этим и пользовался клан, отыскивая себе в качестве доноров людей с зависимостями. Бар «Багряный минотавр», который успел порекомендовать Марк, был одним из мест, где они искали себе подходящих студентов.

Не думаю, что Марк знал, что именно происходит за закрытыми дверьми этого заведения, но в одном он был прав – вне зависимости от того, какие у тебя фетиши, тебе там будут рады. Мне оставалось только надеяться, что среди моих одногруппников не найдется тех, кто захочет это проверить на собственной шкуре.

Я посмотрела на время и подскочила на месте. Я опаздывала на вечерний киномарафон.

Привычка смотреть телевизор вместе в конце дня зародилась после ухода папы. Сначала мы собирались вчетвером: я, мама, Люк и Люси. Мы даже вели специальный список, прикрепленный на внешней стороне шкафа в маминой комнате, куда записывали фильмы и сериалы, которые хотели посмотреть, но после долгих споров, как правило, останавливались на одном из тех сериалов, которые уже видели раз сто. В этом было что-то обнадеживающее: менялась наша семья, мир, мы сами, а любимые персонажи оставались все теми же, способные выбраться из любой передряги, несмотря ни на что.

А два года назад моя старшая сестра Люси, совершенно внезапно для нас всех, повторила поступок отца. Эту потерю мама пережила хуже всего. Она любила папу, но он не был Джексоном по крови. Он не вписывался в наши семьи, сколько бы ни старался, и это было заметно. Но с Люси все было по-другому. Она росла, впитывая в себя неписаные правила этого дома, однако этого оказалось недостаточно, чтобы ее удержать. Ее уход зацепил каждого из нас – и я имею в виду не только вынужденный пересмотр расписания донорства.

Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не дать маме уйти в себя, и вечерние киномарафоны стали хорошим поводом держать ее на виду. Довольно скоро к нам присоединились Элисон и Хоуп, которые переживали за маму не меньше меня, и Ричард, заглянувший к нам якобы на один вечер. Остальные члены семьи – человеческой и вампирской – составляли нам компанию в зависимости от того, как прошел их день и что мы собирались смотреть.

Когда я пришла в Гнездо (квартира на втором этаже, где обычно собирались обе семьи для совместного досуга и решения важных проблем; название придумал кто-то из предшествующего поколения, но кто именно это был, история умалчивает), там уже было не протолкнуться.

– А где мама? – шепотом спросила я у Люка, присаживаясь рядом с ним на диван.

Но вместо брата мне ответила Элисон, входящая в гостиную с лестничной площадки и на ходу разматывающая шарф:

– Она уже идет.

Прелести вампирского слуха. Человек не смог бы услышать мой вопрос, заданный шепотом, за шумом телевизора и с расстояния в три метра, но для Элисон это не было проблемой. В доме была проложена шумоизоляция, благодаря которой мы могли получить относительную приватность при условии, что не будем говорить слишком громко. Но если вы находитесь в одном помещении, то стоило держать язык за зубами.

Люк с умиротворением хрустел нарезанным ломтиками яблоком, и я стащила из его миски пару долек.

– Эй! Возьми себе сама. На кухне.

– Я и беру сама. У тебя.

Люк пихнул меня под ребра, и я разжала пальцы, выронив яблоко на диван. Это не ускользнуло от внимания Элисон.

– Имейте совесть, дети, этот диван старше вас обоих. Разбрасывание едой точно не пойдет ему на пользу.

– Если он такой старый, то, может, его пора заменить? – пробормотал Люк.

– Только через мой труп.

Я фыркнула на шутку Элисон и окинула взглядом остальных пришедших на киномарафон, пока Люк включал фильм, победивший в голосовании в семейном чате («Мумия» набрала на два голоса больше, чем «Индиана Джонс». Ужасная несправедливость). Мама, Элисон, дядя Маркус с кузиной Руби, которая должна была вот-вот дать жизнь новому поколению Джексонов; Бен пришел из вежливости и сел в дальнем углу комнаты, в то время как его сестры заняли кресла рядом с нами и вели активный спор о том, в каком фильме Брендан Фрейзер был симпатичнее всего.

Я откинулась на спинку и закрыла глаза, позволяя шуму от телевизора и перешептываниям Джексонов и Синклеров обволокнуть меня, точно кокон. Марк ощущался как электрический ток, от которого волосы встают дыбом. Эйви – как чтение книги под шум дождя.

Но Джексоны и Синклеры – они были домом, уютным и непоколебимым.

Глава 3. Эйви

Я проснулась посреди ночи с ощущением, будто мою плоть разрывают клыки. Дезориентированная, я не сразу вспомнила, где нахожусь. На какое-то мгновение мне показалось, что я снова была в старой квартире в Уилмингтоне, со Слоан и Джесси, но затем я нащупала на шее серебряный крестик, и страх отступил.

«Я больше не с ними. Я в безопасности. Я в безопасности.»

Моя соседка по комнате сладко спала, повернувшись ко мне спиной. Я завидовала ей. Я уже и не помнила, когда в последний раз нормально спала. Нет, это было неправдой. В моей памяти еще были живы воспоминания о времени, когда я могла позволить себе спать дольше пяти часов, не переживая о кошмарах во сне и наяву. Только боль от этих воспоминаний была слишком сильной, чтобы за них держаться.

Я накинула поверх пижамы толстовку с эмблемой Нью-Броукенского университета, которую купила, когда узнала о своем поступлении, и вышла в общую комнату. Все здание общежития, казалось, погрузилось в сон вместе со своими жильцами. Я не слышала ни отдаленных голосов полуночников, ни шагов на лестнице. Тишина должна была успокаивать и клонить ко сну, но вместо этого от нее мне становилось лишь тревожнее.

Слоан всегда перемещалась бесшумно. Если о приближении Джесси мы узнавали заранее из-за его тяжелых шагов и привычки хлопать дверьми, то она подкрадывалась незаметно.

Я потрясла головой. Нет, не думай об этом. Сконцентрируйся на чем-нибудь другом. Например, на первом учебном дне и своих новых соседках.

Мне было не впервой жить с почти незнакомыми людьми и даже делить с ними спальню, но последние три года рядом всегда был Иен. Я и не задумывалась, как сильно привыкла к его молчаливому присутствию рядом со мной, пока не наступил первый учебный день. Наше расписание совпадало лишь наполовину, и отчасти это была моя вина. Лилиан советовала выбрать предметы, с которыми у меня не должно возникнуть проблем, но мне хотелось изучить как можно больше, пока есть такая возможность. Я не знала, как долго сообщество сможет платить за наше с Иеном обучение и оптимистично надеялась, что у меня впереди есть хотя бы пара лет, прежде чем придется выплачивать долги.

Забавно. Когда мне было четырнадцать, я бросила школу, потому что не хотела тратить свою жизнь на бессмысленную зубрежку. А пять лет спустя я готова пойти на все, чтобы подольше задержаться в университете, как бы тяжело мне ни было наверстывать пропущенное.

Я подумала, не написать ли Иену. Этим летом мы жили в основном по ночному расписанию, что также повлияло на нашу адаптацию к новым условиям. Я сильно сомневалась, что он спит, но боялась, что мое сообщение его зазря встревожит. С тех пор, как его мама, Лилиан, меня удочерила, он посчитал своим долгом оберегать меня от любых опасностей и иногда перегибал палку. Иен не хотел поступать в университет, считая его пустой тратой времени, но ему пришлось переехать в Нью-Броукен, чтобы не оставлять меня одну.

Свернувшись калачиком на облезлом диване, я открыла на телефоне электронную книжку, но прочитала не больше нескольких страниц. Организм требовал сна и отказывался сосредотачиваться на чем-либо, но едва я закрывала глаза, как возвращалось ощущение клыков на шее. Сколько лет должно было пройти, прежде чем я смогу от этого отвыкнуть? Когда я смогу выйти на улицу, не оглядываясь испуганно по сторонам, когда перестану бояться, что за мной придут? Мне казалось, что я поборола свои страхи, но раз за разом они возвращались, доказывая мне, что я была неправа.

Ближе к четырем утра мне все же удалось заснуть. Я вымотала себя достаточно, чтобы организм в какой-то момент просто отключился, но когда прозвенел будильник, я едва смогла открыть глаза. После ночи на диване у меня болела спина и шея, а увидев себя в зеркале, я пришла в ужас. В таком виде нельзя было появляться на глаза одногруппникам, и тем более – Иену.

Мне пришлось вылить на себя кучу тоналки и лака, прежде чем мое лицо и волосы перестали выдавать признаки бессонной ночи. К моему облегчению – и удивлению – Иен не караулил меня ни в коридоре, ни на первом этаже. Я дошла до столовой в компании своей соседки, Клэр, но едва мы вошли в помещение, как она убежала к своим друзьям. Я оглядела зал, но не увидела Иена. Вчерашней знакомой, Лейси, тоже нигде не было видно.

«Ты где?» – написала я Иену, стоя в очереди за омлетом. Он ничего не ответил. Я тайно надеялась, что он увлекся разговором со своими соседями, но что-то мне подсказывало, что все было совсем не так.

Удерживая поднос с едой на весу, я замерла у стены, решая, где сесть. Столовая была рассчитана на большие компании, а те несколько столов, которые вмещали максимум два-три человека, уже были заняты. Я вспомнила про столик, за которым сидела вчера с Лейси, и о чудо – он был свободен. Я двинулась к нему, но затем снова остановилась, из-за чего в меня едва не врезался один из студентов.

Может, мне стоит подсесть к кому-нибудь, заодно и подружиться с одногруппниками? «Привет, я Эйви. Давай дружить!» Интуиция подсказывала, что этот детсадовский способ заводить друзей вряд ли сработает в студенчестве, но кто его знает? В любом случае, это лучше, чем подслушивать чужие разговоры и завязывать беседу на основе услышанного. Меня не отпускало чувство, что вчера Лейси разговаривала со мной только из вежливости, и мне не хотелось снова ударить в грязь лицом.

Внезапно я увидела за одним из столиков знакомое лицо. Рыжеволосый парень что-то оживленно рассказывал друзьям, держа одного из них за плечо, будто боялся, что тот в середине повествования сбежит. Вчера он пытался пригласить Лейси на свидание (по крайней мере, мне показалось, что поход в кино был лишь предлогом), но она отшила его. Логика подсказывала мне, что если девушка не захотела продолжать общение с парнем, с которым проучилась полторы недели, то, наверное, за это время произошло что-то, что послужило для нее сигналом держаться подальше от него. А может, она просто не заинтересована в романах во время учебы, или у нее уже есть парень. «Боже, Эйв, хватит увиливать. Ты хотела начать все с чистого листа? Ну так дерзай! Совместный завтрак – это еще не бракосочетание.»

– Привет, – неуверенно сказала я, останавливаясь рядом с рыжеволосым. – Можно я подсяду к вам за столик?

Хотя я обращалась к рыжеволосому, на меня оглянулись все его друзья. Они с любопытством уставились на мое платье с кружевами и массивные красные ботинки до щиколотки. Я почувствовала, что краснею. Зря я подошла. Надо было пойти за тот столик за колонной, где меня никто бы не увидел…

– Да, конечно, – рыжеволосый махнул другу, чтобы тот подвинулся дальше на скамье, и освободил для меня место с краю. – Я Марк. Это Лео, Арчер и Джордан.

– Я Эйви. Приятно познакомиться.

Кто-то из парней кивнул, кто-то лениво махнул рукой. Марк представил их слишком быстро, так что у меня не было ни единого шанса запомнить, кто есть кто.

Марк внезапно наклонился ко мне, прищурившись. Я дернулась назад, едва не упав со скамейки.

– У нас с тобой есть общие пары, да? – выдал Марк, закончив меня рассматривать.

– Экономика…

В глазах Марка появилось озарение. Он наконец отстранился от меня и зачерпнул еще хлопьев из миски.

– Точно. Ты подруга Лейси.

Вряд ли я могла считаться ее подругой после одной совместной пары и обеда, но мне было приятно, что со стороны казалось, что у меня есть друзья. Больше всего на свете я боялась выглядеть отшельницей в глазах других. «Я заметила, что ты практически ни с кем не общаешься. Почему, Эйвелин? Я же вижу, что тебе одиноко.»

– Пойдешь в «Джоконду»? – спросил Марк, выдергивая меня из воспоминаний. – Сегодня показывают «Дракулу».

– Эм, нет, спасибо. У меня… планы.

Отговорка показалась мне слабой, но Марк ничего не заметил. Он раздраженно щелкнул языком.

– У Джордана планы, у Лейси планы, у тебя планы… Мне начинает казаться, что сегодня где-то проходит вечеринка, о которой мне не сообщили. Арчи?

Парень с золотым колечком в ухе, сидящий с другой стороны от Марка, покачал головой.

– Арчер ведет список нью-броукенских вечеринок, – пояснил парень в футболке с надписью «AC/DC». – Праздники, скидки на выпивку, студенческие тусовки – он записывает все, только один черт знает, зачем он это делает, если все равно на них не ходит.

Я вопросительно посмотрела на Арчера.

– Люблю быть в курсе событий, – коротко ответил он.

Парни начали спорить о вечеринках, затем спор плавно перетек на темы, включающие непонятные мне комментарии. Я вяло ковырялась в омлете, слушая их болтовню. Я никак не могла нащупать крючок, за который могла бы зацепиться, чтобы подключиться к беседе, поэтому ограничивалась тем, что запоминала про парней мелкие детали. Так я узнала, что у Арчера, ведущего список вечеринок, была девушка, живущая рядом с кампусом. Джордан и Лео (так и не разобралась, кто есть кто) не скрывали, что не верят в то, что у Арчера есть подружка, так как он даже фотографию ее не показывал.

– А я бы не хотела, чтобы мою фотографию показывали кому попало, – буркнула я.

Я не думала, что меня услышат, но Марк оглянулся на меня.

– Разве фотографии делают не для этого?

– Нет. Их делают для того, чтобы сохранить момент.

– Какой смысл что-то хранить, если никому это не показываешь? – парировал Марк.

– Хранить что-то для себя – недостаточная причина?

– Нет.

– Но когда ты умрешь, то, что ты хранишь, попадет в руки твоих близких или будет продано на аукционе. Тогда это в любом случае попадет в чужие руки. Если, конечно, не будет уничтожено.

Я перестала слушать, что он говорит, после слов «когда ты умрешь». Дыхание застряло у меня в груди, по телу прошла дрожь. Я не хотела вспоминать, но ее слова не отпускали меня, как призраки Рождества. «Чего ты боишься, Эйвелин? Тебя пугает твоя смертность? Или забвение, которое следует за смертью?»

Я заставила себя сделать глубокий вдох и встала из-за скамьи, поправив подол платья.

– Думаю, когда я умру, – сказала я на удивление спокойным голосом. – Меня уже ничто не будет волновать.

Лишь отойдя от стола, я сообразила, что не попрощалась. Как это выглядит со стороны? Что обо мне подумает Марк и его друзья? Моя тревожность достигла пика.

Я не вольюсь в коллектив. Я не справлюсь с учебой. Иену надоест со мной возиться. Я останусь одна, я останусь одна, я останусь одна…

Иен ответил на мое сообщение только под конец пары по испанскому. На занятии я была рассеяна, но, кажется, никто и не обращал на меня внимания. Одногруппники уже предвкушали наступление выходных и поход в кино сегодня вечером, так что им не было дела до молчаливой студентки, теребящей крестик. Когда телефон завибрировал, я не сразу сообразила, что это может быть Иен, поэтому к тому моменту, как я наконец зашла в чат, парень уже закидал меня взволнованными сообщениями.

10:50: «Проспал. Увидимся на литературе?»

10:54: «Все ок?»

10:55: «Эйв, у тебя все хорошо? Я волнуюсь.»

Я не отвечала на его сообщения всего пять минут, в то время как он игнорировал мои почти два часа. Ну и кто из нас должен был волноваться? И все же я была рада его беспочвенной панике – она доказывала, что ему не все равно, что со мной.