Жаркое лето 1942-го. Шах и мат Фон Боку от Тимошенко

Вот выдержки из этого донесения: "Доношу, что в 13 часов противник был сбит и преследовался нашими частями вплоть до Киевка (Ниж. Ведуга). Силы противника до шести полков кавалерии. Главные силы вверенной мне дивизии отошли и расположились: Титовка, Лосевка, Шумейка, Латное… Противник отходит в западном направлении. Необходимо было бы совместно с 4-й кавдивизией в самом непродолжительном времени нанести противнику решительный удар… Прошу сообщить, где 11-я кавдивизия и что сделала 8-я армия у ст. Лиски".

О чём думал Апанасенко, когда писал это донесение, просто трудно понять. Противник отходит в западном направлении, а Апанасенко отводит свою дивизию в противоположную сторону. Части 4-й дивизии, пробиваясь вперед, так нуждаются в поддержке, а Апанасенко, самовольно уведя свои части в тыл на теплые квартиры, философствует, что "необходимо было бы совместно с 4-й кавдивизией в самом непродолжительном времени нанести противнику решительный удар"».

Не зная, что у него делается на флангах дивизии, Апанасенко как командующий фронтом запрашивает: "что сделала 8-я армия".

В штабе 6-й дивизии, в присутствии командиров бригад, я разобрал донесение Апанасенко и объявил, что за нерешительные действия и неумелое руководство частями, за безответственное отношение к поставленной дивизии задаче он отстраняется от командования дивизией и назначается командиром 2-й бригады 6-й дивизии. Вместо Апанасенко начальником 6-й кавалерийской дивизии я назначил С. К. Тимошенко, предупредив его и всех командиров бригад, что впредь каждый командир, нарушивший в какой-либо степени боевой приказ, будет предаваться суду Ревтрибунала» (С. М. Будённый. Пройденный путь).

С этого момента Семён Константинович – командир 6-й будёновской дивизии. 4-й дивизией командовал Ока Иванович Городовиков.

Городовиков и Тимошенко – два самых выдающихся из командиров дивизий будущей Первой конной. Всегда в авангарде, на острие наступления.

Вы знали, что когда-то русский полководец Александр Суворов был кумиром англичан? Сам адмирал Нельсон писал ему восторженные письма, выражаясь современным языком, был его фанатом. В моду у английских дам вошло носить миниатюрные портреты Суворова, английские денди делали себе причёски а-ля Суворов. Вся Англия по нему с ума сходила. Почему? А потому, что русофобия – это такая штука, что как только Россия оказывается в одной коалиции с государством, которое ещё вчера считало русских варварами, так она, эта русофобия, моментально переворачивается в русофилию, даже в русофанатию. Как, впрочем, и германофобия, англофобия, галлофобия…

Англия фанатела от Суворова во времена Итальянского и Швейцарского походов русской армии. Россия находилась в одной коалиции с Великобританией против республиканской Франции. Французские революционные войска на Европу наводили ужас. Можно сказать, что французы все европейские армии гоняли ссаными тряпками. Казалось, спасения от них нет. Но тут является чудо в виде нашего Александра Васильевича. Наш великий полководец к тому времени уже находился в… отставке. Причиной отставки было то, что он открыто выступал против армейских реформ императора Павла. Не совпали они с императором. Дело в том, что суворовское видение армии в корне отличалось от того, какой её хотел видеть не только император, но и вся остальная армейская верхушка. Им не нужны были в армии революционеры, армия Суворова для них была опасна.

«Каждый солдат должен знать свой манёвр» – такое вольнодумство далеко могло завести. Русская же армия копировала прусскую систему, в которой солдат был низведен до состояния бездушного механизма. Это никакое не низкопоклонство перед пруссаками, между прочим, другой армии помещичья феодальная Россия и не могла иметь. В этой армии Суворов – недоразумение. Он не совпал с эпохой.

Бытует мнение, что Александру Васильевичу покровительствовала Екатерина Вторая. Ну да. Только очень стеснительно покровительствовала, генерал-аншефом он стал только в 57 лет. Но и отрицать нельзя, что не будь её заступничества, Суворова сожрали бы с потрохами. Как только на престол взошёл Павел, так сын фельдмаршала Румянцева сразу на ненавидимого им полководца накатал подлый донос. Жизнь Александра Васильевича и его карьера в русской армии куда как непростыми были.

Но деваться русскому императору тоже некуда было, с французами нужно было воевать, а то, что имелось у него в его армии прусского образца – от французов могло только люлей наполучать. Пришлось из ссылки возвращать уже 70-летнего старика. Слава Суворова загремела на всю Европу. Наконец-то нашёлся полководец, который бил страшных французов. С Наполеоном Суворову на поле битвы встретиться не пришлось, а мечта такая у Александра Васильевича была, хотелось померяться с Бонапартом силами.

К чести Наполеона, он признавался в том, что очень многое у Суворова перенял, не скрывал своего уважения, даже восхищения к русскому фельдмаршалу, как к военачальнику.

Наполеону и не повезло, что в русской армии к моменту его вторжения ещё были, хотя уже и немногочисленные, ученики Суворова. Благодаря им французы и были разбиты. Но суворовский дух очень быстро… проветрили. Скоро ничего суворовского в русской армии не осталось. Остались муштра и палки.

Считается, что Суворов был уникальным полководцем, не потерпевшим ни одного поражения. Он бы и оставался уникальным, если бы не Будённый. Семён Михайлович тоже не потерпел ни одного поражения. Отступления 41-го года? У Суворова тоже были отступления, между прочим, но его войска никогда не были разбиты неприятелем. Как и войска Будённого.

Суворов и Будённый – два русских полководца, которые совершили в военном деле революционные перевороты.

В наши дни уже принято к Гражданской войне относиться как к какой-то несерьёзной войне, тем более к полководцам той войны. Ведь сам Сталин на совещании с командным составом по итогам войны с Финляндией говорил что-то такое про командиров времён Гражданской. Правда, там Сталин говорил, что теперь нужно уметь воевать пушками и снарядами, которых раньше было мало, что теперь у нас другая армия, современная, т. е. насыщенная техникой и огневыми средствами, и их нужно использовать в максимальной степени, а не экономить, не более того.

На самом деле шла вполне серьёзная война. Моё отношение к царскому офицерскому корпусу – почти днище. Вызвать во время войны со стороны солдат ненависть к себе – это нужно было ещё суметь додуматься. Так и не смогли осознать, что армия массового призыва с феодальными порядками несовместима.

Но тем не менее эта армия с этими офицерскими кадрами худо-бедно, но германский фронт держала. Основные командные кадры этой армии сражались на стороне белых, нахрапом, размахивая красным флагом, такого противника не возьмёшь.

Есть ещё один распространённый ныне взгляд, касаемый военспецов. Объясняют победу красных тем, что большая часть генеральского и офицерского корпуса перешла на сторону большевиков, их руководству войсками, благодаря тому, что они разрабатывали основные операции, белых удалось одолеть. В 1988 году вышла знаменитая монография советского историка А. Г. Кавтарадзе «Военные специалисты на службе Республики Советов», вот там всё это цифрами доказано. Точь-в-точь, как Л. Д. Троцкий утверждал, который удивил В. И. Ленина, спросившего, сколько военспецов в Красной Армии служит – 30 тысяч. Целая армия! Ленин и удивился. Как Троцкий рассказывал, конечно. Наверно, особенно тому, что под Воронежем войска белых разгромила, чем спасла Республику, армия под командованием унтера. При такой ораве жрущих пайки военспецов.

Это на самом деле даже представить сложно. Судите сами, казачьи области оказались под белыми, т. е. они получили в своё распоряжение массы готовой конницы. Уже в боях под Царицыным Краснов оперирует большими кавалерийскими подразделениями. Театр военных действий огромный, статичного, перекопанного окопами фронта он явно под собой не подразумевает, для конницы – раздолье. Но ни один военспец даже не чешется!

Задачу формирования крупного кавалерийского соединения ставит слесарь Ворошилов унтеру Будённому! Под Царицыным Ворошилов начинает собирать конницу армии сначала в кавалерийскую дивизию, на основе которой будет сформирован Конный Корпус. Будённый начинает предлагать развернуть корпус в армию, его предложение Троцкий с военспецами принимают в штыки: не плебейское это дело – кавалерия, для этого образование нужно.

Так у тебя 30 тысяч гавриков с военным образованием! Целая армия командиров, которые кричат, что унтер Будённый не справится с командованием Конной Армией. Так сами справьтесь!

Но когда вопрос с армией был решён, даже штаб Будённому создавал Ворошилов. Ворошилов, который даже в кадетском училище не учился, создаёт штаб первой в мире Конной Армии, лучший штаб во всей Красной Армии, как писал Семён Михайлович, штабу Первой Конной вся Красная Армия завидовала.

Ещё белые опережали с созданием крупных кавалерийских соединений, они их начали формировать гораздо раньше, следовательно, и опыт имели более богатый. Но генерал-лейтенант Денисов, выпускник Николаевской академии Генерального штаба, командующий Донской армией – любое боестолкновение с будёновцами, результат – разбит.

Сменивший Денисова на посту командующего Донской армией генерал-лейтенант Сидорин, «академик» – разбит. Мамантов – разбит… Всё, что пыталось выйти навстречу Первой Конной, после этой встречи разбегалось в разные стороны. Убежать, правда, как Мамантову, например, далеко не всем удавалось. Догоняли.

Ладно. Можно о победах Будённого и Ворошилова над Деникиным рассуждать в том же ключе, что и о победах Суворова над турками – слабый противник. Польша – современнейшая по тем временам армия, специально подготовленная иностранными инструкторами, сколько в Пилсудского Антанта вбухала средств – страх и ужас. Пошла в наступление будённовская конница, сам Пилсудский писал о панике, о том, что у поляков Первая Конная стала легендарной силой, которой невозможно противостоять.

Уже после разгрома войск Тухачевского на будёновцев было брошено всё, что в Польше смогли найти. Фактически Первая Конная осталась один на один с силами всего польского государства. Бесполезно. Ворошилов и Будённый выводят армию из окружения в полном порядке и почти без передышки – на Врангеля. Погром белых в Таврии, прорыв в Крым – и там паника. Будённый – одно имя ужас на любого противника наводило.

Забегая вперёд, в 41-м году, как только немцам стало известно о назначении Будённого командующим Юго-Западным направлением (я подозреваю, что специально немцев об этом в известность поставили), у Гальдера начался мандраж. И в 42-м году на наступлении немцев на Кавказ Будённый поставил крест. Он был возвращён в Ставку после того, как судьба этого наступления была решена.

А вот что писал Семён Михайлович о своём самом выдающемся командире дивизии:

«Семён Константинович Тимошенко, назначенный вместо И. Р. Апанасенко начальником 6-й кавалерийской дивизии, зарекомендовал себя храбрым воином и способным организатором. Обладая большой силой воли и беспредельно преданный делу революции, С. К. Тимошенко стал за короткое время одним из прославленных командиров дивизий Конного корпуса. Ярко вспоминается ожесточённый бой под Камышевахой весной 1919 года. Особая кавалерийская дивизия сражалась тогда с превосходящими силами противника. Положение было настолько тяжёлым, что моментами казалось: не выдержим натиска огромных масс белоказаков, сомнут нас озверелые враги, прижмут к разлившейся в половодье реке Маныч, потопят. На главном направлении удара белогвардейцев билась бригада Тимошенко. Дрались его конники геройски, и впереди них в самом пекле боя, возвышаясь своей богатырской фигурой, сражался молодой комбриг Тимошенко. Он рубил направо и налево каким-то длинным мечом, да так отчаянно, что, казалось, от одного его удара падают на изрытую копытами коней землю несколько белогвардейцев. "Где он взял этот рыцарский меч, и почему меч гнётся, как железная плеть, опоясывая врагов?" – думал я, наблюдая за полем боя с холма, окутанного утренним туманом. И хотелось мне видеть всех своих бойцов и командиров такими же сильными и мужественными, как Семён Тимошенко».

Скажите, я не прав, утверждая, что у нас вместо русского национализма пошлейший балаган, коль такие, как Тимошенко, у нас не значатся в национальных героях? О Ворошилове и Будённом я даже промолчу.

Впрочем, Семён Константинович – украинец. Но там национальный герой – Бандера. Фигура Тимошенко и фигура Бандеры! Слава хероям!..

Стоит только посмотреть на карту боевого пути Первой Конной – и сразу всё станет понятно насчёт того, кто после Гражданской войны должен был войти в высшую военную элиту Республики.

Операций такого уровня сложности не проводило ни одно войсковое соединение не только Красной Армии, но и всех армий мира по состоянию на 20-е годы. Тем более ни у одной армии мира не было такого опыта использования больших масс подвижных соединений в глубоких прорывах и наступлениях.

Насчёт того, что выдвиженцы Первой Конной со временем составят военную верхушку Республики, были в курсе и военспецы гнезда Троцкого. Поэтому Первая Конная у них пользовалась особо горячей «любовью». Не будь в составе Военного совета армии Климента Ефремовича, имевшего возможность прямого выхода на Сталина и Ленина, то армию военспецы уничтожили бы. Не белые и не поляки, а именно военспецы. Такие попытки постоянно и предпринимались ими, и Гиттисом, и Шориным. В самом Полевом штабе РККА была мощная группа «поддержки» Первой Конной. Её постоянно стремились подставить под разгром, выставляя на направления, где использование конных масс было преступным.

Казалось бы, тому же Шорину от Деникина ничего хорошего не светило, подставлять под разгром лучшую конницу Республики, главную её ударную силу, было самоубийственно для самого этого военспеца, но такова логика действий подлых карьеристов.

Какой смысл был австрийцам постоянно подставлять под разгром войска Александра Суворова, если война происходила на таком театре военных действий, где поражение войск антифранцузской коалиции почти ничем не угрожало России, но влекло за собой прямую опасность для Австрии? Тем не менее. Подставляли с упорством маньяков-самоубийц. Доподставлялись до Шёнбруннского мира, Австрия в результате потерпела от Наполеона такое поражение, которое выбросило её из числа великих европейских держав.

Именно в этой ненависти военспецов к выдвиженцам Первой Конной есть и истоки созревшего к 37-му году заговора военных.

Как мог даже ставший маршалом Александр Ильич Егоров спокойно относиться к тому, что Ворошилов занял пост наркома по военным делам, а Будённый стал его заместителем, обскакав по карьерной лестнице его, Егорова, имевшего за плечами Академию Генштаба, командовавшего в Гражданскую не армиями, а фронтами. Тем более что в состав этих фронтов входила будённовская конница. А вся слава – Сталину, Ворошилову и Будённому! Где справедливость?! Так и спиться можно, переживая эту несправедливость!

Он и спился. Допился до того, что стал в подпитии жаловаться Ефиму Щаденко на незаслуженное умаление собственных заслуг и преувеличение заслуг Ворошилова и Будённого. Ефиму Афанасьевичу жаловаться, близкому другу Сталина, Ворошилова и Будённого! Надо же так мозги пропить.

Несколько слов о Ефиме Афанасьевиче. После перестройки на свет божий вылезли некие воспоминания бывшего Главного военного прокурора Николая Порфирьевича Афанасьева о том, как он старался уберечь некоторых военных от сталинских репрессий. Судя по тому, что в этих воспоминаниях, это такие же воспоминания, как и известная справка ГВП за подписью Афанасьева о 28-ми панфиловцах. Умер Николай Порфирьевич задолго до перестройки, а при жизни единственное, что публиковалось, написанное им, это «бдительность – наше всё».

В этих «воспоминаниях» Е. А. Щаденко – монстр, безжалостный уничтожитель «элиты РККА», да ещё сумасшедший к тому же, после выхода на пенсию выращивал на даче огурцы, торговал ими на базаре, а деньги прятал в матрасе, на этом матрасе, набитом деньгами, и умер в нищете. Сумасшедший же!

Ещё Корк в 1936 году докладывал о Щаденко:

«Лично. Зам. Народного Комиссара Обороны Маршалу Советского Союза М. Н. Тухачевскому.

Докладываю: Состояние здоровья моего помощника тов. Щаденко чрезвычайно неблагополучно, по-моему, у т. Щаденко в любой момент может произойти припадок буйного помешательства.

Прошу безотлагательно освободить тов. Щаденко от работы в Академии и передать его в руки врачей.

Начальник академии Корк» [1.2].

Это я прямо из Википедии взял. А в 1937 году Ефим Афанасьевич становится заместителем наркома обороны. Ага, вместо того, чтобы лечиться в Кащенко. Настолько это всё гнусно!

До 1944 года Ефим Афанасьевич в должности наркома обороны, уже И. В. Сталина, будучи тяжело больным человеком (ему ещё в середине 20-х удалили почку), тянул на себе Главупраформ – Главное управление формирования и укомплектования войск Красной Армии. Да ещё являлся членом Военного совета ряда фронтов. Мало того что за войну он получил два ордена Ленина, так ещё и Суворова 2-й степени заработал.

Почему Сталин так бездушно относился к Ефиму Афанасьевичу, что этому больному человеку поручил Главупраформ – «фронт», намного более важный, чем самый важный фронт действующей армии? Так никто, кроме Щаденко, не смог бы справиться с этим «фронтом» лучше, потому что ещё в Первой Конной член её Военного совета Ефим Щаденко отвечал за Упраформ армии. Это благодаря работе Ефима Афанасьевича Первая Конная даже после самых кровопролитных боёв в кратчайшие сроки восстанавливала боеспособность.

За победами наших маршалов в Великой Отечественной войне стоит незаметная фигура Ефима Афанасьевича Щаденко, скромного человека и настоящего большевика…

Леонид Лаврович Клюев. В 1904 году окончил Казанское юнкерское пехотное училище, затем – Николаевскую Академию, с 1915 года – в Генштабе, перед революцией – старший адъютант штаба армейского корпуса Юго-Западного фронта. С 1918 года в Красной Армии. В 1919 году сменил А. Е. Егорова в качестве командующего 10-й армии в Царицыне. После того как Ворошилова отозвали на Украину, Егоров добил Краснова силами, в основном, дивизии Будённого, 25 мая Егоров был ранен, вместо себя оставил своего начальника штаба Клюева.

Казалось бы, вот он – опытный военный с военным образованием, теперь ему все карты в руки. Это уже не та 10-я армия, которую принял Климент Ефремович, это уже вполне себе боевое подразделение, лучшее в Красной Армии. Но начинается наступление Врангеля на Царицын, и армия бросает город. Причём войска Врангеля были намного слабее красновских, и Семён Михайлович буквально терроризировал Клюева, предлагая ему разбить барона. У меня сложилось впечатление, что Клюев просто-напросто не верил в те войска, которыми командовал, он никак не мог допустить мысли, что какой-то бывший унтер способен быть полководцем.

После Гражданской Леонид Лаврович – преподаватель Академии, профессор. Вот ему было что преподавать. Виднейший военный теоретик, доктор военных наук. Совершенно забытый. Именно в пику Л. Л. Клюеву выставлен Триандафиллов, выдвиженец Тухачевского.

В июне 1920 года Леонид Лаврович получает новое назначение – начальником штаба Первой Конной. То, что до конца жизни испытывал Клюев к Первой Конной, можно назвать любовью. А отношение к Ворошилову и Будённому – преклонение.

В своей книге «Первая Конная армия. Государственное издательство, 1928 год» Леонид Лаврович приводит интересный случай. Во время мятежа Корнилова Семён Михайлович на станции Орша разоружил идущие на Петроград корниловские части. За это генерал Корницкий, командовавший тогда Кавказской кавалерийской дивизией, попытался отдать Будённого под суд. В Википедии вы найдёте статью о генерале Александре Станиславовиче Карницком (у Клюева – Корницкий), там о нём написано, что, командуя у поляков 8-й кавалерийской бригадой, сей генерал отличился в боях против Первой Конной, а в отставку ушёл из-за интриг против него.

Отличился. Тем, что в первом же бою… слово Леониду Лавровичу:

«2 июня около м. Сквиры наша конница – 4-я кав. дивизия – столкнулась и с польской кавалерийской дивизией генерала Корницкого, того самого генерала, который во время октябрьских событий собирался предать суду т. Будённого за разоружение корниловских эшелонов на ст. Орша. Лихим ударом 4-й и 14-й кавалерийских дивизий отборная польская конница была отброшена к востоку с большими потерями. Таким образом, бывший унтер-офицер оказался, как полководец, выше своего бывшего начальника, генерала, и это так подействовало на кичливого пана, что тот немедленно после поражения подал в отставку» [1.3].

А ведь Карницкий весьма успешно воевал против австро-венгерских войск. Против унтера – полнейшее бессилие, банкротство и осознание собственного банкротства.

В 1932 году, уже после того, как вышли труды Триандафиллова, со всеми его «глубокими операциями», фактически же – восхваление полководческих талантов Тухачевского, появляется работа Л. Л. Клюева «ПЕРВАЯ КОННАЯ КРАСНАЯ АРМИЯ на польском фронте в 1920 году». Это не какие-то глубокомысленные рассуждения Триандафиллова о том, как надо воевать, а глубочайший анализ действий Конармии на польском фронте с выводами о массированном применении подвижных соединений в будущей войне.

Л. Л. Клюев не только виднейший военный теоретик, но и талантливейший писатель, вся его книга буквально кричит: как можно было потерпеть поражение от поляков, имея в своём распоряжении такую грозную силу, как армия Будённого, которая всё сметала на своём пути?!

При этом командовал войсками Польши… Вы про Пилсудского подумали? Пилсудский много хвастался своими военными достижениями, но подчинялась польская армия верховному командованию союзных войск в лице маршала Фоша. Это даже не Гинденбург! Победитель Германии в ПМВ. Армия Пилсудского была нашпигована французскими офицерами, и не только в качестве инструкторов, многими частями напрямую командовали французские офицеры.

И понятно, почему эта книга была забыта после XX съезда, а имя Леонида Лавровича, как военного теоретика, вообще никогда не упоминалось. Клюев показал, что привело к поражению – военные «таланты» трёх, извините, дятлов: Каменева, Тухачевского и Егорова.

Леонид Лаврович прямо пишет, что если бы армия Будённого ещё до переправы через Буг была нацелена не на Львов, а развёрнута на север, направлена против южного фланга польских войск, действовавших против Западного фронта Тухачевского, то войска Пилсудского потерпели бы катастрофу. Первую Конную никто не смог бы остановить, она бы поляков там разметала. Но Тухачевский мечтал о лаврах покорителя Варшавы, а Егоров, командуя Юго-Западным фронтом, мечтал взять Львов. Два мечтателя. Над ними – С. С. Каменев, главнокомандующий, который даже не пробовал командовать, координировать действия фронтов, самоустранился фактически.

И только когда уже фронту Тухачевского стал угрожать неминуемый разгром, очнулись. Полетели приказы Будённому и Ворошилову о развороте армии, а Первая Конная в это время форсировала Буг и начала штурм Львова.

Клюев это всё довольно эмоционально описывает, он был начальником штаба Конармии, и это всё через него проходило, на его глазах происходило. Если коротко о том, что думали Ворошилов и Будённый о командовании фронтами и что они отвечали на приказы о развороте армии на юг:

– Придурки! Вы что творите, нам теперь назад через Буг переправляться? Мы уже связаны боями на подступах к городу!

Картину описал Леонид Лаврович для двух будущих жертв репрессий весьма для них неудобную. И для Тухачевского, и для Егорова. Командование Егоровым фронтом – это нечто особо выдающееся, в кавычках. Всё провалено – и связь, и снабжение, и обеспечение флангов Первой Конной.

Но главное, что написал Клюев: Первая Конная – прообраз армии будущего. Он приводит сравнительный анализ наступательных операций Конармии с наступательными операциями на фронтах Первой мировой и показывает, то, что делали Будённый с Ворошиловым – это несравнимо ни с одной армией мира. Наступательные операции Первой Конной – это грандиозно.

Забегая вперёд, механизированные корпуса, которые формировал перед ВОВ Тимошенко – ещё одна причина, по которой Клюева предпочли забыть. Сейчас принято считать, что наши мехкорпуса по своей структуре уступали танковым дивизиям вермахта, за теми же такой большой тыл обеспечения двигался! Леонид Лаврович на основе анализа действий Первой Конной пришёл к выводу, что перегруженный тыл связывает действия ударных групп. Если ещё точнее, не Клюев пришёл к этому выводу, он его только озвучил, это был подход командования Первой Конной – перегруженный армейский тыл не соответствует задачам массированного применения подвижных соединений. Немцы, копируя опыт Первой Конной, этого не учли…