Шлюз времени IV. Выжившая

– Будьте спокойны! Я улажу сам все дела с этими двумя пиратами! Не забудьте? Если вас судьба занесет в Шотландию, обязательно навестите наш родовой замок в Балькоми. Я сейчас же извещу письмом моих родителей и сестру, что вы спасли мне жизнь! – Георг Лермонт, еще долго стоял и провожал взглядом путников на четырех отдохнувших лошадях, направлявшихся по дороге, ведущей в Солсбери.

– Что это на тебя нашло? Улыбалась, словно семиклассница после первого невинного поцелуя? – Мозолевский, явно нервничал. Он привык прятаться за жестокую, властную, жадную до денег женщину, к тому же обладавшую потрясающим телом, но презрительно отвергавшую малейшие его поползновения к близости.

– Не семиклассницу, а десятиклассницу! – мечтательно, растягивая слова, произнесла Агата. На ее губах играла странная, отрешенная улыбка.

– Вы, даже не представляете, какие светлые воспоминания навеял на меня этот юноша в килте? – женщина залихватски свистнула, пришпорила коня и понеслась во весь опор.

– И, что же это за воспоминание? – не унимался Казимир, когда трое всадников, наконец, догнали уставшего коня Агаты.

– Реферат по литературе! Что бы исправить полугодовую отметку по литературе, наш молодой учитель, поручил мне подготовить реферат о жизни и творчестве Михаила Лермонтова! Так, вот! – Агата сделала неожиданную паузу. По ее щекам катились слезы.

– Так, вот! Этот юнец в юбке – первый из рода Лермонтовых и пра-пра-пра-прадед великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова! – гордость, так и звенела в голосе Агаты.

– Ты, то тут причем? Или тоже его родственница? – издевка сквозила в вопросе Мозолевского. Казалось, даже кузнечики перестали стрекотать, а стрекозы перестали летать. Арона чувствуя накалившуюся атмосферу, приготовилась поставить своего коня между ними и погасить гнев Агаты.

– Дурак ты, – Мозолевский! И вся кревь твоя, мстительные – дураки! Вальдемар? К тебе это не относится! У тебя, хоть фамилия и польская, но корни титульной нации! – Агата обернулась на Вороновского, что бы увидеть его реакцию.

– Тот преподаватель литературы стал моим первым мужчиной и моим мужем! И тебе Казимир, до него, как от твоей Варшавы до Лондона! Убили его! В вашей Варшаве и убили, когда он, что бы прокормить нас с дочерью, челноком мотался! И хватит об этом! – последние слова были сказаны таким тоном, что у пана Мозолевского захолодело в спине, А перед глазами встала картина, как он с дружками грабит, а затем убивает долговязого приезжего российского челнока.

– Стало быть, много помнит? Или выборочно? – подумала Арона и, незаметно бросила взгляд на напустившую на себя маску железной леди Агату.

– Вот вернемся, разыщем клад, я тебе покажу мстительные – дураки? Ноги мне целовать будешь! – Мозолевский подотстал что бы никто не увидел его лицо, покрывшееся багровыми пятнами от гнева.

ИВАН

Левука, Фиджи. Наше время

Звонок мобильника прозвенел так неожиданно, что Иван еще несколько секунд не мог сообразить, что за звук его будит ни свет ни заря.

– Папа, это – я! Мишель! – услышал Иван голос дочери. – Я опять получила весточку от мамы! Если ты продиктуешь мне номер факса на лобби, я перешлю его тебе немедленно.

– Не клади трубку! Сейчас спущусь к администратору!

Скрип бумаги в стареньком факсимильном аппарате продолжался, кажется, целую вечность. Заспанный дежурный за стойкой лобби недовольно поглядывал на Ивана, мечтая о продолжении сна. Наконец аппарат отрезал лист, исписанный почерком Ароны, и Иван, забыв сказать дежурное спасибо, бросил взгляд на большие часы на стене, показывавшие почти два часа ночи, бегом поднялся к себе в номер.

Несколько раз перечитав письмо, больше похожее на наскоро написанную записку, он обхватил голову руками и минут десять сидел неподвижно в кресле, уставившись отрешенным взором в одну точку на полу. Наконец пальцы его вздрогнули, руки опустились плетьми вдоль тела, а голова откинулась назад. Если бы не две скупые слезы на его щеках, со стороны, казалось бы, что Иван смертельно устал и просто отдыхает.

– Значит, Казимир пытается вернуться один? Вернее с Ароной? Вороновский и Гиацинтова убиты индейцами! Из их голов туземцы сделали тсанса и продали их коллекционеру из Румынии. Господи! И каким ветром вас занесло в Эквадор, да еще в 1891 год? – Иван резко встал с кресла и пошел в душ.

– Арона пишет, что без тсанса Вальдемара и Агаты, ее возвращение невозможно. Вместе уходили, вместе и возвращаться! Но кто такой тогда, этот мистер Мозо? Я почти уверен, что это он привез эти тсанса в Левуку. Выходит, что он вовсе не Казимир Мозолевский, как я подозревал прежде? – мысли Ивана, стоящего под душем, разбегались в разные стороны.

Иван насухо вытерся и вновь склонился над короткой запиской: «Доченька! Со мной все хорошо, но я застряла на границе Эквадора и Перу в 1891 году. По вине Казимира Мозолевского, убившего одного из воинов племени Ачуаров, погибли Вальдемар Вороновский и Агата Гиацинтова. Из их голов сделали тсанса, их купил коллекционер из Румынии. Сам Мозолевский скрылся. Мне удалось наладить контакт с вождями племени. Я ведь – медик! Теперь я у них – знахарка! Ко мне относятся с уважением и почтением, но строго следят, чтобы я не сбежала. Перекупщики тсанса часто посещают племя. С одним из них я и передаю это письмо. Надеюсь, что он не обманет и не выбросит его по дороге. А если и не выбросит, нет никаких гарантий, что оно дойдет на твой адрес, ведь нас разделяет более ста лет. Передай отцу, что я зря потревожила его! Без этих тсанса и самого Мозолевского я не смогу вернуться!

Крепко обнимаю тебя и мысленно прижимаюсь к твоему животику! Пусть малышка будет счастлива! Обними за меня отца и Стива!

Ваша, Арона.Декабрь 1891 г.

P.S. От одного из перекупщиков я узнала, что Мозолевский жив и устроился клерком в порту Гуаякиль.

– Ключевая фраза та, где сказано, что Мозолевский жив! Недостает только двух тсанса, хранящихся в местном музее! Они и должны привести меня к Ароне! – уже вслух сказал Иван и принялся одеваться. Через пару минут он стоял одетый в темно-синюю футболку, легкие джинсы и светло-рыжие мокасины. Подумав, Иван скомкал кусок факсимильной бумаги и спустил его в туалет.

Осторожно, на цыпочках Иван спустился на первый этаж. Дежурный, свесив голову набок, вновь дремал в кресле за стойкой. Дверь открылась на удивление тихо, и Иван окунулся во влажный, нагретый за день воздух тропической ночи. Выключив звук на телефоне и время от времени подсвечивая себе на особо темных участках дороги, он бесшумно двигался к центру города.

Главная улица была пустынной, и только в порту кипела работа: скрипел такелаж, жужжала грузовая лебедка на ошвартованном к причалу тунцелове, и автопогрузчик сновал челноком от судна к небольшому складу-холодильнику.

Иван старался держаться, как можно ближе к стенам зданий.

– А вот и музей! – Иван осторожно потянул на себя хлипкую дощатую дверь. – Как при коммунизме! Они что и на ночь дверь не закрывают? – мысль о том, что смотритель может ночевать в музее пришла к нему слишком поздно, когда он, проскользнув и прикрыв дверь за собой, замер, прислушиваясь и давая глазам привыкнуть к полной темноте.

Первое время Иван ничего не различал, но шестое чувство подсказывало ему, что он не один. В солнечном сплетении предательски заныло – верный признак выброса организмом большого количества адреналина.

Глаза понемногу привыкли к полной темноте: стул на котором обычно дремал днем смотритель был девственно пуст.

– Сам на себя страхи нагоняешь? – Иван на цыпочках, стараясь не шуметь, медленно пошел к витрине стеллажа, за которыми хранились тсанса.

– А чем витрину вскрывать будешь? – мысленно выругался он сам на себя, но его недовольные мысли прервал звук битого стекла, заскрипевший под ногой.

Сделав еще пару шагов, Иван, подсвечивая себе телефоном, уставился на разбитую в дребезги витрину: тсанса на месте не было.

– Это конец! Мистер Мозо меня опередил! – отойдя от музея метров на двести, Иван свернул к морю и сел на один из валунов, стараясь укротить, бешено стучащее сердце.

– Завтра поднимется переполох! Первым под подозрением буду я! Интересно, а камеры наблюдения у них есть где-нибудь? – усмирив сердцебиение, Иван с тоскою наблюдал, как над океаном появлялась узкая полоска нарастающего рассвета.

– Все тут против меня, начиная от акул и кончая этим таинственным мистером Мозо! И как не вовремя прилетает сестра Фабио! – Он резко поднялся и быстрым шагом направился в свой отель.

Заснуть удалось не сразу, и тем неприятнее было пробуждение: в дверь громко стучали, солнце, явно перевалило за полдень, заставляя, Ивана щурится от яркого света.

– Капитан! Капитан! Проснитесь! – голос Фабио, выдавал панические ноты.

Иван, живо представил, как он открывает дверь, а за спиной Фабио стоит толпа местных полицейских с допотопными револьверами в руках.

Натянув джинсы и прикидывая, что ему разрешат взять с собой в камеру, Иван открыл дверь. В номер ввалился испуганно-взъерошенный Фабрицио, и тут же закрыл за собой дверь.

– Капитан! Капитан! Беда! – по щекам Фабио текли слезы.

– Маринэ исчезла! Я вернулся за ней через два часа, а ее нет и телефон выключен! – продолжал нервно тараторить Фабио, окончательно сбивая Ивана с толку.

– Стоп! Давай все по порядку? Кто такая Маринэ и куда она исчезла? – больше всего на свете Ивану хотелось выпить крепкий кофе, голова отказывалась поспевать за панической речью Фабио.

– Капитан? Вы забыли? Это моя сестра! Я сегодня утром встретил ее в аэропорту и отвез в небольшой частный отель Bobo, s Farm в трех километрах отсюда. А, теперь она исчезла! – Фабио не переставая причитать, без спроса плюхнулся в кресло.

– Ты подал заявление на розыск в полицию? —

– Какая полиция? Они и слышать не хотят об этом! Говорят, что моя сестра купается в какой-нибудь укромной бухте или бродит по магазинам! У них, там переполох! Кто-то музей ограбил! – эти слова вернули Ивана к действительности.

– Мне надо выпить кофе! – Он достал из своей сумки светлые бриджи и сорочку с коротким рукавом, и немного подумав, выдернул из своих светлых брюк ремень из змеиной кожи.

– Я думаю, что он сегодня объявится! У тебя есть возможность достать огнестрельное оружие? Пистолет или что-нибудь в этом роде? – быстро одеваясь, задал вопрос Иван.

– Кто объявится? Зачем вам пистолет? – выпученные глаза Фабио выражали высшую степень недоумения, замешанную на горе и первобытном ужасе.

– Твой мистер Мозо! Пойдем пить кофе! – Иван подтолкнул опешившего водителя к выходу из номера и запер дверь.

– Вы думаете, что это сделал мистер Мозо? Но он ничего не знал о моей сестре! – лицо Фабио приобрело страдальческое выражение.

– Ты кушай, кушай! Мы оба, слишком недооценили твоего мистера Мозо! – Иван положил в тарелку молодого человека, еще пару гренок из белого хлеба, а сам набрал в поисковике имя Маринэ.

«Имя Маринэ, Марина (морская) означает потребность доминировать. Всегда и везде. И – вне зависимости от того, насколько оправдано такое стремление в конкретных обстоятельствах. Конфликт с тем, кто заведомо сильнее – не пугает, а скорее наоборот – раззадоривает. С возрастом меняется только „весовая категория“, а приоритеты остаются прежними „Сильнее, выше, быстрее“, даже когда в этом нет практической необходимости. Зато – есть результат.»

– выдал Яндекс краткую характеристику обладателя имени.

– Боюсь голубушка, вам скоро понадобятся все ваши приоритеты: сильнее, выше, быстрее! – задумавшись, по-русски добавил Иван и вопросительно разглядывая свой телефон.

И телефон зазвонил, но не его, а у Фабио. Тот нервно схватил свою трубку и с надеждой приложил его к уху. Лицо его, испуганно вытянулось.

– Это Вас, мистер Мозо! – прикрыв трубку ладонью, прошептал Фабио.

– Ну, наконец-то! – Иван взял трубку из рук фиджийца. Казалось, он нисколько не удивился такому повороту событий.

– Надеюсь женщина в порядке? Нет, у вас прекрасный русский! Да! Эта вещица всегда со мной! Где и когда мы встретимся? Даже так? OK! Я не возражаю! Со мной будет, только ее брат, я не дружу с подвесными моторами! – Фабио оставалось, только изумленно наблюдать, как капитан разговаривает на незнакомом ему языке с мистером Мозо.

– Фабио! У нас в запасе два часа! Так, что у нас, насчет револьвера? И сегодня, не будут лишними две скубы!3 – Иван вернул телефон, опешившему Фабио.

АРОНА

Англия, окрестности Стоунхенджа, осень 1612 года

– У кого, что-нибудь осталось из нашего времени? – завидев на горизонте мегалиты Стоунхенджа, Арона в растерянности расстегнула верхние пуговицы на платье, тщетно пытаясь, нащупать кулон. – Где же я могла его обронить?

– У меня, только серебряное кольцо. Купил на на рынке в Перу, когда ходил в моря! – Вороновский протянул руку к Ароне, показывая кольцо.

– У меня нет ничего! Ты же помнишь, мы все переоделись перед Коломной! Даже паспорта и нижнее белье в землю закопали. А, – цацки я не ношу! А, что надо? – Агате передалось беспокойство Ароны.

– Казимир! А у тебя ничего не завалялось? Может платок носовой? – всегда выдержанная Агата начала паниковать.

– Я думаю, что кольца будет достаточно! В Перу, наверняка есть консульство Новой Зеландии, – документы мы восстановим.

– А если это кольцо сделано, где-нибудь в Африке? Мы, что туда можем загреметь? – Мозолевский неистово сверкнул глазами.

– Это было ваше желание! Я не обещала легкой прогулки! К тому же, похоже, за нами погоня! – Арона указала рукой на группу из пяти всадников, скачущих прямо к ним, и пришпорила коня.

– Скорее! Скорее! Видите одиночно стоящий камень за пределами круга? Скачите туда! – сама женщина влетела в центр двойного круга, спешилась, положила кольцо и свой кулон на серебряной цепочке на алтарный камень и, подобрав юбку, побежала к шестиметровому камню, где в полной растерянности ожидали ее спутники.

– В круг! Возьмитесь за руки и прижмитесь к камню, как можно плотнее! – тяжело дыша, Арона схватила за руки Вороновского и Агату. Всадники в блестящих кирасах, с мечами наизготовку были уже не далее тридцати метров от них, когда воздух вдруг стал сгущаться, образуя туман и полностью скрывая очертания мегалитов и ближайшего рыжебородого всадника. Волна влажного теплого воздуха неожиданно накрыла их, в нос ударил запах тропического леса, близкой реки и гниющих растений…

– Куда подевалась эта ведьма и ее приспешники? Тут без нечистого не обошлось! – испуганные всадники стали усердно крестится, в то время как пятый тайком засовывал в потайной карман серебряное кольцо и кулон с алтаря.

ИВАН

Левука, Фиджи. Наше время

– Зачем нам налобные и подводный фонари и две скубы? А эта позолоченная безделушка на цепочке с антикварного магазина, за которую вы отвалили триста баксов? За револьвер всего двести дали, – было видно, что Фабио и в этой ситуации старается остаться не в накладе.

– Затем, что после освобождения твоей сестры я собираюсь совершить еще одно погружение под водопадом! И сестру твою Мозо привезет туда же! Мы ее обменяем на эту самую безделушку – Иван с интересом рассматривал огромный кольт и с десяток патронов к нему. – Ему место в музее! Ты где его взял? – он переломил револьвер и, убедившись, что барабан пуст, несколько раз пощелкал курком.

– Время! Грузимся на лодку! Возьми! Здесь полторы тысячи долларов. Заплатишь за скубы, если я не вернусь! – Иван сунул купюры в руки ничего не понимающего Фабио. Но вид денег явно успокоил фиджийца.

В ожидании Мозо они болтались на лодке у самого водопада, изнывая от неизвестности. Несколько раз проверив давление в баллонах и упаковав налобные фонари в водонепроницаемый мешок, Иван до конца никак не мог себе представить, как поведет себя Мозо и как ему заставить вернуть и женщину и тсанса? Без этих сушеных голов, вся его затея представлялась бесполезной тратой времени. Применять оружие он не умел и не хотел. – Буду действовать по ситуации! – Иван тряхнул головой, отгоняя назойливые мысли.

Наконец послышался шум подвесного мотора, и из-за мыса показалась лодка, в которой находились двое: мужчина и женщина.

– Это и есть твоя сестра? – спросил Иван, когда лодка остановилась метрах в пятнадцати от них. Руки девушки были крепко связаны за спиной, рот заклеен скотчем. Ее темные волосы, чуть ниже плеч, были растрепаны. Светлая футболка, облегавшая тело, выдавала небольшую, прекрасной формы грудь, без каких-либо признаков лифчика. Нижняя часть тела была скрыта бортом лодки, и только кончики красивых коленок говорили о том, что женщина имеет красивое, стройное тело. Всю эту картину дополняла широкополая шляпа, небрежно напяленная на ее голову.

Волнение и негодование Фабио было так велико, что он мог только нечленораздельно поскуливать, словно щенок, и непрерывно смахивать слезы с глаз.

– Давайте поближе! Не орать же нам на всю округу? – пальцы Ивана нащупали револьвер, лежащий рядом с ним на сиденье лодки и скрытый от глаз Мозо.

– Ничего! Так спокойнее! Вы принесли амулет? – Мозо пересел на скамейку рядом с Мариной. Теперь он был полностью закрыт от Ивана несчастной женщиной, крутившей головой и ни слова не понимающей из разговора мужчин.

– Давайте! Я вам амулет, а вы мне женщину и тсанса? – Иван снял с себя позолоченную безделушку на цепочке и поднял над головой.

В долю секунды, в руке Мозо появился небольшой пистолет, и его ствол уперся прямо в висок закричавшей от страха женщины. Только теперь, когда течение немного сблизило лодки, Иван разглядел современный акваланг на дне лодки Мозо.

– Хорошо! Хорошо! Не надо нервничать! Возьмите! – Иван привстал и, размахнувшись, бросил подделку в сторону Мозо с таким расчетом, что бы кулончик не долетел, а упал в воду рядом с бортом лодки. В туже секунду он разглядел, как из-за мыса, в паре километров от них, выскочил скоростной катер. Вой полицейской сирены заглушил шум водопада.

Злая гримаса исказила лицо Мозо. Приподняв со скамейки почувствовавшую спасение женщину, он столкнул ее в воду и не успел Иван прицелится в негодяя, как тот схватил акваланг и маску и спрыгнул за борт. На его поясе болтался небольшой мешочек.

– У нее ноги связаны! – истерически закричал Фабио и бросился на помощь сестре, которая камнем пошла на дно.

Надеть акваланг и маску, засунуть револьвер за пояс, схватить второй акваланг и бросится в воду – на это ушло несколько драгоценных секунд. Первое, что увидел Иван, это всплывающего ему навстречу Фабио и где-то там, у самого дна, извивающуюся в конвульсиях Марину.

– Только потерпи немного! Только не вдохни воду! – как молитву шептал он про себя, интенсивно работая ластами. Раскрытые от ужаса глаза молили его о спасении, темные волосы развевались, словно морские водоросли, когда Иван в последнюю секунду сорвал скотч и засунул ей в рот загубник резервной скубы.

Грудь ее стала интенсивно вздыматься, непрерывно вдыхая воздух из баллона. Иван выдернул нож, осторожно обрезал путы на руках и ногах, удержал женщину от всплытия. Он покрутил головой, пытаясь обнаружить, куда подевался Мозо, но только поднявшаяся взвесь от песка на тропинке к подводной чаше с акулами говорила ему, что негодяй направился прямо к подводному гроту.

Иван помог женщине надеть скубу на плечи и подогнал ремни, удерживая ее от непроизвольного всплытия. Наконец, догадавшись, он поднял со дна камень в треть футбольного мяча размером, он сунул его ей в руки и, показывая рукою направление, попытался увлечь Марину за собой. Женщина хоть и непрерывно посматривала наверх, все же слушалась Ивана, интуитивно доверившись своему спасителю. Ее воспаленные от морской воды глаза не могли видеть четко дальше двух метров, и Марина никак не отреагировала, когда они проплыли над хороводом серых акул в сторону грота.

Только разглядев, что мужчина пытается заплыть в грот со странной статуей у входа, женщина задергалась, выбросила камень и попыталась всплыть. Но потревоженные камнем акулы оказались рядом гораздо раньше. Иван заслонил женщину собою и, непрерывно подталкивая ее своею спиной в грот, стал постепенно всплывать, заметив, что вверху грота плещется огромная воздушная подушка.

– Почему вы не позволили мне всплыть? Я не хочу здесь оставаться! – выпалила женщина по-русски с акцентом, как только они оказались в верхней части грота и смогли дышать без аквалангов.

– Это хорошо, что вы понимаете по-русски! Говорите потише! Я не могу сейчас вернуться на поверхность! Меня арестуют! Мозо ограбил музей, а посадят меня! Мне надо найти его! Он был здесь несколько минут назад! Видите мокрые края на том круглом отверстии в своде грота? Вот вам моя маска! Возвращайтесь! Акулы не тронут! Только не говорите никому про этот грот, пожалуйста! – Иван сунул женщине в руки свою маску и поплыл к отверстию, подсвечивая себе фонарем.

– Какие акулы? – женщина рванулась догонять Ивана.

– Вы не видели акул?

– Нет! Я и вас плохо вижу без очков! Я не поплыву без вас! – лицо женщины выражало неподдельный ужас.

– Час от часу не легче! Давайте подсажу! Снимайте скубу, с ним в это отверстие пролезть проблематично! – Иван перешел на шепот.

Засунув в отверстие по очереди оба акваланга, Иван подхватил женщину двумя руками в районе талии и, интенсивно работая ластами, помог подняться ей через отверстие внутрь грота.

Отверстие находилось примерно на уровне одного метра над водой и ему пришлось потрудиться, чтобы, уцепившись руками за края «колодца наоборот», протиснуться в небольшое помещение с достаточной высоты сводом, где можно стоять в полный рост. Цепочка следов от мокрых ступней уходила к расщелине в стене.

– Ждите меня здесь! Вот вам – один фонарь! Я скоро вернусь! – Иван нацепил на голову шахтерский налобный фонарь, вытряс влагу из револьвера и, сняв ласты, направился по следам Мозо. Он уже понял, что если даже он завладеет тсанса сегодня, ни о каком перемещении не может быть и речи. Сестра Фабио панически боится акул и скорее умрет от голода в этой пещере, чем рискнет плыть одна.

– Меня зовут Марина! – услышал Иван за спиною ее перепуганный шепот.

– Очень приятно! А меня зовут Иван! Постойте! А откуда вы знаете русский язык? – Иван с любопытством посмотрел на Марину.

– Я руковожу клубом любителей поэзии Лермонтова в Шотландии.

– Почему именно Лермонтова, а не Пушкина или Есенина? – Иван выключил свой фонарь и заглянул в расщелину. Где-то далеко впереди мелькнул и погас свет фонарика.

– Многие члены клана Лермонтов считают за честь изучать русский язык и читать стихи нашего соотечественника Михаила Лермонтова в оригинале!

– Занятно! Но мы поговорим об этом позже! А сейчас мне надо идти! – его шепот прозвучал несколько обреченно.

– А если вы не вернетесь? – в голосе женщины появились еле скрываемые слезливые нотки. Этот вопрос остановил Ивана, уже наполовину протиснувшегося в щель. Он хотел что-то ответить, но промолчал и медленно, на ощупь, не включая фонарь стал пробираться вперед.

Иван считал про себя шаги и чутко прислушивался к звукам. Его интуиция подсказывала ему, что за ним кто-то наблюдает, но он гнал эту мысль прочь, резонно полагая, что никакой человек не может видеть в такой кромешной тьме.

– Детские страхи перед полной темнотой и неизвестностью! – сам себя успокаивал он, а откуда-то сверху за ним наблюдали сразу несколько злых, голодный глаз, совсем непохожих на глаза ни одного животного на свете. Их глаза видели, как пульсирует и движется кровь в артериях и жилах Ивана, чувствовали его страх и желание все бросить и вернуться назад.

Хруст под правой ступней раздался словно выстрел. Иван замер, стараясь укротить сердцебиение и боясь пошевелиться. Выждав пару минут, он присел и включил налобный фонарик. Сердце подпрыгнуло и заколотилось с бешенной скоростью: под его босой ногой, лежал раздавленный человеческий череп. Белые осколки и желтоватые, наполовину отсутствующие зубы, контрастно выделялись на фоне темного камня пещеры.

Три странных существа похожих на обезьян, покрытых редкой бурой шерстью и плоскими массивными хвостами, чем-то напоминающие выбритый наголо хвост утконоса, массивными уродливыми головами, с клыками, торчащими из приоткрытых ртов, бесшумно отпрянули и заслонили свои огромные, без зрачков глаза своими ручищами. Руки их, можно было с натяжкой сравнить с руками приматов, если бы не длинный, пятисантиметровый коготь на указательных пальцах рук и ног.

Эти три создания неопределенного пола висели вниз головой, словно гигантские летучие мыши, легко удерживаясь за скалы своими когтями на задних конечностях.

Иван выключил фонарик и стал вглядываться в дальний конец расщелины, надеясь увидеть свет от фонаря Мозо. В его голове роились мысли. Мало того, что он крадется за человеком вооруженным пистолетом, а еще этот, – невесть откуда взявшийся человеческий череп и странный запах.