Галлюцинации со вкусом бензина. Бизарро, хоррор, фантастика

– Мы должны выбраться отсюда, – крикнул он сквозь шум. – Мы не можем здесь долго оставаться!

Они спотыкались в темноте, нащупывая путь вдоль стены, пока бункер содрогался вокруг них. Рев торнадо был оглушительным, постоянно напоминая о хаосе, царящем за пределами их хлипкого убежища. Рука миссис Бейкер коснулась чего – то мокрого и теплого на полу, и она с криком отпрянула.

– Это кровь! – закричала она.

Мистер Монтгомери тяжело сглотнул, крепко сжав фонарик.

– Нам нужно выбираться, миссис Бейкер, – повторил он, его голос был едва слышен из – за бури. – Как можно быстрее!

Миссис Бейкер кивнула, ее взгляд был полон отчаяния. Спотыкаясь, они прошли через бункер, пол которого был скользким от пролитой крови. Луч фонарика беспорядочно плясал по стенам, являя собой сцену из самого ада. Некогда аккуратные полки были опрокинуты, а их содержимое разбросано, словно извращенное подношение чудовищу снаружи. Воздух становился все холоднее, дыхание торнадо проникало в самую сердцевину убежища.

Подгоняемый невидимой рукой торнадо, в комнату без предупреждения влетело вращающееся с демонической яростью лезвие циркулярной пилы. Оно прорезало воздух, серебряный диск смерти сверкнул в луче фонарика. Миссис Бейкер успела среагировать лишь на мгновение, но было уже слишком поздно. Лезвие ударило ее по шее с точностью хирургического скальпеля, отсекая голову в пунцовых брызгах. Обезглавленное тело упало на землю, голова покатилась к ногам мистера Монтгомери, а ее потухшие глаза, в шоке и неверии, уставились на него.

Мистер Монтгомери отшатнулся назад, крик застрял у него в горле, а глаза налились кровью. Он смотрел, как лезвие пилы продолжает вращаться по помещению и с глухим стуком вонзается в стену. В комнате стоял медный привкус крови, воздух был густым. Он чувствовал теплые брызги ее жизненной силы на своем лице – мрачная маска из запёкшейся крови, нарисовавшая его ужас в суровой реальности.

Мгновение спустя дверь повалилась и со скоростью пули в помещение бункера влетели сотни гвоздей. Они пронзали воздух, подгоняемые неумолимой силой торнадо. Он вскинул руки в тщетной попытке защититься, но в этом не было никакого смысла. Гвозди вонзились в него, глубоко погрузившись в плоть, пригвоздив его к холодной бетонной стене, как мрачное произведение современного искусства. Боль не была похожа ни на что, что он когда – либо испытывал раньше, – это была жгучая агония, которая прожигала его душу.

Тело мистера Монтгомери билось в конвульсиях, когда гвозди продолжали пронзать его тело, и каждый удар посылал ударную волну пламени по его нервной системе. Его зрение помутилось, крики стихли под напором ветра, который, казалось, смеялся над его бедственным положением. Гвозди образовали вокруг него жуткий кокон, в котором он находился в плену, а его тело стало холстом для художественных работ торнадо.

Безголовый труп миссис Бейкер лежал у его ног, вокруг него растекалась ее кровь – мрачная лужа, которая с каждой секундой становилась все больше. Вид ее был последним, что он когда – либо увидит, – мрачная картина, которая запечатлелась в его сознании, даже когда мир потемнел. Он чувствовал, как холод распространяется по его телу, как тепло жизни отступает перед неумолимым металлическим натиском.

Последние минуты жизни мистера Монтгомери были наполнены болью и ужасом. Сотни гвоздей глубоко вонзились в его тело, ржавый металл горел, словно в огне, острия скрежетали по его костям, удерживая его на месте, точно человеческий шашлык на пиру у демона. Он чувствовал, как его органы разрывает, как рвется и трескается кожа вокруг заостренных концов.

Он закашлялся, горло наполнилось металлическим привкусом крови. Легкие горели при каждом отчаянном порыве к воздуху, багровые капли забрызгивали пол. Его глаза, расширенные от муки, обшаривали комнату, но все, что он мог видеть, – это хаос вокруг него. Бункер, некогда бывший символом безопасности, превратился в его могилу, разрисованную жуткой фреской гибели миссис Бейкер. Воздух становился все холоднее, смех ветра отдавался в ушах, когда на улице становилось все тише.

Гвозди в его теле застыли, ярость торнадо отступила, оставив после себя лишь оглушительную тишину опустошенного ураганом. Тело мистера Монтгомери обмякло, его дух покинул истерзанную плоть, а душа унеслась в прилив боли. Он был мертв – печальное дополнение к списку погибших в пригороде Пайнхерст.

2.

– Знаешь Майки, в последнее время погода чудит, – задумчиво заметил Том, глядя на своего брата, Майка. Они сидели на крыльце дома, потягивая холодное пиво, и наслаждались тихим вечером.

Майк кивнул, прищурив глаза, чтобы разглядеть горизонт, где заходящее солнце оставляло огненные блики на облаках.

– Чувствую, надвигается буря, – сказал он, проводя рукой по лысеющей макушке. – Перед грозой у меня всегда зудит лысина.

Том усмехнулся.

– Да брось, Майки. Это просто весенние штормы, не больше.

Но даже произнеся это, он почувствовал, как по его спине пробежала легкая дрожь. Ветер подул с новой силой, заставив старый дуб у бензоколонки зловеще заскрипеть. Листва шептала тревожное предупреждение, но друзья лишь пожали плечами, допили свои напитки и скрылись в тепле дома.

На следующее утро ветер усилился. Сирены торнадо разразились механическим воем, разносящимся эхом по пустынным улицам. Закрывшись в доме, Майк запер двери на засов и завел семью в подвал. Они уже сотни раз проделывали это, но в воздухе витала какая – то иная тревога. Казалось, что сама земля затаила дыхание, ожидая, что вот – вот что – то произойдет.

Ветер усилился, разбушевавшись до бешенства, и пыльные дьяволы закружились по заброшенной парковке. Том, который помогал жене Майка, Эбигейл, собирать припасы, остановился у подножия лестницы, положив руку на холодные металлические перила. Его сердце гулко стучало в груди, как барабанный бой под натиском ветра. Что – то было не так.

Сирены торнадо становились все громче, а их вопли, казалось, доносились со всех сторон одновременно. Маленькая дочь Майка, Лили, вцепилась в руку матери, ее глаза расширились от страха. Эбигейл попыталась успокоить ее, но даже ее голос дрожал.

– Все в порядке, милая, – прошептала она, – это всего лишь гроза.

Но ее ложь повисла в воздухе, как будто стены дома могли услышать ее и отвергнуть.

Том почувствовал, как у него свело живот, когда ветер снаружи завыл, и звук стал почти… угрожающим. Он оглянулся на Майка, который дрожащими руками закреплял последнюю фанеру на окнах.

– Ты уверен, что она выдержит? – спросил Том, не пытаясь скрыть своего беспокойства.

Майк глубоко вздохнул и кивнул, хотя его глаза говорили об обратном.

– В прошлом все держалось, – сказал он, стараясь говорить увереннее, чем чувствовал. Но буря снаружи не была похожа ни на что, с чем они когда – либо сталкивались. Словно вся сущность хаоса была собрана в одном ужасном порыве ветра.

Внезапно мир за пределами дома приобрел тошнотворный коричневый оттенок. Торнадо обрушился на пригород, вихрь пыли и обломков с каждой секундой становился все ближе. Старый дуб за окном согнулся и застонал, а затем переломился пополам, подняв в воздух щепки. Вслед за этим раздался звук бьющегося стекла, и окна дома взорвались внутрь, осыпав пол осколками.

Том и Эбигейл прикрыли глаза Лили, пока Майк тащил тяжелую фанеру, закрывая их в импровизированном убежище. Ветер вопил сквозь щели – мелодия разрушения, которая, казалось, искала путь внутрь. У Эбигейл побелели костяшки пальцев, когда она прижалась к дочери, плотно зажмурив глаза.

Затем звук изменился. Он стал более резким, сфокусированным, как скрип тысячи металлических когтей по меловой доске. Фанера затрещала, ударяясь об оконную раму, и Майк выругался, забивая последний гвоздь. Стены дома задрожали, половицы застонали под напором невидимого монстра снаружи.

Том почувствовал внезапный приступ паники, его сердце бешено заколотилось. Он знал, что торнадо могут быть опасны, но это… это было нечто совсем другое. Эбигейл встретилась с ним взглядом, и он увидел, что в ее глазах отразился страх.

– Что это? – еле слышно проговорила она, слова едва пробивались сквозь шум.

Том лишь покачал головой, не в силах вымолвить ни слова. Торнадо изменился, стал более… плотным. Словно он проглотил саму структуру города и теперь извергал ее в виде вихря с зазубренными краями. Стены неистово дрожали, полки шатко раскачивались, грозя обрушиться под напором урагана.

Внезапно наступила тишина, и в комнате стало жутко спокойно. Молоток Майка завис в воздухе, словно застыв во времени. Затем с ревом, который, казалось, исходил из самых глубин ада, торнадо обрушился на дом. Фанера на мгновение устояла, прогнувшись внутрь под давлением, а затем ее разорвало, словно бумагу. Налетевший ветер принес с собой бурю ржавых ножей и скрученных гвоздей, которые рассекали воздух, словно орда разъяренных пчел.

Том навалился всем телом на Эбигейл и Лили, защищая их от смертоносного дождя металла. Острые края ножей вонзились в его плоть, и он почувствовал, как по спине потекла теплая кровь. Он стиснул зубы, не позволяя себе закричать, пока ярость торнадо нарастала. Воздух наполнился запахом железа.

В Майка, все еще стоявшего на ногах, попал пролетевший гвоздь, который впился ему в щеку. Он вскрикнул от боли, но его голос затерялся в общей звуковой гамме. У Эбигейл широко раскрылись глаза, когда она наблюдала за разворачивающейся сценой, а в голове метались мысли о том, как защитить свою семью. Лили зарылась лицом в грудь матери, ее маленькое тело сотрясали рыдания.

Торнадо становился все более неистовым, ветер набирал скорость, ножи и гвозди вращались все быстрее. Стены магазина начали прогибаться, крыша зловеще застонала. Давление нарастало, и казалось, что они зажаты в металлическом барабане, по которому бьют кулаки великана. Том чувствовал, как его кровь смешивается с пылью на полу, а кожу жжет от сотни крошечных ранок.

Майк, пошатываясь, направился к лестнице, на его лице было написано отчаяние. Его рука потянулась к перилам, но было уже слишком поздно. Пасть торнадо расширилась, и мир снаружи превратился в сплошное месиво из металла и проволоки. Зубы торнадо обхватили Майка за талию и оторвали от земли. Глаза Майка выпучились от шока, а изо рта вырвался беззвучный крик: его неумолимо влекло в разинутую пасть чудовища.

Воздух огласила демоническая мелодия ужаса: звук рвущейся плоти и костей, запах крови и ржавчины. Тело Майка рассекли ржавые ножи, его кишки развевались на ветру, как багровое знамя. Его вопли растворились в грохоте окружающего хаоса, утонув под металлическим воем торнадо. Эбигейл в ужасе смотрела, как жизнь ее мужа отрывается от него кусок за куском.

Пасть торнадо разверзалась все шире, обнажая острые, как бритва, зубы, и, словно неутомимый хищник, поглощала Майка, утягивая его всё глубже в свою ненасытную бездну. Его глаза лопнули от давления, изо рта хлынула кровь. Его руки и ноги дико дрыгались, отчаянно пытаясь зацепиться за что – нибудь твердое, что могло бы спасти его от неумолимой пасти урагана. Торнадо, казалось, наслаждался моментом, играя с ним, как кошка с мышью, прежде чем наконец полностью затянуть его в себя.

Сотни гвоздей пронзили тело Майка, превратив его в человеческую подушку для игл, а его плоть – в жуткий холст для безумного искусства бури. Каждый гвоздь пробивал его насквозь с жутким хрустом, оставляя за собой кровавый след. Его кожа растягивалась и рвалась, исполняя капризный танец разрушения. Крики Эбигейл пронеслись по подвалу, наглядно выражая ужас, который разворачивался на ее глазах.

Том, онемев от шока и боли, смотрел, как на его глазах разрывают на части его старшего брата. Торнадо, неутолимое в своей жажде разрушения с каждый оборотом своей зазубренной пасти приближал Майка к ужасному концу. Пол вокруг них покрылся пятнами крови, а воздух наполнился ее медвяным ароматом. На лице Эбигейл застыла маска отчаяния, ее глаза не отрывались от искаженного лица мужа, даже когда когти впивались в него все сильнее.

Торнадо неистовствовало, ветер завывал, как хор банши. Ножи и гвозди в облаке воронки вращались все быстрее, превращаясь в смертоносное пятно. Они с высочайшей точностью рассекали магазин, пронзая все на своем пути. Стены прогнулись, крыша провалилась, похоронив их под каскадом деревянных щепок и металлических обломков. Крики Эбигейл, зовущей Майка, оборвались, когда нож пронзил ее шею, заставив замолчать навсегда. Лили смотрела на нее с маской ужаса на лице, ее маленькое тело дрожало над умирающей матерью.

Том ощущал холодные объятия вихря торнадо, а острые, словно когти, порывы ветра болезненно впивались в его кожу. Каждый из них был раскаленной иглой, пронзающей мышцы и кости. Его тело стало полотном для гнева урагана, гобеленом агонии, окрашенным в багровый цвет. Зубы торнадо сомкнулись над ним, и он понял, что конец близок. В голове пронеслись воспоминания о забавных моментах, дружбе и любви, но все они теперь были омрачены ужасом, разворачивающимся перед ним.

Вопли Лили становились все глуше, а пасть торнадо все шире. Том обхватил руками безжизненное тело Эбигейл, отчаянно пытаясь укрыть ее и Лили от неумолимого натиска. Сила была невообразимой, его мышцы напряглись от давления, стремящегося разорвать их на части. Комната закружилась в красно – коричневой пелене: аппетит торнадо становился все сильнее, все требовательнее.