Граница огня

Регина только что принесла две кружки чая.

– Держи, Ник, – она протянула горячую кружку своей золовке.

Ника мягко улыбнулась, принимая чай, но не оторвала взгляд от монитора.

Регина Келлер была молодой девушкой, заканчивающей исторический факультет. Пока шла учеба, она работала рядом с мужем – проводила экскурсии в музее пожарной безопасности, который находился у пожарной части. Верхний этаж музея расположился прямо над пожарным депо. Когда Роберт был на фасаде, и у Регины находилось время, она выглядывала и наблюдала за мужем.

Порой Регина приходила в диспетчерскую во время смен мужа, когда был серьезный пожар. Она молча сидела на кресле, с не понимающим взглядом изучая мониторы и слушала переговоры пожарных в эфире.

Когда смены Регины и Роберта совпадали, Регина могла остаться в части допоздна, чтобы подольше побыть с мужем. Правда больше времени она проводила с Никой, чем с ним. У Роберта были то тренировки и нормативы, то парково-хозяйственный день.

– Меркурий-5 Солнцу. Завершаем проливку конструкции… – доложил Огневин, не отключаясь от эфира.

Девушки одновременно выдохнули. Но их облегчение длилось недолго: в эфире послышался взрыв и громкий удар. Регина резко встала, смотря огромными глазами на Нику.

Ника глубоко вздохнула, выравнивая бешеный пульс. В руке она нервно сжимала небольшую черную игрушечную овечку, обычно стоявшую у монитора.

– Меркурий-5, доложите обстановку! – Сказала спокойным голосом Солнце. – Меркурий-5…

Никто не ответил Солнцу. Секунды напоминали вечность. В такие мгновения Ника понимала, как может замирать время в моменты опасности. Солнце не унималась, решив дотянуться выше.

– Сатурн-1, доложите обстановку!

Но ответом была тишина.

Ника Келлер потянулась к кнопке, возвращаясь в эфир. Она знала, что ей нельзя вмешиваться в переговоры, но ничего не могла с этим сделать. Ника не была так же хладнокровна и уверена, как огнеборцы на пожарах, а спокойствие диспетчера центрального пункта, которой дан официальный доступ в эфир, ей было невыносимо.

Она могла бы позвонить по телефону, но это так нестерпимо долго.

– Кир, что происходит? – Без всяких формальностей спросила Ника.

– Юпитер-52 Земле, все в порядке, – послышался в ответ голос Пера Львова. – Тут баллончик взорвался, предатель, спрятался и в последний момент как взорвется! Мы его и не заметили… тоже мне.

– Все живы?

– Робби головой приложило, но он стоит и снова тушит, как новенького вернем!

Регина побелела. Она явно не знала: упасть ли тревоге в обморок или с облегчением в кресло.

В разговор вернулась Солнце.

– Юпитер-52, повторите все еще раз. Мне.

Земля-5 вышла из эфира и выдохнула.

Ника и Регина переглянулись. Главный вопрос Ника так и не решилась задать. От мысли, что она волнуется за Кира больше, чем за брата, ей стало стыдно. Она отвернула от Регины покрасневшее лицо.

Когда пожарные вернулись, Регина из диспетчерской выбежала в депо и кинулась в объятия мужа. Ника сжала ладонями ручки стула, чтобы остаться на месте, и прикусила губу. Ее костяшки побелели от напряжения.

Роберт с Региной направились к Нике, когда раздался звонок. Ника сняла трубку.

– Пятая пожарно-спасательная часть, слушаю вас. – Вздохнув, Ника с грустью посмотрела на парней, – Поняла вас.

Ее пальцы нехотя легли на кнопку сигнала тревоги. Стоило огнеборцам вернуться, они снова понеслись на вызов.

Глава 4. Взрыв

На следующий после службы день Кира навестили гости. И, если маме и Нике он был рад, то третий, самый незваный и нежеланный, вызывал совсем другие эмоции.

– Почему ты так мила с ним? – Кир недоверчиво сощурил глаза, смотря на маму.

В духовке запекалась рыба с овощами, наполняя квартиру пленительным ароматом специй. Утренний свет падал в окно, и в эту минуту не было ничего прекраснее, чем мать и сын, готовящие вместе на кухне.

– А зачем мне его ненавидеть? Я и мать его не ненавидела. – Надежда Астахова поймала недоверчивый взгляд сына и ласково улыбнулась, как в детстве, когда он с умным видом говорил что-то глупое, – пойми, да, она знала, что твой отец женат, хотела увести его из семьи. Но что бы она ни делала, как бы ни старалась, у нее бы ничего не вышло, если бы у него хватило любви и уважения ко мне.

– Ты ненавидишь только отца?

– Я и его уже не ненавижу. – Она пожала плечами. – Мне не до этого было, нужно было сына растить.

Кир сильнее нахмурился.

– Он изменил тебе!

– И я с ним развелась, – Надежда улыбнулась, чуть склонив голову на бок и погладив сына по волосам, – Но ты, милый, никак не мог понять, что он изменил мне, а не тебе.

– Разве? – Усмехнулся Кир, кивая в сторону зала.

Надежда Астахова вздохнула.

– Твой отец всегда старался быть рядом и поддерживал тебя. Даже когда ты решил променять скрипку на рукава. Он злился, но не стал препятствовать. Он любил тебя.

– Любил? Этот парень…

– Леша, – с нажимом произнесла имя Надежда, – Леша не виноват, что его родители оба глупые люди. – Она взяла сына за руку, – Но сейчас он остался один, совсем один. Все, что у него есть – это ты, его единственная семья, как бы тебе это не нравилось. Ему нужна твоя поддержка, защита и любовь. Ты его старший брат, милый, от этого не уйти.

Кир резко высвободил руку и сжал кулак, пока костяшки не побелели. Смотря через дверной проем на Алексея младшего, он видел отца: у Леши даже были такие же кудрявые каштановые волосы, светлые глаза, и лицо напоминало его.

Алексей сидел в зале, о чем-то шутил, и Ника, как назло, заливалась смехом. Она была так прекрасна при этом, что сердце Кира от чего-то сжалось. Сола сидела рядом, положив голову на колени Ники и мирно спала. Кир не выдержал и подошел к ним.

– Убирайся из моего дома, мамино приглашение войти и поужинать официально отменяется! – Кир бесцеремонно прервал смех Ники и Леши.

Сола испуганно приподняла бело-рыжую мордочку, посмотрев на хозяина. Она заскулила, спрыгнула к ногам Кира и слегка ткнула его носом в бок. Раньше в таких ситуациях Кир улыбался собаке и чесал ее, изливаясь в словах умиления, но сейчас он не мог себе этого позволить.

– Он же только пришел, – мягко улыбнулась Ника, касаясь руки Кира, – вы никогда не виделись.

– Мы виделись на похоронах отца, куда его не звали!

Леша солнечно улыбнулся, но Киру показалось, что что-то темное мелькнуло в его светлых глазах.

– Ты знал, что Леша играет в баре неподалеку? Выходит, любовь к музыке у вас семейная черта. – Продолжила Ника, – он любит джаз, инди-рок и…

– Ника, боже! Мне плевать, что там любит Леша и где проводит время! – Кир выдернул руку из ее ладоней, и тут же ему захотелось вернуть руку на место и сжать пальцы Ники крепче, чтобы не упасть, точно это очередной ночной кошмар, и она должна его успокоить, как всегда. Кир сделал шаг назад и испуганно посмотрел на подругу, – Я сказал ему уйти, что тут неясного? Это мой дом!

– Ничего страшного, Ника. – Незваный гость одарил брата ангельской улыбкой. Леша встал. Он дернул рукой, желая протянуть ее для рукопожатия, но быстро опустил, и повернулся к Нике. – Рад был познакомиться с тобой. Спасибо вам, – Алексей посмотрел на вбежавшую в комнату Надежду, – я никогда не забуду, как вы поддержали меня, когда умер папа, а ведь не должны были так вести себя…

– Да, не должна была, – жестко согласился Кир.

Когда Леша уходил, сработал таймер у духовки.

– Пора ужинать, как это и положено в семьях, да? – Алексей подмигнул Нике, которая пошла провожать его.

Кир хотел выйти, но остался за стеной, слушая их. Все, что его останавливало – спокойный голос Ники. Она не должна была понять, насколько глубоко Кира ранят ее мягкий голос и смех, адресованные человеку, чья жизнь доводит его до бешенства. Впрочем, он и сам не мог этого до конца понять. Мысль, странная и волнующая, крутилась на глубине его сознания, исчезая там, не в силах заявить о себе.

Целый день Кир не спал, а утром пришел в часть за четыре часа до развода караулов. Коллеги его пустили, но были крайне удивлены. Не имея желания спать, Кир проводил время в комнате для тренировок, представляя на месте груши Алексеев: отца и брата.

К семи утра он принял холодный душ и с ледяными мыслями пошел на кухню.

– Заказы не принимаю, сделаю вам бутерброды! – Объявил Кир, когда часть заступающего на службу первого караула пришла завтракать.

Готовя, он слушал разговоры:

– Северов все же уволился?

– Да, или перевелся, я не очень понял, – Влад посмотрел на Роберта и водителя, сидевших напротив него, – теперь мое отделение выглядит так.

– Тебе же вызвали в замену кого-то из третьего караула, – отозвался Петр.

– Я слышал, к нам идет новенький. – Сказал Роберт.

– Так быстро? – Скептически усмехнулся Влад, – откуда взялся бы?

Кир отвернулся от них. Командиры отделений говорили о чем-то, но Кир уже не слушал голоса.

Астахов методично нарезал лук и пожарил в сливочном масле, слегка залив соевым соусом, смешанным с приправами. Быстрыми и уверенными движениями вилкой он разделил говядину на волокна. С каждым оторванным волокном Киру становилось легче дышать.

На багет Кир посыпал сыр, сверху аккуратно уложил золотистый лук и жареное мясо, потом снова сыр и прикрыл еще ломтиком багета. После чего все это обжарил.

У пожарных, сидящих за его спиной, уже потекли слюни. От такого запаха можно было сойти с ума. В других пожарных частях обедали просто, но готовка была для Кира мантрой, от чего он перешел к сложным блюдам, ища в замысловатых рецептах спасение.

Если кому-то захочется соус, то Кир сделал его из оставшегося от говядины бульона и порезал туда немного тимьяна для пикантного вкуса.

Оставив парней наслаждаться едой и увидев их благодарные и довольные лица, Кир вышел из кухни. Он все думал о Демьяне, и это не давало ему покоя. Кир знал, что поступил правильно, что пожарный сам виноват, но что-то внутри тревожило его.

Ника сидела в диспетчерской, когда к ней зашел Филипп. Его лицо было бледным, а карие глаза напоминали выжженную землю. В каждом его движении чувствовалось предвестие бури.

– Что случилось? – Ника встала со стула, бегло разглядывая Филиппа, ища в его облике подсказку или надежду, что беспокоиться не о чем.

– Я только что познакомился с новым пожарным, – Фил вздохнул, – Киру он не понравится.

Ника нахмурилась.

– Уверен?

– Мы ведь с тобой знаем Кира с детства, – напомнил Фил. Он посмотрел на Нику и кивнул в сторону депо. Новый пожарный, завязав кудрявые волосы в небольшой хвостик, надевал боевую одежду. – Он молодая копия Алексея Астахова, если я не ошибаюсь?

Ника ахнула, машинально прикрыв губы руками. Ответ на вопрос Филиппа не потребовался.

Алексей повернулся. Он солнечно улыбнулся, увидев Нику, и быстро замахал рукой, приветствуя ее.

– Кто скажет Киру?

Взгляд Ники опустился на стол. Там стоял небольшой яблочный пирог. Каждый осенний месяц Кир готовил ей яблочный пирог, всегда разный. Сейчас перед ней стоял классический вариант. Еще в детстве Ника сказала Киру, что осень не полноценная без яблочных пирогов, и Кир решил это исправить, продолжая свою традицию до сих пор.

Нежная улыбка коснулась губ Ники. Она вздохнула и потрясла головой.

– За что ему все это, Огонек?

Филипп ничего не ответил на это. В диспетчерскую зашла Светлана. Поздоровавшись с ней, Филипп быстро вышел из кабинета.

Стрелки часов замерли на восьми. Из диспетчерской прозвучал сигнал, и весь личный состав выстроился в гараже пожарной части. Каждый ровно на своем размеченном месте и в боевой одежде. Ника следила за ними, не способная оторваться.

Подполковник Москвин дождался, когда старший лейтенант Огневин примет документы у всех своих бойцов, выслушает итоги смены от начальника четвертого караула, и только тогда представил парня, все это время тихо стоявшего за его плечом:

– Это Алексей Филатов, и с этого дня он часть вашего караула. И первого отделения.

– Так быстро? Везде полный состав? – слишком резко отреагировал Филипп, цепляя взгляд за что попало, лишь бы не смотреть на новенького.

– Не переживай, Фил, – усмехнулся Москвин, похлопав Филиппа по плечу.

После развода караулов майор Астахов зашел в кабинет начальника части, расположенный на втором этаже. За ним следом зашел прапорщик Аверин. Дмитрий Москвин улыбнулся пожарным и указал рукой на стулья.

– Хотите чай? Кир, есть твой любимый, с…

– Я хочу знать, что это за спектакль? – Перебил его Кир.

– А я бы от чая не отказался. – Сказал Влад, включив электрический чайник.

Подполковник мягко улыбнулся, но в его взгляде горела сталь.

– Интересное ты слово подобрал, Кир, даже правильное. Ты его узнал? – Дмитрий смотрел с нескрываемым любопытством, как все больше напрягается Кир. Влад замер у чайника, с ужасом смотря на Кира. – Ты помнишь Лешу? – Спокойно добавил Дмитрий.

Брови майора медленно поползли вверх.

– Я хочу, чтобы ты, местный самый лучший пожарный, передал ему свои знания. И это будет так красиво.

Кир скривился.

– Так я могу заставить Фила или кого угодно прочитать ему лекцию! Сколько нужно! Но учить, это… беспредел. Красиво ему!

– Он прошел подготовку, выучился, уже работал – все как надо. До этого служил в Москве. Так что ты от него не отделаешься, теперь он часть…

– Часть моего отделения, – перебил Владислав. – Меня тоже следовало поставить в известность, а не ошарашивать перед караулами, где мы с Филом и слова не скажем. Вы думаете нормально его в нашу смену ставить? В дежурство Кира?

– Ты же знаешь, Влад, если бы я не любил спектакли, Астаховы, Огневины и Келлеры бы у меня не работали. Но больно уж я люблю все эти старые трагедии и семьи.

– Это же важно, кому, как ни начальнику части такое понимать?

– Он прошел подготовку, он получил все разрешения и готов идти в бой, – спокойно напомнил Москвин.

Кир встал. Он подался вперед, опершись руками о край стола. Москвин видел, как ярость кипит внутри майора. Так и не сказанные Киром слова потонули в крике чайника.

– Так пусть там и остается, где служил, – с нажимом сказал Кир.

– Все сложно. – Пожал плечами начальник части.

Москвин понимал – все, что его спасает, это не наличие Влада, а лишь поверхность стола, в которую майор Астахов практически вонзил ногти, точно разъяренный орел, готовый пикировать вниз и впиться острыми когтями в жертву.

– Мы, – Кир указал рукой на Влада, с тревожным видом глотающего горячий чай, – мы несем ответственность за всех: за своих парней и за гражданских. Что будет, если он… если я…

– Вот, что будет, – с усмешкой сказал Москвин, – ты и узнаешь на практике.

Кир не успел ничего сказать, как поступил вызов, и в этот раз став спасением для начальника части. Два отделения покинули депо.

Глава 5. Танец

Горел третий этаж общежития, заполняя все густым дымом. Отправив два звена газодымозащитной службы15 на разведку, Кир сам решил последовать за ними с другого входа. Голос Ромы, заменивший ему голос разума и предупреждающий остаться, был уверенно проигнорирован. Роме ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Я тебя оставил в штабе. – Заметил Кир.

Рома, как всегда, должен был возглавить оперативный штаб на месте пожара. Но у него были свои планы.

– Ты глупости не неси, а сообщи Солнцу о еще одном звене. – Только и сказал Рома.

Кир с удивлением посмотрел на своего старшего помощника. Они работали вместе всего год, но его преданность и готовность всегда быть рядом поражали майора и вызывали уважение. Рома часто повторял заветную истину, не всегда соотносимую с реальностью: «Звено выходит на свежий воздух только в полном составе. Сколько зашло, столько и вышло. И сколько в машине уехало, столько домой и вернулось, понял?».

Пожарные медленно шли в дыму, путаясь в лабиринтах коридоров общежития. Они касались тыльной стороной ладоней стен, чтобы проверить, горячие ли они, и, в случае опасности, не обжечь руки. Ведь огонь не щадит даже краги16 пожарных, превращая стены в раскаленную ловушку.

Каждый вздох через дыхательный аппарат давался с большим усилием, от жара кислород замирал еще в горле. Дыхательный аппарат давил на плечи и, подавая сжатый воздух, защищал от продуктов горения.

Под маской не видно лица пожарного.

Задымление было такое плотное, что Кир не смог различить даже сильный свет фонаря. Майор Астахов закрыл глаза, полностью доверяясь рукам, ощущая мир на ощупь. Каждый пожарный знал – в темноте дикого пламени можно положиться лишь на осязание.

В этот момент они с Ромой разделились. Резкий шум, крики и голоса мешали сосредоточиться. Но тут кричи, не кричи – пять минут тишины никто не даст, работать на все сто процентов нужно здесь и сейчас.

Тогда Кир словно начал видеть мир через руки и ноги, пропуская интуитивно понятные, невидимые импульсы по своему телу. Проведя в комнате обыск, двигаясь с закрытыми глазами, Кир мог практически досконально описать пространство, добавляя воображением и логикой недостающие детали.

Кир то и дело бросал куда-то взгляд и вздрагивал, оборачиваясь: в серости дыма никого не было. Но Кир мог поклясться, что снова видел Полину, она сидела у окна, пряталась за коробками и старым стеллажом, она тянула к нему руки и молила спасти.

«Ее нет, ее тут нет. Тут темнота» – повторял про себя Кир. Его рука опустилась вниз к карабину на ремне, где в чехле висел топор. Будто его сталь спасет от призраков боли.

Несмотря на подшлемник, шлем и сплошные шумы, слух пожарного обострился до такой степени, что он смог различить малейший писк и шорох: вон Рома ищет человека в соседней комнате, а там из смежного блока эвакуируют людей, сработала какая-то электронная система, а тут, справа, кто-то жалобно вздохнул, теряя драгоценный воздух. И вдох этот был не шипящим, как через дыхательный аппарат.

Затянутый подбородочный ремень шлема больно впился в кожу.

Свет фонаря, проникая сквозь густую серость, с трудом очертил фигуру человека.

Какой-то мужчина прижался к стене, закрыв лицо тряпкой, и еще был жив. Нужно было спешить, пробираясь через груду вещей и коробок. Если бы не эти завалы, Киру было бы легче идти, не тратилось бы драгоценное время. Но люди не думают о пожарах, заваливая эвакуационные выходы и коридоры – будет у других, но не у нас. Оперативный дежурный думал: есть ли среди этого хлама вещи пострадавшего, не посмеялась ли над ним судьба или это невольное зло других?

Он хотел остановиться и отдышаться, привести в порядок пульс. Но не мог. У человека перед ним не было времени.

Кир поднял пострадавшего, оперев его на свои плечи. Тот посмотрел на спасателя туманным взглядом, подавляя кашель, точно ему было стыдно перед пожарным. Кир надел на него специальную маску спасательного устройства, которая шла в комплекте к дыхательному аппарату. Путь им предстоял не близкий и пролегал через едкий дым.

Чем дольше Кир нес на себе человека, тем быстрее в каждом натянутом вздохе прорывалась дрожь, пока и вовсе дыхание не сорвалось на хрип. Вес мужчины давил на крепкие плечи – каждый сдавленный хрип давался с таким усилием, что лишь упрямство и честь позволили Киру не сбросить пострадавшего. Если бы Кир хотел ощутить свой пульс, он не смог бы – сердце бешено стучало в каждой клеточке тела.

Пристрастно разорвал надрывный писк. Воздух, рассчитанный на час, улетел за жалкие минуты. Стало нестерпимо жарко. Жар мешал дышать, делая темноту помещения почти осязаемой. Обтюратор дыхательного аппарата грозился вгрызться в кожу, слиться с ней.

И мысль, предательская и горькая, затерялась в сознании. Но он знал, что нужно лишь доползти до выхода. И эта вера вела его вперед.

Вдруг мужчина стал легче. Кир понял, что Рома догнал их и подхватил пострадавшего, перенося часть тяжести его веса на себя. Кир ожидал услышать в его голосе злость, но там оказалось лишь беспокойство.

– Я тебе что говорил, Кир? Два вошло, два вышло…

– Рома!

– Что Рома? Думал во мраке убежать от меня? Не забывай – я в темноте хорошо вижу, ты же знаешь, у котов зрение хорошее!

Кир словно увидел, как подмигивает ему Рома за стеклом грязной маски дыхательного аппарата, и улыбнулся, тепло разлилось по его душе.

Темнота рассеялась ярким светом, когда они втроем оказались на улице. Роман окончательно стащил с плеч Кира пострадавшего, и оперативный дежурный, попытавшись сделать шаг, упал. Стоявший у выхода прапорщик Аверин подхватил майора, перекинул его руку через свою шею и повел, практически потащил, куда-то вперед. Жадно вдыхая кислород и мечтая лишь о воде, Кир спокойно шел с ним, впрочем, больше шел Влад, таща на себе друга.

– Очаг потушен, – доложил Влад, неся на себе вес Кира и всего оборудования на нем, – была неисправность в проводке на нескольких этажах. Ну и стены эти…

После тушения пожара всегда ощущается лишь усталость. Но будет ли она сопровождать грустные взгляды и тяжелую тишину, или блеск в глазах и легкие полуулыбки, решал лишь случай. И сегодня побелила жизнь – уставший и измотанный, Кир будет хоть немного улыбаться по дороге в депо – он спас человека.

Закрыв глаза, майор отключился.

Кир, давно уже пришедший в себя, сидел на кухне в части и с тоской смотрел в окно.

– Если ты как брошенный щенок будешь смотреть на улицу, они быстрее не приедут. – Заметила Ника.

С пожара вернулась только машина службы пожаротушения, а остальных вызвали на подмогу в другой район. Рома сидел в комнате психологической разгрузки и, Ника была уверена, снова читал детективы, будто в жизни ему не хватало острых ощущений.

– Очень поехать хочется, – вздохнул Кир.

– Знаю. Но ты устал и потерял сознание, – напомнила ему Ника, стараясь улыбаться.

Киру так хотелось никогда не выходить из горящего здания. Тащить людей в плотном дыму на пределе возможностей – не думать обо всем, что так сверлит мозг. Забыться там, среди жадного пламени. Вот только последний год это сводило с ума – и пламя уже не помогало, а лишь губило пожарного, звало в свою непроглядную тьму и вскрывало раны.

Ника стояла за плитой, готовя ему яичницу. Как майор Астахов ни отпирался, но Нике захотелось позаботиться о нем.

Ника развернулась, посмотрев на него. Кир наблюдал, как она готовит, и улыбался, нежно и… красиво. Поймав взгляд Кира, Ника чуть нахмурилась.

Еда подозрительно зашипела за спиной Ники. Ника дернулась, что-то вскрикнув, и резко выключила конфорку. Она с жалостью во взгляде вдохнула подгорелый запах яичницы.

– Такими темпами я сожгу всю кухню!

– Тогда я ее потушу, – подмигнул ей майор.

Стена из дыма преграждала пожарным путь. Медленно звено из двух отделений двигалось к цели.

Они не видели ничего, ощупывая через краги холодные стены и пол, рисуя в голове картину, где и как могут продвигаться. Роберт коснулся рукой автоцистерны17, вздрогнул, и повернул голову к Алексею. Он точно хотел спросить, рядом ли новенький, но не произнес ни звука. Леша коснулся его ноги, заставляя продвинуться вперед. Роберт с заметным шумом выдохнул.

Мирон Невский с горькой усмешкой смотрел на два отделения, ползающих по полу в полном обмундировании и заклеенными толстой темной тканью масками дыхательных аппаратов. Он иногда скучал по тушению, но тренировки никогда не любил, хотя и признавал их полезность.

Мирон служил водителем в первом отделении, где оказался самым старым в свои пятьдесят пять. Когда-то он работал пожарным, но шесть лет назад перешел в водители для спокойствия жены. Лицо его, все исполосованное морщинами, стало еще грубее после смены должности, а седые волосы сильнее вытеснили природный каштановый цвет.

Водителю было жалко пожарных – они выезжали на два тяжелых вызова и вымокли до каждой нитки формы так, что уже и пота остаться не должно было. Им бы отдохнуть и набраться сил. Но приказ начальника дежурной смены службы пожаротушения есть приказ.

– Ты себя в роли рядового пожарного забыл, Кир? – спросил Мирон, прислонившись к двери. И напомнил: – Во всем нужна мера, они устали. И вообще, не твоя задача такие мелкие тренировки проводить. У Фила по плану это через две смены.

Просыпаясь каждое утро, Кир надеялся, что новый член команды – чей-то нелепый сон, но к разводу караула, и даже вовремя, явился сержант Филатов.

– А я сразу в начальники караула пошел, вот ностальгирую сейчас, – пожал плечами майор Астахов, умалчивая о временах учебы.

– Они же не виноваты, им отдохнуть надо, с конспектами утром их доставал, все перепроверил, пожар, теперь это… думаешь, будешь строже к ним, чем Огневин, его полюбят?

– Как бы там ни было, они команда. Впрочем, я предлагал парням его бросить, пусть сам ползает, ищет. Отказались.

– Вот как, дело в новеньком? – За строгостью взгляда старший прапорщик Невский заметил улыбку и выдохнул. – Знаешь…