Дневник Джеймса Уоррена: обман страсти и прилив вдохновения

Через пять минут, после моих последних рассуждений, мне пришлось подойти к тому месту, в котором я случайным образом выронил свои часы, которые снимал, когда опускал руку в воду. И тут то все началось.

Мне хватило несколько секунд, чтобы отыскать свой аксессуар. Но пока я, наклонившись к морю, искал часы, кто-то дружески погладил меня по спине. Бакс обычно здорово хлопал меня, а этот человек, наоборот, не пытался задеть меня физически. Я повернулся и увидел глаза Элизабет, кстати, сразу же посмотрел в место, в котором был мой товарищ, и как вы могли предположить, Бакстера там не оказалось. Видимо, он с радостью пошел провожать одну из девушек. После того, как я повернулся, Элизабет начала говорить:

– Кажется, мы почти одни здесь, и это здорово, что я знаю хоть кого-то на этом берегу, – она говорила это с улыбкой, будто пыталась пошутить, но, а я не стал рисоваться глупым мальчишкой и в ответ сказал серьезно.

– Позднее время, я тоже собираюсь возвращаться домой, – она посмотрела на меня, мы стояли уже параллельно друг другу, а наши плечи иногда сталкивались.

– А я гуляла, погода сегодня радует, и, кстати, спасибо тебе еще раз за помощь, – она говорила это так, словно мы дружили с ней со школы. Да и почему она вдруг решила, что мне важно было узнать о том, чем она занималась. Она продолжила:

– Как твоя рука, Джеймс? – она хотела взять мою руку, но я немного отошел, а чтобы это не выглядело странно – подошел к воде. Я знал, что рука безумно начинала болеть – чаще всего мои раны или другие травмы болели к вечеру.

– Все в порядке, – сказал я аккуратно, она замечала, что я не горел желанием продолжать диалог. Мне нравилось это.

Она часто смотрела мне в глаза. Часто скрещивала руки на груди и так же часто показывала свою улыбку. Я пытался показаться равнодушным, но ее это будто совсем не тревожило. Значит, она относилась к этому обычно.

– Здесь удивительно красиво, – и она начала историю, – помню, когда мы жили здесь с моими родителями, тогда еще был жив мой отец, время казалось прекрасным и беззаботным.

Я не стал упрямиться и начал слушать ее внимательно, потому что она выглядела очень нежной, а когда же говорила медленнее и ее голос пропадал, она становилось маленьким ребенком, которому нужна вечная поддержка.

– Он брал меня на этот берег, мы сидели часами, разговаривая о жизненном пути, о стремлении, о мечтах и о том, что важно не забывать места, в котором ты родился, – она говорила это с огромным желанием возвращения в ту пору. И вот странно, почему именно мне она стала говорить о своем прошлом, а может быть, она было настолько открытым человеком, что просто не смогла сдержать своей истинной натуры.

– Я помню, что на ужине в нашем доме речь шла о переезде, – сказал я, чтобы узнать настоящий ответ.

– Да, я безумно люблю Амбридж, его природу, его тихую и мирную атмосферу, но он иногда не дает будущего в карьерном росте. – Мой муж занимается делами, всегда уезжает в город, в центр штата, поэтому мы приняли решение навсегда оставить это место, – она говорила, и я продолжал слушать, – после окончания маленькой школы здесь, я уехала в город, рвалась увидеть красоту больших зданий, этого городского шума, хотела вечно чувствовать жизнь людей. – Я спешила познать каждый уголок больших городов, но в конечном итоге, поняла только то, что с красотой и тишиной Амбриджа не сравниться ничто. Городской шум превратился в вечный мерзкий звон в ушах, большие здания не давали энергии и связи с природой, а бушующая жизнь людей оказалось обычной рутиной, из которой никогда не вырваться, если, конечно, вовремя не прочуять ту самую ценность жизни.

Она говорила это так правильно, отчего мне хотелось слушать ее долго, узнавать что-то новое и понимать, что и я разделяю с ней такие же мысли. Теперь я точно был уверен в том, что я смогу поддержать с ней диалог, не придумывая того, чего совсем не могло быть.

– Да, зачастую мы всегда возвращаемся туда, откуда пытались уехать в поисках лучшего, но это все не то, как оказалось, – Элизабет теперь слушала меня, – я каждое лето приезжаю сюда, потому что очень люблю гулять вечером около берега, обожаю бегать в пасмурную погоду, купаться в озере, спрятавшись от большого скопления людей, так можно остаться наедине только со своими мыслями.

– А мы с мужем любим в жаркую погоду взять сына и поехать куда-нибудь за город, отдохнуть, в пасмурную ведь и настроения совсем нет. – И я очень рада, что мы с моим супругом сходимся в этом плане. Она говорила это с улыбкой на лице, наверное, скучала по нему. Я не мог злиться на то, что она часто упоминала его – он один из самых близких людей из ее окружения, не считая сына. И заметил то, что она любила солнце и его лучи, а я пасмурную погоду и ветер.

Нужно было как-то поддержать диалог, поэтому я решил спросить о ее сыне:

– Сколько лет вашему сыну? – я спросил это, но точно знал, что ему около трех лет, так как пару дней назад Чарли говорила мне об этом.

Элизабет явно обожает разговоры о своем малыше. Она сияла.

– Ему сейчас три года, но знаешь, он настолько глубоко понимает меня, что мне и не верится, как такое чудо могло достаться мне, не могу представить, когда он вырастет, – она продолжала, – этот кризис отношений родителей, – и она растерянно улыбнулась, как будто вот-вот заплачет.

– Все будет хорошо, главное, вовремя понять его интересы и ни в коем случае не стоять на пути его мечты, и тогда, все будет так, как и должно быть, – я так забавно комментировал ее высказывания, будто делал вывод после каждого сказанного предложения. Я чувствовал, что ей было комфортно находиться со мной в компании.

Мы разговаривали о пустяках, пока проходило время. На часах уже было около одиннадцати часов. Она спросила все-таки то, что я и сам был бы рад рассказать.

– А так я не узнала о твоих увлечениях, наверное, борьба или что-то связанное с легкой атлетикой? – наверное, из-за моих слегка накаченных рук она оставила у себя в голове такую мысль.

– Я мечтаю написать рассказ или снять хорошую картину, – она посмотрела на меня с большим удивлением.

– Серьезно? – так было забавно видеть ее удивленное лицо. – А я училась на журналиста, а затем тоже изучала литературу, – она начала улыбаться, как будто бы всю жизнь искала похожего человека, – я даже в подростковом возрасте увлекалась написанием стихов, – она рассмеялась. Я в ответ начал улыбаться. На улице как раз стало темнеть, а мы совсем этого не замечали. Я смотрел ей в глаза, было так тепло, когда и она в ответ смотрела в мои.

– Но почему же сейчас не нашла работу по душе? – спросил я, потому что меня, правда, интересовал этот вопрос.

– Я сама хотела бы знать ответ на этот вопрос… – и она задумалась после громкого смеха, – наверное, журналистика все-таки не стала моим большим удовольствием, а в остальном нужно было преуспеть, а в погоне за всем, проходит время, ты взрослеешь, и вся работа навсегда остается лишь в воспоминаниях.

– Никогда не поздно вернуться, – я посмотрел ей в глаза, а она крепче закутывалась своей вязаной кофтой. Она тоже в ответ смотрела на меня с теплом и нежностью, по крайней мере, я так подумал.

– Пора возвращаться домой, тебя, наверное, уже потеряла мисс Дикинс, – сказала резко Элизабет, затем встала, снова вдохнула аромат морского рая и посмотрела назад, где ярко светили фонари улиц. – Слава богу, мне не придется идти домой одной, Джеймс, – она снова улыбнулась. Вообще я чаще стал замечать, что она вечно была в хорошем настроении, а про ее переменчивое настроение я смог забыть: вся аура этого разговора быстро поменяла мои мысли на положительный лад.

Мы отправились в сторону наших домов. Я боялся что-то спрашивать сначала, но теперь вся смелость взяла верх, и я сказал:

– Было бы здорово почитать что-то из твоих юношеских стихов, – спросил я, а она не посмотрела на меня, опустила немного голову вниз и сказала:

– Я оставила все в родительском доме, мне иногда даже немного не по себе от того, что я, в свои пятнадцать лет, могла бы написать что-то стоящее, – Элизабет смотрела назад, говоря о прошлом, затем продолжила, – но, наверное, это будет интересно, попрошу мужа перед приездом забрать у мамы пару дневников.

Я был рад, что еще смогу увидеться с ней, да еще и за каким делом! Чтение стихов, вечером, на качели или лестничной площадке. Кажется, слаще и прекраснее нет ничего на свете. Я чувствовал ее интерес, хоть он был и легкий, но все же присутствовал тот самый, взаимный интерес.

Она в ответ не спрашивала о моих работах, поэтому я не стал навязываться. Я даже замечал, что из моих уст вопросов было больше, оно и понятно, она привлекала меня своей непохожестью и умом, мне хотелось узнать о ней как можно больше.

– Муж, наверняка, рад прошлым увлечениям: написанию стихов, журналисткой работе, – сказал я, а внутри меня прошел ужасный жар от того, что я сильно перешел границу.

Она посмотрела на меня с каким-то азартом в глазах, а в конце сказала:

– Он иногда смеялся с моих интересов, – я немного ликовал внутри, потому что любимый человек должен разделять наши увлечения и интересы, несмотря на разное прошлое, – но потом сам прочитал кое-какие строчки и поменял свое мнение. – Он все же другой, наверное, я рада, что он не какой-то невероятный ученый с кучей дипломов и степеней и иногда может пошутить в некоторых ситуациях. – А журналистику он считает неблагородной работой, бегаешь, пробираешься в чужую жизнь, или же сидишь, читая текст с маленького экрана, да и Итан направлен только на большую прибыль. – Я иногда соглашаюсь с ним, потому что с хорошим достатком все двери открыты.

Я видел, что она дорожила своим супругом, может быть, она не ярко показывала свою любовь в словах, но ее глаза хорошо выдавали ее глубокую связь с ним.

– Наверное, и я соглашусь, – в это мгновенье я потерял свое мнение, мне теперь совсем не хотелось доказывать что-то.

Мы подошли к тропинке, ведущей к ее дому, свет не горел, она была дома одна. От этой мысли у меня внутри все загоралось, потому что я бы хотел продолжить наш интересный диалог. Она стояла напротив меня, над нами не было фонаря, но я с большим влечением смотрел в ее глаза, пока она искала ключи в своей кофте. Когда же она начала прощаться со мной, то я быстро отвернул взгляд на дом Чарли.

– Спасибо за хороший вечер, Джеймс, – и она сразу же пошла к дому, не оборачиваясь назад. Я посчитал это таким неуважением, что она резко ушла, не подождав моего ответа.

– А я все же хотел бы прочитать твои стихи, – крикнул я, она повернулась и посмотрела на меня странно. Я знал, что это было лишним, ведь крикнул это совсем ни к месту, и к тому же, уже говорил об этом, но я таким предложением хотел лишь привлечь ее внимание. Как же я был расстроен тем, что снова облажался. Я смотрел на нее, пока она еще открывала дверь, и, чтобы как-то исправить свое губительное положение, пошел в ее сторону. Она не обращала внимания на то, что кто-то сзади подходит к ней, а вскоре, когда Элизабет уже смогла открыть дверь, повернулась на сад. Я начал говорить: