Соль прилива

– Николь, хватит!

Майло подскочил сзади и оттянул от мальчика, как рефери оттягивает боксёра перед тем, как тот пустит всю свою ярость в ход. До полного уничтожения противника. Такого страдания на человеческом лице я ещё не видела – на глаза Оливера хлынула вся вода мирового океана. Он ещё раз бросил «простите» и убежал прочь, стуча тяжёлыми кроссовками по мосткам.

– Зачем ты так, Ники? – надломлено спросил Майло, прижимая к себе и гладя по волосам. Постепенно гнев оставлял меня, снова погружая в эмоциональный штиль. – Он не хотел всего этого. А теперь он будет винить себя до конца своих дней.

– Ты выместил свою злость, Майло. Позволь выместить свою.

Забравшись на самый нос арендованного катера, я подставила лицо ветру, позволяя ему сметать слёзы со щёк и уносить их прочь, прибавляя океану лишней соли. Волосы флагом метались где-то за спиной, а от напряжённого взгляда Майло спина моя обугливалась, но я держалась за урну с Джо изо всех сил.

И вот мы здесь. На месте, которое много для нас значит. Значило… Здесь что-то зарождалось между нами. Здесь оно и умрёт.

Майло дал мне время собраться с мыслями. Собрать всю отвагу из самых отдалённых частичек тела. Терпеливый и верный страж моих переживаний сам был на грани – как бы ни скрывал он дрожь, руки выдавали его с головой. Они с Джо не только вместе ходили на встречу приключениям, но и с лагеря для юных сёрферов считали себя почти братьями. Вместе получили дипломы, вместе осваивали первые волны, вместе переехали из Таунсвилл-Сити в Порт-Дуглас и осели здесь.

– Пора… – тихо проговорила я, и ветер разнёс мой голос над рифами.

Вскрыв тугую крышку урны, я вглядывалась в темноту её горлышка, надеясь, что всё это окажется дурным сном. Что в сосуде – всего лишь зола. Что Джо ждёт меня на берегу. Что мы встретимся через двадцать минут и сегодня вечером ляжем спать в нашей постели.

Но меня ждал лишь пустой дом, усопший в скорби по хозяину. Таким он и останется, пока я буду обитать в его стенах и бродить по одиноким комнатам. Я никогда не смогу привести туда никого – я точно знала. Настоящая любовь приходит однажды, и ко мне она уже заглядывала.

– Скажешь что-нибудь? – почти беззвучно поинтересовался Майло.

– Что бы я ни сказала, этого будет недостаточно. Но если промолчу, то буду жалеть всю оставшуюся жизнь.

– Хочешь я начну?

Майло всегда приходил на выручку лучшему другу, а теперь настало время приходить на выручку и мне. После моего короткого кивка, Майло прочистил горло и заговорил наравне с ветром.

– Будет банально, если я скажу, что ты, Джо, был необыкновенным человеком. В тебе сочеталось несочетаемое. Доброе сердце, чистая душа, несгибаемая сила и немыслимая смелость. Не прошло ни дня, чтобы я не уважал тебя. Ты был моим кумиром, который тянул только вверх. И вот теперь я на вершине, нашёл своё место и… я надеюсь, что в океане ты найдёшь своё. И не волнуйся, я позабочусь о Ники по эту сторону.

В конце его голос сорвался, как скалолаз с Эвереста. Я смахнула слезу, затмевающую вид на Майло, рифы кругом и мужа в руках. Пришла моя очередь. И всё красноречие свелось к самому важному.

– Я никогда никого не любила. Пока не встретила тебя. Ты научил стольких людей укрощать волны, но меня ты научил гораздо более важному. Как любить и как знать, что тебя любят. Ты подарил мне десять незабываемых лет, и пусть этого времени невероятно мало, я благодарна за каждый день, каждую минуту и каждое мгновение с тобой, Джо. Ты открыл для меня новый мир и открывал каждый раз.

Я бы и не заметила, что слёзы уже вовсю заливают моё лицо, оставляя жаркие солёные разводы и капая на голые колени, если бы Майло не покачнул катер, не подсел поближе и не накрыл мои ладони своими. Он достал из кармана тканевый платочек и утёр мою боль, словно дочери или младшей сестре.

Из меня вырвался болезненный выдох, оцарапавший лёгкие тысячью ножами. И я закончила свою прощальную речь, хотя могла бы говорить до бесконечности.

– Я так люблю тебя, Джо. И всегда буду любить.

Я осторожно поднялась на ноги и выставила руку с урной над водой. Майло пересел обратно к мотору и терпеливо ждал, пока я решусь.

– Будь свободен, милый. Теперь ты дома.

Урна склонилась набок. Первые песчинки моего мужа вылетели из горлышка и унеслись на крыльях ветра. Катер забормотал что-то на неразборчивом языке, а затем затарахтел трактором. Майло завёл мотор и плавно дал ходу. Мы поплыли вперёд вдоль рифов – последняя прогулка по океану. Я чуть сильнее наклонила урну, и прах стал высыпаться по нашему пути следования. Разлетался с ветром, оседал на блестящей поверхности воды, тонул в пене волн. Джо сам становился ветром, водой и пеной. Он обретал свободу. И превращался в океан.

Сделав круг вдоль Батт Рифа, мы дали волю чувствам, кто прослезившись, кто крича во всё горло. А потом Майло повёз меня домой. Медленно и осторожно, улавливая каждую оглядку, лишь бы я не бросилась вслед за мужем. Обратная дорога показалась даже тяжелее. Теперь Джо не было рядом даже в виде праха. Но мне хотелось верить, что теперь он везде.

Майло буквально затянул меня в машину, стоически вёл, пока я захлёбывалась слезами, вытащил из неё у дома и довёл до спальни. Отец Джо пытался расспросить, как всё прошло, но Майло лишь махнул рукой, отговариваясь: «Не сейчас». Уложив меня в постель, которая теперь всегда будет наполовину пустой, Майло присел на корточках рядом и заботливо пообещал:

– Я посторожу твой сон.

Я почти не слышала его. Я так устала. Болело всё: от тела до самой отдалённой частички души. Я так нарыдалась в больнице, потом в лодке, затем по дороге домой, что теперь опустела. Последнее, что я увидела: солнце, опускающееся за зелень бухты, и спина Майло, который сидел у кровати и молча смотрел на закат.

Последнее, что я подумала: вот бы всё это оказалось кошмаром. Иллюзией. Ложью. Вот бы я завтра проснулась, и жизнь продолжила себе течь по старой колее. И Джо был бы жив.

Тяжёлые веки перестали бороться с реальностью. Я закрыла глаза и уснула, едва солнце перекрасило небо в розовый и слилось с океаном, где теперь царствовал мой муж.

День второй

Первый солнечный луч вышел из-за горизонта и ослепил меня прожектором, так что пришлось сощуриться и спрятать лицо в подушку. Но она оказалась мокрой от слёз.

Я резко села в кровати, так что потемнело в глазах. Вытерла скатившуюся слезинку и потёрла затылок – вся голова болела, словно по ней били битами, как по пиньяте. Сердце колотилось со скоростью волн в Маверике в Калифорнии, куда однажды Джо мечтал съездить.

Коснувшись пальцами влаги на щеке, я будто пыталась понять, настоящие ли слёзы. Но да, вот они, сохли на моей коже, как солёная влага на эвкалиптах по утрам.

6:30

12 января

Часы на прикроватной тумбочке вряд ли умели ошибаться.

Это всего лишь сон. Жуткий, реалистичный, убивающий сон. Никогда ещё не рыдала от кошмаров, но всё случается в нашей жизни. Когда сердце окончательно уняло свой бег, я погладила взглядом простынь на стороне Джо – он как обычно встал раньше меня и уже начал новый день.

Мне понадобилось ещё несколько минут, чтобы окончательно прийти в себя. Горе и неописуемая мука остались внутри даже после пробуждения. Сцены из сна слайдами прокручивались перед глазами. Завтрак с Джо, прогулка по Порт-Дугласу до пляжа, солнце и нега, крики и ужас… Джо умирал на моих глазах так реалистично, так натурально, что мне вдруг понадобилось веское доказательство того, что в этой вселенной он жив.

Я вскочила с кровати и в одной ночнушке бросилась вон из комнаты. Распахнув дверь, я тут же уловила ароматы завтрака, шкворчание сковороды и музыку из колонки. Джеймс Блант, баллады которого Джо мог слушать часами и постоянно ставил на повторы. Всего лишь сон… Мои чувства не подводят меня. Обоняние и слух не могут обманывать, как и часы.

Голые пятки прошлёпали по деревянному полу и почти влетели в кухню. Вот он, мужчина, без которого я не представляла ни жизни, ни самой себя. Стоял спиной ко мне в одних трусах и переднике с надписью «Шеф по круассанам». Пританцовывал в такт пианино и приятному голосу Джеймса Бланта. Счастливый. Целый. Живой.

Телевизор тихо разговаривал себе на фоне, оставаясь незамеченным. Дикторша с высоким хвостом тихо озвучивала преступную сводку. Репортаж, который я словно уже слышала.

– …ограбили пять домов в Кау Бэй, три – в Лоуэр Дейнтри, а также попытались совершить налёт в Ное, но хозяин дома встретил воров во всеоружии. По словам мистера Сидни, он успел выстрелить в одного из грабителей из охотничьего ружья и ранил его в плечо. Преступникам удалось скрыться, но ненадолго…

Джо не заметил, как я появилась в дверях кухни. Не услышал, как я судорожно выдохнула и снова вытерла слезу – на этот раз появившуюся от облегчения. Не почувствовал, как я приблизилась, пока я не врезалась в него со всей силы и не обняла сзади. Впилась в его поджарое, разгорячённое парами сковороды тело и прижала к себе, как что-то, что могла потерять. И потеряла, пусть в глупом сне.

– Чёрт, ты проснулась? А я хотел порадовать тебя завтраком в постель. – Джо обворожительно засмеялся от моих поцелуев и неожиданности. – Что за прилив нежностей с утра?

– Просто захотелось тебя обнять.

– Мне очень приятно, но я не могу дышать.

Мои пальцы чуть ослабили хватку, позволив ему впустить в свою внушительную грудь глоток воздуха и убавить огонь на плите.

– Прости, просто… мне приснился ужасный сон.

– Правда? И что там было? – всё ещё с улыбкой спросил Джо, занимаясь завтраком и позволяя себя обнимать, но уже чуть слабее.

– Ты… там был ты, Джо, – вспоминала я ночные ужасы. – Ты учил того мальчишку Оливера кататься на доске и… ты утонул, Джо.

Мой сбивчивый голос обеспокоил мужа. Улыбка стёрлась с лица. Он повернулся ко мне и заглянул в самые недра моих тревог и мучений. Его голубые глаза видели дальше телескопа. Глубже микроскопа.

– Эй, это всего лишь сон, – успокоил он меня, погладив пальцем по щеке. – Видишь, я здесь. Целый и невредимый. Готовил тебе сюрприз, который ты нагло испортила.

Джо Харвелл всё мог перевести в шутку. С таким отношением он и шёл по жизни. Как пёрышко, с лёгкостью летел на порывах ветра и сносил все ураганы. И я обожала эту черту в нём. Он умел оставаться жизнерадостным даже в самые тёмные моменты жизни. Когда умерла его бабушка Хейзел. Когда его обокрали на заправке в Брисбене. Когда его приятель по сёрфингу Ридли Торнтон сломал позвоночник и пересел с доски на коляску.

– Ты готовил мне завтрак в постель? – спросила я, вспоминая подозрительно схожие моменты из сна.

– Готовил. Но теперь придётся есть его здесь.

– Ну и ладно, – прогоняя серые мысли, улыбнулась я. – В любом случае, я не так уж и голодна.

Мой поцелуй тут же разогрел Джо, как духовку до двухсот двадцати градусов. Забыв про омлет, про завтрак и про ночные кошмары, мы слились в единое целое. Джо подхватил меня на руки, как пушинку, превратил меня в такое же пёрышко и унёс в спальню. Сминать простыни ещё сильнее. И вышли оттуда, только когда омлет истлел до углей, породил облако чёрного дыма и вызвал рёв пожарного извещателя.

***

В Порт-Дуглас влюблялись все, кто хоть раз его видел воочию. Я же впервые увидела его через экран ноутбука, когда в перерывах между уроками в средней школе Баттон Руж прокручивала бесконечные страницы туристических агентств с предложениями о «лучшем отдыхе, который я только могла себе представить».