Соль прилива

– Просто всем любопытно поболтать с тем, кто катается на доске, и только.

Но дело было в другом. И казалось, что все вокруг это знают, кроме него самого.

Пока мы дошли до пляжа, насобирали за собой всех знакомых прицепом. У входа в «Блу Уэйв» мы столкнулись с Оливером и мамой, которые тоже выдвинулись на пляж с корзинкой для пикника. Мальчик тут же оживился при виде Джо, с уважением пожал ему руку и смущённо кивнул здоровенному Майло.

– Миссис Мур, вы не против, если мы с Оливером прошвырнёмся по магазину и посмотрим для него доску? – вежливо спросил разрешения Джо у матери парнишки. Тот тут же состроил щенячьи глаза и уставился на маму.

Когда мужская часть нашей группы радостно заскочила в прохладу и тень магазина, мы с миссис Мур остались стоять на ступеньках.

– Завидую вашему мужеству, – неожиданно заговорила женщина, тут же теряясь в лице. – Отпускать мужа вот так, один на один с океаном… Это же жутко опасно.

– Но это его жизнь. Я волновалась и всегда буду волноваться, но мужчину сложно отговорить от того, что он действительно хочет.

– Это точно, – уголок её губ дрогнул в подобие печальной улыбки. – Я всего лишь хотела привезти сына отдохнуть в честь хороших оценок за год, а он увидел этих сёрфингистов и всё… в тот момент я поняла, что потеряла его навсегда.

– Не нужно так думать, – я тронула женщину за предплечье, пытаясь передать всё своё тепло и понимание. – Вы не потеряли его. Возможно, наоборот, вы помогли ему найти то, что будет вдохновлять его всю оставшуюся жизнь. Не все сёрферы ищут приключений на свою пятую точку и едут покорять волны размером с десятиэтажный дом. Это просто хобби, способ расслабиться и отстраниться от проблем. И если вашему сыну это будет помогать, то почему нет?

– Просто я очень боюсь за него…

Заглянув в мои глаза, миссис Мур наполнилась слезами. И пусть я мало знала о материнских тревогах, наши страхи всё же были очень схожи. Мы обе переживали за любимых людей, только я к своему страху привыкла.

– Вам нечего бояться, – попыталась я успокоить женщину. – Пока ваш сын под присмотром Джо, с ним всё будет в порядке.

И я верила в это в тот миг, когда Джо, Майло и их новый подопечный выходили из магазина с улыбками до ушей и новой доской для парня, наверняка купленной за все сбережения. Чуть позже, по дороге на пляж, когда остальные ушли чуть вперёд, он шепнул мне, что добавил Оливеру девяносто баксов. Будто извинялся за то добро, что излучало его сердце и его поступки.

И я верила в это сейчас, глядя, как зелёная доска Джо и новенькая блестящая фиолетовая доска Оливера всё дальше и дальше отходят от берега. Углубляются в океан, становятся меньше в размерах, но больше в наполненности жизнью. Как они синхронно гребут, лёжа на животах, борясь с усиливающимися волнами, одну из которых они потом оседлают.

– Не тяжело вот так делить его с океаном? – вдруг всерьёз спросил Майло, хотя всегда жил одними насмешками.

Но я искренне улыбнулась, глядя на мужа с расстояния в сотни метров. Даже отсюда он казался мне могущественным и неукротимым. Как сам океан.

– Мне незачем, – пожала плечами я и наполнилась каким-то лучистым светом. И дело было не в палящем солнце. – Ведь он не принадлежит никому из нас.

Майло мой ответ понравился. Он стёр солёные капли со лба, сделал ещё одну затяжку и заговорил о другом. О чём-то беззаботном и повседневном, отвлекая меня от океанских пейзажей. До моего уха долетали только щебетания чаек, плеск воды и свист ветра, лишь в дали звучал рёв моторной лодки. А потом я услышала:

– Оливер!

Миссис Мур истошно вскрикнула, вскакивая с радужного покрывала. Она и так толком не отдыхала, а всё сверлила глазами горизонт, контролируя каждый шаг, каждый гребок сына в воде. Но теперь и вовсе перепугалась, словно увидела что-то…

– Оливер, осторожно!

Мы с Майло тут же замолчали и повернули головы к океану, как и половина отдыхающих. Райское блаженство тут же забылось и стёрлось паникой в голосе женщины. Она замерла рядом с покрывалом, сумкой-холодильником и кучкой вещей, будто боялась пошевелиться и сдвинуть землю. Что эти вибрации дойдут до Оливера и только усугубят неизбежное, когда он ощутит их в океане.

А мы все ощутили их на берегу.

Лодка дважды прошлась слишком близко к Джо и Оливеру, закачав их на непомерных волнах, как два буйка в точке Немо. Тот, кто управлял катером, или выжил из ума от жары, или уже с утра находился под градусом, или просто решил поразвлекать купающихся, не задумываясь об опасности.

– Он их угробит, – причитала миссис Мур себе под нос, когда мы с Майло подошли к ней.

– Не волнуйтесь, Бетти, – я приобняла её за пышное плечо и попыталась усмирить её переживания. – Там же Джо. Он позаботиться о вашем сыне.

Но видя, какими маленькими казались взрослый мужчина и подросток на фоне безудержной и бескрайней стихии, я сама внутренне съёжилась и похолодела, хотя солнце жарило нас со всех сторон, как цыплят-гриль.

Нам оставалось лишь наблюдать, как Джо и Оливер стоически сражаются с качкой. Мне показалось, что муж махнул рукой, вроде как направляя мальчика к берегу. Но водитель катера никак не унимался. Он развернул остроносую махину и погнал назад, к середине бухты, откуда только начали отплывать Джо и Оливер.

– Что же он делает? – даже я ахнула.

– Я убью этого сукина сына! – разозлился Майло. Каждая мышца его поджарого тела напряглась, лицо покраснело и выпустило несколько вен. Он и так был крупнее Джо, но сейчас будто вырос в два раза и напоминал быка, которого поманили красной тряпкой.

Мы замерли в зловещем ожидании. Наши сердца будто замерли вместе с нами, перестали гонять кровь, как лёгкие перестали втягивать раскалённый воздух. Шутка водителя катера могла стоить чьей-нибудь жизни. Моего мужа или сына этой бедной женщины. Но некоторые шутки получаются совсем несмешными. Только некоторые понимают это слишком поздно.

Катер пролетел со скоростью не меньше пятидесяти километров в час, выпустив из-под винта бурлящий поток и запустив цепную реакцию. Волна за волной накрыли прибрежные воды. Аркада всплесков закачала бухту Диксон. И наши души.

Одна доска ушла чуть вперёд. Фигура на отстающей мелькнула чёрными плавками и перевернулась на волне. Оливер… Сердце сжалось где-то под рёбрами, и я сильнее вцепилась в плечо миссис Мур. Та же вскрикнула и прижала ладонь к губам. Мы только успели заметить, как красные плавки мелькнули следом и скрылись в пучине. Джо нырнул за Оливером в волнующийся океан.

– Господи, мой мальчик!

– Вот чёрт, – пробормотал Майло. – Будьте здесь.

Весь пляж пришёл в движение, почувствовав, что случилось страшное. Одни забыли о ровном загаре и повставали с лежаков, другие сперва неуверенно, а потом быстрее и быстрее зашагали к линии, где песок встречается с волнами.

– С ним всё будет хорошо, – твердила я, держа миссис Мур, но вероятнее всего пыталась убедить в этом саму себя.

Майло выкинул сигарету на ходу и помчался к воде. Широкими шагами он быстро сокращал расстояние, с силой врезался пятками в землю, но песок отбирал у него самое ценное – время. Ступни проваливались в песчаных дюнах, его мощное тело теряло равновесие, но тут же снова обретало и неслось дальше. Уже через несколько секунд он вбежал в волны и нырнул, запрыгивая океану в самую пасть.

Был бы там один Джо, я бы так не переживала. Он умудрялся уцелеть даже там, где другой бы сдался. Как-то раз его кроссовок зацепился за страховочный трос во время восхождения на лесные скалистые хребты Макалистер-Рейндж, и он повис вниз головой почти на ста метрах над твердью земли и острыми пиками деревьев. Однажды его заглотила семиметровая волна на Беллонг-Бич, перевернула раз двадцать и прижала ко дну на глубине пятнадцати метров, заставляя его не дышать дольше, чем смог бы обычный человек. А сколько ещё случаев, когда у Джо всё шло не по плану: его выслеживал крокодил, пока он рыбачил с отцом на причале Саут-Сайд, его ужалила медуза во время сплава к Большому Барьерному рифу, к нему в палатку заползла мангровая змея, когда они с Майло и другими парнями ходили в поход в Маунт Льюис. И ни разу я так сильно не переживала за его жизнь, потому что он всегда отвечал только за себя и мог выпутаться из любой паутины обстоятельств.

Но сейчас с ним был балласт. Я ненавидела себя за эту мысль, но Оливер тянул его на дно. В прямом и переносном смысле.

Ни Джо, ни Оливера нигде не было видно. Лишь две разноцветные доски болтались на волнах, которые стали утихать. Катер же скрылся, точно с места преступления. Если ни один из них сейчас не всплывёт, то так оно и будет.

Мы ждали. Майло изо всех сил грёб к месту происшествия. Сердце Бетти пульсировало в моей руке – его ритм я чувствовала под своими пальцами. Моё же просто остановилось.

А потом кто-то вынырнул. Весь пляж словно выдохнул, слегка расслабился и уже представил, как оставшуюся часть дня мирно понежиться под солнышком в солёных волнах.

– Видите, Бетти, всё хорошо, – выдавила я улыбку. – По-моему, это Оливер. Он цел и невредим.

Я не сказала, какое разочарование охватило всё моё тело. Так нельзя. Это неправильно – желать, чтобы спасся тот, кого любишь ты. И злиться, что чаша весов склонилась не в твою пользу.

Миссис Мур вся задрожала от радости и похлопала меня по руке. Она оставила меня, а сама пошла навстречу своему мальчику. Я же осталась стоять и испытывать океан взглядом.

Где Джо?

– Помогите! – послышалось сквозь кашель и плеск. – Кто-нибудь!

Мальчик кое-как барахтался в воде, наверняка обессилев от сражения с самой мощной и непредсказуемой силой природы. Майло приближался к нему, молотя руками, двигаясь в воде, как дельфин.

– Пожалуйста, пом..ог…ите! – всё слышалось и слышалось из океана. Словно в рот Оливеру вливали и вливали воду.

Стало шумно. Все столпились у края пляжа. Кто-то из мужчин последовал примеру Майло и только сейчас бросился на выручку попавшим в беду. Но они были слишком далеко. Было слишком поздно.

Майло подхватил парня подмышки и потащил к ближайшему безопасному месту – к доске, которую принесло волнами к ним поближе. Они о чём-то переговаривались, но с такого расстояния не было слышно ни звука. Только рокот океана, будто посмеивающегося над происходящим.

«Почему же ты не всплываешь, Джо?», – вертелось в моей голове по кругу, пока я читала молитвы всем возможным богам и посылала сигналы Майло, чтобы он двигался быстрее. Оливер уже был в безопасности, распластавшись на доске и расставив обессиленные руки черпать воду. Майло же набрал в лёгкие как можно больше воздуха и нырнул снова.

Секунды текли так медленно, что, казалось, солнце успело войти в зенит. Но нет, оно всё так же светило на востоке и жарило наши тела костром. Пот стекал по моему лицу струйками, смешиваясь с беззвучными слезами. Шок сковал меня по рукам и ногам, как металлические цепи.

Двое добровольцев уже подплыли к месту боевых действий, как раз в тот момент, когда Майло вынырнул. Один. Он выплюнул пару слов, и они втроём снова погрузились в пучину.

Я не волновалась за Джо, когда он лазил в горы, летал на десятиметровых волнах и убегал от тропических змей – как же мог он так глупо сгинуть у самого берега из-за какого-то идиота на катере и невысоких волн.

Он пошёл ко дну. Захлебнулся водой и опускался всё глубже и глубже в океан. Поэтому его не могли найти.

Шок прошёл. Я растолкала всех зевак и вошла по щиколотку в воду, готовая бежать к ним, плыть против течения, хотя плавала не лучше камня. Мне бы понадобилось минут десять, только чтобы пересечь расстояние от берега до места спасательной операции. Но я уже готовилась кидаться в воду. Готовилась работать руками и ногами до изнеможения, но мне не пришлось.

С громким вздохом, почти рыком, Майло вынырнул. И с ним был Джо. Без сознания и без малейших признаков жизни. Майло потащил его к берегу, а двое других спасателей подстегнули пустую доску и ту, на которой отдыхал Оливер.

– Они живы! – послышались голоса, а затем хлопки, будто мы сидели на первых рядах в кинотеатре.

Но я не спешила подхватывать всеобщее ликование. Что-то было не так. Джо никак не приходил в себя. Слишком долго он пробыл под водой. Когда они стали подплывать ближе, я заметила горестное, почти обречённое выражение лица Майло, который тащил такую ношу. И струйку крови, сбегающую с затылка Джо вдоль уха, всё ниже по щекам.

Джо поранился и неизвестно, был ли жив. Надежда умирает последней, и я выпрашивала вселенную не убивать ту последнюю каплю надежды, что теплилась во мне. Часть людей обступила Оливера, которого мужчины притянули на доске из открытого океана. Миссис Мур бросилась к сыну и стала обнимать, целовать его и причитать заодно, что боги справедливы.

Я же в этом сильно сомневалась. Мой муж обвис матерчатой куклой на руках друга, пока тот тащил его на себе к спасительному берегу. Майло вымотался и еле стоял на ногах, так что чуть не плюхнулся рядом, уложив Джо на песок.

– Джо! – закричала я, кидаясь к мужу. Волны всё ещё прибывали и хлестали по его расслабленному, почти безмятежному телу. Он болтался на прибое, как лёгкая, невесомая ракушка. – Джо, очнись!

– Он был без чувств, когда я нашёл его в воде, – объяснил Майло, заново обретая дыхание.

– Не дышит…

Мой шёпот посеял тишину кругом. Такого страха я никогда не испытывала. Он смешивался с болью и ломал кости, но я не оставляла попыток привести мужа в чувства.

– Здесь есть врач? – взревел Майло, отпугивая зевак. Но толпа лишь тупо смотрела на нас с широко раскрытыми глазами. Нам никто не поможет. – Тогда я сам. На курсах вождения яхты нас учили оказывать первую помощь. Я справлюсь, – Майло послал мне взгляд «верь мне». И я поверила.

– Вызовите скорую! Быстрее! – подстегнула я. Когда людей охватывает паника, они теряются и забывают о всяком благоразумии поступать так, как следует. Мне ли не знать – всего пару минут назад я застыла от шока, пока мой муж захлёбывался Тихим океаном. – И расступитесь, мать вашу.

Люди сделали шаг назад. Кто-то и правда оставил наблюдательный пост и поспешил к своей кучке вещей, чтобы достать из сумки или кармана шорт телефон и позвонить в службу спасения. Как только Майло немного пришёл в чувства, мы приступили к оказанию первой помощи. Он осмотрел ротовую полость моего мужа, запрокинул голову и чуть выдвинул нижнюю челюсть вперёд.

– Готова? – спросил Майло, и я не сразу поняла, к чему. Я поддалась всеобщему ужасу и просто смотрела на бездыханное тело любимого мужчины. Сильные руки уступили слабости, ноги лежали под неестественным углом, веки наглухо прикрыли самые прекрасные глаза и отобрали их голубизну от всего мира. – Николь! – рявкнул Майло, приводя меня в чувство. – Я надавливаю, ты делаешь искусственное дыхание. Готова?

– Да, я всё сделаю.

Сложив ладони крестом на груди моего мужа, Майло стал надавливать. Резко, но осторожно.

– Раз, два, три… – считал он вполголоса, и все мысленно считали вместе с ним. – Давай.

Майло перестал давить на грудину Джо, я же исполнила свою партию: трясущейся рукой зажала ему нос и сделала глубокий вдох. Наши губы встретились, я почувствовала соль во рту, пока выдыхала спасительный горячий воздух в рот мужу. А ещё час назад мы так же касались друг друга губами – так же, но по-другому.

– Скорая едет! – сообщил кто-то за спиной, и я чуть сильнее поверила в то, что всё будет хорошо. Ближайший медицинский пункт Порт-Дугласа находился в трёх минутах, откуда бы к нему не ехал. Парамедики окажутся здесь быстрее, чем на песчаный пляж нахлынет новая волна.

Мы повторили ритуал. Майло давил на грудь, заводя сердце Джо. Я дарила ему глоток воздуха, запуская его лёгкие. Ничего.

– Он не дышит, Майло! – истерично выдавила я то, что и так все видели.

– Ничего, пробуй снова.

И мы повторяли. Опять и опять. На шестой раз тело Джо дёрнулось, изо рта полилась вода, а сам он закашлялся, как прокуренный старик, всю жизнь выкуривающий по две пачки крепких «Мальборо» в день.

– Господи, господи, – шептала я и обнимала мужа так, словно впервые поняла, как люблю его. Но я всего лишь впервые по-настоящему поняла, что могу его потерять. – Джо, ты со мной. Всё будет хорошо, милый.

Как только Джо выплевал всю воду, он без чувств упал на песок и прикрыл глаза в изнеможении. Майло улыбнулся мне такой вымученной и обеспокоенной улыбкой, что чудом не шлёпнулся рядом без сознания.

Люди обрадовались и тут же подняли ропот, но я никого не слушала. Мой муж был жив. Океан не забрал его ни тысячу раз до, не заберёт ни разу после. Я обнимала Джо за плечи, целовала его солёные щёки и падала ему на грудь в слезах счастья. Из-за холма послышалась сирена скорой. Грузная машина с трудом съехала с асфальта на песок и замедлила ход. На полпути два медика выскочили и, не закрывая дверцы, помчались к нам. Девушка бежала с сумкой и снаряжением для оказания первой помощи, мужчина постарше тащил носилки.

Пока они возились с Джо, опрашивая людей о том, что случилось, и водружая пострадавшего на носилки, Оливер стоял завёрнутый в полотенце и дрожал так, словно искупался не в Коралловом море, а в водах Арктики. Его трясло и никакие утешения матери, возившейся рядом, не помогали. Тяжёлый взгляд подростка следил за каждым движением, каждой манипуляцией с Джо. Я встретилась с ним глазами и увидела в них темноту. Страх давно прошёл, осталось лишь чувство вины. Меня раздирало от желания подбежать к нему и потребовать объяснений, какого чёрта случилось там, в океане. Почему такой хороший пловец вдруг не выплыл. Но кто-то мягко подтолкнул меня в спину.

– Ты поедешь с ним? – спросил Майло то, что и так было понятно. Я отвернулась от Оливера и потеряла его из виду. Моего мужа уже несли на носилках к карете скорой помощи. Я побежала следом.

– Я приеду, как только кое-что улажу! – крикнул мне вдогонку Майло и свирепо глянул в сторону пропавшего из вида катера.

– Он выживет? – спросила я девушку, которая бережно подключала моего мужа к аппаратуре.

– Ваш муж вернулся с того света, – неоднозначно откликнулась врач, меряя Джо давление. Водитель тронулся, и мы затряслись на песочных ухабах пляжа. – Если бы не тот мужчина, то всё закончилось бы плачевно. Это всегда игра в русскую рулетку. И на этот раз вашему мужу повезло. Мы везём его в больницу Моссмана, там помогут.

Мне выделили место рядом с носилками, и я не отводила глаз от мужа. Никогда ещё не видела его таким беззащитным, таким слабым и уязвимым. Крепко схватив его руку, всю недолгую дорогу до больницы я сжимала его пальцы, пытаясь передать всю свою энергию, силы и любовь.

– Ники, – шепнул он пару раз, на что я отвечала со слезами на глазах:

– Я здесь, милый. Я всегда буду с тобой.

Белые стены больницы уже виднелись за аллеей пальм и кустами акаций. Оставалось продержаться всего минуту.

Но как сказала парамедик, это игра в русскую рулетку. Пистолет выстрелил. И барабан оказался заряжен. Рука Джо обмякла и выскользнула из моей, когда на мониторе побежала прямая линия.

Мой муж умер, всего полминуты не доехав до больницы.

***

– Выпей.

Тон Майло не терпел никаких возражений. Он протянул мне стаканчик кофе и сел рядом на холодные стулья в пустующем коридоре больницы Моссман. Холодная пустота стен проникала в пустоту внутри, и образовывалась чёрная дыра, поглотившая всё вокруг.

– Если ты не сделаешь хотя бы глоток, я его силой волью в тебя, – угрожающе предупредил Майло, и я послушно обхватила мягкий стаканчик. В нём не было злобы, одна лишь забота, которой невозможно было не подчиниться. Я отхлебнула чёрную жижу цвета дыры в сердце, и тепло потекло по внутренностям, напоминая, что я сама всё ещё жива.

– Ты сидишь здесь уже два часа, – мягко заметил Майло. – Тебе нужно хотя бы переодеться.

Я опустила глаза на свои ноги и только сейчас осознала, что всё ещё босая и в купальнике. Ступни и икры перепачканы в песке, а волосы высохли в спутанную мочалку. Но кому какое дело. Мой муж умер, пока я держала его за руку, целых два часа назад. У меня на глазах. И всё перестало иметь значение.

Сам Майло уже надел ту самую рубашку с бананами, в которой мы его встретили, только сейчас её яркий, весёлый принт казался неуместным. Правый уголок губ чуть припух и покрылся тонкой корочкой, затягивая свежую рану. Я не стала спрашивать, что у Майло с лицом – наверняка он ушибся во время схватки со смертью.

– Я жду, когда врачи разрешат мне его забрать, – с трудом выдавила я – во рту так пересохло, что язык отказывался поворачиваться.

– Это может случиться не скоро, так что у тебя есть время умыться, переодеться и что-нибудь съесть.

– Я не хочу.

– Всяко лучше, чем сидеть здесь и ждать.

– Мне больше ничего не остаётся.

– Ошибаешься, – остро отрезал Майло и подтолкнул мою руку, чтобы я выпила ещё немного для согрева. – У тебя остаётся целая жизнь. Идём. Я захватил ваши вещи с пляжа. Они в машине.

– А если они сейчас выйдут?

– Даже если так, уже некуда…

«Спешить», – хотел сказать Майло, но осёкся, точно не выстреливший пистолет. Джо уже некуда было спешить. Всё время мира лежало у его холодных ног в морге, пока его тело осматривали стервятники в белых халатах, чтобы составить верное заключение. В эпикризе потом напишут что-нибудь вроде: умер от естественных причин в ходе несчастного случая. Или: тупая травма головы и утопление.

Но я и так всё знала. Он умер, пока спасал глупого мальчишку. Океан наконец-то взял своё и победил в этой схватке.

Как только сердце Джо остановилось, врачи тут же вытеснили меня из зоны, где я служила лишь помехой своими переживаниями. Почти десять минут они боролись за жизнь моего мужа, пытаясь вытащить с того света во второй раз. Но не смогли.

– Время смерти: 10:43, – вынес приговор парамедик, глядя на часы на запястье. И этот вердикт не подлежал апелляции.

Следующие два часа прошли, как в тумане. В дымке боли и непонимания. Казалось, я плыву во сне, но всё было реальнее некуда. Меня отдирали от тела мужа. Увезли его куда-то, а меня усадили перед кабинетом и сказали ждать. У меня выясняли обстоятельства несчастного случая, а я односложно отвечала и пялилась на дверь в надежде, что та откроется, и Джо выйдет ко мне. Живой и улыбающийся. Как в нашу первую встречу.

Но он не выходил. А меня наконец оставили в покое, призывая ждать, пока можно будет забрать тело мужа.

– Мы можем кому-нибудь позвонить? – спросил кто-то неодушевлённый в белом халате, но голос вроде бы звучал по-женски ласково.

Я покачала головой, в первую очередь подумав про родителей, которые безмятежно спали в своей спальне в Новом Орлеане и ждали отпуска, чтобы навестить нас в марте. И про родителей Джо, живущих в Хьюэндене и заглядывающих в гости от случая к случаю. Как я могла позвонить им и сообщить такие новости?

«Ваш сын больше не позвонит поздравить с Рождеством». «Ваш сын больше не поедет рыбачить к реке Дейнтри». «Ваш сын не подарит вам желанных внуков». «Ваш сын мёртв».

Так я и просидела в полусознательном состоянии, пока меня не отыскал Майло. Каким-то образом ему удалось влить в меня весь кофе из автомата, вкуса которого я даже не ощутила. А затем вывел из подмороженной кондиционерами больницы на свежий воздух, довёл до своего пикапа и усадил на заднее сидение.

– Вот, твоя сумка с одеждой. Остальное я пока придержу в багажнике.

Всё остальное – это вещи Джо? Его доска и кепка? Золотая цепочка, которую он снимал перед тем, как отправляться в воду? Обручальное же кольцо он всегда носил, даже в горах, на рыбалке и во время сёрфинга.

– Оно бережёт меня, – любил повторять Джо, веря в небесные силы наших клятв. А зря… Их оказалось недостаточно.

Майло протянул мне плетёную сумку, и я медленно натянула на себя джинсовые шорты и голубой топ, в которых отправилась на пляж этим утром, ещё не подозревая, что это станет моей траурной одеждой на остаток дня. Во внутреннем кармашке я отыскала резинку для волос и собрала свои длинные, обляпанные песком и перепутанные ветром волосы в высокий хвост.

– Так-то лучше, – удовлетворённо кивнул Майло.

– Что мне теперь делать?

Я и сама не знала, о чём спрашиваю. Что мне делать с телом Джо или что мне делать в этой жизни без него?

По его лицу и без слов было понятно: Майло испытывал такую же сильную боль и скорбь по лучшему другу, только у него хватало сил держать её при себе. Холодная голова остужала его раненное сердце. Как пантенол остужает ожоги. Вот только мой пантенол не действовал.

– Ну, сперва мы должны поговорить с полицией. Они уже приходили, но я попросил немного времени, чтобы ты пришла в себя. Чарли отправился к Оливеру и его матери, чтобы восстановить картину событий. Затем нужно будет позвонить родным. А когда заберём… Джо, то устроим ему самые грандиозные по…

– С полицией? – перебила я, пока не прозвучало самое ужасное слово на букву «п». К нему я пока не была готова. – Это несчастный случай на воде.