Соль прилива

Эллисон Майклс

Соль прилива

Часть 1

Николь

День первый

Первый солнечный луч вышел из-за горизонта и ослепил меня прожектором, так что пришлось сощуриться и спрятать лицо в подушку. На этой стороне мира солнечный свет обжигает, лишает зрения, замедляет время. Когда чего-то так много, принято говорить об изобилии. Но я знаю лишь одно определение – счастье.

На этой стороне света день начинается рано, но не потому, что орбита первыми подставляет нас солнцу. И не потому, что на этой стороне глобуса раньше занимается рассвет. А потому что люди здесь боятся упустить момент, променять что-то ценное на что-то незначительное и мимолётное. Я поняла это, когда осмелилась бросить всё и переехать сюда вслед за Джо. Поменять полюса, сменить стороны притяжения. Ведь только вывернув жизнь наизнанку, порой понимаешь, что там внутри.

На этой стороне света вообще всё по-другому. Пока остальной мир видит последний сон перед пробуждением, здесь, в Австралии, день уже давно начался. Жизнь уже забурлила, как солёная вода под винтом заведённого катера. Никто не пытается улучить лишние пять минут перед работой и не валяется до обеда в выходные, ведь за окном ждёт новый день, новый шанс, новое приключение.

Пока остальной мир наслаждается снегом и лепит снеговиков, в Австралии наступает лето и самый сезон для того, чтобы быть счастливым.

Я протёрла глаза и взглянула на часы на тумбочке.

6:30

12 января

Сторона Джо как всегда опустела раньше. Смятая простыня и вмятина на подушке – всё, что осталось от моего мужа. Я тронула кровать ладонью – ещё тёплая. Постель всё ещё хранила его запах, и я не могла не вдохнуть аромат наволочки, пропитавшийся яблочным шампунем и солью океана. От него всегда пахло влажным песком, озоном и мокрым деревом. Так пахнет сам океан. Никогда не думала, что стану поклонницей этой ядрёной смеси.

Накинув лёгкий халат на ночнушку, я раскрыла шторы и позволила солнцу обласкать кожу. Оно тут же врезалось горячительной волной в каждый непокрытый участок и принялось расчёсывать его своим теплом. Из панорамных окон открывался вид на бухту Порта-Дуглас, крыши немногочисленных домиков, осевших на этой стороне побережья, тропические леса и пальмы-одиночки, растущие поближе к прозрачной воде. Всё живое тянется к океану. Глянув на его лазурную гладь где-то там, у подножия холма, я и сама почувствовала эту тягу. Именно она и привела нас с Джо на восточное побережье.

Наш дом стоял чуть в отдалении от жилых улиц Порта-Дуглас, и мне нравилось это отшельничество. Уединение и чувство покоя. Одноэтажный коттедж на холме с открытой террасой и собственным выходом к океану, где мы сидели вечерами на пирсе, болтая ногами в тёплой воде и подкармливая чаек хлебом. Справа нас окружали заросли тропического леса, спереди обласкивали солёные языки океана, а слева разбегались жилые улицы с такими же белыми домиками, пальмами и запахами свободы.

Едва я открыла дверь из спальни, как меня тут же укутало ароматными запахами из кухни и лёгкой мелодией пианино. К её напевам тут же присоединился голос Джеймса Бланта и Джо, который невпопад пытался подыгрывать нотам лопаткой и сковородкой. Он всегда напевал, когда готовил, смазывал доску воском или копался в своём джипе. Как будто ему было скучно со своими мыслями и с самим собой. Я же никогда не знала о скуке рядом с ним.

Пройдя по гостиной, куда ещё не успело добраться всевидящее солнце, я заглянула на кухню и улыбнулась тому, что увидела. Джо в боксёрах и переднике с надписью «Шеф по круассанам» возился со сковородкой и пританцовывал под романтические баллады Джеймса Бланта. Я прислонилась к косяку и стала наблюдать за этим утренним танцем радости в исполнении мужчины, которого любила больше жизни.

Разве можно влюбляться в одного и того же человека снова и снова? В Джо невозможно было не влюбиться. Мягкие, соломенные волосы закручивались озорными спиралями. У любого другого они напоминали бы гнездо на голове, но Джо Харвеллу шло всё. И длинноватые кучерявые волосы, и передник на голое тело, и даже я. Голая спина выглядела умопомрачительно – под загорелой кожей перекатывались шарики мышц, и я следила за каждым их движением. Не удивительно, что и в тридцать пять Джо мог похвастаться такой фигурой – вся его жизнь проходила в движении. Но не в том безумном спринте, что пытаются осилить жители мегаполисов без цели и без видимого финиша. А тем марафоном в единении со своей душой.

Сёрф был смыслом его жизни. Джо не слазил с доски и непокорных волн океана. Он седлал их сам и учил других. А в свободное от сёрфинга и преподавания время ходил в походы, бегал по безлюдным побережьям и взбирался в самые непроходимые и совершенные места, чтобы сделать пару снимков. Мог разобрать и собрать движок любого автомобиля, собственноручно смастерить шкаф из дерева, выстрогать узоры на фасадах. Задерживал дыхание почти на три минуты, плавал со скоростью молодого дельфина и в то же время мог приготовить ужин на десять персон всего за пару часов. Немыслимо, как в нём одном сошлось столько личностей. Наверняка, если бы я вложила ему в руки скрипку и сказала «играй», он бы залился соловьём и сыграл не хуже Вивальди.

Но самыми безупречными в Джо Харвелле были и остаются его глаза. По ним будто видно, что он вышел из воды. Из самого океана. Их лазурь безупречна – как камень, только что вставленный в золотую оправу. Глубокие и насыщенные, они всегда смотрели в самую душу и видели ту часть, что скрыта от других.

Ещё в нашу первую случайную встречу я взглянула в эти глаза и побоялась утонуть. А теперь смотрела изо дня в день и всё ещё держалась на плаву. Люди – спасательные шлюпки, брошенные нам в самый подходящий момент.

Телевизор рассказывал что-то о преступниках, но я уловила лишь часть.

– …ограбили пять домов в Кау Бэй, три – в Лоуэр Дейнтри, а также попытались совершить налёт в Ное, но хозяин дома встретил воров во всеоружии. По словам мистера Сидни, он успел выстрелить в одного из грабителей из охотничьего ружья и ранил его в плечо. Преступникам удалось скрыться, но ненадолго. Вчера поздно вечером их видели на заправке на выезде из Бамбу. Судя по всему, преступники двигаются на юг, поэтому…

– Чёрт, ты проснулась? – Джо замер со сковородкой в руках, словно его поймали с чем-то противозаконным, а не с горячим омлетом. – А я хотел порадовать тебя завтраком в постель.

– Мне достаточно и просто завтрака с тобой.

А ещё Джо Харвелл был до безобразия романтичен. Нечасто ему случалось носить завтраки в постель, но раз-другой он да дарил мне веточку жакаранды, сорванную недалеко от пляжа. Или килограмм персиков по пути с океана, потому что знал, как я их люблю.

Десять лет… Просто не верилось. В скоротечность времени, в насмешки судьбы. Никогда бы не подумала, что смогу стерпеть кого-то рядом дольше пары недель. Или чтобы кто-то вытерпел меня. Но вот мы здесь… На кухне цвета кремовой сосны, едим свой тысячный по счёту совместный завтрак.

Никогда не чувствовала себя счастливее. И по взглядам Джо, что он посылал мне каждые пару секунд над тарелками, я понимала, что он со мной полностью солидарен.

– Не верится, что мы выкроили хотя бы денёк для нас двоих, – подметил Джо, ставя передо мной тарелку с омлетом, помидорками черри и копчёными кусочками курицы. На островке уже выстроилось блюдо с нарезанными фруктами, морковный хлеб с семечками, который мы однажды нашли на прилавках в «Алди» и уже не могли проходить мимо, и две чашки дымящегося кофе, который скучал по молоку.

Я выключила новости, в которых говорилось о возможном урагане, налила нам обоим холодного молока из холодильника, с наслаждением наблюдая, как два цвета смешиваются в единый карамельный.

– И не говори, – подхватила я и села за стол. – У меня шесть новых учеников, так что со следующей недели мой график будет забит. Все готовятся к новому учебному году.

– А ты волновалась, что на этой стороне света никому не нужны уроки испанского, – улыбнулся Джо и сел напротив, дотронувшись голой ногой до моей. Нам всегда нужно было касаться друг друга, даже если бы целый день находились рядом. Это не просто желание, а потребность тела и души, почти базовый инстинкт, когда ты кого-то любишь.

Мы отламывали хрустящую корочку омлета и болтали о том, как хорошо провести выходной вместе. Мы улыбались друг другу, переплетали наши пальцы и кормили друг друга с вилки. Мы загружали посудомойку и танцевали под мелодии пианино, рвущиеся из колонки. Мы наслаждались друг другом, веря, что так будет вечно.

– Как насчёт того, чтобы сначала заскочить на рынок, а потом в «Блу Уэйв»? – спросил Джо, сбрасывая передник и завораживая меня своим безупречным телом. – Обещал присмотреть Оливеру доску, пока они с мамой не уехали домой.

На занятия к Джо попадали ученики всех возрастов. В основном, конечно, новички с горящими глазами, кто не мог отвести взгляда от пятиметровой волны и маневрирующей в её объятиях точке – каком-нибудь заядлом сёрфере из местных, кто обуздал саму стихию. Им хотелось так же взмывать в воздух, парить над океаном и покорять волну за волной.

– Однажды ощутив этот адреналин, уже не захочешь останавливаться, – любил повторять Джо, и раз за разом мчался на пляж за этим самым адреналином.

Оливер с мамой приехали отдохнуть после учебного года в Порт-Дуглас, чтобы побыть подальше от Сиднея, где в самый разгар лета можно задохнуться и совсем нечего делать. Они загорали на пляже, лепили замки из песка и высматривали медуз, когда мальчик заметил полёт Джо на доске, словно ножом разрезающего океан. Не могу не согласиться с его восхищением: когда мой муж вступает в схватку с океаном – от него нельзя оторвать глаз. Даже взрослые выстраивались в рядок, чтобы поглазеть, что уж говорить о пятнадцатилетнем подростке, который хотел вернуться в школу крутым сёрфером и стать наконец заметным среди старшеклассников.

Как только Джо выбрался из воды, Оливер тут же подбежал к нему. Восторг и желание также владеть своим телом, доской и волнами побороли в нём робость. И уже шестой день их пребывания в городе мальчик каждый день приходил к назначенному времени урока, лишь бы не упустить ни минуты.

– Он делает успехи, – сказал Джо, всегда радуясь за своих подопечных, как я за своих. – Пока немного трусит, и ему не хватает практики, поэтому я посоветовал его маме обратиться к Лукасу. Я тебе рассказывал о нём…

– Тот самый Лукас, с которым ты познакомился на Байрон-Бэе?

– Тот самый. Он не берёт учеников, но, думаю, возьмётся за Оливера по моей просьбе. – Джо улыбнулся и чмокнул меня в щёку. – Кому, как ни нам, воспитывать новое поколение.

– Давай заглянем ненадолго, – согласилась я. – У нас всё равно есть всё время мира.

Я поёжилась после упоминания о Байрон-Бэе. Городок на восточном побережье всегда привлекал сёрферов со всего мира, и Джо не мог не соблазниться мощными волнами, что рождались в здешних водах. Шесть метров воды – толща, что обрушивается на тебя со скоростью двадцать километров в час – не пугала, а манила горящего душой Джо. Укротив ни одну бухту, он решил ехать туда. С ним ехать я отказалась: смотреть на то, как океан проглатывает кого-то, кого ты любишь – не совсем то зрелище, на которое я рассчитывала в жизни.

Несмотря на опасения и тревогу за Джо, я никогда не противилась его увлечению, потому что видела: для него это нечто большее. Это сама жизнь. Так что я осталась дома, искренне веря в то, что раз я не вижу – ничего не случиться, а Джо вовсю обкатывал волны Байрон-Бэя, как разъярённого быка на родео. Там он и встретил Лукаса, с которым часто срывался в такие вот опасные авантюры, к счастью, оставляя меня за бортом.

Но несмотря на временные отлучки и неразрывную связь с водой, я никогда не чувствовала себя обделённой. В сердце Джо Харвелла находилось место для нас обоих. И для меня, и для океана. Я готова была терпеть страх, пока он возвращался ко мне.

***

Порт-Дуглас сильно отличался от остального мира. Исключение, которое обычно подтверждает правило. Пока в других точках света ты будешь умирать от кофейной ломки или от утреннего голода, потому что кафе открываются не раньше восьми, здесь уже в семь вывески поворачиваются на «Открыто», а лавочники рады твоему визиту, даже если ты зашёл «просто посмотреть».

Порт-Дуглас – маленькая рыбацкая деревушка, затесавшаяся в вереницах гор и тропических лесов на узкой полоске земли между бухтой Диксона и Тихим океаном. Всего три тысячи человек на площади каких-то трёх стадионов… Кому-то показались бы скучным клочком суши, группкой изгоев в стремительном мире, но ни один из местных или приезжих никогда не пожалел, что побывал здесь. Как и я десять лет назад, приехав сюда в отпуск из далёких земель Нового Орлеана, где прожила всю жизнь, преподавала испанский и думать не думала перебираться куда-то так далеко.

Но здесь я влюбилась аж дважды. В океан. И в Джо.

Всё в этой жизни обманчиво – смотря под каким углом смотреть. Подобные городки где-нибудь на задворках Америки пугали своей изолированностью и необеспеченностью. Там и днём с огнём не сыщешь приличной больницы, продуктового магазина или заведения посолиднее боулинга с тремя дорожками или пропащего бара с вонючей барной стойкой. В Порт-Дугласе же можно найти всё, что нужно для беззаботной жизни.

Уже при въезде располагался огромный супермаркет с изобилием на витринах, а для любителей аутентичных и атмосферных магазинчиков со своим характером нужно было пройти чуть дальше и углубиться в уличную панораму. В городке был свой небольшой медицинский пункт, в котором могли оказать посильную помощь при любых недугах или травмах. Правда, если случалось что-то серьёзное, людей приходилось перевозить в города покрупнее с более развитой системой здравоохранения, вроде Кэрнса или Моссмана. Небольшая школа и детский сад при нём с живым уголком, в котором жили зелёные черепашки, спасённые с берегов или из околоводных просторов Большого Барьерного рифа. Салон красоты, шиномонтаж, ремонтная мастерская, мебельный, несколько магазинов одежды, эко-товары и всё прочее, без чего не смыслит жизни обычный городской житель.

Когда я уезжала из Нового Орлеана, все знакомые как один качали головой и беспокойно напоминали о том, что я теряю, переезжая чёрт знает куда, чёрт знает к кому. Они ждали меня назад через пару месяцев с печальным взглядом и заготовленной фразой: «Мы же говорили», пока я буду являть собой портрет всех тех, кто уехал за лучшей жизнью, но не справился.

Но спустя десять лет я всё ещё чёрт знает где и чёрт знает с кем. Я ничего не потеряла, переехав в сказочные края Австралии, а наоборот. Нашла Джо и саму себя.

Я думала об этом каждый раз, когда проходила по улицам Порт-Дугласа. Перед глазами сразу вырастали высотки Нового Орлеана, запашки от уличных траков с хот-догами и постоянно врезающиеся в плечи прохожие. Мою ладонь тепло обнимали пальцы Джо – и видения сами собой рассеивались.

Мы с Джо шли по центральной улочке, несли кто плетёную сумку для пляжа, кто снаряжение для катания на волнах, и держались за руки, как делали всегда. Нам сурово кивнул мистер Бирн из табачного киоска, перекинув сигарету с одной стороны беззубого рта на другую. Радостно помахала Лив, тринадцатилетняя девчонка, торговавшая лимонадом и апельсинами на Олд-Порт-роуд. Отсалютовала миссис Генри, взмахнув своими пышными бёдрами и веером из лавки, в которой их же и продавала. Это стало настоящим утренним обрядом – здороваться с соседями по городу, в котором каждый друг друга знал.

– Не жалеешь, что однажды перебралась сюда? – вдруг спросил Джо, будто прочитав мои мысли. Он всегда считывал меня на уровне интуиции, словно между нами натягивались импульсы и незримые нити. Ко мне никогда ещё никто не был так внимателен, как он.

– Ты же знаешь, что нет. Даже не представляю, что бы я делала там, в Новом Орлеане сейчас.

Я попыталась представить, но не могла.

– Наверное, по-прежнему преподавала бы в средней школе, писала планы уроков на неделю вперёд, ужинала с родителями по пятницам, иногда ходила бы на свидания с какими-нибудь работягами и верила, что такой должна быть жизнь. И главное, у меня не было бы тебя.

Голубые глаза Джо блеснули, а губы оставили жаркий след на моих.

Мы взяли по литру воды в магазинчике на углу, купили ананас и персиков на рынке и свернули к магазину «Блу Уэйв», где Джо обычно закупался снаряжением для сёрфинга.

Казалось, он мог торчать тут часами, как любая уважающая себя девушка – в магазине одежды. Помимо досок, снаряжения для дайвинга, здесь можно было найти всё, что угодно, если ты любил океан и хотел максимально тесно пообщаться с его обитателями. Маски для погружения и баллоны с кислородом стояли слева от входа, а удочки, наборы грузил и разноцветные, как сам подводный мир, блёсна – справа. А Пит Донован, владелец магазина, такой же матёрый любитель погонять на волнах или сплавать к рифам, мог рассказать тебе каждую мелочь о товаре и подсказать, если ты в чём-то сомневался. Он знал всё о сёрфе, рыбалке и дайвинге, как хирург знает каждую косточку в человеческом теле.

Улицы уже проснулись и постепенно наполнялись жителями и приезжими, только вдали ревел двигатель и постепенно приближался в нашу сторону.

– Эй, Харвеллы!

Кто-то окликнул нас как раз в тот момент, когда мы стали пересекать улицу. Наши ноги в сандалиях только ступили с бордюра на проезжую часть, когда мы оглянулись и увидели Майло, приятеля Джо с детства, с которым они часто гонялись за волнами. Всё, что я успела уловить – его курчавые от соли и выжженные жарким солнцем волосы, широкую улыбку, разлетающуюся голубую рубашку в бананы и жёлтую доску под мышкой. А потом его лицо резко изменило выражение. Улыбка сползла, как растаявший корж торта. Губы округлились, как у рыбы, выловленной в реке. А в глазах мигнул ужас. И тут же заразил им меня.

Протяжный гудок машины. Визг тормозов. Капли пота, выступившие на лбу и по всему телу. Так сигналит сама смерть.

Я первой разглядела несущийся на нас «Чероки». Непозволительная скорость для городских улочек, но водителю было плевать. Выпустив тканый мешок с персиками из рук, я оттолкнула Джо, что было сил. И отскочила сама прямо в тот миг, когда громадный бампер пикапа пронёсся мимо, превратив мои любимые персики в сладкую кляксу на дороге. Мякоть взорвалась сочным месивом и облепила асфальт, как липкая жвачка.

В наш адрес послышались ругательства, и водитель даже не остановился узнать, как мы. Лишь втопил педаль газа сильнее и помчался, петляя между зданий и угрожая убить кого-то прямо на месте.

– Вот придурок! – выругался Джо и в панике потянулся ко мне. – Ники, ты в порядке?

Его голубые, пронзительные глаза сканером забегали по моему лицу, затем и по всему телу, пытаясь выявить хоть малейшие отклонения от нормы. Царапину, ушиб или синяк, что и без того появлялись на моей тонкой, чувствительной коже просто так.

– Всё нормально, – выдохнула я, хватаясь за сильные плечи мужа. – Только испугалась.

Немногочисленные прохожие, ставшие свидетелями чудом не состоявшегося убийства, поглазели на нас ещё пару секунд и продолжили проживать свои жизни в обычных делах. Так и работает этот мир. На мгновение замирает, чтобы рассмотреть чьё-то горе, и продолжает своё вращение.

– Ребята, вы в норме? – Майло в два шага пересёк дорогу и очутился около нас, заслоняя своей доской яркое солнце. – Я думал, что всё…

– Да уж, мы тоже, – присвистнул Джо и прижал меня к себе. – Если бы не ты, Ник, мы бы…

– Неважно, – отмахнулась я. – Главное, что все целы. Но этот урод может ещё кого-нибудь ранить.

– Это уж вряд ли. Это тихий городок. У нас здесь не гоняют. И не сбивают прямо напротив детской площадки.

Неподалёку и правда спряталась площадка с качелями, каруселью и парочкой горок, баскетбольным кольцом и полем для мини-футбола. Несмотря на ограждение по всему периметру, какой-нибудь ребёнок мог бы выскочить с площадки за упрыгавшим мячом, и попасть под колёса этого типа. Я поёжилась ещё сильнее, хотя температура в январе никогда не опускалась ниже тридцати градусов.

Майло хмыкнул и достал мобильник из кармана парусиновых шорт. Полистал что-то на экране и добавил:

– Я запомнил номер. Берри не даст ему спуска.

Как я уже говорила, в Порт-Дугласе все друг друга знали. Чарльз Берри – местная служба безопасности в лице одного единственного полицейского на весь город. В его подчинении находилось всего трое новичков, но всеми преступлениями и несчастными случаями здесь занимался он сам. Впрочем, потолок опасности доходил лишь до кражи кошельков у беспечных туристов и незаконной рыбалки без лицензии. Случались у нас и парочка аварий, потонувший прогулочный катер и забытые водолазы у острова Вуди, но в целом, спокойнее места не сыщешь на всём глобусе.

Мы быстро отошли от шока и решили, что ничто не сможет испортить наш выходной. Пока Майло пересказывал случившееся Чарльзу Берри и просил поймать этого подонка, Джо снова взял меня за руку и потянул в сторону «Блу Уэйв». Я в последний раз оглянулась на персиковую кашу, венчающую нашу возможную гибель, и впервые подумала о смерти.

Столько раз Джо рисковал жизнью, когда затеивал игрища с самим океаном. Но только сейчас я будто прозрела, как невесома и мимолётна наша жизнь. Ревущий пикап, бурлящая волна или искрящаяся молния… и тебя нет. Эта лужа из персиков ещё долго стояла перед глазами как напоминание. Мы всего лишь смертные. И в любой момент один из нас может уйти навсегда.

Как же я была тогда права.

***

Кожа воспалилась до предела и пшикнула паром, когда на неё упали несколько прохладных капель.

– Ну как ты, Ники? Немного отошла?

Майло отряхнулся, как шерстяной пёс после купания, обрызгав меня океанской водой. Его волосы прилипли к макушке и зализались назад, загорелое лицо пошло маленькими морщинками – последствия яркого солнца и ярких улыбок. Он только что выбрался из воды, воткнул доску в песок и плюхнулся рядом со мной прямо на раскалённые угли пляжа, хотя те могли бы испепелить его до самых костей.

– Это место успокоит кого угодно, – ответила я, полностью отдаваясь во власть блаженства.

– Берри обещал прижать этого придурка.

– Надеюсь, у него получится. Не хватало ещё чтобы он на самом деле покалечил кого-нибудь.

Мы на секунду замолчали, позволяя звукам природы и чужим голосам зазвучать сполна.

– Не хочешь искупнуться? – спросил Майло, зажигая сигарету.

– Мы с Джо собирались сплавать к острову Лоу Айлс на маяк, куда он возил меня десять лет назад, – отозвалась я. – Так что я жду его. Это в его крови океан. В моей – солнце.

Майло хмыкнул и затянулся сигаретой.

– Ну, похоже, ваши планы не скоро осуществятся. Этот паренёк вовсю оккупировал твоего мужа.

Я приподнялась на локтях и стянула соломенную шляпу с лица, осматривая райский пляж и выискивая глазами Джо.

Пляж оттенка сливочного масла отливал каждой песчинкой на косых прожекторах девятичасового солнца. Волны тихо били о берег, словно шептались или пытались наиграть спокойный мотив. Океан разлился до самого горизонта и сливался с таким же бескрайним небом. Слева из-за охапок пальм торчали мачты пришвартованных яхт местного порта и виднелись белые мостки, от которых отходили лодки. Там уже вовсю брали на прокат катера, чтобы порассекать по прибрежным водам, резать ветер. Они уходили в другую сторону от пляжа, чтобы не бунтовать воду и не мешать отдыхающим. Но один катер метался вдоль берега и подпрыгивал на волнах слишком близко к любителям заплыть подальше.

Людей пока было немного: местные в основном работали в городе, а те туристы, кто уже выбрался из номеров отелей, разбросались кучками по разным частям пляжа. Кто на покрывалах, кто на лежаках, взятых на прокат у отелей. И только заядлые любители поплескаться уже болтались на волнах где-то на глубине, седлая доски, как верных скакунов.

Джо тоже затерялся среди них. Даже с такого расстояния я могла с лёгкостью различить его по красным плавкам с пальмами и по тому, как все остальные вились вокруг. Словно он яркая лампочка, а все – мотыльки, летящие на свет. Оливер сидел верхом на доске, которую они с Джо вместе выбрали в «Блу Уйэв». Свесил ноги по колено в лазурные воды, пока Джо объяснял ему что да как. Как держать тело, как грести руками, как вставать на ноги и ловить волну. Он сидел на доске рядом, и они, как две лодки, дрейфовали на волнах, пока те не станут чуть сильнее, чтобы прокатиться на них с ветерком.

Я уже привыкла к тому, что обаяние Джо цепляло всех в радиусе мили, точно крючок удочки. Люди видели в нём того, кто познал всё счастье этой жизни, кто обладал непоколебимой волей, силой духа и неограниченной свободой. Сам он всегда отмахивался на мои слова и повторял: