Царская невеста. Я попала! Книга 3

Касым-ага чуть поклонился и проговорил что-то, но я не разобрала, попросив говорить медленнее.

– Чем бы вы желали заняться, Марьям-хатун? – услужливо улыбнулся он. Но глаз радушие не коснулось.

– А чем можно? – вопросом на вопрос ответила я.

– Хан распорядился позвать к вам его личного мунаджима, чтобы он лично убедился в рассказах Чичек-хатун, – так же придурковато-елейно произнёс евнух. – Желаете?

Я вздрогнула. Так быстро? Хотя… мне и самой было любопытно, что там такого есть у меня на руке, что это служит основанием для принятия в гарем.

– Пригласи, уважаемый Касым-ага, – вежливо ответила я, как учили у Мурат-бея. И даже сделала небольшой поклон в знак уважения. Мало ли – с евнухом точно стоит дружить, раз он вхож к хану.

Пока я осматривалась в комнате, прикасаясь к богатому шёлку, трогая ладонями персидский ковёр с длинным ворсом и оценивая вид из окна, Касым-ага успел вернуться с новой девушкой-служанкой и мужчиной в длинном шёлковом халате и чалме.

Девушка поставила на столик у дивана поднос с глиняным расписным кувшинчиком и пиалами, а мужчина слегка поклонился и подошёл ко мне.

– Касым-ага, мне стоит закрыть лицо? – спросила я, с запозданием осознав, что чужих мужчин в гареме быть не может.

– Джафер-ага евнух, Марьям-хатун. Он может находиться в гареме так же, как и я, – снисходительно пояснил коротышка и присел на кончик дивана, явно намереваясь погреть уши.

– Прошу нас покинуть, уважаемый Касым-ага, – пресёк его поползновения Джафер-ага. – Всё, что нужно, я сам расскажу хану.

Главный евнух досадливо поморщился, потом кивнул застывшей, как изваяние, девушке, и они покинули комнату.

Джафер-ага испытующе посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на кувшинчик:

– Не угостишь ли меня шербетом, уважаемая Марьям-хатун?

Я запоздало вспомнила о правилах гостеприимства и налила нам обоим лимонный, судя по запаху, напиток. Мы пригубили его, и вновь замолчали.

– Ну что ж, Марьям-хатун. Можешь ли ты назвать мне свою точную дату рождения?

Я поперхнулась и в ужасе подняла на него свои глаза. Такого я точно не ожидала.

Глава 9

Синий халат моего гостя загадочно отливал шёлковым блеском. Гладко выбритое лицо воспринималось лучше, чем бороды и усы его соотечественников. Умные чёрные глаза смотрели на меня без всякой хитрости и двойного дна. По крайней мере, мне хотелось так думать.

– Уважаемый Джафер-ага, я не знаю свою дату рождения, – честно сказала я. А что ещё я могла сказать? Что я – 1985 года выпуска? Тем более, у мусульман совершенно другое летоисчисление…

– Ну что ж, это, конечно, плохо, но такое часто бывает. А день и месяц вы знаете?

– Знаю, – сказала я и назвала ему дату своего настоящего рождения в будущем. Подумалось, что бессмысленно говорить об Арине, тем более, что я не знаю её данные.

– Хорошо, – уклончиво пробормотал Джафер-ага. – Тогда позвольте взглянуть на вашу руку, Марьям.

Его обходительность и мягкость внушала доверие. Я протянула левую ладонь и развернула её вверх, раскрыв пальцы. Пальцы евнуха с ухоженными и отполированными ногтями мягко касались линий на моей ладони, а он сам задумчиво мурлыкал что-то себе под нос.

– Вы не та шкатулка, которая открывается просто, – наконец, произнёс он, подняв на меня глаза. – Мунаджим не ошибся. Ваши линии жизни параллельны, и их даже больше, чем две. Я не могу точно сосчитать, потому что они местами стёрты. Ваша ладонь – это просто учебник по хиромантии. Тут есть и знак тюрьмы, и знак смерти. Но самое удивительное – это линия судьбы. Я её не вижу!

Джафер-ага выпрямился и отхлебнул от пиалы со сладким шербетом.

– Ваша энергия очень сильная, но она нездешняя. Такое часто бывает у русинок – их воля крепка, как скала. Наши женщины мягче и чувственнее – ими часто владеют сильные эмоции. Вы же можете всю жизнь подчинить логике и здравому смыслу, но рискуете так никогда и не познать науку любви.

Он выпрямился и отошёл на некоторое расстояние, разглядывая меня.

– Самая главная загадка для меня – это зачем вы к нам приехали? Чтобы поменять здесь всё или измениться самой? В любом случае, где-то там, – и он поднял унизанный перстнями палец вверх, – выбор уже сделан. Каждый сам решил свою судьбу, и наш хан тоже, приняв вас во дворец.

Я молчала, глядя на него. Этот евнух был очень непростым, и рядом с ним было спокойно и легко. Он не говорил всего, что думал, но если уж решит, что я что-то должна знать, непременно скажет.

– Я готова вам помочь, Джафер-ага, потому что вы возбудили моё любопытство. Но я искренне не знаю, чем помочь. Моя жизнь не так уж и длинна, и хоть я и попала сюда не самым лёгким способом, но много интересного вам не расскажу.

Лукавила намеренно, проверяя, как далеко он сможет зайти. Не шарлатан ли? Сможет почувствовать, насколько моя энергия нездешняя?

– Решено! Дайте мне что-либо из ваших вещей – например, гребень для волос, и я в тишине спокойно займусь разгадкой вашей судьбы. А вы пока осваивайтесь здесь и не вздумайте заводить врагов – в стенах гарема они смертельно опасны.

Я усмехнулась. Вот уж точно, мне не нужно прикладывать никаких усилий, чтобы обрасти врагами. Они появляются сами. Вспомнив пылающий взгляд Диляры-хатун, я поёжилась.

Джафер-ага поклонился и вышел из покоев, оставив меня в одиночестве. Он задал важный вопрос, который очень меня зацепил. Я здесь для того, чтобы всё сломать, или чтобы измениться самой? В чём смысл?

Но долго размышлять мне не дали. Впереди ждало нечто удивительное, чего я никак не ожидала встретить в гареме.

Почти сразу же после ухода астролога Касым-ага распахнул двери и привёл ко мне женщину средних лет. Было в ней что-то такое яркое, но не раздражающее, она вся была радостная, как пляжный зонтик у моря. Она лучилась благожелательностью и чуть ли не потирала руки от восторга.

– Марьям, познакомься с Ляйсан-уста. Это драгоценность нашего гарема, создательница красоты и изящества! Несравненная роза, самая незаменимая жемчужина этого дворца! Тебе выпала великая честь, Марьям!

Цветистость речи Касыма-аги веселила, и я еле сдержала усмешку. Уста – это такая должность в гареме, особый статус, который указывает на то, что женщина – старшая над кем-то. Как и должность калфы, это положение зарабатывалось годами и усердной службой на пользу всего гарема.

Не желая обидеть свою гостью, я выдержала вежливое выражение лица и смогла расслабиться только тогда, когда двери закрылись и мы остались с новой знакомой наедине.

– Приветствую тебя, Марьям-хатун, – очень по простому произнесла Ляйсан-уста и продолжила: – Я здесь для того, чтобы выбрать для тебя причёску и наряд. Обычно я опираюсь на рекомендации, которые мне даёт Джафер-ага, высчитав твои персональные цвета, ароматы, камни и растения по своим небесным светилам. Но сегодня он мне сказал, чтобы с тобой я опиралась только на свой опыт и вкус. И от этого даже интереснее!

Я заинтересованно выпрямилась и не удержалась:

– Уважаемая Ляйсан-уста, я буду рада вашему вниманию и прислушаюсь ко всем вашим советам! Такого для меня ещё никто не делал.

Ляйсан уже деловито осматривала меня, жестом попросив встать и выйти на середину комнаты. Она легонько прикасалась кончиками пальцев к моим волосам и коже. Подвела к свету у окна и, поворачивая моё лицо то так, то эдак, разглядывала глаза и губы.

Она была не из болтливых. Что-то думала, прикидывала. Потом неожиданно откланялась и сообщила, что вернётся позже с образцами на выбор.

Эти визиты очень меня заинтриговали. Такого внимания к своей персоне я не ощущала никогда, ни в одной из жизней. Когда я была Марьей Хлоповой, то мне достался уже готовый сундук с приданым и нарядами, которые кто-то как-то для меня шил. И я не задумываясь, носила их, благодарная просто за их наличие.

У Арины тоже уже было всё схвачено, и сгоревшие в тереме Бориса наряды были типичными для знатной девицы в этом времени. Цвета были не те, которые идут, а те, которые традиционно носили все, независимо от оттенка кожи или волос.

Тут же я за каких-то пару часов успела почувствовать утончённое очарование Востока. И внимание к моей персоне безумно льстило, особенно после четырёх дней в заточении.

– Марьям-хатун, не желаете присоединиться ко всем на время трапезы? – в мою дверь постучалась и вошла молодая девушка, которую я до этого не видела. – Я вас провожу!

Я кивнула и поднялась с места, одёргивая своё простое одеяние, точно такое же, как и у этой девушки. Мы вместе пошли по узкому коридору в центр корпуса, в большую комнату, откуда уже слышались смех и весёлые голоса.

В этой комнате, выполненной в ярких жёлтых и солнечных тонах, вдоль стен были устроены мягкие диваны со спинкой. Вдоль них стояли пять круглых столиков, на которые девушки-прислужницы носили яства. Ими руководил ещё один евнух, которого я не знала. Покрикивая на них, он создавал суету, которая скорее утомляла, чем оживляла сборище.

Наконец, блюда были расставлены и девушки начали присаживаться за столы, скрестив ноги и подкладывая под спины подушки. Они стайками занимали свои места, украдкой разглядывая меня. Здесь же я увидела Алтын, которая держалась рядом с Чичек-хатун, как утёнок рядом с мамой-уткой. Центральный столик оставался незанятый, и я стояла, ожидая, когда все успокоятся и я пойму, куда можно сесть.

С удивлением ощутила, что мои руки немного подрагивают, а живот подводит не только от голода, но и от волнения. Я вдруг вспомнила, как чувствует себя новичок в классе. Десятки незнакомых глаз, и все делают вид, что не замечают тебя. Между тем их любопытство совершенно точно сосредоточено на твоей персоне, и они ловят каждое движение и слово, особенно неудачное, чтобы потом посмаковать между собой. Жадные глаза следили за каждым моим вдохом, и я чувствовала их кожей, как противных ползучих насекомых.

Этикет, который мы с Алтын изучали в доме Мурат-бея, предписывал не начинать трапезу вперёд старшего человека в доме. И у каждого члена семьи было свое место за столом. Судя по пустующему столику, главные члены семьи ещё не присоединились, и место моё никто не указал. Оставалось ждать.

На столах томились холодные закуски: ломтики огурцов и маринованного лука, жареные грибы и остывшая долма в виноградных листьях. Свежие лепёшки и холодный айран в кувшинчиках. Тут же стояло сладкое – неизменный чак-чак и пахлава, а также медовые орешки, обсыпанные кунжутом. Я проголодалась и переминалась с ноги на ногу, подпирая стену. Пусть лучше я буду выглядеть неловкой, чем нарушу неписаные законы и выставлю себя на посмешище.

Наконец, разговоры стихли, когда в комнату вплыла Диляра-хатун в окружении двух молодых девушек. Нежный аромат духов с корицей и сандалом смешался с запахом горячего плова, который вносили на пяти больших блюдах пять незнакомых мне евнухов.

Хозяйка гарема вместе с дочерьми сели, и стоять остались только мы с Алтын и Чичек-хатун.

– Госпожа, – с поклоном обратилась она к величавой красавице. – Позвольте представить вам новых девушек: Марьям и Алтын, и дозвольте им разделить трапезу со всеми.

Диляра-хатун мазнула по нам взглядом и распорядилась:

– Выбери им место сама, уважаемая Чичек-хатун, и давайте уже есть. А то плов остывает!

Чичек-хатун указала Алтын место рядом с собой, а мне – у самого выхода из зала, и сидящие за крайним столом девушки недовольно потеснились.

Во время еды они щебетали на татарском и делали вид, что меня не существует. Я не успевала за скоростью их речи, но понимала, что болтают они о нарядах, о чьём-то прыще на лбу и о сладостях.

Я спокойно ела, решив, что сейчас не место суете и волнению. Я просто ем. Точка.

Когда всем было дозволено покинуть общую залу, я опять почувствовала, что наелась до отвала и мне дико хочется спать. Вернулась в комнату и разрешила себе вздремнуть. В конце концов, после стольких волнений я это заслужила!

Но поспать удалось всего полчаса или около того. В мою комнату без стука ворвалась возбуждённая Ляйсан-хатун в сопровождении двух служанок. Они несли за ней ворох тканей и поднос, накрытый чистым куском шёлка.

Отослав их прочь нетерпеливым жестом, она обратилась ко мне:

– Хоть спешить не в моих правилах, но и усидеть на месте я не могла! Редко выпадает такая возможность – сделать всё так, как я хочу! Поэтому протри свои сонные глазки, Марьям, и присаживайся к окну. Начнём сейчас же!

Её возбуждение действовало мне на нервы, но я подчинилась. Ляйсан-уста жестом фокусника достала из груды тканей треугольные лоскутки шёлка и начала прикладывать их к моему лицу. Отодвигалась, цокала языком или восхищённо прищелкивала. Подносила к глазам, убирала. Вертела мной, как хотела.

– Да, я была права! Твоя кожа не терпит ярких цветов. Она тускнеет и теряется. Чем скромнее шёлк, тем ярче сияет твоя красота. У татарок и черкешенок в почёте сочные цвета – ярко-красный, глубокий синий, изумрудно-зелёный. Тебя же они будут затмевать.

И она радостно улыбнулась. Я попросила говорить медленнее, потому что не всё понимала, и она постаралась выражаться проще, наглядно демонстрируя ткани и их цвета.

– Твои глаза сияют ярче, если одеть тебя в припылённо-розовый или васильково-голубой. Серый шёлк добавляет тебе румянца, а зелёный оттенок подойдёт только цвета тусклых льняных стеблей. Зато это сыграет тебе на руку – такие ткани редко выбирает Диляра-хатун, и вы не будете драться с ней за отрезы шёлка.

Мои брови поползли наверх, но Ляйсан-уста пояснила:

– Это гарем, дорогая Марьям. Чего тут только не увидишь!

Мы похихикали с ней, а потом она важно сказала:

– Обычно иноземки стараются поскорее стать своими в гареме. Перенимают обычаи и здешнюю моду, чтобы ничем не выделяться. Тебе же я выбрала другой путь. Ты будешь подчёркивать красоту женщин твоей родины. Мы будем заплетать тебе косы у висков и соединять их на макушке, а остальные волосы оставлять свободными по плечам. Смотри, что я тебе принесла!

И она подняла шёлковую тряпочку с подноса, а я от неожиданности ахнула. Чего там только не было! В керамических плоских чашечках лежали камни, металлические шпильки и булавки с вделанными в кончики самоцветами. На деревянном подносике с высокими бортами стояли крепко закупоренные склянки, которые выглядели совсем одинаковыми. Ручное зеркальце на длинном держателе, и ещё несколько керамических коробочек с крышками, на которых словно оживали нарисованные птицы и цветы.

Она схватила с подноса тонкую серебряную цепочку с мелкими, словно капли дождя, бриллиантами, которые располагались на расстоянии двух пальцев друг от друга.

– Эта цепочка долго лежала у меня в сундуках, и я не знала, как её использовать. Но теперь знаю! Позволь мне?

И она взяла костяной гребень, лежащий тут же, и начала расчёсывать мои волосы. Осторожно расчесав локоны, Ляйсан-уста ловко заплетала косы над висками из тонких прядок и продолжала рассказывать:

– В гареме турецкого султана не просто подбирают девушкам причёски. Там на заказ изготавливают украшения для волос и заколки, которые поддерживают пряди в нужном порядке. Там нет двух одинаковых девушек – всем подбирают камни, ароматы и наряды по гороскопу, как и предписано древними правилами. Опытный мастер изготавливает духи по предписанию астролога и смешивает их, а банщица составляет специальный набор трав, чей аромат и полезные свойства подходят для каждой девушки. И потом девушки покупают только эти составы и всегда хранят их в запасе, чтобы выделяться среди большого количества наложниц. Наш хан, Джанибек Герай, во всём хочет походить на покойного султана Ахмеда, отца молодого султана Османа, восшедшего на престол два года назад. Порядки, издревле заведённые в гареме, очень мудры. И наш хан тоже хочет не отставать от своего повелителя. Так я и попала из Стамбула сюда, в Бахчисарай.

Я отдалась ловким рукам наставницы и только поражалась, как ей хватает воздуха столько болтать. Но не перебивала её, ожидая, когда смогу сама вставить хоть слово.

– Так ты попала сюда из Турции? Не обидно тебе было из такого блестящего дворца перебираться сюда, в Крым? – на ломаном татарском спросила я.

– Какой там обидно! Там я была одной из многих – не входила даже в круг приближённых к валиде-султан. А тут я одна, и у меня нет конкуренток. Девушки с ума сходят, если мне удаётся что-то редкое им достать! Да и дышится здесь легче, среди зелени и гор, не то что в шумном Стамбуле! И здесь не так жарко, лето переносится намного легче! Ну, и Диляра-хатун ко мне благосклонна, так что я не жалуюсь, – продолжала болтать Ляйсан.

А я прикусила язычок – раз мне она выбалтывает с такой лёгкостью всё, что знает, значит, и обо мне будет сплетничать, не скрываясь.

К этом моменту косы были готовы и скреплены на затылке, а большая часть волос осталась распущенной, покрывая плечи и спину льняной волной. Ляйсан-уста схватила цепочку с бриллиантами и осторожно намотала её на косички по спирали. Потом отошла, полюбовалась, поцокала языком. Дала мне ручное зеркало и позволила полюбоваться, как вспыхивает свет на гранях камней при малейшем движении головы. Это было поистине роскошно – мастерица и правда знала своё дело!

– А теперь духи! – провозгласила Ляйсан и подвинула к себе деревянный поднос с пузырьками. По очереди открывая их, она подносила аромат сначала к своему носу, а потом к моему. Отобрала те, что мне понравились, и отодвинула те, что показались невкусными.

– Какой интересный выбор ты сделала! Обычно женщины без ума от туберозы и жасмина, а вот яркие цитрусовые ароматы выбирает не каждая. И можжевельник с ладаном и мхом – странный выбор. Это говорит о том, что ты запрещаешь себе чувствовать. Ты будто в тисках, и твоя женственность не проявляется в мир, а закрыта масками. Очень интересный выбор!

Она подумала немного и объявила:

– Мне нужно время, чтобы составить для тебя ароматы и букеты трав. И ещё я хочу посоветоваться с Джафером-агой, что он мне скажет насчёт тебя. А платья я тебе закажу немного другие, не те, что носят в гареме. Важно подчеркнуть твою северную родину, и тогда хан точно тебя оценит. Если Диляра-ханум, конечно, позволит ему это сделать.

Хитро сверкая глазами, Ляйсан-уста сгребла всё своё имущество и самолично, не дожидаясь служанку, покинула мои покои. Она и так уже выболтала слишком много.

Глава 10

Спустя два месяца наряды всё ещё не были готовы. Я слонялась по дворцу, разглядывая каждый его уголок, и уже изучила все доступные для прогулок дорожки в саду. Это начинало надоедать, и я думала, чем же занять себя, чтобы не сойти с ума.

Ляйсан-уста на глаза не попадалась. Я не знала, сколько понадобится времени, чтобы приготовить для меня наряды и прочие прелести гаремной жизни, но поймала себя на мысли, что я и не хочу, чтобы она торопилась. Зачем? Чтобы упаковать меня по последней средневековой моде и доставить в опочивальню султану? О таком я даже думать не хотела…

Все эти месяцы я ела, спала и ходила в хаммам. Такого длинного отпуска у меня не было за всю мою прошлую жизнь. И я просто отдалась течению времени и благословенной крымской осени. В садах висели грозди спелого винограда, вокруг которых жужжали пчёлы. На столе постоянными спутниками были арбузы и дыни, спелые персики и инжир.

В хаммаме я с удовольствием отдавалась умелым рукам банщиц. Иногда до меня снисходила сама Чичек-хатун, и тогда я понимала, почему она так ценится хозяйкой гарема. Она пересчитала мне все косточки и размяла мышцы, о существовании которых я и не подозревала.

Жирный плов и манты с бараниной, сочащиеся мясными ароматами чебуреки и медовая пахлава сделали своё дело. Мои бока округлились и я даже наела небольшой животик. Когда в очередной раз в хаммаме кто-то насмешливо крикнул мне вслед: «Смотрите, недолго русская была стройной, как веточка. К концу года разжиреет, и тогда уже точно не попадёт к султану на ложе!», я напряглась.

Внимательно изучив своё тело, поняла, что так и есть. Отсутствие движения и жирная пища вовсю портили мою фигуру. Но как отказаться от такой вкусноты?

И я взяла за привычку гулять по саду в часы, когда дневная жара ещё не началась, либо когда уже наступила вечерняя прохлада. Много думала, вспоминала то, что когда-то изучала или читала. Пыталась выудить в памяти хоть что-то про крымских ханов и их политику. Подумывала о том, чтобы попросить Диляру-ханым выделить мне учителей, если они есть, чтобы занять свои дни хоть чем-то. Иначе я просто сойду с ума.

В один из дней, набравшись храбрости, аргументов и заранее отрепетировав речь на татарском, я пошла по саду в сторону личных покоев Диляры-ханым. У неё возле личного фонтана были высажены особо ценные сорта роз, за которыми она любила ухаживать лично.

Но когда я уже была близко, то за очередной стеной вьющихся виноградных лоз услышала чьи-то голоса, пробивающиеся через шум воды в фонтане.

– Ты уверена? – спросила Диляра-ханым низким бархатным голосом невидимого мне собеседника.

– Да, моя госпожа. Братья обхаживают султана в Стамбуле и находятся под особым покровительством его главного визиря. Мой собеседник опасается, что они смогут заполучить особое влияние, и вы понимаете, что будет дальше.

Я замерла, не смея двинуться дальше. Второй скрипучий голос принадлежал Чичек-хатун, и если меня здесь застанут…

– Хан опирается на своих беев, которые верны ему. И пока султан далеко, они будут есть с его руки, которая их кормит, – надменно проговорила любимая жена хана. – Держи меня в курсе и отошли это твоему собеседнику в Стамбуле.

Раздался звон монет, и, немного повозившись, голоса стихли. Я подумала, что выждала достаточно, чтобы обнаружить своё присутствие и, отойдя на пару шагов назад, решительно вошла в личный садик Диляры-ханым.

Четыре глаза удивлённо воззрились на меня. Я поклонилась и выпалила:

– Диляра-ханым, я хотела бы учиться. Целые дни проводить в лени и праздности – не для меня. Прошу вас дать мне учителей, если они есть во дворце!

Тёмные брови удивлённо поползли наверх:

– И чему же ты хочешь учиться?

– Чему угодно. Я совсем не знаю эту страну, и плохо знаю язык. Готова изучать что угодно – историю, географию, философию, другие языки…

Диляра-ханым расхохоталась, обнажив белые ровные зубы:

– Ты слышала, Чичек-хатун? Историю ей подавай да философию! Таких учителей нет даже у моих дочерей, потому что зачем женщине эти знания? Их учат шить, составлять букеты, рисовать и танцевать для будущих мужей. Но я не уверена, что тебе подойдёт такая наука.

– Госпожа, мою подругу Алтын определили в помощницы к банщице, и она изучает что-то новое. Может быть, для меня тоже есть такое место?

– Ты хочешь изучать ремесло? Вместо того, чтобы наслаждаться жизнью и дожидаться, пока хан призовёт тебя на ложе? Ты дурочка?

Ханша откровенно насмехалась, но глаза Чичек-хатун смотрели серьёзно и изучающе:

– Госпожа Диляра, если вы позволите, то я выскажу своё мнение. Я успела немного узнать Марьям в Кафе и готова заверить, что её разум жаден до новых знаний, а лениться она и правда не привыкла. Отправьте её к Джаферу-аге. Тем более он давно искал встречи с ней, – и она многозначительно посмотрела на ханшу.

Я мгновенно поняла, чем вызвана моя изоляция. Наверняка и Ляйсан-уста не идёт ко мне с нарядами, потому что этого не хочет Диляра-ханым. Что ж, я бы на её месте тоже бы не торопилась наряжать соперницу.

– Ты думаешь, она сможет изучить то, что этот уважаемый ага собирал по крупицам всю жизнь? – насмешливо обронила она.

– Ай, если ей это откажется не под силу, то обвинять вас никто не станет. Вы оказали милость, а дальше уже она сама, – резонно заметила Чичек-хатун.

Ай да перечница, ловко она мечется между «и вашим, и нашим»! Такие дольше всех остаются на плаву, при любой власти! Вдруг в будущем я очарую хана, и она тогда окажется причастной к этому событию. А если нет – то она останется верной соратницей Диляры-ханым.

– Если Джафер-ага согласится, то так тому и быть. А то и правда – даром ест ханские яства, а пользы не приносит.

Я поблагодарила ханшу поклоном и с достоинством удалилась.

***

Джафер-ага обитал в трёх больших комнатах на втором этаже самого дальнего корпуса гарема. Из его рабочих покоев было два выхода, и один из них – на террасу. Видимо, для того, чтобы без помех наблюдать за звёздным небом в любое время ночи.

В первой комнате было прохладно. Окна завешены синими лёгкими тканями, и из-за этого свет становился тусклым. На стенах висели плотные листы с нарисованными звёздами и линиями, соединяющими их в фигуры.

В центре стоял большой круглый прибор из жёлтого металла. На нём было много подвижных деталей – круги, полоски, мелкие отметки. Рядом находился другой предмет: несколько тонких металлических обручей, вставленных один в другой так, что они могли вращаться. Чуть дальше лежал небольшой металлический предмет с дугой и движущейся планкой; он напоминал часть какого-то измерительного устройства.