Пробудившийся

Алексей Герасимов

Пробудившийся

Глава 1. «Задние мысли» распознаются по запаху

Если рассматривать мою жизнь с точки зрения растения, её давно поразила корневая гниль. Не та драматичная «чёрная ножка», что губит сеянцы за ночь, а тихая, подлая, неотвратимая гниль, годами подтачивающая корни. Пока, в один из ничем не примечательных дней, всё не завянет. Таким днём для меня, а если быть откровеннее, вечером, стала тринадцатое сентября. Проливной дождь за окном однокомнатной квартиры барабанной дробью отбивал ритм полного и окончательного фиаско. На экране ноутбука горело письмо, которое можно было бы озаглавить «Александр Воронов, твои мечты и жизненные планы – смываются в унитаз».

«Уважаемый Александр Сергеевич… К сожалению… высокая конкуренция… И т.д… И т.п…»

Я откинулся на стуле, закинув ноги на стол, рядом с чашкой с окаменевшими остатками трёхдневного кофе. «Уважаемый?» Как же. Мне двадцать шесть, а меня уважают ровно настолько, насколько могут уважать человека, чьё главное жизненное достижение – взошедшая рассада уникальных помидоров на балконе. «Кровавые королевские», сорт моей собственной, никчёмной селекции. Ирония, будь она неладна. Я жил в квартире, которую вот-вот отожмёт банк за долги покойных родителей. Последний, долгоиграющий «подарок» от предков, с которыми я разорвал отношения с окончания школы. Мои плечи, спину и руки украшала внушительная рельефная мускулатура, приобретенная на бесчисленных подработках грузчиком. Единственная, доступная мне вакансия, что хоть как-то спасала от безденежья в постоянных поисках работы по профилю. Диплом с отличием Магистра по направлению 06.04.01 «Биология» служил отличной подставкой под шатающимся столом.

Взгляд упал на главный символ моего нынешнего статуса. Глиняный горшок с жалким, похожим на засохший веник, растением. «Лунный зев Анциструса». Его мне вручил бывший научрук, за глаза именуемый Семипалый Мартыныч, ровно за два дня до того, как его упекли в психушку с диагнозом «неизлечимый романтизм на фоне алкогольных делириев».

– Сашок, – просипел он тогда облаком портвейных миазмов и пылью забытых гербариев. – Держи. Сифилитик, редкостный, но о котором ходят легенды. Говорят, цветёт раз в сто лет и только под полной луной. А если его кровью полить, то… ну, в общем, откроется дорога к истинному призванию. Ты же парень, слишком уж закопался в бренности бытия. Взорви свою унылую жизнь к чёртовой матери…

Я, конечно, не поверил ни единому слову. Но, растение действительно считалось ботаническим курьёзом. Реликтовый вид, ухаживать за которым было делом чести. Как и много в моей нынешней жизни – делом безнадёжным, но принципиальным.

С улицы донёсся хохот и цепочка матерных словесных конструкций. Я подошёл к окну. Трое качков из подвала соседней пятиэтажки с тренажёрами, чей совокупный IQ едва ли превышал количество пальцев на руке, крутились вокруг моего балкона.

– Зырьте, чё у очкарика выросло! – орал один, тыча пальцем в сторону моих помидоров. – Помидорки-сопельки!

– Предлагаю проверить их на кислотность! – второй имбецил уже перелазил через раскаченный поручень.

Это факт сорвал стоп-кран моего терпения. Мои «Кровавые королевские». Единственное живое доказательство, что я вообще хоть на что-то способен. Нечто внутри, весьма долго копившееся: унижения в универе, провалы на собеседованиях, вечное безденежье. Это нечто конкретно так… бумкнуло! Я, не раздумывая, выскочил из квартиры и выбежал на улицу. В разношенных, домашних тапочках.

– Эй, мудилы! Отвалите от моих томатов! – закричал я подбегая. Дождь мгновенно промочил мою, не самую свежую, футболку.

Парни обернулись, натягивая на физиономии кривые ухмылки. Тот, что уже умудрился залезть на балкон, сорвал самый крупный плод и сжал его в лапе. Алый сок оросил наглую рожу.

– Ого! Вот и хозяин бесплатной овощной лавки пожаловал! – просипела эдакая гора мышц с лицом недоразвитого примата. – Мы твою экологически-чистую шнягу продегустируем? Не скули.

– Убирайтесь к чёртовой матери, – выдавил я, чувствуя, как в ярости дрожат руки. Не столько от страха, сколько от осознания собственного, всепоглощающего бессилия. – А то полицию вызову!

– А если не уберёмся? – мордатый сделал шаг навстречу ко мне, наступая на раздавленный помидор. – Что скажешь легавым? Прочтёшь им лекцию о фотосинтезе?

Хохот троицы мудаков резанул прямо по нервам. Этот смех, чёртов дождь, письмо на компьютере, красный сок на лице идиота… Всё слилось в одну точку кипения. Я рванулся вперёд, не думая о последствиях, желая просто врезать как следует. Но, тело, озабоченное двадцатью шестью годами пассивного существования, подвело. Ступня погрузилась в дыру на асфальте, и я грохнулся лицом в лужу, рассекая ладонь о торчащий из грязи острый осколок трубы.

Боль стала ясной и отрезвляющей оплеухой. Я встал на колени, видя перед собой расплывчатые фигуры и слыша откровенное ржание. Кровь из глубокого пореза на ладони текла ручейком, смешиваясь с дождевой водой и грязью. Парни, поняв, что я не представляю даже комичной угрозы, поиздевались ещё немного и потеряли ко мне интерес. Разбросали остатки рассады под ноги и ушли, громко обсуждая, не пойти ли им выпить.

Я сидел под холодным дождём на коленях в луже, истекая не только кровью, но и последними каплями самоуважения. Бурая дорожка кровавого ручейка, щедро разбавленного дождём, стекала по щелям асфальта к фундаменту моего дома. Точно к окну, за которым виделся «Лунный зев».

«…кровью польёт… обретёт истинное призвание…» – почему-то всплыли в голове слова Мартыныча.

Бред сивой кобылы. Хотя… чёрт побери, что мне терять? Моя жизнь и так тонким слоем туалетной бумаги размазана по грязному асфальту. Поднявшись, я вернулся в квартиру. Рука кровила, ныла и пульсировала. Я, матерясь про себя от боли, подошёл к подоконнику, не сводя глаз с полудохлого растения. Оно сейчас выглядело идеальной метафорой всех моих жизненных амбиций. На улице прогремел последний отголосок грозы. Молния разрезала небо, и на миг показалось, будто отражение полной луны задрожало в мокром стекле.

– На, – злобно прошипел я, прижимая окровавленную ладонь к земле в горшке. – Пей, тварь засохшая и начинай поиск моего «истинного призвания». Я готов спустится хоть в ад, лишь бы не оставаться здесь.

Вспышка. Мир вокруг меня словно вдохнул и тихо раскрылся. Из почвы вырвался зелёный свет, как пар из перегретого чайника, и мгновенно залил всю комнату. Беззвучно, не считая шипения капель крови, впитавшейся в землю. Воздух наполнился запахами: влажной почвы, пыльцы, сладко-гнилостного мускуса. Словно сама жизнь выворачивалась наизнанку, вырывая меня из реальности с корнем.

Пол ушёл из-под ног, стены поплыли и растворились в сумасшедшем калейдоскопе из листьев, веток и лунного света, которого за окном не было и в помине. Я судорожно схватился за первое, что попалось под руку. Лямку рюкзака, что лежал на столе возле «Лунного зева». Последнее, что я увидел – сухое растение распустилось, выпустив росток, который треснул и расплылся в неестественно-прекрасный венчик, пульсирующий биолюминесцентным светом.

Потом… тишина. И запах. Не смог и мокрая грязь, а густой, плотный, пьянящий коктейль из влажной земли, листьев, цветущих орхидей и чего-то дикого, мускусного, что щекотало ноздри и заставляло сердце быстрей качать кровь по венам.

***

Я лежал на спине, глядя на невероятно-высокий полог деревьев, которых не должно было существовать. Сквозь листья, похожие на опахала и размером с автомобильную дверь, пробивался тусклый зеленоватый свет. Было тепло и влажно, словно в тропической оранжерее. Сел. Рука… На ладони не было ни раны, ни даже царапины. Только засохшие, чёрные, будто растительные смолы, разводы.

– Что за хрень? – Собственный голос прозвучал непривычно громко.

Я в лесу… Но… явно не в том, куда можно добраться на электричке. Это словно был лес из алкогольных виде́ний чокнутого ботаника. Возможно, того же Мартыныча. Деревья незнакомых мне видов вздымались в небо, стволы некоторых были толщиной с легковушку. Воздух звенел от стрекота насекомых и странных, мелодичных, почти электронных трелей. Я был в тех же джинсах и мокрой футболке. В руке крепко зажата лямка от рюкзака. Инстинкт выживания заставил быстренько проверить его содержимое. Старенький планшет (мёртвый, естественно), блокнот, ручка, пачка сухарей и полбутылки тёплой воды. А ещё пакетик с семенами моих «Кровавых королевских», которые я собирался отнести на новую, неполученную работу. Похоже, ирония преследует меня словно хищница.

Встал пошатываясь. Голова кружилась. Нужно было понять, где я. Может, это галлюцинация? Передоз от отчаяния? Однако, все мои органы чувств вопили о пугающей действительности. Запахи были слишком яркими, земля под ногами – слишком твёрдой, а икроножные мускулы – слишком ноющими.

Топтаться на месте было бессмысленно, расспрашивать некого, и я пошёл наугад, продираясь сквозь заросли гигантского папоротника. Лес вокруг был неестественно приглушённым. Да, стрекотали цикады, но не было слышно пения птиц. По крайней мере, тех, что я знал. Впереди в кустах что-то громко шуршало. Я замер, сердце успешно забралось в район кадыка и заколотилось. Из-под корней выкатилось… существо. Оно было размером с таксу на четырёх лапах и переливающимся, как нефть в луже, хитиновым панцирем. Зверь проигнорировал меня и начал с аппетитом грызть ножку гигантского гриба, похожего на мухомор, но фиолетового и пульсирующего.

Я медленно выдохнул. Лады. Это сто процентов не Подмосковье. Прошёл еще примерно с час, стараясь двигаться в одном направлении. Лес начал редеть, и я вышел к опушке. Впереди расстилалась холмистая равнина, поросшая высокой, серебристой травой, которая переливалась на ветру. На горизонте, на одном из холмов возвышалось… нечто. Похожее на гигантский, абсурдно сложный термитник, но сделанный из переплетённых живых деревьев, чьи ветви и стволы были сплетены в стены, башни и ажурные мосты. Целый город. Только выращенный, а не построенный.

Во мне тут же шевельнулась надежда. Цивилизация! Значит, будет кому объяснить, что я случайный турист из мира, где нет таких странных лесов. Только я сделал шаг из-под сени деревьев, как вдруг услышал слева низкий, вибрационный рык, от которого кровь в жилах застыла. Я медленно повернул голову и обосра…млел.

Из-за огромного, покрытого мхом валуна вышла кошка. Вернее, не кошка. Это был саблезубый тигр. Реальный, чёрт побери. Словно сошедший с картинок учебника истории за 5 класс. Шкура зверюги была покрыта густыми полосами, а клыки, длиной с моё предплечье, блестели в оскаленной пасти. Жёлтые глаза с вертикальными зрачками прикованы ко мне с простой и ясной целью: пора обедать. Голод читался в каждом напряжённом движении зверя.

Адреналин тут же ударил в голову, затуманив логику вместе со зрением. Бежать? Да эта скотина догонит меня в два прыжка. Кричать? «Помогите, меня хочет сожрать доисторический зверь!» – вряд ли сработает. Я начал медленно попятиться к лесу, но хищник тут же сделал мощный прыжок, отрезая мне путь. Он зарычал, прижимаясь к земле, видимо, собираясь с силами для решающего броска. Я, сглотнув ком слюны, зажмурился, готовясь к тому, что сейчас клыки разорвут моё горло.

В этот момент раздался резкий, пронзительный, почти птичий, свист.

Саблезуб замер, насторожив уши. С холма, со стороны города, по высокой траве мчалось… нечто. Нет, не нечто. Трио двуногих существ. Когда они приблизились, у меня отвисла челюсть. В очередной раз. Это были… как бы люди? Но не совсем. Волки? Ну да. Только… антропоморфные. Ростом под два метра каждый. Их тела, облаченные в подобие брони из прочной кожи, были покрыты короткой, густой шерстью. У одного пепельно-серой, у другого бурой, у третьего – серебристой. Длинные, с острыми когтями на человеческих пальцах руки, мощные ноги, и… волчьи головы. Острые уши, длинные морды, оскаленные пасти, из которых доносилось низкое, угрожающее рычание. На боках у существ висели изогнутые кинжалы в ножнах, а в руках – копья с наконечниками из чёрного, словно обсидиан, камня.

«Прямоходящие Волки? Тут что, неподалёку слёт квадроберов?»

Мой мозг, наверняка повреждённый межпространственным перемещением, решил сдаться и полностью отключил критическое восприятие. Ну и ладно. Значит, так оно и должно быть.

Вожак, самый крупный человекообразный волк, с пронзительными голубыми глазами и шрамом, рассекающим левую бровь, жестом отдал приказ. Двое других синхронно метнули копья. Движения были быстрыми, точными и выверенными. Один наконечник копья вонзился саблезубу в плечо, другой – в бок. Зверь заревел от боли и ярости, развернулся и кинулся на новых противников, окончательно забыв про желание меня схарчить.

Бой был короткий, смертельный и красивый в своей природной жестокости. Волки действовали как единый организм. Они окружали зверя, уворачивались от яростных выпадов, наносили быстрые, точные удары кинжалами в сухожилия и в мягкие ткани. От зверолюдей исходила аура дикой, неукротимой силы и смертоносной грации. Это был танец смерти, и они в нём были ведущими. Через пару минут саблезубый, истекая бурой кровью, уже лежал на земле, бездыханный.

Я всё так же стоял, прислонившись спиной к дереву, и наблюдал за кровавой охотой, не в силах пошевелиться. Чувствуя себя при этом ничтожным, никчёмным, червём.

Вожак, тот самый, с голубыми глазами, повернулся ко мне. Только теперь я разглядел это создание получше. Широкая грудная клетка с отчётливыми выпуклостями, чёткий изгиб бёдер под грубой одеждой. Он… вернее, она, была женщиной? Женщиной-волком. Существо подошло поближе, ноздри на волчьей башке трепетали, вдыхая воздух. Она казалась огромной. Я, со своим немаленьким ростом в 194 сантиметра, едва доставал ей до плеч.

– Ты ещё кто? – голос был низкий, хрипловатый, с бархатным рычащим подтекстом. Речь казалась мне абсолютно незнакомой, но я, к своему изумлению, её понимал. Фиг знает, почему. Магия «Лунного зева» или коматозные глюки в результате заражения крови? А может, побочный эффект того, что меня вырвало из реальности?

– Я… Александр, – выдавил я. Голос предательски сорвался на фальцет. – Человек. Я заблудился.

Волчица медленно обошла меня вокруг, изучая с ног до головы с видом учёного, рассматривающего необычную находку. Её взгляд скользнул по моим джинсам, задержавшись в районе паха. Готов поклясться, что волчица облизнулась при этом. Потом долго рассматривала футболку с полустёртой надписью и рюкзак. Она явно никогда не видела ничего подобного.

– От него не исходит запаха, – сказал один из других волков, поменьше, с коричневой шерстью. – Ни своего, ни кланового. Ни следа. Как у булыжника на дороге.

– Беспородный? – с откровенным отвращением бросил второй, пепельный.

Голубоглазая дамочка остановилась прямо передо мной. Она наклонилась, приблизив морду к шее. Я кожей почувствовал тёплое, влажное дыхание. Ощутил запах дыма, кожи и дикого зверя. Страх парализовал окончательно. Вот… сейчас. Сейчас она перекусит мне горло, как хотел это сделать десять минут назад саблезубый. Но, не укусила. Она… обнюхивала меня. Долго и пристально, водя кончиком влажного носа от ключицы до мочки уха. Её рычание стихло, сменившись на некое задумчивое, глубокое ворчание. Шерсть предплечья слегка касалась моего лица, и она была на удивление… мягкой.

– Нет, – тихо сказала она, и я понял, что волчица говорит скорей для себя. – Не камень. Есть запах… Дождя. И… незнакомой мне, чуждой земли. И… что-то ещё. Сладкое. Тревожное.

Волчица выпрямилась. Её голубые глаза, цвета ясного неба, впились в меня.

– Я Люция из клана Пепельной Стаи, дочь вожака. Ты идёшь с нами, Беспородный. – отчеканила она. Голос не допускал возражений. – У отца будут к тебе вопросы.

Пепельный волк грубо схватил меня за руку. Его когти болезненно впились в кожу.

– Бля… Больно же! – взвизгнул я, пытаясь вырваться.

Люция обернулась и бросила на соплеменника один-единственный взгляд. Тот мгновенно отпустил мою руку, прижал уши и отступил на шаг, словно нашкодивший щенок.

– Он не добыча, Гарк, – сказала Люция, в голосе которой звучала сталь. – Он… гость. Пока что. И пахнет он не так, как все. Следовательно, он под моей защитой. Понятно?

Волк, названный Гарком, пробурчал что-то невнятное и кивнул. Затем с лёгкостью силача на арене, закинул тушу убитого тигра на плечи и пошёл вперёд.

– Как… вы меня понимаете? – спросил я волчицу, медленно выговаривая слова.

Та посмотрела на меня как на придурка.

– Все понимают речь волков. Даже кролики, когда мы вели́м им бежать! – Шерстяная дамочка усмехнулась. – Хоть ты и пахнешь чужаком, но душа твоя говорит на древнем языке Эмбрионы. Языке инстинктов.

«Язык инстинктов», – подумал я. Вот откуда это странное чувство, будто я понимаю не столько слова, сколько намерения, стоящие за ними. Ее рычание «собирайся» я понял даже без угрожающей позы.

Люция снова посмотрела на меня, и в этом взгляде считывалось не только подозрение или долг, но и то самое жгучее, необъяснимое любопытство, которое я уловил ранее. Интерес хищника к незнакомой добыче.

Мы двинулись к странному городу на холме. Я шёл в центре группы, чувствуя себя полным задротом. Эти существа были олицетворением силы, дикости и благородной ярости. А я… был для них «Беспородным». Чем-то вроде насекомого, которого временно, по какой-то причине решили пощадить.

По дороге Люция, которая шла рядом, не сводя с меня глаз. Её присутствие было физически ощутимым – тёплое, пахнущее лесом и опасностью.

– Ты откуда пришёл? – спросила она наконец.

– Из лесу, вестимо…, – честно процитировал я Некрасова, жестом показав на чащу позади.

– В Лесу Теней нет поселений, – парировала она. – Там живут только хищники, духи и… изгои.

– Ну…, видимо, я изгой, – горько усмехнулся я. – Специализируюсь на провалах в миры, где меня тут же хотят сожрать.

Она не поняла шутки. Её уши насторожились, а голова забавно склонилась набок.

– Ты странно говоришь. Твои слова… они плоские. Без полутонов. Без запаха истины или лжи. И что значит «бля»? Боевой клич? Или имя твоего божества?

Я фыркнул, не выдержав. Абсурдность ситуации достигла критической массы и была реально смешной.

– Нет, – сказал я ухмыляясь. – Это универсальное слово. Оно означает… ну, всё что угодно. Удивление, боль, восторг, раздражение. В зависимости от интонации.

Люция посмотрела на меня с таким искренним, неподдельным недоумением, что я рассмеялся. Громко и истерично. Другие волки с подозрением переглянулись. Один из них прорычал:

– Он точно безумен. Без запаха и с разумом насекомого.

Но Люция товарищей не поддержала. Она рассматривала мою улыбку, мои смеющиеся, возможно, слегка безумные глаза, и её собственная напряжённость, казалось, слегка спала. Уголки пасти волчицы дрогнули, словно пытаясь повторить мою гримасу.

– Ты очень странный, Беспородный Александр, – произнесла она, и в этом бархатном рычании впервые проявились нотки чего-то, кроме приказов и подозрений. Что-то вроде… заинтригованности. – И твой смех без запаха… режет слух. Но я… его запомню.

Мы подошли к воротам города-дерева. Вблизи они были ещё грандиознее. Конструкция высотой в добрых двадцать метров, сплетенная из живых, толстых лоз, покрытых бархатистой, биолюминесцентной зелёной корой. От этого места веяло древней, могучей, живой материей, от которой по коже побежали мурашки.

Я, Саша Воронов, ботаник-неудачник, стоял на пороге нового мира. Без рода, без племени, и, по мнению человеко-волков, без запаха. Зато с бутылкой воды, блокнотом и пакетом семян в рюкзаке. Что попросил у цветочка, то и получил. Претензии высказывать не кому.