Наследница Оммёдзи

– Версии, Семён.

– Ну первая…– Колышкин запнулся

– Без ну, – строго отрезал Алексей. Семён выпрямил спину и сосредоточился:

– Первая версия – серийник. В подтверждение один почерк.

– В опровержение? – майор наводил помощника на верные мысли…

– Слишком разный социальный и демографический портрет жертв? Пока связь между ними не найдена. Время смерти разное, география разная, – Семён задумался

– Ну так может он совсем без башки – псих? – чуть поднадавил Титов. Уголки его губ чуть приподнялись, намечая подобие улыбки. Взгляд же оставался свинцовым и прямым.

– Тогда не объяснить такую идеальную идентичность. Отсутствие внешних повреждений. Глаза эти и сердца разорванные… не сходится, получается… – выпалил Семён.

– Получается…– подытожил Титов, – дальше, – он слегка махнул рукой перед собой, как бы позволяя продолжить.

– Рабочей версией пока является новый, ранее неизвестный наркотик или вирус. Образцы тканей жертв направили в Москву. Ждём ответа. Оперативники прошлись по барыгам – ничего…Привлекли токсикологов, вирусологов, радиологов – работают.

– Ещё варианты?

– Ну может эта Одинцова?

– Что, маньячка?

– Да нет, ну вот, Алексей Дмитриевич, а если маньяк за ней следит? Может влюблён или мстит за её это…ну лицо, короче…Ну и всем такие подарки оставляет? Может родственник какой?

– Какой, если у неё их нет? Крёстная? Ты же её видел…– со скепсисом подчеркнул Титов, – Пока нет данных о ее возможных мотивах или связях с жертвами. Ее алиби подтверждено.

– А вдруг она сама их?! А? Алиби…ну покрывает её сосед и тётка эта, а она может на почве «красоты» своей кукухой поехала? Я вот с такой харей, наверное, поехал бы…А может она вообще нелюдь…

– Да и в Японии тоже она пятерых разом убила, правда не бывала там никогда…телепорт, не иначе, – раздраженно оспорил старший следователь, – ты голову используй для мыслей, а не только чтобы есть в неё и, Семён, я тебе сколько раз говорил, следи за речью!

Семён опешил – «Он её как будто защищает? Да нет, он нормальный же», продолжил:

– Японские коллеги так же предполагают, что это какой–то новый наркотик пролонгированного действия – последствия от употребления наступают после вывода вещества из организма, но толком ничего не знают, состав не определить. У них пять трупов разом ровно год назад и всё…тишина.

Титова вызвал в кабинет начальник. Тот встал, взял папку со всеми материалами и вышел из кабинета. Семён уставился на кресло своего наставника. В голове его была легкость, пустота и желание перекусить, он не принимал случившееся близко к сердцу. Он бы еще с удовольствием сводил Аньку из кадров в кино, но три кредита не позволяли. Он взял свой телефон, рассчитывая полистать ленту, как вдруг ему пришло сообщение от той самой Одинцовой – девушки, чья внешность вызывала у него неприязнь и отторжение, той, которую он в тайне всё же подозревал во всех этих убийствах.

Колышкин открыл сообщение и прочитал информацию о мстительном духе Онрё и о других, найденных двумя молодыми людьми, исторических и легендарных упоминаниях. Взглянул на древние изображения. Гравюры, изображающие мертвецов с чёрными глазами, заставили его вздрогнуть. «Твою дивизию!» – пронеслось в голове. Он побледнел, на лбу выступил пот. Семён спешно закрыл сообщение, подбежал к чайнику и стал пить напрямую из него. «Сейчас пойти? Или дождаться пока вернётся?! Нет дождусь, он меня потом с г… сожрёт за нарушение этой…субдистанции…субординации, вот». Колышкин сел на стул и принялся листать короткие видео в соцсетях, лишь бы отвлечься. Он не хотел просто переслать сообщение, был уверен – ему надо лично рассказать об этом наставнику.

***

Алексей вытянулся по струнке и зашёл в кабинет к начальнику управления следственного комитета Добронравову.

– Товарищ генерал–майор, разрешите войти?

– Заходи Лёша, чё ты как на параде то, садись…– мягко сказал начальник и рукой пригласил Титова располагаться.

Владимир Евгеньевич Добронравов работал в органах уже тогда, когда самого Титова не было и в проекте. Его кабинет пропитался запахом крепкого чая и бумаги, а на столе, рядом с очередным отчетом, всегда стояла огромная кружка с подарком от дочери – «лучшему папе». Он был из той породы начальников, которые ценят талант выше связей. Седая, щеточка усов и спокойные, умные глаза. Добронравов никогда не повышал голос, но пользовался непререкаемым авторитетом у подчинённых. Он давно разглядел в Титове те хватку и интуицию, которые не воспитать приказами. К майору он испытывал особую, почти отцовскую нежность, видя в нем не преемника старого товарища, а редкую породу следователя. Владимир Евгеньевич закрывал глаза на острый язык и тяжелый характер Титова, твердо зная: если Алексей взялся за дело, истина будет найдена, какой бы горькой она ни оказалась.

Майор кратко рассказал о ходе следствия, версиях, постоянно прокручивая в голове те, о которых он не станет докладывать руководству.

– Ну а что девочка эта? «Как она тебе показалась?» – спросил Добронравов, не поднимая глаз от протокола осмотра последнего тела.

– Обычная девушка, живёт своей жизнью, врагов не нажила, друзей особо тоже, кроме соседа. Да она из дома-то, особо не выходит, комплексы из-за проблем с глазом… Но я знаю, что это не она!

– Откуда такая уверенность?

– Я насмотрелся на тех, кто способен убить – она не способна.

– А что у ней с лицом то? Колышкин так изъясняется, будто она совсем уж чудище…

– С Колышкиным я уже беседу провел о культуре речи, – отрапортовал Титов, не собираясь раскрывать своего отношения к особенностям внешности девушки, – Я думаю дело было так. У них там вечеринка была, ребята приехали питерские, я их видел. Они ей явно не друзья…может напросились, может еще чего. Одинокие по своей природе люди шумных скоплений не любят, устают быстро. А может ей кто-то спьяну ляпнул чего. Вот она и ушла в этот лес. Она с детства там гуляла. Понимаете, Владимир Евгеньевич, есть у каждого человека такое место, где ему спокойно…

– Ладно, что дальше делать будешь?

– Поеду в порт, узнаю, не приходило ли судно из Японии, Колышкина отправлю по барыгам, которые у Балтов ошиваются.

– Работай, майор, – Добронравов благодушно указал Алексею на дверь. Тот встал, одернул пиджак, развернулся и направился к выходу.

– Лёша, а у тебя есть такое место? – напоследок спросил Владимир Евгеньевич. Титов замялся и, не ответив, вышел.

Не заходя в кабинет, он сразу направился в сторону порта. Выйдя на набережную Мойки, вспомнил про Семёна. Отправил ему сообщение с руководством к действию и пошёл к припаркованному недалеко автомобилю. Информация от Алины, над которой последние полчаса ломал голову стажёр, до Титова так и не дошла.

Дорога заняла ровно двадцать минут. «Быстро сегодня» – подумал было Титов, паркуя машину у главных ворот, как заметил запыхавшегося охранника. Пожилой мужчина изо всех сил пытался быстрее добраться до Алексея. Он явно был чем–то сильно напуган.

– Товарищ полицейский…– по лицу охранника стекал пот, он никак не мог привести дыхание в норму, – там…там…ой, как быстро вы приехали, мы ж только вызвали…ой, там такой ужас…

– Майор Титов, следственный комитет, что случилось? – Титов был ошарашен, но, в глубине души, уже понимал, что ему предстоит увидеть.

– Пойдёмте скорее…

Охранник, всё ещё тяжело дыша, подвел Титова мимо административного здания к разгрузочному терминалу. Проходя через бесконечные лабиринты разноцветных контейнеров, Алексей почувствовал, как воздух, только что тёплый и мягкий, несмотря на ветер с залива, постепенно остывал. На очередном повороте под ногами захрустел иней. Титов положил руку на кобуру, но охранник заверил, что там «стрелять уже не в кого». Алексей остановился, глубоко вдохнул, пытаясь подготовиться к очередному телу, на лице которого смерть оставила чёрную маску. Но когда он завернул за угол, даже его, закалённая годами работы, нервная система, кажется пошатнулась. Он снова остановился, нет, он застыл, его вечно холодные и равнодушные глаза округлились. Он потянул воротник рубашки, словно ему не хватало воздуха. «Твою мать…» – это был не крик, а сдавленный выдох, последний бастион его рационального разума, рухнувший под тяжестью увиденного. Его мозг, привыкший всё систематизировать, беспомощно зациклился на простом счёте.

Шесть. Шесть холодных безжизненных тел лежали на земле. Двенадцать пар чёрных глаз смотрели во тьму небытия.

Вокруг собралась толпа. Работники курили одну за одной, кто–то сидел на корточках, закрыв голову руками. Ото всюду слышалось: «Михалёва? Да, конечно, знал, хороший был мужик», «А Димон–то вчера только устроился, в курилке с ним познакомились…», сильно пропитой грузчик твердил «Чего только не видел, но такого…»

Тела лежали у открытого контейнера, он был совершенно пуст, одна только плотная корка инея покрывала стальную обшивку. Не было никаких следов сопротивления. Титов отчётливо понимал, они погибли сразу после того, как открыли контейнер.

Подошел начальник порта, представился. Его лицо было ярко красным, очевидно – высокое давление, на глазах выступали слёзы. Его картина мира никак не могла допустить подобной ситуации. Титов дал указание убрать людей, спросил есть ли свидетели.

– Кто–нибудь видел, что произошло? – спросил Титов у подошедшего бригадира.

Титов взял в руки грузовой манифест, который ему протянул бригадир. В графе «Вес брутто» стояла цифра 28,500 кг. Рядом, распечатанный из системы терминала, листок показывал реальный вес при въезде: 3,800 кг. Вопиющее несоответствие.

– Никто не видел, по накладной в контейнере 25 тонн груза. Взвесили – пустой, отправил ребят проверить. Михалёв и Саныч пошли, а остальные ребята соседние контейнеры простукивали, так на всякий случай. Ну и короче…– голос бригадира дрогнул, – открыли и, как были – упали…Я вот, в десяти метрах был за углом…Только стук услышал такой…и…и…ооох, – бригадир схватился за сердце, но почти сразу выпрямился и посмотрел на Титова.

– Что за груз?

– Пиломатериалы должны были быть…

– Сколько всего контейнеров? Остальные открывали?

– Да ни Боже упаси! Мы сразу в полицию звонить, в скорую…А остальные, я, честно говоря, трогать–то и побоялся…

– Всё правильно сделали, эксперты осмотрят. Откуда груз? Судно еще в порту.

– Ушли вчера. Сразу после разгрузки. Осака. Япония.

«Ну хоть что–то сошлось» мелькнуло в голове следователя. Казалось, скажи бригадир, что груз из Европы или Южной Америки у Титова случится истерика. «Япония» в накладной успокоила, и как будто даже обрадовала его, как ищейку, наконец–то, уловившую еще пока еле–ощутимый, но всё–таки запах добычи. Но мимолётная радость улетучилась мгновенно: «Шесть жертв одновременно – это уже не серийные убийства, это катастрофа. Завязки на Японию…чекисты сейчас подтянутся, чего хорошего дело заберут, и всё – прощай, истина. Закроют под грифом «совершенно секретно», а я останусь с четырьмя глухарями…»

Размышления Титова прервал пожилой охранник:

– Товарищ, это, следователь, – он всё еще не мог отдышаться, – там смотрите, там малолетки какие–то валяются. Чёрт их разбери, как они тут вообще оказались!!!

– Показывайте! – майор быстрым шагом пошёл за сторожем по дороге спросив про камеры.

– Саня, ну который у нас на пункте, сказал, что с часу все камеры забарахлили, он сразу то и не допёр, только потом понял, что экраны одно и тоже крутят, как на повторе…Ну а пойди ты, сразу–то разберись. Работа монотонная, а он с суток… – охранник оправдывал коллегу, но Алексею было не до того, он уже знал, тот кто убивает…или то, что убивает – следов не оставляет.

Выйдя из–за очередного поворота Титов чуть было не споткнулся о лежащего на земле молодого парня. Он лежал, опершись головой на стену контейнера, тяжело дышал, из–под бейсболки, с совершенно нелепым утёнком, курящим сигару, тонкой струйкой сочилась кровь прямо под круглые очки – бровь была рассечена. Колени были разбиты, как и костяшки рук. Рядом в позе полу лотоса сидела совсем юная девушка, на вид лет шестнадцати. У неё была разбита губа. С чёрным ассиметричным каре, пирсингом, многочисленными татуировками и одетая в какой-то косплейный костюм девушка напоминала персонажа мультфильма. Она посмотрела на Титова исподлобья злым взглядом и сплюнула кровь на асфальт.

Титов представился и спросил:

– Кто вы? Как вы тут оказались? – его тон стал прежним, совершенно спокойным и уверенным. Ребята молча уставились на майора. Парень был испуган, девчонка же не выражала ничего, кроме высокомерного равнодушия. Парень заговорил.

– Я Егор, а это Нина. Мы тут вайны снимали, паркур там, косплей всякий, честное слово. Потом я крики услышал и с контейнера грохнулся, и вот Нинку за собой потащил…

– Чё ты стелешься? – огрызнулась юная особа, – Нинка в коровнике, я тебе уже говорила. НИНА!

– Успокойтесь, девушка, – осадил Титов, – вы понимаете, что совершили правонарушение? Совершеннолетние?

– Отстань, мы домой пойдём, – Нина поднялась и потащила за руку Егора. Тот застонал и побледнел.

– Да подожди, не тащи ты его, может у него перелом или сотрясение?

– Нечему там сотрясаться, – съязвила девушка, я грозно зыркнула в сторону юноши, – давай, задницу отрывай, кабан, блин…

– Не торопитесь, сначала вас врачи осмотрят, а потом проедем со мной, – остановил их Алексей

– А если я не хочу? – Нина попыталась состроить глазки.

– Через не хочу. Или сами поедете или в наручниках, но всё равно поедете. Не забывайтесь, девушка, – чётко пояснил майор.

– Ааааа оооониии ээээтооо, ник–куда не поедут! Он–ни ээээтооо…я всё… – недалеко послышался очень пьяный мужской голос.

Титов заглянул. У кучи картонных коробок лежал третий – пожилой мужчина в плаще такого же картонного цвета. Его лицо было похоже на размытую акварель. Кожа, неравномерно покрасневшая, с багровыми пятнами на щеках и сосудистой сеткой на носу, лоснилась. Глаза заплыли, веки были тяжелыми и влажными, а взгляд – мутным и несфокусированным, будто он смотрел на мир сквозь толстое запылённое стекло.

– А ты кто такой?! – Титов спрашивал это вовсе не у пьяного в лоскуты человека, он задал этот вопрос в воздух, – Вы его знаете? – обратился он к ребятам.

– НЕТ! – хором и неестественно чётко ответила странная парочка. «Ну–ну» – Алексей сразу понял, что те лгут, – Что вы тут делали?

– Йййййя тут спал…– ответил мужчина, отвернулся и засопел.

– Понятно…

Подошли приехавшие на место сотрудники полиции, подбежал Семён. Не здороваясь, Титов указал на лежащего мужчину:

– Семён, разберись с этим гражданином, проверь документы, осмотри вещи. Тут несёт не только перегаром, но и враньём, – он бросил резкий взгляд на молодых людей. Нина отряхивала куртку уже стоящего Егора. На фразу майора они не отреагировали.

– Товарищ майор, там чекисты приехали, вас ждут.

– По–нят–но, – повторил Алексей, – тут всё оцепить, экспертов я вызвал, этих троих в ближайший околоток и держать, пока я не приеду, как хотите! – обратился он к полицейским.

Титов пошел на встречу с сотрудниками федеральной службы безопасности.

– Товарищ, Майор, у меня очень важная информация тут для вас! – аж заходился Колышкин в яростном желании донести до Титова то, что прислала ему Алина.

– Не сейчас. Потом, – в его голове выстраивалась тактика разговора, он яростно жаждал продолжить дело и докопаться до правды. Сотрудники ФСБ уже осматривали место, где были обнаружены тела.

Титов посмотрел в сторону выезда, пытаясь сконцентрироваться и заметил, как за машиной, в которую усадили странную троицу, обнаруженную в порту, с неимоверной скоростью нёсся огромных размеров рыжий, нет, огненного цвета кот. «С двумя хвостами?!»

ГЛАВА 7. НЕ ВЕРЬ ТИШИНЕ ПЕРЕД ГРОЗОЙ.

***

Часы перевалили за полдень. В порту, казалось, творился хаос, но нет. Каждый человек был на своём месте. Прибывшие наряды оцепили огромный участок, вывели всех работников порта за территорию. Бригадир в который раз давал одни и те же показания, то и дело хватаясь за сердце. Допрашивали начальника порта, грузчиков, охрану. Криминалисты работали молча, сосредоточенно, их движения выверены и несуетливы. Они двигались от периферии к центру, словно стягивая невидимую петлю вокруг места трагедии. Снова десятки щелчков фотоаппаратов: общий план, средний, лица погибших – крупно, иней – крупно, глаза – крупно.

Запросили и изъяли всю сопроводительную документацию на злополучный контейнер: коносамент, таможенные декларации, данные об отправителе в Японии и получателе в Питере.

Внутренность контейнера осветили мощными переносными лампами. Поверхности обработали парами цианакрилата – искали следы рук, и уже осмотрели в УФ–спектре на наличие пятен биологического происхождения. Ни следов, ни отпечатков внутри не было. Издалека Титов видел, как недоумевают криминалисты. Он покачал головой и закурил.

Навстречу к нему уверенной походкой шёл мужчина в строгом костюме. «Вот и чекисты…здрасьте, не ждали» – майор нахмурился, внутренне готовясь держать оборону и отстаивать своё право на это дело.

– Майор Титов? А я майор ФСБ Игнатьев. – обратился к нему мужчина невысокого роста. Он едва ли доставал Титову до плеча. Протянул руку, Титов ответил на рукопожатие.

– Товарищ майор. Вас информировали о ситуации? Шесть трупов, характерные признаки…

– Мы информированы. Благодарим вас и ваших сотрудников за оперативную работу на начальном этапе. С настоящего момента расследование данного инцидента переходит в ведение федеральной службы безопасности, – вежливо, но твёрдо перебил Игнатьев.

– Позвольте возразить. Мы уже установили ключевые детали: японский след, контейнер, специфические повреждения у жертв. У нас есть зацепки…

– Не позволю Титов, уж извините. Ваша работа очень полезна, однако, вы не трепетный юноша, – он бросил взгляд за плечо Алексея, где с ноги на ногу переминался Колышкин, и продолжил, – должны понимать – инцидент приобрёл признаки угрозы госбезопасности. Международный резонанс, дипломатические аспекты. Это больше не компетенция следственного комитета.

Челюсть майора свело от закипающей ярости, но он сдерживался:

– Понимаю. Но у нас есть свидетели, трое задержанных. Я могу…

Игнатьев будто совсем не слышал его. Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги и протянул Алексею:

– Все материалы по делу, включая вещественные доказательства, фото- и видеофиксацию, а также задержанных, вы передадите моим сотрудникам. Вот распоряжение прокуратуры. Копия – вашему начальнику, генерал-майору Добронравову.

Титов взял лист, ощутив дрожь в руке. Он боялся, что Игнатьев это заметит, но от этого дрожь лишь усилилась. Бегло осмотрел – идеально, к запятой не придраться. Заговорил тише, в голосе появились нотки разочарования:

– Что мне делать с моей оперативной группой?

– Считайте, что ваша задача выполнена. Составьте сводную справку и передайте её вместе с материалами. Дальнейшие действия без нашего санкционирования будут расценены как вмешательство в работу органов федеральной безопасности. Всё ясно, майор?

Алексей несколько секунд молча смотрел на Игнатьева – непроницаемое лицо, холодный тяжелый взгляд – строгий и непоколебимый представитель системы. «Я на людей так же смотрю…» – подумал Титов, внутри стало неприятно. Собрался:

– Так точно. Всё ясно. Материалы будут подготовлены для передачи.

– Хорошего дня, майор! – Игнатьев улыбнулся, развернулся на сто восемьдесят и ушёл таким же чётким, неспешным шагом, каким и появился. Титов ощущал себя ребенком, которому купили долгожданную игрушку, а тот на выходе из магазина уронил её на дорогу…и по ней тут же проехал асфальтовый каток.

Не глядя на Колышкина Титов бросил за плечо резкое: «Идём!» и быстрым шагом направился к машине. Семён догонял его чуть ли не бегом. В закрытом автомобиле Алексей выпустил поток неудержимого мата.

– Алексей Дмитриевич, да чего вы паритесь-то? С глаз долой из сердца вон! Областные вон с каким счастьем нам своих жмуриков скинули…– Семён недоумевал, почему Титов не доволен, ведь опасное, сложное и непонятное дело само ушло у них из рук – можно успокоиться и расслабиться. Но увидев яростный взгляд майора в зеркале заднего вида, стушевался и пискнул: «Извините».

– Мы едем в бар, лейтенант…

Ехали молча. Попали в пробку, Семён видел, как на каждом светофоре руки Титова стучали по рулю, он то открывал, то закрывал окно, позволил себе курить в служебной машине, чего раньше за ним не замечалось. На Конюшенном машину подрезали, Титов высунул в окно средний палец. «О, разошёлся!» – обалдел Семён: «Как бы под горячую руку не попасть…»

– Задержанных я ему хрен отдам, они по незаконному проникновению у меня пойдут…– единственное, что сказал Алексей по дороге.

Долго искали место для парковки. Наконец вышли из машины. До бара пришлось идти метров пятьсот. На противоположной стороне дороги Титов заметил колоритную шумную женщину. Она шла, как броненосец, затмевая всё вокруг красным цветом своего платья. Эмоционально жестикулируя, женщина очень увлечённо рассказывала о чём–то невысокой, стройной девушке в голубом сарафане с наброшенными на плечи свитером. Несмотря на то, что было уже довольно темно – город осветили фонари, лицо девушки было скрыто за крупной оправой солнечных очков. Алексей остановился: «Алина!» – пронеслось в голове. Он поймал себя на мысли, что рад видеть её и рад, что она в безопасности под опекой своей шумной крёстной.

– Идём? – всё так же боязливо и тихо спросил Семён, боясь вывести майора из себя. Тот молча продолжил путь.

Напарники зашли в уютный ирландский паб. Вечером в заведении аншлаг и Титов был рад затеряться в толпе. Заняли место в углу. Стол из темного дуба, на котором кольца от кружек стали частью узора, мягкий свет старинных ламп с абажурами из темного стекла, выхватывающий из полумрака стопки книг в потрёпанных переплётах и настенную доску с мелом, на которой кто–то старательно вывел меню, и даже стекла на окнах, искажающие огни ночного города, делали паб неприступной крепостью тепла и хмельного удовлетворения. Заказали тёмного пива.

– Ну давай, рассказывай, что хотел, – совершенно невозмутимо начал разговор Титов. Буря в его голове улеглась, он вернулся в прежнее состояние спокойной равнодушной сосредоточенности.

– А смысл? Дело–то забрали?

– Рассказывай, – Алексей продавил легкомыслие Колышкина твёрдым низким голосом.

Тот показал сообщение от Алины. Титов выхватил телефон. Минут десять он не произносил ни слова, изучая ссылки, скриншоты и записи девушки. Глаза его потемнели, лоб нахмурился.

– Чушь собачья, – он вернул телефон Семёну и хлебнул из высокого стакана. Диалог не клеился, Колышкину было совсем не уютно. Он может и хотел что–то спросить, например: почему Титов так расстроился из-за передачи дела или почему он посчитал чушью информацию, которая, конечно, выбивалась за грани реальности, но в которую сам Семён почему–то сразу поверил, но грозный, напряженный вид майора не позволял ему раскрыть рта.

Заказали ещё, потом ещё. Время текло незаметно и вязко. Титов взял двести пятьдесят водки. Семён совсем осунулся, но тут заметил очаровательную красотку, скучающую за стойкой бара. Он недвусмысленно вытаращился на неё, понявший всё Титов встал, положил на стол крупную купюру, хлопнул парня по плечу: «Развлекайся!» – и вышел из бара.

Он был порядочно пьян, но твёрдо держался на ногах. Решил пройтись и проветрить голову, из которой весь вечер не выходил образ маленькой скромной девушки в огромных солнечных очках. Он шёл и шёл, будто не знал куда: важно было просто идти. Вышел к Воскресенской набережной. Остановился, облокотившись на гранитную набережную. Поднял глаза на старые Кресты.

Время было уже за полночь. Алексей достал телефон и набрал номер, сонный девичий голос ответил:

– Алло?

–Алина, здравствуйте, как вы?

– Я уже сплю, Алексей Дмитриевич, что–то случилось?

– Нет. Спокойной ночи, – не дождавшись ответа он сбросил звонок.

***

Утром того же дня. Алина.

Я выспалась. Прошлая ночь, проведённая в поисках информации вымотала, но глубокий и спокойный сон восстановил силы. «Интересно, что подумает этот полицейский?» – мелькнуло в голове. Я всё–таки отправила найденные материалы, вопреки мнению Артёма вот только не старшему, он точно решит, что я сумасшедшая, отправила тому, с веснушками, кажется его зовут Семён. Вдруг то, что мы так скрупулёзно искали почти сутки, хоть чем–то поможет остановить этот ужас.

Собралась на именины к Мушке. Упаковала подарок в цветную бумагу. Принарядилась. Небесно – голубой сарафан изящно подчеркивал талию. Большие солнечные очки скрыли изъян моего лица. Взяла с собой свитер, вдруг вечером погуляем и, конечно, пижаму. Ожидать, что меня отпустят сегодня домой, было глупо. Феечкины объятия просто так не разжать. Улыбнулась своему отражению и вышла.