Осколки свободы

– Когда я получила ваше письмо, – неоднозначно взмахнула ладонью в воздухе тетушка. – Мороз пробрал по коже, – она демонстративно вздрогнула. – В словах Агнес не было ничего разборчивого, но я догадалась, что приблизилась беда. Габрион был арестован, а впоследствии и казнен за связь с ведьмами. Мне никогда он не нравился, но Агнес любила его, и я испугалась за вас. Приказала готовить гостевые комнаты, а также сожгла полученное письмо.

– Мы рады, что ты согласилась приютить нас, – кивнула мама. – Никогда бы не подумала, что мы встретимся в следующий раз по такому отвратительному поводу… – к концу фразы ее голос сошел на нет.

– Нас сдали Слоудены! – в сердцах воскликнула Рианелла. Вилка ударилась о тарелку с отчетливым звуком. – Этот ублюдок решил, что имеет права распоряжаться человеческими жизнями!

– Рианелла, – мягко осадила ее Мирабель и коснулась плеча.

– Я не оставлю этого просто так, – продолжала девушка. – Я обязательно отомщу ему. Смерть для него самое легкое наказание, поэтому я придумаю нечто ужаснее.

– Не стоит горячиться, дочь моя, – вздохнула мама, незаметно смахивая слезы. – Любой другой сдал бы нас точно также.

– Нет, мама, ты знаешь, что Слоуден сдали нас потому, что мы отказались плясать под их дудку!

– Месть не всегда выход, – добавила Мирабель. – Разве станет тебе легче от того, что ты отомстишь ему?

– Конечно, станет! Мой отец, который умер буквально просто по воли какого-то чиновника с властью и ораторскими навыками, будет упокоен.

– Правильно, начинай мстить и навлеки на нас беду! – фыркнула Альвина, недовольно скривившись. – У нас ведь мало проблем, верно? Ты о живых вообще думаешь? Отец умер за то, чтобы мы сейчас жили, а не пытались, как обычно, лезть куда не просят. Ты можешь наконец-то спокойно сидеть?

– Альвина де Марис, – крайне строго окликнула ее мать.

– Рианелла, – вновь позвала Мирабель и сжала плечо сестры в стальной хватке.

– Прекратите обе, – добавила уже слабо матушка. Альвина обиженно поджала губы, а Рианелла опустила глаза в тарелку, чтобы справедливость, горящая в ней ярким опасным пламенем, не вырвалась наружу.

– Впрочем, навряд ли нам удастся надолго остаться здесь, – попыталась перевести тему Мирабель. – В богатом доме аристократки Нардол внезапно появилась толпа женщин? Местные зададутся вопросом.

– Скажу, что ко мне приехали подружки, одна из которых со своей матушкой, – отмахнулась Аврора. – Даже не стану приплетать вас к одному роду. В Оферосе я знаменита тем, что не люблю одиночество, поэтому никого не удивят гости в моем доме. Но осторожность никто не исключал. Вас запомнили?

– Местный Церковный отряд видел меня и Рианеллу, – ответила мама. – Не думаю, что в толпе они разглядят нас, но от Церкви стоит держаться подальше. К тому же, мы убегали из дома быстро и прятались в центре на съемной квартире, боюсь, что могли оставить следы в доме. Возможно, областной Церковный отряд уже передал информацию в Оферос, и наш розыск продолжится.

– Маменька, ты упомяни, что наш след все же взяли, – не промолчала Альвина.

– Да, так и есть, – понуро добавила Агнес. – Отыскать в небольшом городе семью с фамилией де Марис не составило труда. Мы петляли, выезжая из города в порт, потому что Церковный отряд отыскал район и предположительно дом, в котором мы скрывались.

– А все из-за кого? – опять не смогла промолчать Альвина. – Нашей драгоценной Рианелле было жизненно необходимо увидеть, как сжигают отца! Ты ведь нас задержала, Риа.

– Для меня было важно увидеть последние минуты отца, – спокойно отреагировала Рианелла, считая, что не совершила ничего плохого. – Я хотела достойно попрощаться с ним и укрепить чувство мести. Не обвиняй меня в том, что наш след взяли. Его бы взяли в любом случае просто немного позже. Эти пару дней не сыграли бы никакой роли. Не найди они квартиру, отыскали бы корабль, на котором мы отплыли в Оферос.

– Альвина, сейчас и правда тяжелое время, не стоит так горячиться, – попыталась вразумить сестру Мирабель, потому что знала, что другая сестра уже на грани и готова взорваться в любую минуту.

– Вы будете вставать на сторону Рии до тех пор, пока она ни приведет в наш дом врагов, ни откроет им дверь и ни прикажет убить нас всех.

– Что за угрозы? Прекратите обе, нам хватает горестей. Если любая из вас вонзит мне нож в сердце, я ни на мгновение не посчитаю вас предательницами. Значит, я того заслужу.

– Маменька, что же ты такое говоришь! – воскликнула Мирабель. – Мы любим тебя и будем вечно целовать твои прелестные ручки. Так ведь? – строгим взглядом старшей сестры, который проявлялся крайне редко, она оглядела обеих младших сестер. Те переглянулись, смиренно кивнули и синхронно ответили.

– Так. Мы любим тебя.

Взгляд мамы смягчился, она улыбнулась и вернулась к еде. Тетушка, молча наблюдавшая за сценой, присвистнула.

– Вот почему я не хотела детей.

За столом пронесся смешок.

– И теперь благодаря тому, что у меня нет родных нахлебников, я могу обеспечить вас всех.

– Я пойду работать, – вновь открыла рот Рианелла. – Сидеть в четырех стенах взаперти равняется смерти для меня. Я буду осторожна.

– Я тоже хочу работать, тетушка, – подхватила Мирабель, поддерживая младшую сестру. – Резиденция станет ненавистна нам, если мы не будем покидать ее. Да и Альвине стоит продолжить хоть какое-нибудь обучение.

– Ой, не надо ваших глупостей в стиле сильных женщин, – отмахнулась тетушка и нахмурилась. – Мне хватит денег содержать вас и еще ваших детей.

– Но без работы никак, – пожала плечами Мирабель, давая понять, что решение не изменит.

– Девочки привыкли к труду, так что не стоит их держать, – сказала мама.

– Это все твои благонравные замашки, Агнес! – с недовольством произнесла Аврора. – Растили их в бедной среде, так они теперь и богатства не знают. И даже когда есть возможность…

– Аврора, я думала, все это давно в прошлом.

– О чем вы, мам? – тут же оживились все сестры, переглянулись, и бывшей минуту назад вражды будто и не было.

– Я не хотела, чтобы Агнес выходила замуж за вашего отца. Мне плевать, что он был человеком, меня волновало его материальное состояние. И я понимала, что кузнец не сможет достойно обеспечить мою сестру.

– И что ты предлагала? Бросить его только потому, что он беден?

– К тебе сватались богатые мужчины, – многозначительно сказала тетя, видимо намекая на кого-то конкретного. Брови сестер взметнулись вверх.

– Да, он был богат, но никогда бы не принял меня настоящую и убил бы, если бы узнал, что я ведьма. А с Габрионом я могла быть собой, построила счастливую семью и родила дочерей.

– И где сейчас твоя счастливая семья? – брякнула, не подумав, тетя. Завидев в глазах старшей сестры слезы, она немедленно добавила. – Прости! Я всего лишь хотела, чтобы он защитил тебя, – тетушка накрыла ладонью руку сестры и чуть сжала. – Ты правда хочешь отпустить их работать в Оферосе? – нахмурилась она.

– Почему бы и нет? Висеть вечно на твоей шее они точно не будут. Пусть ищут работу. Быть может, найдут себе место в Оферосе, – ответила мама, но ее голос дрогнул.

– Твоя воля, – отмахнулась тетя и сделала большой глоток из бокала, выражая свое несогласие.

Впрочем, удерживать сестер дома было бесполезно. Каждая рвалась на свободу и все равно не осталась бы в четырех стенах резиденции.

Глава 2. Непривлекательная встреча с привлекательным человеком

Когда я разглядела тебя в толпе,

ты промелькнул для меня также незаметно,

как все остальные.

Но что-то внутри меня заставило запомнить тебя.

Мрачные тучи, нависшие над Оферосом, переместились в мысли Рианеллы. Черные клубы навязчивых, сковывающих дум поглощают ее разум.

Она сидит в большом красном кожаном кресле на втором этаже тетушкиного особняка в библиотеке. За ее спиной раскинулись встроенные шкафы с многолетней пылью, паутиной и настоящими бумажными сокровищами. Рианелла напротив распахнутого окна. Старая пожелтевшая шторка колышется на вечернем ветре. Они прибыли с семьей пару дней назад, но из-за отвратительной погоды никто не покидал стены дома и даже слуги не ходили на рынок. Поиск работы отложился, приходилось коротать время, пусть и в просторных, но четырех стенах.

Рианелла пряталась в библиотеке. Здесь одиночество и тяжелые размышления не решались ее беспокоить, наивно полагая, что девушка кропотливо пыхтит над многолетней историей, собранной в библиотеке, но Рианелла всего лишь курила. Чтобы стойкий запах не задерживался в комнате и не осел на книгах, она открывала настежь окно, придвигала к нему вплотную кресло и могла часами сидеть, куря и разглядывая пейзаж.

Вид отрывался на подъездную дорожку, лестницу, статуи и черные врата. На мощенном камне образовалась лужа после недавно закончившегося дождя. Виднелись соседние коттеджи, которые меркли по сравнению с тетушкиным домом. Следом – город.

Издалека была видно, как извилистые улочки едва ли не накладывались друг на друга. Из-за возвышенностей и холмов город стоял неравномерно. Некоторые дома были выше других. Столица простиралась на мили вперед, и крошечные крыши домиков растворялись в горизонте. Темно-серое небо нависло над городом. Грозы не было, но дождь шел переменно, периодически омывая Оферос.

Для Рианеллы, выросшей в провинции, казалось, что она приехала в другую страну. Все здесь так отличалось от того места, где она выросла, будто оказалась в новом мире. Никто друг друга здесь не знал и не сплетничал, распространены больше многоквартирные дома нежели частные и даже богачи…даже богачи какие-то не такие. И хотя Рианелла делала выводы только по тому, что видела в день приезда, она понимала: жизнь в Оферосе разительно отличается.

В руках тлела сигарета. Рианелла забывала подносить ее ко рту и сделала всего несколько затяжек. Дым поднимался к окну и уходил в небо. Рианелла сделала затяжку и избавилась от пепла, стукнув по сигарете два раза. Пепел упал в маленькую пепельницу из хрусталя, которая стояла на оконной раме. Ее Рианелла привезла из родного города. Пепельницу подарил ей отец, как бы странно это ни звучало. Когда он узнал, что дочь курит, не стал строить из себя строгого родителя, а подарил пепельницу. Теперь даже курение ассоциировалось у девушки с умершим отцом.

Дверь библиотеки тихо скрипнула. Если бы Рианелла не отвлеклась на затяжку, вынырнув из своих мыслей, она даже бы не услышала нежданное появление кого-то. Рианелла медленно обернулась. К ней направлялась тетя в простом ситцевом платье.

Рианелла немедленно затушила сигарету и отряхнула руки, будто пыталась скрыть следы курения, но запах уже въелся в ее кожу.

– Ни к чему это, – отмахнулась тетя, намекая на то, что Рианелла быстро затушила сигарету в ее присутствии. – Думаешь, я начну кричать и брошусь к твоей матери с криками о том, что она все-таки оплошала в воспитании? – тетя хмыкнула и встала рядом с племянницей, опершись локтями на оконную раму. – Агнес не могла в этом оплошать. Она воспитала дочерей намного лучше, чем мы сами.

Аврора тяжело вздохнула, и у Рианеллы создалось впечатление, что последние слова не предназначались на всеуслышанье. Скорее всего, тетя случайно обронила свои мысли.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Аврора. – Мирабель сказала, ты не выходила отсюда с обеда.

– Думаю, – тихо, но твердо ответила Рианелла. Тетя обернулась, выгнув бровь в немом вопросе, мол, о чем же можно так долго думать. – Думаю о мести. Хочу отомстить Слоуденам, которые сдали нас.

– В тебе трепещет гнев, и я тебя понимаю. Кто сдал вас? Почему так вышло? Я не стала спрашивать об этом у Агнес. Она подавлена.

– Ты же знаешь, что отец был кузнецом? Конечно, знаешь, о чем я… – взмахнула рукой Рианелла. Пепельница на оконной раме дернулась и поднялась, вылетела в окно. Рианелла шевелила пальцами, а пепельница тем временем летела по улице, высыпая пепел в кусты. – Отец в последнее время брал меньше заказов. Мы с Мирабель старались работать, и денег вполне хватало. Здоровье же отца не позволяло как раньше ковать железо с прежним энтузиазмом. У нас запросил три клинка чиновник Слоуден. Мерзкой такой тип, – в подтверждении своих слов Рианелла поежилась. – Отец поставил свое условие, произведет не раньше последних чисел следующего месяца. Слоуден пропустил это мимо ушей и счастливый ушел по своим делам. После этого он зачастил к нам с приездами, мол, проверял, как идет работы. Кто знает, может, он уже догадывался обо всем, но он бесцеремонно вламывался в нашу жизнь. Отец объяснил ему, что не стоит так часто приезжать, он направит посыльного с запиской, как только окончит работу. Слоуден потребовал ее раньше срока. Заявил, что его раздражают расторопные мастера. Сказал, мол, он связан с правительством, ему едва ли не ножки должны целовать. Мне так хотелось его заколдовать! Мирабель вовремя одернула. После этого Слоуден стал приезжать практически каждый день. И ведь не лень же было! Похоже, вынашивал план подобраться к нам. Возможно, что-то знал, но не имел доказательств. В тот день мы с мамой практиковались в фехтовании на черных магических клинках. Слоуден заявился посреди «урока», даже не постучался. Когда мы осознали, что случилось, клинки дрогнули и рассеялись, еще больше подтвердив их магическое происхождение. Все так быстро завернулось. Даже толком сделать ничего не успели. Отец сразу приказал бежать. У него не возникло даже мысли скрыться с нами. Сказал, что задержит их здесь. Пока пройдет его арест и обыск в доме, мы успеем спрятаться. Так и вышло.

– Это ужасно. Никакие они не государственные служащие, а последние ублюдки. Его ведь теперь повысят! Целую семью ведьм сдал. Альвина сказала, что на ваш след напали. Ты правда осталась в городе, чтобы увидеть казнь отца?

– Я простилась с ним таким образом. К костям бы меня не подпустили, а так я попыталась разделить с ним ту боль, что он испытывал в этой агонии.

– Как ты хочешь отомстить Слоудену? Убить его?

– Для начала хочу изучить Оферос. Посмотрю, что происходит в столице. Смерть чиновника привлечет внимание, да и особой боли он не испытает. Хочу подготовиться. Хочу перевернуть его жизнь.

– Не боишься перевернуть жизнь всего Офероса? – усмехнулась тетя и покосилась на племянницу.

– О чем ты?

Но тетушка промолчала и лишь хмыкнула собственным мыслям.

– Ты знаешь, почему я покинула Шато?

– Мама говорила, в тебе плескался юношеский максимализм.

– Такой же сейчас плещет и в тебе. Но это не так. Я никому не говорила истинную причину моего ухода. Как ты думаешь, в чем она заключалась? – Аврора медленно повернулась, и ее зеленые глаза устремились в фиолетовые глаза племянницы.

– Не знаю, – Рианелла почувствовала необъяснимую тревожность и дернула плечами. – Может быть, ты поругалась с кем-то? Или тебе, как Альвине, крайне не нравилась ведьминская жизнь?

– Не-ет, – тетушка растянула слово, и в ее глазах мелькнула печаль. – С нынешней Главой Шато мы имели маленькую разницу в возрасте и были лучшими подругами. Тогда она еще была обычной девушкой, и наши головы переполняли юношеские мысли. Она знала, что станет Главой Шато, ведь являлась единственной дочерью своей матери, вот только… – глаза Авроры сверкнули. – Однажды в порыве моей любви к ней я сжала ее ладонь. Крепко, будто стиснула навсегда, – тетя опустила взгляда и сжала ладонь в настоящем, словно воспроизведя воспоминания. – И перед моими глазами замелькали картинки. Много картинок. Но все они показывали одно: великое падение Шато и ужасную смерть моей подруги. И тогда я порывисто запричитала, чтобы она отказалась от поста Главы, потому что ее погубит эта роль. Она не поверила мне. Посчитала мои слова глупыми переживаниями и попытками привязать ее к себе.

– А ты пыталась привязать?

– Я лишь хотела уберечь. Но и привязать мечтала.

– Поэтому ты теперь так одинока?

– Возможно, – неоднозначно ответила она.

– Ну а бедствие, которое ты предвещала? Глава Шато жива и правит на своих землях.

– Никто не говорил, что видение должно случиться сразу. Я отказалась от Шато, потому что знала уже тогда его исход. Да и отношения с подругой испортились.

– Почему ты скрыла это? Не рассказала моей маме? Или другим ведьмам? Главе?

– О том, что я умею видеть будущее знала только она, – задумчиво заявила тетя, отвернувшись обратно к окну, подразумевая под «она» теперешнюю Главу Шато.

– Почему тогда делишься этим со мной? – насторожилась Рианелла. Пыталась ли тетя что-то вложить в этот рассказ? Донести нечто страшное до племянницы? Предостеречь ее, но не прямым текстом? Рианелла совершенно не понимала. Шестеренки в ее голове крутились с особой силой, но никакого подтекста в тетиных словах она не находила. Быть может, она знала еще слишком мало.

– Однажды ты поймешь мои слова. Наверное, даже осудишь, – хмыкнула тетя. – Но этот мир полон осуждений, и тебя никогда не примут такой, какая ты есть.

– Я не виновата, что родилась ведьмой. Я не стесняюсь своего происхождения и буду бороться на благо рода.

– Дело не в этом. Будь ты и человеком, тебя бы осуждали. За внешность, за поведение, за чувства и за любовь. Даже твою месть, которая вполне объяснима, порицали бы в обществе, потому что люди примут только идеального человека. А ничего идеального не бывает. Они делают за закрытыми дверьми то же самое, но кому-то не везет, и он попадается на глаза. Понимаешь, о чем я?

Рианелла уверенно кивнула.

– Ты виделась с Главой Шато после своего ухода? Я имею в виду, твою подругу.

– Нет, – твердо заявила Аврора. – Теперь уже все в прошлом и видеться с ней не имеет никакого смысла. Она была замужем, у нее есть дети, и она Глава. Да и мои видения никогда не ошибаются.

– Твоя жизнь в резиденции похожа на праздничную и легкую, но сейчас, пообщавшись с тобой ближе, я осознаю, как тоскует твоя душа, – поделилась своими мыслями Рианелла, хотя понимала, что такое слышать тете будет не очень приятно.

– Не может быть легкой и праздничной жизни у того, кому исполнилось сорок, – усмехнулась тетя и опять повернулась к Рианелле. В ее глазах плясало веселье. Но настоящим ли оно было? – Потому что у ведьмы, демоницы или человека, неважно, уже есть прошлое. И это прошлое никуда от тебя больше не денется. Пока вы молоды, вы можете веселиться, потому что скелетов в шкафу у вас не так много.

– О, у меня уже достаточно, – опустила взгляд Рианелла, но на ее губах играла улыбка.

– Ты про Алессио? – игриво спросила тетя.

– Мама рассказывала о нем? – встрепенулась девушка. – Я его не стесняюсь, не стесняюсь своей любви к нему, но вся ситуация… Боюсь, что мы могли поторопиться. По крайней мере, со свадьбой.

– Агнес писала мне, как ты была красива в белом платье. Жаль, я этого не увидела, потому что сестра сказала, что это единственный день, когда она узрела тебя чистой и невинной.

Рианелла закатила глаза. Тетушка рассмеялась.

– Неправда, я просто не хотела опозориться перед всеми. Гостей было немного, мы отпраздновали крайне узким кругом в Шато. Правда, пробыть долго счастливыми нам не позволили, – Рианелла глянула в окно, и ее сердце уколола боль расставания.

– Он знает, что ты уехала?

– Ему должны передать письмо, но я не уверена, дойдет ли оно до него.

– Ты выглядишь опечаленной, но при этом не носишь даже кольца. Не боишься ли ты остыть к нему за время его отсутствия? Ведь неизвестно, насколько еще растянется ваше расставание.

Рианелла опустила взгляд на свои руки, будто кольцо могло появиться из воздуха само по себе. Безусловно, она забрала обручальное кольцо, когда покидала дом, однако, запихав его в карман сумки, так и не доставала его. Алессио был далеко, почему же она отказывалась носить хотя бы кольцо, чтобы ощущать его рядом и вспоминать о нем? Она старалась не думать об истинной причине, но тетя так просто расколола ее и озвучила самый большой страх.

– Честно, я жду от него хоть какой-нибудь весточки. Однако в городе очень мало людей знают, что я вообще уехала, уже не говоря куда. Даже Шато в неведении. Мама боялась отослать им письмо, переживая, что его перехватят.

– Я была удивлена, что из племянниц ты вышла первая замуж. Тебе было всего девятнадцать. Характером для замужества подходит, быть может, Мира, но точно не ты.

– Мира хочет раз и навсегда, – отмахнулась Рианелла.

– А ты?

– Я тоже, но в другом смысле… Прозвучало ужасно, да? Я полюбила Алессио, но приняла это быстро и безболезненно для себя. Моя сестра, скорее всего, писала бы ему длинное письмо в стихотворной форме, где излагала высосанную из пальцы проблему, из-за которой они не могут быть вместе.

Аврора рассмеялась.

– Точно, это в ее стиле.

– Алессио не стал для меня лишним грузом, а, наоборот, отдушиной. Я не искала в любви проблем, мне хотелось легкости. На этом мы с ним сошлись.

– Однако у него были свои тараканы в голове…

– Как у всех нас, – нахмурилась Рианелла. – Не хочу об этом говорить сейчас.

– Понимаю, – тетя кивнула. – Ну-ка, дай своей тетушки сигарету. Алкоголем я тебя спаивать не буду, твоя мать мне этого не простит, а вот закурить я не откажусь.

Рианелла послушно достала пачку и вынула оттуда одну сигарету для тети, но сама курить не стала. Аврора щелкнула пальцами, на них загорелся небольшой огонек, она подожгла сигарету и затянулась. В нос Рианеллы вновь ударил запах табака.

– Знаешь, а мы чем-то похожи, – слишком печально произнесла такие слова тетя. – В детстве я и твоя мать разительно отличались. Мы никогда не соперничали друг с другом, но общество хотело столкнуть нас лбами. Агнес была более рассудительной, спокойной, с серьезностью относилась ко всем вещам. Я влюблялась, расплескивалась чувствами, творила то, что сейчас и вспоминать стыдно. Агнес всегда меня тормозила. Пыталась поставить меня на путь праведный. Во всем, – тетя бросила на племянницу взгляд, оторвавшись на секунду от сигареты, и многозначительно подмигнула. – Если ты понимаешь, о чем я. Я же пыталась уговорить ее не выходить замуж за бедного мужчину, а согласиться на богатое сватовство. Мы обе совершенно не слушали друг друга. И вот, к чему это привело. Обе насладились мгновениями счастья, посчитав, что наш выбор был правильным, а теперь рыдаем у разбитого корыта.

– Не нужно загонять себя в рамки и твердить о том, что жизнь кончена. Все может прийти и уйти. Не стоит зацикливаться на чем-то одном.

– Да, мы с тобой точно похожи, – усмехнулась тетя. – Мои слова цитируешь. Единственное, чем мы различаемся, ты слишком рвешься на работу. Оставайся в особняке, Риа? Будем вести беседы такими тихими вечерами? Они не заменят ни одно светское мероприятие.

– Вечера буду стараться проводить дома, – пообещала Рианелла, хмыкнув от того, как тетушка назвала свою огромнейшую резиденцию особняком. – Но уже завтра, если позволит погода, отправлюсь в город. Работа нужна и мне, и Мирабель не только ради денег, но и ради общения и глотка свежего воздуха. Мама никогда не сидела без дела. Сколько себя помню, она занимала свои руки хоть чем-то: готовкой, уборкой, практикой в магии, садоводством, вышиванием, вязанием, рисованием… Мы с Мирабель выросли такими же. Даже курить для меня уже дело, лишь бы руки свободными не были. А вот Альвину ты учиться не заставишь. Сейчас скажи ей окончить хоть одни женские курсы, какие нам позволит Исливария, она будет отнекиваться до последнего и бить кулаком в грудь, что согласна на светские вечера. Она не понимает, что у нее единственной есть шанс выйти в люди, раз она не ведьма.

– Я переговорю с ней. Уговаривать людей я умею.

***

Впервые за последние несколько дней солнечные лучи пробиваются в спальню Рианеллы. По привычке девушка, позабыв, что такое солнце, не задернула шторы, поэтому теплый свет окутал ее комнату и разбудил. Разлепив с трудом веки, она попыталась оглядеть пространство вокруг, чтобы сознание вернулось к ней. Кажется, спать легла она около трех часов и совершенно не выспалась.

Дверь распахнулась. В спальню влетела Мирабель в легком синем платье с кружевными манжетами и воротничком. Она бросилась к сестре и попыталась стащить ту с постели.

– Вставай скорее! Вставай же, Риа!

Рианелла оттолкнула сестру и перевернулась на другой бок в надежде, что сестра отстанет от нее. Однако Мирабель не успокоилась. Казалось, она получила прекрасные новости.

– Просыпайся! После завтрака пойдем в город! Ты посмотри, какая благодать на улице! Такой благодати давно мы не видели!

Слова Мирабель немного прояснили мысли Рианеллы. Она приподнялась на локтях, глянула на полностью собравшуюся сестру и перевела взгляд в окно: на голубом небе и правда светило яркое солнце.

– Надо покурить, – прохрипела Рианелла и поднялась с постели, закутываясь посильнее в шелковый халат. Несмотря на теплую для осени погоду за окном, в резиденции было довольно прохладно.