– Товарищ полковник, это не фантастика, это факты, – твёрдо стояла на своём Майя, чувствуя, как под взглядом начальника по спине бегут мурашки. – На месте преступления на проспекте Гагарина нет главного – почерка. Там работал садист и мародёр, который попытался скопировать внешние признаки.
– Признаки те же! – Гордеев ударил кулаком по столешнице, заставив вздрогнуть стоящие на ней папки. – Поза тела! Изъятие частей! Это его, чёрт возьми, визитная карточка!
– Поза – да, но она неестественна, тело просто уложили. У «Собирателя» жертва замирает в такой позе из-за релаксантов, – парировала Майя, её голос начал срываться. – Срезы! Сравните фотографии! У нашей жертвы на проспекте Гагарина – рваные раны, следы борьбы, синяки. Наш «Собиратель» не оставляет синяков! Он их не допускает! И запах! Он использует специфическую смесь формалина и лаванды для консервации, а на этом теле – дешёвый растворитель, который даже не маскирует запах разложения, а просто кричит о кустарщине!
– Вы строите теории на запахах и ощущениях, капитан! – язвительно бросил Гордеев. – Может, у него закончился его фирменный парфюм? Может, он торопился? А грабёж… так, побочный доход. Все они там с приветом, эти маньяки.
– Нет, товарищ полковник, – Майя сделала шаг вперёд, её глаза горели. – Для этого преступника важен только его проект, его коллекция. Деньги, украшения – это шум, это грязь. Он бы не стал так пачкать свой ритуал. Это осквернение его «искусства».
– Его искусство! – Гордеев с силой выдохнул, смотря на неё с нескрываемым раздражением. – Хватит мне про это искусство! У нас паника в городе, на нас давит руководство, а вы тут разводите высокие материи!
Он тяжело опустился в кресло и провёл рукой по лицу. – Слушайте меня внимательно, Сомова. Дело одно. И ведёте его вы. Но если вы ошибаетесь, и этот ублюдок на проспекте Гагарина – наш «Собиратель», и он из-за ваших теорий уйдёт и убьёт снова… это будет на вашей совести. И на вашей карьере я поставлю жирный крест. Понятно?
– Понято, – сквозь зубы выдавила Майя.
– Что? – переспросил Гордеев, приставив ладонь к уху.
– Понято, товарищ полковник! – выкрикнула она, вытянувшись по струнке.
– Выйдите.
Она развернулась и вышла из кабинета, чувствуя на спине его тяжёлый взгляд. В коридоре, прислонившись к стене, её ждал Владислав.
– Ну что? – спросил он, по лицу было видно, что он всё слышал.
– Он не верит, – коротко бросила Майя, проходя мимо него. – Он считает, что мы имеем дело с одним и тем же человеком, который «просто торопился».
– И что будем делать?
– То, что должны, – она остановилась и посмотрела на него. Её лицо было каменным. – Мы продолжаем охоту на настоящего «Собирателя». А это дело… – она кивнула в сторону кабинета Гордеева, – пусть Белов копает. Но мы дадим ему все наши соображения. Если он умный, он поймёт, что ищет другого зверя.
– А если не поймёт?
– Тогда, – горькая улыбка тронула уголки её губ, – у нас будет на одного подражателя больше. И Гордеев получит своё второе дело. Но мы-то с тобой будем знать правду.
Она пошла по коридору, её шаги отдавались гулким эхом. Давление нарастало, но вместо того чтобы сломаться, оно закаляло её решимость, как сталь. Она должна была доказать свою правоту. Не ради карьеры. Ради того, чтобы остановить монстра, которого никто, кроме неё, по-настоящему не понимал.
3
Белов, коренастый капитан с вечно недовольным выражением лица, слушал Майю, откинувшись на спинку стула в её кабинете. На его лице читался скепсис.
– Итак, ты хочешь сказать, что мне достался какой-то уценённый маньяк? – проворчал он, когда она закончила.
– Не уценённый, Алексей, – устало поправила его Майя, передавая ему папку. – Другой. Он жесток, жаден и неорганизован. Он не хирург, а мясник, который попытался спрятаться за чужим почерком. Ищи грабителей, насильников. Кто-то, кто недавно вышел из тюрьмы. Кто-то, кто следит за новостями и увидел в этой истории свой шанс.
Белов с неохотой взял папку. – Теории, теории… Ладно, посмотрим, что там на месте нашлось. Но если этот твой «гений» окажется тем же парнем, я лично приду к тебе за твоими погонами.
– Держи в курсе, – лишь кивнула Майя.
Как только Белов вышел, дверь приоткрылась снова, и в кабинет заглянула лаборантка из химико-биологического отдела, молодая девушка с сияющими глазами.
– Капитан Сомова? Результаты по вашей… детали готовы.
Майя мгновенно встрепенулась, вся её усталость как рукой сняло. – Что у нас?
– Вы были правы, – девушка протянула ей отчёт. – На внутренней резьбе наконечника мы обнаружили микроскопические следы препарата. Сложный миорелаксант, не из тех, что в свободной продаже. Используется в ветеринарии для обездвиживания крупных животных и… – она сделала драматическую паузу, – в некоторых узкоспециализированных хирургических процедурах, связанных с микрохирургией.
Майя впилась взглядом в бумагу. – Ветеринария… Микрохирургия… Это сужает круг.
– И это ещё не всё, – лаборантка улыбнулась. – Мы нашли несколько микрочастиц. В основном – пыль, уличная грязь. Но одна… одна оказалась интересной. Это мельчайшая стружка. Древесина. Но не простая.
Майя подняла на неё взгляд, затаив дыхание.
– Это древесина красного дерева, обработанная специальным составом на основе воска. Такой состав используют не для мебели, а для… консервации биологических образцов. В музейных коллекциях, например. Или в старых, дорогих аптечках для хирургических инструментов.
Майя медленно опустила отчёт на стол. В её голове, словно щелкая переключателем, зажглась новая цепь.
Ветеринария. Медицина. Стерильность. Педантичность. И… старая, дорогая аптечка из красного дерева для инструментов. Не пластиковый контейнер, а именно дерево. Со вкусом. С традицией.
– Спасибо, – тихо сказала она лаборантке. – Это… это очень многое меняет.
Когда девушка вышла, Майя подошла к доске и провела мелом от наконечника шприца к пустующему портрету «Собирателя».
– Он не просто медик, – прошептала она. – Он… традиционалист. Консерватор в самом прямом смысле. У него есть старые, возможно, даже антикварные инструменты. Он ценит не только результат, но и процесс. Ритуал.
Она обернулась к Владиславу, который только что вошёл в кабинет.
– Влад, срочно. Нам нужны все, у кого есть лицензия на ветеринарную практику, особенно те, кто работает с крупными животными или в хирургии. И все, кто был уволен или отчислен из медицинских вузов за последние… скажем, десять лет. Особое внимание – тем, у кого в семье были врачи, от которых могли остаться старые инструменты. Он не просто маньяк. Он наследник. Хранитель какого-то своего извращённого ремесла.
Владислав присвистнул. – Красное дерево… Боже, это же надо так любить своё дело.
– Он не любит своё дело, – ледяным тоном поправила Майя. – Он служит ему. И мы только что получили его первое настоящее приглашение.
4
Столовая на складе была обычным местом с пластиковыми столами, липким полом и запахом дешёвого борща. Артём стоял в очереди с подносом, механически следуя за коллегами. Его мысли были далеко – он мысленно перебирал планы по дальнейшему усовершенствованию каркаса Венеры, теперь, когда у неё появилось лицо.
Внезапно его слух уловил обрывок разговора двух кладовщиц, стоявших впереди.
– …да, представляешь, Людка? Четвёртая уже! – с придыханием говорила одна, толстая и краснолицая. – Вчера на проспекте Гагарина нашли. Опять этот «Собиратель».
– Ужас какой! – ахала вторая. – Говорят, опять что-то отрезал. И в этот раз ещё и обокрал, подлец! Деньги из кошелька стащил и золотую цепочку с шеи снял.
Артём, обычно абсолютно невозмутимый, застыл с подносом в руках. Внутри у него что-то ёкнуло, а затем вспыхнуло холодным, яростным огнём. Обокрал? Это слово резануло слух, как фальшивая нота.
– Не может быть, – резко, громче, чем он планировал, вырвалось у него.
Кладовщицы обернулись, удивлённые. Рядом стоявшие мужики-грузчики тоже перевели на него взгляд.
– Что не может быть, Аркаша? – улыбнулась первая кладовщица, Галя. – В газетах пишут! Все обсуждают.
– Это не он, – проговорил Артём, и его голос, обычно ровный и спокойный, прозвучал с несвойственной ему резкостью и раздражением. – «Собиратель» так не поступил бы. Он не грабитель. Он… – он чуть не сказал «художник», но вовремя осекся, – …он не для этого.
В столовой на секунду воцарилась неловкая тишина. Все смотрели на него с лёгким изумлением. Спокойный, всегда услужливый Аркадий, который обычно лишь кивал и улыбался, вдруг проявил такую осведомлённость и странную уверенность в деталях работы маньяка.
– А ты откуда знаешь, как он поступил бы? – с лёгкой усмешкой спросил один из грузчиков, Вадим. – Ты с ним, что ли, кофе по утрам пьёшь?
Артём почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Он осознал свою ошибку. На его обычно бесстрастном лице на мгновение проскользнула тень – не гнева, а скорее ледяного, бездонного презрения. Его глаза, которые коллеги привыкли видеть добрыми или уставшими, вдруг стали чужими, острыми, как скальпель. Это длилось лишь долю секунды, но Вадим невольно отступил на шаг.
– Я… читаю, – быстро, пытаясь вернуть себе образ простого парня, пробормотал Артём, и его лицо снова стало привычно-нейтральным. – И там везде пишут, что он ничего не забирает, кроме… ну, вы понимаете. А грабёж – это уже что-то другое. Наверное, кто-то другой.
– Ну, может, и другой, – нехотя согласилась Галя, всё ещё с лёгким недоумением глядя на него. – Всё равно жуть. Иди, Аркаша, проходи, а то ты задерживаешь очередь.
Артём кивнул и двинулся дальше, накладывая на поднос еду автоматически. Внутри всё кипело. Осквернение. Кто-то посмел примазаться к его работе. Использовать его тщательно выверенный, чистый метод для какого-то грязного, примитивного грабежа. Этот подражатель, этот недоучка, выставил его искусство в дурном свете, сделал его похожим на обычного уголовника.
Он сел за отдельный столик, не притрагиваясь к еде. Спокойствие, которое он обрёл в своей Мастерской, было разрушено. Теперь, помимо полиции, у него появился ещё один враг – бездарный имитатор, порочащий его имя. И с этим нужно было что-то делать. Мысль о том, что где-то в городе орудует этот бездарный подражатель, вызывала в нём почти физическую тошноту.
Он смотрел в тарелку, но видел лишь неровные, рваные срезы на теле той девушки и украденную цепочку. Это было несовершенство. А несовершенство нужно было устранять.
5
Капитан Белов с удовлетворением осматривал место преступления на проспекте Гагарина. В отличие от эфемерных теорий Сомовой, здесь всё было грубо, осязаемо и понятно. Та же зловещая поза, то же изъятие части тела – для него это был ясный почерк «Собирателя». Майя со своими догадками о подражателе, по его мнению, просто не хотела признавать, что маньяк мог изменить почерк или действовать в спешке.
– Смотрите, товарищ капитан! – один из оперативников позвал его к дренажной канаве в полусотне метров от тела. – Кажется, мы нашли его «сувениры».
Белов подошёл и застыл, глядя на извлечённый из грязи свёрток. Его лицо озарилось торжествующей улыбкой. Это была та самая, недостающая улика, которая должна была поставить точку в споре с Сомовой.
– Ну вот, – проговорил он, глядя на разложенные на столе в оперативной палатке вещи. – «Собиратель» решил пополнить не только свою коллекцию, но и кошелёк. Я же говорил, что все эти ваши теории про «искусство» – ерунда. В стрессовой ситуации все они показывают своё истинное лицо – обычного уголовника.
На столе лежала женская золотая цепочка с крестиком и пустой кошелёк. И самое главное – окровавленный садовый секатор и пачка дешёвых влажных салфеток.
– Срезал грудь этим секатором, – с отвращением указал Белов на грубый инструмент. – Видите? Никакой хирургической точности, как на первых жертвах. Значит, торопился. Или нервничал. А потом, убегая, выбросил всё в первую же канаву. Совершил ошибку, которую не должен был допустить их «гений». Но он же человек, в конце концов!
Для Белова всё было очевидно. Да, срезы были менее аккуратными, да, был грабёж. Но это не меняло сути. Один и тот же маньяк, «Собиратель», начал делать ошибки под давлением обстоятельств или из-за растущей уверенности в своей безнаказанности.
– Снимайте отпечатки со всего! – скомандовал он. – С цепочки, с секатора, с салфеток! Теперь мы его поймаем. Сомова ищет призрака, а мы возьмём его за грязные пальцы.
Он был абсолютно уверен, что сейчас они найдут отпечатки того самого неуловимого «Собирателя», и это дело будет закрыто его группой. Идея о подражателе казалась ему надуманной и сложной. Жизнь, как знал Белов, обычно проще и циничнее.
Когда из информационного центра пришёл ответ, он лишь укрепился в своей правоте. Отпечатки принадлежали Сергею Молотову, рецидивисту с брутальным досье. Белов даже не допускал мысли, что это может быть другой человек. В его картине мира «Собиратель» наконец-то обрёл имя и лицо – лицо обычного, жестокого уркагана.
– Готовьте группу для задержания, – распорядился он, с удовлетворением глядя на фотографию Молотова. – Мы задержим «Собирателя» сегодня же. И пусть Сомова потом объясняет Гордееву, почему она гонялась за ветрами.
6
Майя, держа в руках свежий отчёт по анализу наконечника шприца, решительной походкой направилась к кабинету Гордеева. Впервые за долгие недели у неё в руках были не теории, а вещественные доказательства, ведущие к настоящему «Собирателю». Анализ микрочастиц открыл новое, многообещающее направление. Она была готова настоять на расширении группы и точечных проверках.
Она уже собиралась постучать, когда из-за двери донёсся громкий, уверенный голос Белова. Майя на мгновение замерла, затем тихо приоткрыла дверь.
– …и мы установили личность преступника, товарищ полковник! – докладывал Белов, стоя по стойке «смирно» перед столом Гордеева. На его лице играла торжествующая улыбка. – Сергей Молотов, рецидивист. Его отпечатки найдены на орудии преступления и на похищенных украшениях. Всё сходится.
Гордеев, сидевший с сигаретой в руке, смотрел на Белова с нескрываемым удовлетворением. – Видите, Белов? А некоторые тут строили теории о двух маньяках, – он многозначительно бросил взгляд на вошедшую Майю, но не дал ей вставить слово. – Работать надо, а не фантазировать! Итак, вы уверены, что этот Молотов и есть «Собиратель»?
– Абсолютно уверен, товарищ полковник! – Белов выпрямился ещё больше. – Все улики указывают на него. Он и есть тот самый маньяк.
– Нет! – не выдержала Майя, шагнув вперёд. Её пальцы сжали папку так, что кости побелели. – Товарищ полковник, это ошибка! Молотов – подражатель! Наша группа нашла новые улики на месте третьего убийства, которые ведут к настоящему преступнику! Вот отчёт! Он использует…
– Хватит, Сомова! – Гордеев резко поднял руку, прерывая её. Его лицо снова налилось краской. – Ваши «улики» и «теории» меня больше не интересуют! У нас есть отпечатки пальцев, есть орудие преступления и опознанная жертва ограбления! Это – результат! А то, что вы там наковыряли, – это песок, в котором вы пытаетесь утопить реальную работу!
Он с силой потушил сигарету и повернулся к Белову. – Белов, ваша группа получает все ресурсы. Задержите этого Молотова. Немедленно. Я хочу видеть его в камере к концу дня.
– Есть! – отчеканил Белов, бросив Майе победный взгляд, и быстрым шагом направился к выходу.
Майя стояла как вкопанная, чувствуя, как жгучая волна ярости и бессилия подкатывает к горлу. Она сжимала папку с отчётом, который теперь казался никчёмной бумажкой.
– Товарищ полковник, умоляю вас, – её голос дрогнул, но она заставила себя говорить твёрдо. – Вы отпускаете настоящего монстра. Молотов – это шелуха. Он не способен на ту чистоту и точность, с которой работал «Собиратель» первые три раза. Это два разных человека!
– Доказательства, Сомова! – рявкнул Гордеев. – Я требую доказательства, а не интуицию! Когда вы принесёте мне на стол отпечатки пальцев вашего «гения», тогда и поговорим. А до тех пор – дело закрыто. Ваша группа распускается. Передайте все материалы Белову.
Он отвернулся, демонстративно взяв следующую папку. Разговор был окончен.
Майя медленно вышла из кабинета. В ушах стоял оглушительный звон. Она чувствовала себя так, будто только что протянула утопающему руку, а её оттолкнули, назвав сумасшедшей. Она посмотрела на папку в своей руке. Там была правда. Но её никто не хотел слышать.
Она понимала, что теперь охота на настоящего «Собирателя» стала её личной, нелегальной войной. И времени у неё было катастрофически мало. Пока все будут праздновать поимку «нужного» преступника, настоящий монстр продолжит своё дело. И следующая жертва будет уже на её совести.
7
Задержание Сергея Молотова было стремительным, громким и грязным – полной противоположностью тому, как работал его вдохновитель.
Оперативники Белова взяли его на съёмной квартире в районе обшарпанных хрущёвок. Дверь вынесли одним ударом тарана. Внутри пахло потом, дешёвым пивом и жареной картошкой. Сам Молотов, крупный, мясистый мужчина в застиранной майке, в этот момент смотрел телевизор и хлебал из кастрюли. Он даже не успел понять, что происходит. Его просто скрутили, придавили к липкому полу и надели наручники.
– Что вы?! Я ничего не делал! – сипел он, пытаясь вырваться.
– Молчи, «Собиратель», – с презрением бросил один из оперативников, вставая коленом ему на спину.
В квартире тут же начался обыск. Никакой стерильности, никакого намёка на «мастерскую». Всё было как у обычного уголовника: под матрасом нашли пачку денег – тех самых, что были украдены у жертвы. В чулане – замызганную куртку со следами крови на рукаве, а под раковиной, в ведре с мусором, валялись те самые окровавленные садовые перчатки.
Белов, наблюдая за этим, с удовлетворением закурил прямо в квартире. Он даже не задавал вопросов про цепочку – она лежала в его сейфе, в пакете с вещдоками, с отпечатками Молотова. Дело было замкнуто в железную логику: отпечатки на цепочке и деньгах, орудие преступления, мотив. Для Белова это был триумф факта над бредовой теорией Сомовой.
– Всё, «художник», хватит с нас твоих «шедевров», – с насмешкой бросил он скрученному Молотову. – Увезти.
Молотова выволокли из квартиры под вспышки камер и возмущённые крики соседей. Новость о поимке знаменитого маньяка-«Собирателя» разнеслась по городу со скоростью лесного пожара. В управлении царило ликование. Гордеев принимал поздравления.
Только Майя, стоя у своего стола и глядя на пустую доску, с которой уже сняли все фотографии и схемы, понимала – это фикция. Да, Молотов был на месте преступления. Да, он ограбил труп. Но он не был тем, кто аккуратно, с хирургической точностью, извлёк грудь. Настоящий зверь не попал в капкан. Он остался в тени, наблюдая, как ловят и осуждают жалкую пародию на него самого.
8
Кабинет подполковника Гордеева был переполнен. От вспышек фотокамер в глазах рябило, а гул голосов сливался в сплошной торжествующий гомон. В центре этого ажиотажа стоял капитан Белов, выглаженный и сияющий, с трудом скрывая самодовольную улыбку. Рядом, отодвинутая всеми к стене, неподвижно стояла Майя. Она чувствовала себя призраком на собственном празднике жизни.
Гордеев, сияя, как медный таз, поднял руку, призывая к тишине. – Товарищи! Коллеги! Представители прессы! С огромным удовольствием заявляю – кошмар, терзавший наш город, окончен! Маньяк, известный как «Собиратель», обезврежен и находится в камере предварительного заключения!
В кабинете взорвался гром аплодисментов. Гордеев многозначительно потряс в воздухе папкой с делом Молотова. – Это – результат кропотливой, профессиональной работы, а не пустых фантазий! Благодаря оперативным и грамотным действиям капитана Белова и его группы, улики были найдены, а преступник – задержан в кратчайшие сроки! Город может спать спокойно!
Взгляд Гордеева на мгновение скользнул по Майе, стоявшей в тени. В нём не было упрёка – лишь холодное удовлетворение от доказанной правоты.
Журналисты тут же окружили Белова, протягивая микрофоны. – Капитан Белов, как вам удалось выйти на след этого изощрённого преступника? – Расскажите о ходе операции по задержанию!
Белов, стараясь придать лицу суровое и скромное выражение, начал вещать о «следственной интуиции» и «выверенных оперативных комбинациях». Он ловко избегал прямых вопросов о нестыковках в почерке, сводя всё к «изменению поведения маньяка под давлением правосудия».
Майя не слушала. Она смотрела в заоконную тьму, сжимая в кармане плаща тот самый пакет с наконечником от шприца. Он обжигал ей пальцы, словно раскалённое железо. Каждое слово Гордеева, каждый самодовольный пассаж Белова были для неё не просто оскорблением, а надгробной плитой, которую они сами возводили на могиле будущих жертв.
Она видела не это помещение, залитое светом и наполненное ликованием. Она видела холодную, стерильную комнату, где в тишине, под светом софитов, стояла незавершённая статуя из плоти и металла. И она знала – там, в этой тишине, настоящий творец этого кошмара сейчас спокойно работал, зная, что его никто не ищет. Что его «искусству» больше ничто не угрожает.
Кто-то из коллег хлопнул её по плечу. – Что хмурая, Сомова? Дело закрыли! Можно выдохнуть!
Она медленно повернула голову и посмотрела на него пустыми глазами. – Да, – тихо ответила она. – Закрыли.
Она отстранилась и, не глядя ни на кого, вышла из кабинета. За её спиной гремели аплодисменты, а впереди, в гулкой тишине пустого коридора, её ждало лишь одно – тяжёлое, ледяное знание, что самая страшная часть охоты только началась. И теперь она была абсолютно одна.
8
Артём сидел в своей безупречно чистой гостиной, в кресле, стоящем строго под прямым углом к телевизору. На экране сиял подполковник Гордеев, а рядом с ним – упитанный капитан, чьё имя Артём даже не запомнил. Слово «Собиратель» резало слух, звуча из уст этих убогих.
«…Маньяк, известный как „Собиратель“, обезврежен…»
Пальцы Артёма непроизвольно сжали подлокотники кресла. Гнев, горячий и острый, как вспышка, пронзил его. Этот тупой, неряшливый скот, этот Молотов… Его имя уже успели протрубить в новостях. Это животное, осквернившее его метод, его чистый, выверенный ритуал, теперь отождествляли с ним. Это было чудовищное, невыносимое оскорбление.
Но затем, как волна ледяной воды, пришло другое чувство. Облегчение. Спокойствие. Абсолютная, безраздельная уверенность в своей безопасности.
Они поверили. Эти мнимые «служители закона» с их примитивным мышлением схватили первого попавшегося уголовника и успокоились. Они увидели грубую пародию и приняли её за оригинал. Они были слепы. И их слепота была его щитом.
Уголки его губ медленно поползли вверх, обнажая ровные, белые зубы. Это был не смех. Это был оскал. Оскал хищника, который только что услышал, как охотники, потратив все патроны, подстрелили своего же сторожа и ушли из леса, празднуя победу.
Его взгляд скользнул с экрана на неприметную дверь в стене. За ней ждала его Венера. Её каркас, её безупречные линии. Ей не хватало ещё нескольких… элементов. И теперь ничто не мешало ему довести свой шедевр до совершенства.
Милиция успокоилась. Сомова, та самая навязчивая женщина-капитан, чьё упорство он смутно чувствовал, теперь была нейтрализована собственным начальством. Давление исчезло.
Он выключил телевизор. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь ровным гулом холодильника. Он подошёл к окну и смотрел на ночной город, на огни, за которыми жили тысячи несовершенных, бракованных существ.
Теперь он мог работать. Спокойно. Методично. Без спешки.
Оскал медленно сменился лёгкой, почти незаметной улыбкой человека, держащего в руках все козыри. Охота возобновлялась. Но на этот раз охотник был невидим, а весь мир думал, что он уже мёртв.
Глава 4
1
Прошло несколько дней. Ажиотаж вокруг поимки «Собирателя» поутих, сменившись рутинным ожиданием суда. Сергей Молотов, находясь в камере, метался между злостью и отчаянием. Он был пойман, но за совсем не то преступление, в котором его теперь упорно обвиняли.
Майя шла по длинному, пропахшему дезинфекцией коридору СИЗО. Она проделала немалую работу, чтобы организовать эту встречу. Ей было нужно услышать это лично.
В небольшой комнате для свиданий Молотов сидел, ссутулившись. Увидев Майю, он лишь мрачно хмыкнул. – Оперативник? Я всё уже рассказал. Я её убил. За деньгами и цепочкой. Всё. Больше мне нечего сказать.
– Я знаю, – тихо ответила Майя, садясь напротив. – Я знаю, что ты убил её. Но я не из группы Белова. Меня зовут Сомова. Я веду дело настоящего «Собирателя».