У костра
Виктор Константинович Mишин
© Виктор Константинович Mишин, 2025
ISBN 978-5-0068-5810-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Собиратель
От автора
Прежде чем вы перевернете эту страницу, позвольте предупредить: история, которую вы держите в руках, – не о поимке маньяка. Она о том, как далеко может зайти одержимость. Одна – в стремлении к справедливости, другая – в поисках безупречного, выхолощенного идеала.
Это рассказ о двух коллекционерах. Один собирает улики, другой – части тел. Одна склеивает рассыпавшиеся жизни, другой – тленно-прекрасную статую, свою Венеру, чье бездушное совершенство дороже человеческих судеб.
Их миры разделены лишь тонкой стеной обыденности. Он – неприметный кладовщик, чья жизнь – безупречный фасад. Она – капитан милиции, чья собственная жизнь стала расследованием. Их связывает невидимая нить утраты и безумия, протянутая через годы.
Готовы ли вы заглянуть в мастерскую, где пахнет формалином и лавандой? Где холодный металл встречается с теплой плотью, а граница между гением и монстром стирается в хирургически точном разрезе? Тогда входите. Но помните: некоторые образы, однажды увиденные, уже невозможно забыть.
Глава 1
1
Влажный, пропитанный запахом гниющей кожи и химикатов воздух застыл неподвижно. Милицейские «Жигули» резко остановились у зияющего провала ворот, разбрызгивая воду из луж. Майя Сомова вышла из машины, не застегивая плащ. Холод ей был не страшен – внутри всё и так горело ледяным огнём.
Участковый, бледный как мел, лишь молча указал рукой вглубь цеха. Его пальцы слегка дрожали.
– Там… Там, товарищ капитан. Я патрулировал территорию, заглянул для проформы… И… оно.
Майя кивнула, не глядя на него, и шагнула внутрь. Ботинки вязли в слое пыли, грязи и облупившейся штукатурки. Луч фонарика, который она достала из кармана плаща, выхватывал из мрака гигантские ржавые станки, похожие на скелеты доисторических чудовищ.
И вот, в луже бледного света, лежала она.
Девушка. Лет двадцати. Одета в простое синее платье, аккуратно отглаженное. Волосы были уложены, на лице – следы лёгкого, естественного макияжа. Она лежала на спине, руки вытянуты вдоль тела, словно кукла, аккуратно оставленная на полке. Ни намёка на борьбу. Ни единой лишней морщинки на одежде.
И от этой неестественной чистоты и порядка становилось не по себе.
Владислав, её напарник, уже возился рядом, щёлкая фотоаппаратом «Зенит». Его обычно невозмутимое лицо было напряжённым.
– Ничего не понимаю, Майя, – прошептал он, отводя взгляд от объекта. – Ни крови, ни признаков насилия. Как будто уснула и не проснулась.
Майя не отвечала. Её взгляд скользил по телу, выискивая несоответствие. И нашёл его.
Она присела на корточки, направив луч фонаря на кисти рук девушки.
– Влад, – её голос прозвучал глухо, отдаваясь эхом в пустом цеху. – Смотри.
Там, где должны были быть изящные пальцы и ладони, зияли… ничто. Абсолютно чистые, ровные, почти хирургические срезы чуть выше запястий. Кожа и плоть были аккуратно отделены, обнажая тонкий срез костей, словно на учебном анатомическом пособии.
Но самое жуткое было не это.
Края ран не были багровыми или синими. Они имели странный, восковой, почти блестящий оттенок. И от иссечённой плоти исходил слабый, но отчётливый запах – не смерти и разложения, а резкий, химический, знакомый ей до тошноты. Формалин. Смешанный с чем-то ещё, цветочным и приторным.
– Он её… забальзамировал? – Владислав сглотнул, и его рука с фотоаппаратом дрогнула. – Срезы… Господи, они идеальные. Как будто не ножом, а лазером.
Майя медленно поднялась. Ледяная тяжесть нарастала внизу живота, сжимая горло. Она смотрела на эти идеально обработанные культи, на это спокойное, почти спящее лицо, и в её памяти, словно вспышка, возник образ – такой же ровный, хирургический разрез на щиколотке её сестры. Дело, которое ей пришлось закрыть за неимением улик. Дело, которое она не закрыла в своей голове ни на день.
Она обернулась к Владиславу. Её лицо было маской спокойствия, но глаза горели холодным, стальным огнём.
– Это не убийство, Влад, – тихо, но чётко произнесла она. – Это извлечение. Он не забрал её жизнь. Он забрал то, что считал слишком совершенным для неё.
Она сделала паузу, глотая ком в горле.
– И я почти уверена, что это… подарок. Первый из многих. Он начал собирать свою коллекцию.
2
Тишину в квартире нарушало лишь ровное, механическое жужжание вытяжки над плитой. Мужчина стоял у раковины, тщательно, с хозяйственным мылом оттирая руки и предплечья. Под ногтями могли остаться микроскопические частицы, и это было недопустимо. Чистота – основа всего.
Он вытер руки насухо белым, без единой зацепки, полотенцем и прошёл в самую большую комнату. Обычную гостиную. Диван, телевизор, книжная полка с подборкой классической литературы и медицинских атласов. Ничего лишнего.
Ключ, висевший у него на цепочке, с лёгким щелчком открыл неприметную дверь, замаскированную под стенную панель, обитую той же дерматиновой тканью, что и остальная мебель.
Его Мастерская.
Воздух здесь был другим – стерильным, холодным, с примесью запаха консервантов и лаванды. Он не включал верхний свет. Вместо него загорелись несколько точечных галогенных ламп, чьи лучи были направлены на центральный объект комнаты.
Она стояла на низком вращающемся подиуме, как манекен в ателье высокой моды.
Его Венера.
Пока ещё лишь каркас. Идеально симметричный металлический остов, повторяющий женскую фигуру, собранный им по канонам золотого сечения. К этому каркасу были аккуратно прикреплены… экспонаты.
У основания крепились две изящные женские ступни с высоким подъёмом и тонкими пальцами – его первая большая удача. Выше, на месте бёдер и таза, был натянут идеальный, без единой родинки или растяжки, лоскут кожи цвета слоновой кости, взятый с живота третьей жертвы. Он любовно обработал его специальным составом на основе воска, чтобы сохранить упругость.
Он подошёл ближе. Его дыхание было ровным, пульс – спокойным. Здесь он обретал покой.
Он протянул руку и провёл пальцами по коже. Холодной, гладкой, совершенной.
– Скоро, моя прекрасная, – прошептал он. – Скоро ты обретёшь форму.
Его взгляд упал на пустые места на каркасе – места для кистей рук, предплечий, груди, шеи… и, конечно, головы. Головы с идеальным лицом.
Из холодильника-витрины, стоявшего в углу, он достал новый, сегодняшний, «материал». Две кисти руки. Они лежали на чёрном бархате, и свет ламп выхватывал их из полумрака, словно драгоценности в музейной витрине. Длинные пальцы, изящные запястья, ухоженные ногти овальной формы. Её руки. Девушки из цеха.
Он взял один из «экспонатов» и поднёс к каркасу, примеривая к металлическому креплению. Совершенно. Абсолютно. Он позволил себе редкую, едва заметную улыбку. Процесс шёл. План воплощался.
Внезапно его взгляд зацепился за крошечную, почти невидимую родинку на тыльной стороне ладони. Он её заметил ещё на месте, но тогда это показалось милой деталью, «изюминкой». Сейчас, в стерильной чистоте Мастерской, это выглядело… изъяном. Несовершенством.
Лёгкая тень досады скользнула по его лицу. Ничего. Он всё исправит. У него есть инструменты. Перфекционизм – это путь к Абсолюту.
Он аккуратно положил кисть обратно на бархат и направился к шкафу с хирургическими инструментами. Работа требовала внимания.
3
Майя откинулась на спинку стула, закрывая на секунду глаза. На веках, словно на киноплёнке, проступали образы: идеальные срезы, восковая кожа, спокойное лицо девушки из цеха. И поверх этого – другие образы, из прошлого. Щиколотка сестры. Такое же хирургическое иссечение.
Она открыла глаза и снова уставилась на фотографии, разложенные на столе. Три жертвы. Три «экспоната».
– Он не злится, – тихо проговорила она, больше для себя.
Владислав, дремавший на стуле в углу, вздрогнул и выпрямился. – Что?
– Он не испытывает к ним ненависти, – Майя провела пальцем по снимку культей. – Смотри. Ни следов пыток, ни унижений. Он их… подготовил. Вымыл, уложил волосы. Платье на первой жертве было выглажено. Это не гнев. Это… ритуал.
Владислав скептически хмыкнул, потирая затекшую шею: – Ритуал? Маньяк-перфекционист? Звучит как сценарий для голливудского ужастика.
– Нет, – Майя резко встала и подошла к доске, где были приколоты фотографии жертв и схемы мест преступления. – Это единственное, что связывает все три дела. Он не насильник. Он не садист в привычном понимании. Он – коллекционер. – Она обвела указкой фотографии. – Ступни. Кожа с живота. Кисти рук. Он не просто убивает. Он изымает определённые части. Те, что кажутся ему идеальными.
Она взяла мел и провела три стрелки от жертв к пустому центру доски.
– Он что-то строит, Влад. Собирает. Как пазл. И каждая новая жертва – это новая деталь для его… конструкции.
Владислав присвистнул: – То есть, ты считаешь, где-то у него стоит неведомая хреновина, собранная из частей тел? Здорово. Очень утешительно.
– Не смейся, – голос Майи стал стальным. – Это объясняет всё. Почему нет следов борьбы – он обездвиживает их, вероятно, инъекциями. Почему обрабатывает раны – он заботится о сохранности «материала». Он видит в них не людей, а… сырьё для своего искусства.
Она снова села, листая отчёт судмедэкспертизы. – Эксперт говорит, что срезы сделаны профессионально. Очень острым, тонким инструментом. Скорее всего, это хирургический скальпель или что-то подобное. У нашего «Призрака» есть медицинские познания. Или опыт. Может, он работал в морге. Или ветеринаром. Или просто одержим анатомией.
– Отличные новости, – мрачно бросил Владислав. – Ищем человека с медицинским образованием в городе с населением в миллион. Задача на один вечер.
Майя проигнорировала его сарказм. Её взгляд упал на карту города, где были отмечены места обнаружения тел. – Все тела найдены в заброшенных, безлюдных местах. Индустриальная зона, старый склад, парк после закрытия. Он их не прячет. Он их… оставляет. Как художник подписывает готовую работу. Он не боится, что мы найдём. Ему важно, чтобы мы увидели результат его труда. Его почерк.
Она замолчала, вглядываясь в пустое место в центре доски, где должен был быть портрет убийцы.
– Он мужчина. Достаточно сильный, чтобы перемещать тела. Организованный, педантичный. Живёт один, иначе кто-то заметил бы его… хобби. У него есть машина или фургон. И главное… – Майя посмотрела на Владислав, и в её глазах горел тот самый холодный огонь. – Он не остановится. Его проект не закончен. Он ищет следующую деталь. Идеальные глаза. Идеальные волосы. Идеальную линию челюсти…
Её собственный телефон лежал на столе. На экране была фотография её сестры. С фотографии на неё смотрели живые, весёлые глаза. Идеальные глаза.
– Он уже ищет следующую жертву, – тихо закончила она. – И мы должны найти его первыми.
4
– Аркаша, выручай! Срочно нужны три коробки катетеров для 4-й горбольницы, у них ревизия!
Артём, которого на работе все звали Аркадием, обернулся на крик кладовщицы Галины Петровны. Лёгкая, доброжелательная улыбка тут же появилась на его лице.
– Сейчас, Галина Петровна, всё будет! – его голос был ровным, спокойным, располагающим к себе.
Он ловко орудовал ручной гидротележкой, перемещая многоярусные стеллажи в поисках нужного товара. Движения его были выверенными, экономичными. Здесь, на складе, он ценился за невероятную аккуратность и исполнительность. Бумаги в его уголке всегда были разложены по папкам, коробки стояли с идеальной маркировкой, а его смену принимали без единой претензии.
– Вот, пожалуйста, – он подкатил к Галине Петровне аккуратную тележку с заказом. – Три коробки. Срок годности проверил, партия совпадает.
– Спасибо тебе, золотой мой! – Галина Петровна похлопала его по плечу. – Без тебя мы тут все давно бы по уши в бумагах утонули. Как там твоя мама? Самочувствие получше?
Тень искренней, натренированной заботы скользнула в его глазах. – Спасибо, что спрашиваете. Держится. Врачи говорят, возрастное. Я к ней после смены заеду, продукты привезу.
– Ах, какой же ты сын, Аркаша! – вздохнула женщина. – Нынешней молодёжи бы твою ответственность. Заходи в обед, пирожков принесла, с капустой.
– Обязательно зайду, – кивнул он.
Он наблюдал, как она удаляется, и улыбка медленно сошла с его лица, не оставив и следа. Его взгляд стал пустым, направленным внутрь себя. Он повернулся и пошёл в самый дальний угол склада – зону, где хранилась бракованная или списанная продукция.
Здесь пахло пылью и металлом. И тишиной. Он подошёл к ящику со старыми хирургическими инструментами, предназначенными для утилизации. Его пальцы, сильные и ловкие, привыкшие к тяжёлым коробкам, вдруг стали нежными, почти чувственными. Он взял скальпель с затупившимся лезвием. Для работы он был не годен.
Но Артём смотрел на него не как на брак. Он видел в нём потенциал. Форму. Баланс. Он положил инструмент на ладонь, взвешивая его.
«Слишком тяжёлый для тонкой работы… Неправильный угол заточки… Раздражает»
Мысленно он сравнивал его с тем идеалом, что хранился в его Мастерской. Его собственный, отполированный до зеркального блеска инструмент был продолжением его воли. А это – просто кусок металла.
Внезапно его взгляд упал на молодую практикантку, Катю, которая разбирала коробки в другом конце зала. Она что-то весело напевала себе под нос, записывая данные в планшет. Артём несколько секунд смотрел на её шею. Длинная, изящная линия от уха до ключицы. Чистая, гладкая кожа.
«Интересный угол… Но гортань выдаётся слишком сильно. Напрягает мышцы, портит линию. Несовершенство»
Он мысленно отклонил «кандидатуру», как бракованный товар, и снова сосредоточился на скальпеле в своей руке. Шум склада, голоса коллег, гудки погрузчиков – всё это сливалось для него в отдалённый, не имеющий значения гул. Его мир сузился до формы лезвия и идеальных линий, которые ему ещё предстояло найти.
Ровно в 18:00 он сдал смену, попрощался с охраной – шутливой фразой о футболе – и сел в свою невзрачную «Ладу». Он вёл её аккуратно, строго по правилам, никогда не превышая скорость. По дороге он заехал в магазин, купил йогурты, гречку и бананы. Для «больной матери».
Никто бы и не подумал, глядя на этого спокойного, немного уставшего мужчину, везущего домой скромные продукты, что в багажнике его машины лежит свёрток со стерильными контейнерами и запасом бальзамирующей жидкости. И что его мысли заняты не ужином, а поиском идеальных губ для его Венеры.
5
Тиканье настенных часов сливалось с стуком её сердца – неровным, уставшим. На столе перед Майей лежали не отчёты, а её собственные, испещрённые безумными схемами, заметки. Карта города была испещрена красными крестами – места находок тел. Рядом – фотографии жертв, их счастливые, живые лица, вырезанные из соцсетей. А поверх – холодные, обезличенные снимки с мест преступлений.
Она провела рукой по лицу, кожа была сальной, под глазами – фиолетовые тени, словно синяки. Спать она пыталась. Но стоило закрыть глаза, как перед ней возникала она.
Лиза.
Не изуродованная, не мёртвая. А такой, какой запомнилась – шестнадцатилетней, с беззаботной улыбкой, в том самом синем платье, в котором её потом и нашли.
«Май, он всё ещё там…» – голос сестры в её кошмарах был не упрёком, а мольбой. «Он смотрит… Он ищет…»
Майя резко встряхнула головой, прогоняя видение. Она встала и подошла к доске. Три жертвы. Три «дара» от «Собирателя».
Жертва 1: Елизавета С. (16 лет). Обнаружена в парке. Изъяты: ступни.
Жертва 2: Ирина П. (29 лет). Обнаружена в котловане недостроенного дома. Изъят: лоскут кожи с живота.
Жертва 3: Ольга М. (22 года). Обнаружена на старом заброшенном заводе. Изъяты: кисти рук.
Она смотрела на фотографии изъятых частей. Не на тела, а именно на них. Идеальные срезы. Стерильная чистота.
– Зачем? – её шёпот был хриплым от бессонницы. – Ступни… Кожа… Руки… Что дальше? Грудь? Бёдра? Шея?
Она закрыла глаза, пытаясь думать как он. Не как маньяк-убийца, а как коллекционер. Художник. Создатель.
– Он строит, – выдохнула она, открывая глаза. – Он не просто собирает трофеи. Он собирает статую. Женскую фигуру.
Мысль была чудовищной и… логичной. Она подошла к карте. Места преступлений были разбросаны по всему городу, как будто случайно. Но что, если это не так? Она взяла циркуль и начала чертить. Нет, не круги. Она попробовала соединить точки. Ничего.
– Он оставляет их там, где удобно. Где его не увидят, – бормотала она. – Но он везёт их откуда-то. Где он их… готовит?
Мысль о «мастерской», о месте, где он творит своё «искусство», заставила её содрогнуться. Это должно быть частное, изолированное место. Гараж. Подвал. Чердак.
Она снова уставилась на фотографии жертв. Все они были разными. Блондинка, брюнетка, шатенка. Разного роста, телосложения. Но их объединяло одно – каждая из них обладала чем-то, что «Собиратель» счёл идеальным.
– Ты ищешь не человека, – прошептала Майя, глядя на пустоту, где должен был быть его портрет. – Ты ищешь детали. Лучшие детали от разных моделей.
От этой мысли стало физически тошнить. Он не видел в них людей. Они были для него расходным материалом, кусками мрамора, из которых он высекал своё извращённое идеальное творение.
Она опустила голову на стол. В ушах снова зазвучал голос Лизы: «Май, пойми… он не злится… ему просто нужно…»
Майя резко поднялась. Глаза горели лихорадочным блеском. Она поняла. Чтобы его поймать, нужно было не просто искать убийцу. Нужно было предугадать его следующий шаг. Понять, какая «деталь» ему нужна. И найти идеальную женщину, которая подошла бы под его запросы, прежде чем он найдёт её сам.
Она посмотрела на своё отражение в тёмном окне. Уставшее, измождённое лицо. И свои собственные, дрожащие от усталости, руки.
Она медленно сжала их в кулаки.
– Я найду тебя, – пообещала она своему отражению, Лиза, всем его будущим жертвам. – Я найду тебя!
Глава 2
1
Следственное совещание на следующий день было похоже на попытку разбудить спящего льва ударами бумажного стаканчика. Полковник Гордеев, начальник управления, сидел во главе стола, и его лицо постепенно багровело по мере того, как Майя излагала свою версию.
– Коллекционер? Статуя? – он переспросил, и его голос прозвучал как скрежет гравия. – Сомова, ты мне сейчас какую-то готическую сказку рассказываешь? У нас три трупа, паника в городе, а ты мне про какого-то Франкенштейна в юбке!
Майя стояла у доски, прямая и негнущаяся, как штык. Внутри всё замерло, превратилось в тот самый лёд, что позволял ей не чувствовать усталости и сомнений.
– Товарищ полковник, это не сказка. Это единственная рабочая версия, которая объясняет почерк. Он не насилует, не грабит, не оставляет следов хаоса. Он аккуратно изымает биологический материал. С медицинской точностью.
– Материал? – Гордеев язвительно усмехнулся. – Может, он ещё и в интернете заказывает, с доставкой на дом? У нас есть улики? Есть свидетели? Есть хоть капля ДНК, оставленная этим вашим «Фантомасом»?
Владислав, сидевший рядом, потупил взгляд. Гордеев бил в самые больные места. Улик не было. Ни отпечатков, ни волокон, ни следов обуви. Преступник был призраком.
– Он профессионален и педантичен, – не сдавалась Майя. – Он использует сильнодействующие релаксанты, вероятно, миорелаксанты или производные барбитуратов. Он обрабатывает места иссечения консервантами. У него есть своя лаборатория, своя… мастерская. Ищем в базах людей с медицинским, ветеринарным образованием, работников моргов, лаборантов.
– Ищем! – Гордеев ударил кулаком по столу, заставив вздрогнуть всех присутствующих. – Мы ищем уже третью неделю! Результатов ноль! Пресса уже вовсю трубит о «маньяке-хирурге», мэр меня на ковёр вызывает каждый день! Мне нужны зацепки, Сомова, а не теории!
Он тяжко вздохнул и откинулся на спинку кресла. – Версия о коллекционере… пусть будет. Но я даю вам неделю. Неделю, капитан! Или ты приносишь мне хоть одного вменяемого подозреваемого, или я отстраняю тебя от дела и передаю его группе Белова. Понятно?
В глазах Майи вспыхнула молчаливая ярость, но голос её остался ровным. – Понято, товарищ полковник.
– И чтобы я больше не слышал про эту вашу статую! – крикнул он ей вслед, когда она уже выходила из кабинета. – Ищите нормальные, земные мотивы!
В коридоре Владислав просто давит, ты же понимаешь.
– Он ничего не понимает, – отрезала Майя, срывая с доски фотографию Лизы и пряча её в папку. – Он думает, что это обычный маньяк. А он не обычный. Он умнее. И он смеётся над нами.
Она повернулась к напарнику, и в её глазах Владислав увидел то, что заставило его внутренне содрогнуться – не ярость, а холодную, бездонную одержимость.
– Он оставляет нам тела, как визитные карточки. Показывая, на что способен. Следующий «подарок» не за горами. И мы его получим, только если будем думать, как он.
2
Артём стоял в очереди в отделении банка. Скучная, рутинная процедура – нужно было оплатить квитанцию за квартиру. Он ненавидел очереди. Ненавидел хаотичное движение, толкотню, неэффективность. Его пальцы нервно барабанили по папке с документами.
Впереди него, у стойки, две девушки о чём-то оживлённо болтали. Одна из них, высокая брюнетка с длинной, вьющейся гривой волос, повернулась, чтобы что-то сказать подруге, и он увидел её профиль.
И замер.
Всё его существо, всё внимание сфокусировалось на линии её носа и подбородка. Идеальный угол. Прямой, почти греческий нос, плавно переходящий в высокий, чётко очерченный лоб. И подбородок – с ямочкой, сильный, но не массивный, завершающий овал лица безупречной геометрической формой.
«Вот… – пронеслось в его голове. – Основа. Каркас для лица».
Он мысленно представил эту линию, этот профиль, прикреплённый к каркасу его Венеры. Это было именно то, что он искал. Та самая архитектурная чистота, которой ему не хватало.
Он не сводил с неё глаз, изучая, анализируя. Шея – чуть коротковата, но это поправимо. Глаза – карие, обычные, их можно заменить. Но костяк… костяк был безупречен.
Девушка, почувствовав на себе его взгляд, обернулась и на секунду встретилась с ним глазами. Она слегка нахмурилась, почувствовав лёгкий дискомфорт, и отвернулась, понизив голос.
Артём тут же опустил взгляд, на его лицо вернулось привычное, нейтральное выражение простого парня, уставшего после смены. Он сделал вид, что изучает квитанцию.
Но внутри всё пело. Адреналин ударил в голову, сладко и остро. Охота началась. Он уже знал, что будет делать дальше. Проследит. Узнает, где она живёт, работает. Изучит её распорядок. Найдёт слабые места.
Его очередь подошла. Он быстро расплатился, кивнул вежливой кассирше, и вышел из банка, не глядя на брюнетку. Нельзя было проявлять интереса. Нельзя было оставлять следов в памяти случайных свидетелей.
На улице он сел в свою «Ладу», завёл двигатель и сделал глубокий вдох. Воздух в машине пахло старой обивкой и его собственным, привычным запахом. Запахом нормы.
Он достал из бардачка блокнот с обычными, бытовыми пометками – списки продуктов, номера счетов. На чистой странице он коротко, условными значками, которые были понятны только ему, набросал: «Банк, Центральный. 14:30. Брюнетка, рост ~175, нос-подбородок. Идеально».
Он убрал блокнот и тронулся с места, сливаясь с потоком машин. Обычный человек в обычной машине. Ничего примечательного.
Мысли его уже были далеко. Он представлял, как будет работать с новым «материалом». Скальпель должен быть идеально острым. Нужно подготовить контейнеры. И лавандовое масло. Оно лучше всего перебивает запах формалина.
Охота была для Артёма таким же ритуалом, как и последующая работа в Мастерской. Это требовало терпения, выверенности и абсолютной анонимности.
Он не стал бросаться за девушкой из банка следом. Это было для примитивных хищников. Вместо этого он действовал как тень. Он запомнил несколько ключевых деталей: бренд её сумки (недорогой, но качественный), стилизованный брелок-сову на ключах, небольшая наклейка на чехле телефона – логотип какой-то студии йоги.
Йога. Это сужало круг поисков. В её осанке, в том, как она держала голову, и правда угадывалась тренированная грация.
На следующий день он в час пик припарковал свою «Ладу» в паре кварталов от того же банка, заняв место с хорошим обзором. Он не ждал, что увидит её снова – это было бы слишком большой удачей. Он изучал паттерны. Какие женщины заходят в банк в это время? Как они одеты? Куда идут потом? Он искал не её, а тип. Женщин с правильными, с его точки зрения, чертами.