Два невроза – один выход

Невроз – это не просто «безобидное» расстройство, это настоящий тиран, который методично разрушает твою жизнь. И вот, когда ты думаешь, что самое страшное позади, он снова даёт о себе знать. Как говорится, недолго музыка играла…

Глава 5

Клиника: иллюзия спасения

ЭльвинаКЛИНИКА НЕВРОЗОВ

Итак, моя первая клиника неврозов. Точнее, это скорее неофициальное название подобных частных заведений. Для невротика с тревожным расстройством пребывание там – скорее некая передышка, чем настоящее излечение. Ты попадаешь в место, где ответственность за твоё состояние на себя «берут» врачи. А вокруг тебя люди, которым тоже плохо, а кому-то, возможно, ещё хуже, чем тебе. Всё это может создать некоторую иллюзию того, что ты пребываешь в той среде, где всем тоже плохо, и не ощущаешь этот дикий контраст между жизнью вокруг и своим внутренним состоянием так, как это происходит вне стен клиники. От совокупности этих факторов человеку в моменте может стать легче и проще. Но часто бывает так, что иллюзия быстро заканчивается в тот момент, когда приходит время для возвращения в обычную жизнь.

Всё произошло довольно быстро. Я нашла в интернете частную «клинику неврозов» и сразу туда позвонила. Ответила мне милая девушка-администратор. Я рассказала ей, что у меня невроз и мне срочно требуется помощь, на что она мне тактично ответила: «А по вашему голосу и не скажешь, что помощь нужна именно вам». А это, кстати, была одна их моих «суперспособностей» – когда надо, я собиралась с мыслями и абсолютно спокойно формировала свою речь. Мне даже иногда другие невротики не верили, что я там как-то страдаю, даже прекрасно зная всю мою ситуацию.

С администратором мы договорились о том, что я приезжаю на следующий день в их клинику, примерно к пяти вечера, и ложусь лечить свою многострадальную головушку. Весь вечер накануне я, естественно, терзалась сомнениями насчёт того, правильно ли я поступаю. Ведь и денег всё это мероприятие стоило немалых, и из дома уезжать на целых две недели… Конечно, сейчас, когда я всё это вспоминаю, прихожу к выводу, что любой опыт, полученный мною в этом состоянии, был не зря. Не испробовав против своего расстройства всё что можно и нельзя, я бы так ничего и не поняла, наверное. А в случае с клиникой мне пришлось полежать аж два раза, чтобы «понять». Но об этом тоже позже.

Ну что ж, вкратце расскажу для тех, кто не в курсе, что из себя представляет частная клиника неврозов (обойдемся без названий самой клиники). Для начала отмечу: это не совсем клиника именно неврозов, как все привыкли называть. По сути, это частный психиатрический стационар, с той лишь разницей, что совсем тяжелых психически больных там не держат, ну, по крайней мере, так заявлено официально. А лечат там многое: и неврозы, и депрессии, и разного рода зависимости (алкоголь, наркомания и даже игровая зависимость), расстройства пищевого поведения и многие прочие «не тяжелые» расстройства психики.

Как лечат? В основном, конечно, медикаментозно, а вторично там уже идет психотерапия и физиотерапия, массаж. Там довольно хорошо кормят, условия содержания весьма приличные, и вообще всё это больше напоминает хороший санаторий с уклоном под «лёгкий дурдом».

Чтобы вы понимали, времени от начала невроза прошло примерно 2,5 месяца, в клинику я приехала примерно во второй половине мая 2019 года. Явились мы к назначенному времени, но пришлось подождать, пока врач, который должен меня оформить, отпустит предыдущую пациентку. Стояли с мужем во дворе, курили, он выражал надежду, что мне наконец помогут, и давал напутствие просто лечиться и ни о чем беспокоиться. А я всё больше и больше сомневалась… Моя тревожная трясучка только усиливалась, всё тело кололо иголочками, но я четко была настроена от этого избавиться, понимая, что иначе нормальной жизни уже не будет. Через какое-то время нас пригласили к врачу, мы с мужем вошли к нему.

Мой психиатр оказался достаточно молодым и на вид вполне доброжелательным мужчиной. Я начала ему зачитывать все свои симптомы с самого начала, которые я старательно записала на листок с двух сторон. Не забыла я и свою любимую папочку с обследованиями всего, на что хватило моей фантазии на тот момент времени. Я красочно описывала врачу свои не менее красочные страдания.

Он всё это выслушал и после моего рассказа, так же как и предыдущий психиатр, рассказал мне об истерическом неврозе. Объяснил моему мужу, что это надо лечить, причём начать принимать лечение в клинике и быть готовой пить препараты год после, иначе всё лечение пойдёт коту под хвост. Оформили меня на две недели, сказали мне что-то вроде: «И тебя вылечат», а мужу посоветовали ни о чем не беспокоиться. Мы распрощались с ним в холле, и меня повели в палату – сначала на первом этаже.

Сопровождала меня очень приветливая и веселая санитарка, что-то мне рассказывала – а меня уже душили подступающие к глазам слезы, которые я пыталась скрыть. Она объясняла, что выпускают покурить на улицу только один раз в конце каждого часа. Ну что ж, уже неплохие новости. Сначала меня отвели в двухместную палату. Соседка, по словам санитарки, «постоянно спит». Увидев девушку, я поняла – она основательно накачана лекарствами. Оставаться наедине с бессознательным соседом мне не хотелось, и я попросила перевести меня в палату, где есть «живые».

Отвели меня на второй этаж, уже в трёхместную палату. Там соседками оказались тихая молодая девушка и более зрелая дама, с которой мы впоследствии подружились и общаемся по сей день. Имена я буду менять на всякий пожарный случай, да и не важно это на самом деле. Та, которая более взрослая (пусть будет Ира), встретила меня с хорошим настроением, ей только что сняли капельницу, она села в кровати и начала со мной знакомиться. Ира провела в клинике уже две недели, и ей стало значительно лучше. Диагноз – тревожно-депрессивное расстройство.

Мы перезнакомились, и в этот момент медсестра принесла мою первую капельницу. Ах да, забыла упомянуть: эта же медсестра взяла у меня очередные анализы крови – обязательная процедура в этой клинике. Я ложусь, иголочку втыкают мне в вену, а Ира в этот момент расспрашивает меня, с чем я сюда пожаловала и так далее. Я начинаю ей что-то рассказывать в ответ и тут понимаю, что по телу разлилось какое-то спокойное тепло, моё тело и разум стали расслабляться, покалывания исчезли как по мановению волшебной палочки! Мне просто не верилось, что вот так, раз-два – и всё может пройти! Так сработала капельница с сильным успокоительным, мне всё стало «по барабану», я просто хотела ощущать этот блаженный долгожданный покой как можно дольше.

Когда пришло время выходить на улицу, я решила непременно присоединиться. Мне было так легко и спокойно – отчего бы не выйти на свежий воздух и не покурить в этом новом, умиротворённом состоянии. Ира предупредила меня, чтобы я аккуратнее вставала, и сразу подбежала ко мне, когда я начала подниматься. Я встала, и меня резко повело, ноги стали ватными, я чуть не упала. Ира и вторая соседка подхватили меня под руки и дали наказ аккуратно спускаться по лестнице. Меня мотало во все стороны, и это не шаткость походки, как при неврозе, а конкретное ощущение корабля в шторм. Однако мне было все равно на все эти физические побочные эффекты, я пребывала в спокойном опьянении.

Нас выпустили в небольшой внутренний дворик со скамейками. На улице уже потемнело, но погода стояла теплая. Я впервые за много времени прямо вот с удовольствием затянулась сигаретой, параллельно знакомясь с окружающими. Очень разношерстные были пациенты, и мужчины, и женщины: кто-то от депрессии лечился, кто-то от алкоголизма, к сожалению, моя молодая соседка вообще оказалась после изнасилования да еще и с имеющейся в наличии эпилепсией. Много разных историй я там узнала, на их фоне мой случай казался самым легким из всех. В тот вечер, несмотря на место моего нахождения, я была весела и полна надежд на исцеление. Вернувшись в нашу палату, я съела вкусный ужин и после дополнительного укола снотворного препарата и какой-то таблетки уснула сладким сном.

На следующее утро я впервые проснулась без тревоги и в очередной отметила про себя, что поехать в больницу было правильным решением. Для тех, кто через это не проходил, сложно передать, какое это счастье: впервые просто проснуться спокойным человеком!

Принесли завтрак. В палате работал телевизор, мы непринужденно общались с Ирой. Позже меня отвели к клиническому психологу на патопсихологическое тестирование. Результат: с мышлением всё в порядке, как ни странно. Потом мне даже сделали расслабляющий массаж.

Дни складывались в чёткий ритм: капельницы, таблетки, перекуры, общение, еда. По вечерам – совместные игры в карты или другие настольные игры. Компания подобралась интересная, все – адекватные люди, несмотря на непростые диагнозы, что было особенно приятно.

Я спокойна. Хотя и вечно «пьяная». «Ура, товарищи, я скоро вернусь домой нормальным человеком…» – опять наивно радовалась я. Как вы уже поняли, это была иллюзия…

Первые несколько дней проходили в клинике действительно хорошо. Я искренне верила, что там я обрела долгожданный покой, как мне казалось. Мы с Ирой даже «выбили» у главврача разрешение гулять за пределами территории. Всё-таки мы же женщины адекватные и для общества и самих себя опасности не представляли, да и бежать оттуда никуда абсолютно точно не собирались. А ведь были там и обитатели поневоле, которых родственники привезли, например.

Клиника находилась рядом с чудесным большим парком. В шатающемся, полусонном состоянии мы всё равно наслаждались прогулками, ходили в летние кафе и мило проводили время. Я даже начала снова наносить какой-то легкий макияж и следить за своим внешним видом.

Но, несмотря на всю эту «красоту», меня все равно полностью не покидали абсолютно навязчивые мысли про «болезнь», которая вот так меня выбила из колеи. Я уже не думала только про рассеянный склероз, а перебирала и другие варианты. Да, я уже могла спокойно себя ощущать, симптомы сошли на нет, но мышление по-прежнему оставалось невротическим, с выраженными ипохондрическими настроениями. И даже в клинике неврозов я умудрилась достать этим всех, до кого могла достучаться.

Начала я с того, что отправилась в кабинет к главному врачу. Я пыталась выяснить у него, возможно ли, что всё-таки мое состояние было вызвано какой-то болезнью, есть ли врачи у них в клинике, которые могли меня бы проконсультировать, и что в конце концов с моими анализами, которые я сдавала еще по прибытии сюда. То есть понимаете, да? «Поперло» опять, что называется. И это под препаратами из клиники неврозов!

Кстати, о препаратах. Обычно врачи в таких местах не разглашают пациентам, что они там дают, но мне врач всё-таки рассказал (ну еще бы, с моей настойчивостью невротика). Все препараты, естественно, рецептурные. Там был довольно сильный нейролептик в капельницах (галоперидол), прием еще одного нейролептика внутрь (сероквель), уколы феназепама[5], а для поддержания общего тонуса организма еще и капельницы со всякими витаминами и прочими полезностями. Антидепрессанты, как он мне заверил, ни к чему в моем состоянии.

Так вот, вернемся к моему разговору с врачом. По поводу моих подозрений на «болезнь» он ответил, что я типичный ипохондрик и «истероид». А еще добавил, что мой маникюр является тому очевидным подтверждением. Хотя такие художества на ногтях присутствуют практически у каждой второй девушки, но почему-то мои удостоились особого внимания. И вообще ни о какой физической болезни речи не идёт, и анализы мои пришли хорошие. Я настаивала на враче, желательно неврологе. Он сказал, что за дополнительную плату невролога мне туда прямо всё-таки позовут. А еще мне можно сделать некую процедуру очистки крови под названием плазмаферез. Ну я, конечно, на всё согласилась. А вот врач, по-моему, решил, что следует дозу препаратов мне немного увеличить.

И действительно так и сделал. Со следующей капельницы в тот день я стала еще тяжелее волочить своё шатающееся тело по коридорам, а мысли стали более расплывчатые. Хотя, чтобы окончательно избавить меня от навязчивых мыслей, наверное, пришлось бы полностью меня «вырубить» – а это было как-то, наверное, не очень гуманно по отношению к обычному невротику. Поэтому ограничились просто повышением дозы. Но, как вы понимаете, настоящему ипохондрику и это не помеха!

Невролог прибыл в клинику, и я спустилась к нему на приём. Такой он был добродушный и спокойный дедушка. Всё как обычно. Я говорила, говорила… Показывала опять свою папку и плюсом к ней еще новые анализы, зачитывала свой листочек с симптомами. Он меня слушал, задавал какие-то дежурные вопросы, осмотрел, сказал, что здорова, и намекнул на то, что лекарства в клинике всё-таки надо пить исправно.

Да я и так их пила столько уже, что еле мозг собирала по кусочкам. Наряду с ипохондрией и убогим физическим состоянием у меня явно наблюдалась какая-то внутренняя активность, мне хотелось много гулять. Даже не знаю, как это всё тогда сочеталось во мне. Даже после плазмафереза я вскочила сразу на ноги и понеслась на улицу пройтись по территории с компанией пациентов. Естественно, от такого мне стало еще хуже физически.

Иру выписывали, из-за чего я расстроилась, вместо нее к нам в палату заселили девушку, которую я увидела спящей еще в той первой палате, куда меня изначально хотели определить. К моему удивлению, она уже была бодрая и разговорчивая. Как оказалось, она несовершеннолетняя, в клинику ее определила мама из-за каких-то проблем с наркотиками. Но девчонка была абсолютно вменяемая, мы с ней легко подружились.

Всё сильнее и сильнее я ощущала на себе действия препаратов, всё меньше могла нормально соображать. Наверное, нужно было отдаться ощущениям и успокоить тем самым свою нервную систему, но я не могла отпустить этот свой невротический контроль над своим телом и разумом! И я не могла себе позволить, как другие пациенты, просто пить таблетки и спокойно лечить нервы. Мне хотелось докопаться до причины моего недуга, и я ошибочно продолжала искать ее только в физической области. А эта вечная и только усиливающаяся день ото дня «опьянённость» от препаратов уже начинала сама по себе вводить меня в упаднические настроения.

Не знаю, что там творили с дозами, но мне на самом деле начинало становиться только хуже. Я не обвиняю врачей ни в коем случае, это всё как раз была моя заслуга, я не давала мозгу успокоиться сама, мозг очень сильно сопротивлялся угнетающему действию препаратов. Терять контроль над чем-либо невротики не любят. А я ощущала, что теряла его всё сильнее.

Я постоянно заходила в кабинеты к врачам, пытаясь объяснить своё состояние. Кто-то уже закатывал глаза при виде меня. Я начала подумывать о том, чтобы покинуть клинику раньше срока. Тем более с ужасающей тревогой, с которой я поступила туда, я кое-как там уже разобралась с помощью препаратов. Да и смена обстановки сыграла свою роль, как я теперь уже понимаю. Но сейчас мне снова было и физически, и психически плохо, а слушать меня здесь уже никто не хотел. «Вот же бесчувственные люди там работают! Да и лечатся тоже!» – думала я. Смешно и стыдно вспоминать, но такой я была тогда.

Звонила мужу и отцу; по их рассказам, общалась я как пьяная или под наркотическим опьянением. Уговаривала, чтобы за мной приехали и забрали отсюда, неся при этом какую-то чушь. В итоге сошлись на том, что мне всё-таки нужно домой.

Я, еле-еле поднимаясь по лестнице, встретила своего врача в коридоре и, буквально упав ему в ноги, промычала, что выписываюсь. Выглядело очень театрально, но я правда уже не могла нормально передвигаться. Он помог мне встать и сказал: «Это ваше право, но прошло всего девять дней – ещё рановато, я считаю». Я повторила своё твердое намерение. Вздохнув, он согласился выписать меня на следующий день.

Муж приехал за мной к обеду. Мы так же, как и в первый день, вместе зашли к моему врачу. Он выписал мне таблетки (сероквель) и сказал пить их год. И снова атаракс[6], который я уже пила до этого, но на небольшой срок. Не знаю, совпадение это или нет, но каждый раз после недельного приема атаракса у меня опять начиналась полиурия. Впрочем, невротический мозг любит искать везде совпадения, это такая очередная иллюзия контроля и «понимания» обстановки.

Хочу отметить, что, когда я вернулась домой и отходила от тяжелых препаратов, я ощущала себя очень приемлемо ещё где-то неделю. Дальше было: «Наша песня хороша – начинай сначала». После этого меня впереди ждал путь еще путь длиною в 1,5 года, перед тем как я наконец поняла необходимые для жизни с неврозом вещи.

Подведу итог по клинике неврозов.

1. Помогла ли мне клиника избавиться от невроза? Нет, не помогла. Потому что невроз – это характер и образ мышления, а такое не лечится лекарствами в больницах! Максимум глушится, и то, как видите…

2. Помогла ли снять острое состояние на короткое время? Да, помогла, но это ничего ровным счетом не решило, кроме как послужило мне опытом. Ну и очередным прощанием с деньгами. И вообще, конечно, исчезновение физических симптомов после всего одной дозы сильных успокоительных даже мой упрямый мозг навело на мысли о психическом происхождении этого «недуга».

3. Советую ли я ложиться в клинику? Не могу ответить, у всех разные случаи. Лучше всего в таких серьезных вопросах все-таки слушать врачей.

ИНФЕКЦИОННЫЙ ПСИХОЗ?

Первая неделя после выписки из клиники неврозов проходила весьма сносно. А если быть до конца честной, я бы даже сказала хорошо. Наверное, сказывалось то, что действие сильных препаратов прекратилось, но еще не прошло до конца, что поддерживало меня в некотором нужном балансе. Но тем не менее, оглядываясь назад, я понимаю, что то состояние, которое я определяла как хорошее тогда, сейчас мне видится даже не близким к норме. Муж рассказывал, что по дороге из клиники неврозов я несла всё подряд в состоянии полубреда, а как приехала – сразу легла спать. А я, честно говоря, даже не помню, как попала домой.

Проснулась я на следующее утро после возращения из клиники абсолютно спокойно, без тревоги и без сопутствующих ей спецэффектов. Вроде я была «нормальная», при этом «я не совсем полностью я». Препараты работали. Вообще хочу отметить, что я замечала такое же действие препаратов на себе и позже: вроде ты спокойнее, да только при этом какой-то тонкий канал, соединяющий тебя со своим сознанием и эмоциями, частично утрачивается или же как будто заглушается.

Но меня в тот момент не особо волновали такие нюансы. Спокойна – и отлично! Я продолжала пить нейролептик сероквель и транквилизатор атаракс[7]. Ту первую неделю я бегала по всем делам как заведенная. Хотела успеть сделать всё, что пропустила из жизни за 3 месяца. И мне это удавалось! Неужели вернулась моя нормальная, хоть и слегла приглушенная в эмоциях, жизнь? Ответ: конечно, нет! Через неделю меня сначала посетила полиурия, и я опять стала осаждать фарфорового друга каждые 10–15 минут. Вместе с ней вернулся термоневроз. Ну, здрасьте, приехали…

Кстати, хочу отметить, что у меня всегда при термоневрозе бывало ощущение горящего тела и особенно щек при ледяных руках и ногах. Так что если вам кажется, что вы горите в огне, как будто у вас все 40 градусов, а градусник показывает 36,9-37,5 (хотя у меня и 37,6 бывало), вас знобит, но при этом у вас холодные конечности, – 99 % того, что ваша температура имеет невротическое происхождение. Здесь я бы добавила: «а еще если вы невротик», но об этом никогда вначале не знаешь наверняка. Но это не отменяет того, что все равно стоит проверить своё здоровье, чтобы в этом окончательно убедиться. Так вот, при «настоящих» 38,5, я имею в виду при любом ОРЗ, я не испытывала таких ощущений никогда.

На фоне этих событий у меня вновь начали шалить нервишки. Я позвонила врачу из клиники и с возмущением пыталась выяснить: какого лешего происходит опять, ведь я пью препараты?! Да и вообще, я же только недавно вернулась из клиники?! Врач ответил, что они не волшебники, сложно сразу подобрать лечение, с чем я в принципе согласилась. Предположил приехать и полежать еще дней 10, на что я была категорически не согласна. Ну уж нет! Клиника и так отняла и время, и кучу денег, и я пью в конце концов эти «колеса»! А в итоге что мы имеем? Все симптомы возвращаются!

«Нет, значит, дело не в психике…» – снова решила я.

А все ведь действительно возвращалось. Я продолжала пить лекарства, но все мои физические симптомы появлялись вновь! И опять каждое моё утро стало начинаться с мини-филиала ада на земле. Я всё больше укреплялась в мысли, что всё, что со мной происходит, идёт от физического недуга, а уж психическое состояние уже вторично как реакция на него. Только что это за недуг – где искать, что искать? Мозг не мог зацепиться за какую-то конкретную идею. Пришла опять мысль про «недодиагностированный» рассеянный склероз. А может, и еще что-то… Ипохондрия вернулась и вновь вступила в свои права после недельного перерыва.

Но тем не менее я не начинала свои обследования, потому что не понимала, что еще можно обследовать. Просто погружалась в еще большую тревогу и уже некое подобие депрессии (говорю подобие, потому что через год узнала, что такое настоящая депрессия). Аппетит и нормальный сон опять начали исчезать. При этом таблетки я исправно продолжала пить. Недели три примерно я так протянула. Потом начались новые «приколы». Во-первых, я стала набирать вес, хотя из-за отсутствия аппетита ела гораздо меньше, а во-вторых – извините за подробности – из груди стало подтекать молоко!

Сначала я побежала к гинекологу. Она не нашла проблем по своей части и отправила к маммологу. Тот провёл осмотр, сделал УЗИ и сказал, что всё в порядке – лишь немного расширены протоки в молочных железах. Спросил, не принимаю ли я какие-то препараты. Пришлось сознаться. «Теперь всё понятно, – сказал он. – Нейролептик сероквель, как и многие другие препараты этой группы[8], может вызывать такое побочное действие». Оказалось, это красиво называется гиперпролактинемия – препарат влияет на уровень гормона пролактина. Маммолог посоветовал обсудить с врачом снижение дозы. Но я, честно говоря, боялась даже думать о таком, ведь у меня и на больших дозах наблюдается яркая симптоматика, что же будет, если снизить? А доза и правда была немаленькая: днём по две таблетки по 25 мг два раза, на ночь – четыре. Я чувствовала себя в ловушке: с одной стороны – побочные эффекты, с другой – страх, что без препаратов тревога окончательно поглотит меня. В отчаянии я снова погрузилась в интернет-исследования, бесконечно ища решение своей проблемы.

Однажды мы с мужем повели сына к лору – плановый приём из-за аденоидов и прочих «носовых» проблем. И я по уже сформировавшемуся рефлексу решила поведать врачу и о своём состоянии. Рассказала, как мне плохо и физически, и морально, как не могу найти врача, который бы помог… Лор проникся и посоветовал съездить к одному «светилу»-терапевту, которая вроде как никогда не ошибается с диагнозом. Я зажглась этой идеей – по телу разлился знакомый прилив энергии, который бывает только у ипохондрика, учуявшего новую надежду на обследования. Муж тоже обрадовался и был готов везти меня к этому чудо-врачу хоть сейчас!

И вот уже через некоторое время, воодушевленные, мы прибываем в очередную престижную клинику в Москве. Врач там была не простая, а «золотая» во всех смыслах – терапевт-иммунолог, разработавшая собственную методику, позволяющую «определить группы высокого риска по наличию скрыто протекающих эндокринных, вирусных, бактериальных, аутоиммунных и иных заболеваний». Согласно описанию, её метод позволял распознать тяжёлый недуг задолго до клинических проявлений и выявить истинную причину плохого самочувствия. Таким образом, тяжелый недуг распознается задолго до его клинических проявлений и выявляется основная причина плохого самочувствия. Вау! Звучало очень многообещающе! Вот это я понимаю методика – определяет болезнь тогда, когда никто и нигде не может ее определить! Ну это ли не мечта любого ипохондрика?

На стенах клиники красовались фотографии нашего врача с разными знаменитостями. Всё вокруг выглядело крайне «круто» и внушительно. В общем, зашли мы на приём. Всё опять по старой схеме: моя история, папка с анализами, рассказываю, что уже пила и что сейчас пью. Приём длился почти час, мы послушали лекцию об иммунитете, о её личных методах его диагностики и о том, как эта врач спасала людей, которые до её лечения бывали даже в «дурдомах»! Но потом выяснялось, что причиной их проблем с самочувствием оказывались паразиты, живущие в их организмах! Вот почему и начиналась у них вся эта дискотека с симптомами и психикой, да и вообще за «вегетососудистой дистонией» (ВСД) чаще всего скрываются именно паразитарные заболевания. Она пообещала, что и у меня мы обязательно докопаемся до истинной причины! Ничего себе, подумала я! Ура, наконец-то появился врач, который знает своё дело, а не все эти дилетанты, бесчувственные к моему горю!