Два невроза – один выход

Снова походы по врачам, снова обследования. Я был уверен, что с моими легкими что-то не так. Но врач-пульмонолог развел руками. Рентген, МРТ, спирометрия – все было не просто в норме, а идеально. Но дышать от этого легче не становилось. Тревога разрывала, чувство нехватки воздуха вводило в ужас и панические атаки, и перерыва не было вообще! С самого пробуждения и до глубокой ночи в таком ритме оно высасывало из меня всю энергию. Я не мог ни есть, ни спать. «Медицина бессильна», – подумал я тогда. Но что со мной? Что я сделал плохого в этой жизни, за что меня так наказывают? Может, меня сглазили? Может, навели порчу?

В тот момент, когда официальная медицина не дала мне никаких ответов (кроме загадочного «запаситесь успокоительными»), моя жена, видимо, решив, что я уже совсем отчаялся, подбросила мне «гениальную» идею. Её подруга, та ещё любительница эзотерики, рассказала про некую целительницу, которая «успешно помогает людям с похожими проблемами». И знаете что? Я, как последний идиот, помчался к ней, гонимый последней надеждой на спасение.

Эта дама лет пятидесяти встретила меня с таким драматичным видом, будто я пришёл не за помощью, а на похороны. Сразу начала изображать позывы к рвоте (видимо, чтобы я проникся серьёзностью момента), а потом устроила целый спектакль с тазом воды, горящими свечами и воском, который должен был «показать всё как на рентгене».

После тщательного изучения застывшего воскового месива (которое больше напоминало неудачную скульптуру из детского сада) она с трагическим видом объявила: «На вас порча! Вашу фотографию закопали на кладбище!» Вот это поворот! Я, конечно, был в шоке, но не от её «диагноза», а от того, как быстро моя тревога начала перерастать в полноценную паническую атаку.

«Но кто это мог сделать?» – в панике спросил я. «Женщина», – туманно ответила она, добавив ещё больше напряжения не только мне, но и моей жене, которая была со мной. Зато я получил целый список «магических» инструкций: посадить чеснок ночью в безлюдном месте, вылить бутылку вина под дерево, поставить свечи в нескольких храмах… И главное – как только чеснок вырастет, моя фотография будет «изъята», а воск нужно выбросить в реку.

Естественно, я проделал все эти ритуалы с таким энтузиазмом, будто готовился стать главным шаманом племени. И что вы думаете? Ничего не изменилось! Ну разве что чеснок вырос, но явно не из-за моих магических способностей.

Тем временем мой невроз, словно голодный вампир, продолжал присасываться ко мне, добавляя всё новые и новые симптомы. Начались жуткие жжения в груди и спине – такое ощущение, будто кто-то решил устроить мне сеанс с горчичниками без моего согласия. Конечно же, первой мыслью было: «Сердечный приступ! Я умираю!»

Снова кардиолог, снова усталый взгляд врача, который после всех обследований говорит: «По моей части всё чисто, идите к неврологу». К неврологу я пришёл уже с полным комплектом: МРТ спины, результаты анализов и готовность выслушать любой диагноз. Остеохондроз, протрузии, сколиоз и какой-то загадочный ВСД (вегетососудистая дистония – видимо, мои сосуды решили устроить забастовку из-за нехватки овощей, подумал я).

В качестве лечения – брошюра с упражнениями ЛФК, рекомендации по режиму питания, сна и отдыха, миорелаксанты и, конечно же, направление к психотерапевту. Честно говоря, на тот момент мне было уже всё равно – я был готов пойти хоть к шаману, хоть к астрологу, лишь бы вернуть прежнее состояние.

Когда отпуск подошёл к концу, я понимал, что в таком состоянии работать просто невозможно. Страх повторения панической атаки на рабочем месте преследовал меня как тень. И вот первый день после отпуска – я ещё не доехал до работы, а уже начал прокручивать в голове те ужасные ощущения. Результат? Естественно, получил именно то, что накручивал, ещё не дойдя до дверей офиса.

В машине я начал искать информацию в интернете о том, что делать в таких ситуациях и насколько они безопасны. И знаете что? Чтение о том, что это безопасно, что люди испытывают такое каждый день и не умирают от этого, действительно начало меня успокаивать.

Оценив своё состояние как «полный крах», я взял больничный, намекнув, что, возможно, последую увольнением – здоровье-то не резиновое. К счастью, финансовое положение позволяло мне устроить себе этот «отпуск поневоле».

Вот так я и оказался в ситуации, где официальная медицина разводила руками, а альтернативные методы лечения оказались не более эффективными, чем танцы с бубном. Но самое интересное было впереди…

Глава 4

Первое знакомство с психиатрией: таблетки и надежды

ЭльвинаПЕРВЫЙ ПСИХИАТР

Итак, на тот момент я имела в арсенале уже почти все виды физических расстройств вегетативной нервной системы, тяжелую ипохондрию, непрекращающуюся тревогу и практически полное выпадение из нормальной жизни. Несмотря на то, что даже если у меня и правда имеется не обнаруженное ни одним врачом и анализом, но скрытое и коварное заболевание, разрушающее мой организм изнутри, в любом случае, очевидным для меня стало и то, что мне нужно все-таки и свою «кукуху» подлечить! Я понимала, что с психикой творится что-то невообразимое, а просто работа с психологом не помогала мне на тот момент времени.

Моё решение было твердым – психиатр! И срочно! Позвонила в частную клинику и записалась к первому свободному специалисту на следующий же день. Я невероятно хотела, чтобы меня успокоили. Опять муж везет меня в Москву в надежде, что хоть на этот раз наши страдания закончатся.

Клиника была сетевой и довольно популярной в Москве. Я поднялась на второй этаж и вошла в кабинет психиатра. За столом сидела молодая красивая девушка, она и оказалась моим врачом. Я сразу же завела опять свою шарманку про рассеянный склероз (РС), вытащила и показала ей свою любимую папку с обследованиями. Она меня внимательно выслушивала и смотрела тем самым взглядом «психиатра», который я потом замечала у них всех (и у некоторых психологов тоже). Этот тот взгляд, когда они, действительно как никто другой, вникают в то, что ты говоришь, но больше смотрят на то, как ты это говоришь, чем на саму суть повествования, чтобы оценить, какой именно пациент к ним пришел.

Когда я закончила свою «душещипательную» историю, у врача, похоже, не оставалось сомнений, что все мои жалобы имеют психиатрическую причину.

– Вы прошли уже столько обследований, вам уже столько врачей сказали, что вы здоровы. Скажите, пожалуйста, что вам, как вы думаете, еще нужно сделать, чтобы убедиться, что у вас нет РС? – спросила она.

Её вопрос поставил меня в полный тупик. В голове у меня не было никаких аргументов – ни разумных, ни бредовых. Я лишь растерянно пожала плечами.

– Я не знаю, доктор. Я сама не понимаю, что мне ещё нужно. Кажется, никакие обследования меня не убеждают. Я вижу, что ничего не находят, но я не могу избавиться от этих мыслей.

– Понятно. Я задала вам этот вопрос, чтобы убедиться, что у вас невроз, а не психоз. У вас и правда невроз.

Мы поговорили еще немного, и ее вердикт был категоричным: «У вас истерический невроз!» О как!

– Такие девочки, как вы, которые в детстве были принцессами, часто во взрослом возрасте страдают истериями.

Это было немного странное заявление, если учесть, что я не помню себя никакой принцессой в детстве. Хотя, подозреваю, моя манера держаться и драматическое повествование выдавала во мне некоторый «истероидный радикал личности». А мои истории про онемения конечностей, конечно же, отдавали нотками так называемого «истерического паралича». При этом выглядела я ужасно по сравнению с тем, чтобы было до всей этой истории, за что я даже почему-то извинилась перед врачом. На что она ответила:

– Вы ошибаетесь, вы прекрасно выглядите. Вас наверняка баловали в детстве, и вы ни в чём не знали отказа. А сейчас столкнулись с жестоким взрослым миром.

Я не стала спорить с врачом по поводу её предположений. Тем более меня действительно баловали с материальной точки зрения, поэтому я и согласилась с этой теорией тогда. Позже, когда я изучила в интернете про истерический невроз, то увидела ещё больше сходств со своим состоянием: разнообразная клиническая симптоматика, при которой никогда не удается найти никакой органической причины поражения. «Болезнь-симулянтка». При этом здесь важно понимать: это не больной обманщик, а сама болезнь-обманщица. Что, в принципе, является справедливым для всех соматоформных расстройств.

«Ну хорошо, доктор, мы нашли причину! Давайте вылечим меня, чтобы всё прошло!»

Честно говоря, несмотря на убедительные слова врача, я по-прежнему цеплялась за мысль о физической болезни. Я никак не могла поверить в какие-то «нервы», способные вызывать такие мучительные симптомы. Кроме того, врач рассказала мне собственную историю, связанную с рассеянным склерозом: в юности у нее были проблемы со сном, и ее зачем-то сразу отправили на МРТ. Там обнаружили несколько очагов в головном мозге. Врачи поставили предварительный диагноз – РС. Шесть лет она ежегодно делала МРТ и сдавала анализы спинномозговой жидкости. В итоге оказалось, что диагноз был ошибкой. Слава богу, она оказалась здорова! Но больше всего меня поразило не это. Я думала только об одном: как она выжила эти шесть лет? Я бы уже точно слетела с катушек…

И в этом – главное отличие тревожной личности. Мы не умеем терпеть неопределенность в важных вопросах, она нас сводит с ума. А смириться с чем-то серьезным вообще становится практически невозможным – а что может быть серьезнее для ипохондрика, чем его здоровье? У меня не было никаких внутренних опор, чтобы принять какую-то болезнь и жить дальше, даже если бы она была по-настоящему! И это касалось не только физической болезни, но и самого невроза – этой «болезни души», которую я отчаянно отвергала. Хотя в тот момент мне казалось, что если это действительно окажется просто невроз – а не физическое заболевание, то я буду крайне счастлива и начну наконец жить спокойно! Лишь бы я была б здорова, всё остальное ерунда! Какая же я была тогда наивная…

Психиатр уверила, что это моё расстройство полностью обратимое, и выписала мне два препарата: антидепрессант и транквилизатор[2]. Через пару недель попросила прийти на явку. Ну что ж, я вышла от нее немного успокоенная, но по-прежнему очень «больная» и физически, и психически.

Хочу сразу оговориться: я описываю исключительно свою индивидуальную реакцию на препараты. Они не плохие сами по себе – многим помогают, когда подобраны правильно. Это просто часть моей истории, а не попытка опорочить антидепрессанты[3]. Кроме того, прошу учесть и то, что я почти ничего не ела эти дни. Мы приехали домой к вечеру, первым делом, как и велела врач, я выпила транквилизатор, а антидепрессант оставила на утро. Таблетка дала легкое расслабление, и мне захотелось послать весь мир куда подальше и просто лечь спать. Что я и сделала.

Проспала я до утра, но проснулась в привычной тревоге. Выпила и транквилизатор, и антидепрессант – все по инструкции. Меня опять потянуло в сон, хотя я только проснулась. Я легла и проспала еще три часа. А потом начался ужас, помноженный на три! Все тело тряслось крупной дрожью, волны страха просто зашкаливали! В этот момент зазвонил телефон, я не могла даже поймать его в своих трясущихся руках, не то что ответить! Попробовала встать, меня очень сильно «накрывало», попыталась выйти на балкон и привычно закурить. Даже получилось затянуться разок-второй. Мужа не было дома, но рядом была мама – я уже не оставалась одна в таком состоянии.

Вернулась в коридор, дошла до кухни, где пила чай мама, и поняла, что мне совсем плохо именно физически, тело становилось свинцовым, я успела только сказать ей: «Вызови скорую…» – и потеряла сознание. Очнулась через несколько секунд на полу – почему-то лицом на разлитом чае. Слышала, как мама звонит в скорую. Постаралась подняться, и у меня получилось. Я хотела сказать маме, что пришла в себя, но снова упала в обморок. Мама потом рассказала, что я так еще два раза пыталась встать и падала, но я не помню. В итоге она меня кое-как дотащила в полусознании до кровати.

Приехала скорая, я лежала «умирала». Померили давление, сняли ЭКГ – все как обычно. Я была не в себе, что-то мямлила в ответ на их вопросы. Они спросили, пила ли я что-то. И мама принесла им мои лекарства. Они отреагировали так, как будто это были какие-то наркотики, которые я сама решила принимать. На мои попытки что-то рассказать о неврозе, жестко ответили: «Хватит ерундой страдать, займись делом лучше каким-нибудь полезным! У тебя вон ребенок растёт! Возьми себя в руки!» И уехали. Как же они были не правы и правы одновременно…

На второй день после этого происшествия мне удалось дозвониться до врача. Она очень удивилась и заверила, что такое у нее впервые и вряд ли это реакция на препараты. Мне уже было все равно, что она говорила, – повторения этого кошмара я не хотела. Но, честно признаться, состояние становилось всё более плачевным. Из хорошего – я очень похудела, из плохого – всё остальное.

Сил у меня – и моральных, и физических – оставалось всё меньше. Я превратилась в дрожащее существо, с утра до ночи не могла найти покоя, не могла оставаться одна, почти не могла спать и есть. Все мои симптомы только усиливались, навязчивые мысли о медленно убивающей меня болезни становились всё сильнее. Жизни почти не осталось – только невроз и ужас, желание найти и уничтожить эту «болезнь».

Психическое состояние говорило само за себя, и его было нельзя оставлять без помощи. Но мне не хотелось опять этих экспериментов с таблетками и скорой помощью. Все и так было хуже некуда… Я опять начала названивать неврологам, сходила еще к нескольким, и все они рекомендовали мне лечь в клинику неврозов. Идея показалась мне неплохой: там будут лечить под присмотром врачей и медсестер. Но в государственной клинике «светиться» не хотелось, поэтому выбрали частную – за довольно большую сумму… Но что оставалось? Я уже реально только и делала, что постоянно впадала в истерики от этой невыносимой душевной боли, и была готова рвать на себе волосы и кричать: «Помогите!» Прямо как маленький испуганный ребенок…

* * *ЯрославПСИХОЛОГИ, ГИПНОЛОГИИ БОРЬБА С ПАНИЧЕСКИМИ АТАКАМИ

О психологах и психотерапевтах я имел представление исключительно из голливудских фильмов, где ты уютно устраиваешься на кушетке, рассказываешь о своих проблемах, и специалист внимательно тебя слушает. Именно так я и представлял своё первое посещение. Но реальность оказалась совсем иной.

Зайдя в кабинет, я увидел человека в белом халате. Никакой кушетки, никакого уютного цветочка в горшке – только строгий врачебный кабинет. Доктор попросил рассказать о моих жалобах. Ну я и начал изливать душу – со слезами, эмоциями, рассказал о потере отца, о своей жизни. После чего он задал неожиданный вопрос: «А что конкретно вас беспокоит?»

Протянул мне листок с вопросами и попросил поставить галочки в нужных местах. Это оказался тест на тревожность, и я, можно сказать, «выиграл джекпот» – всё, что там было описано, у меня имелось в полном комплекте. По итогам мне поставили генерализованное тревожное расстройство, паническое расстройство (ЭПТ), кардионевроз.

Врач молча выписал рецепты на антидепрессант и транквилизатор[4], рассказал, как их принимать, и отправил отдыхать домой. Где же те мудрые наставления, которые я видел в кино? Чувствовал себя полным идиотом – пришёл, поплакал, открыл душу, а всем, похоже, всё равно.

В аптеке я приобрёл все выписанные препараты. И вот тут меня угораздило прочитать аннотации. Стоило дойти до раздела с побочными эффектами, и желание принимать эти лекарства улетучивалось с каждым пунктом. Но деваться было некуда – тревога доводила до такого состояния, что бояться ещё чего-то просто не было сил.

Выпив назначенную дозу, я буквально процитировал аннотацию – «тошнота, рвота, головокружение» появились ровно через десять минут. Причём рвота была самая что ни на есть настоящая, а следом добавилось сильное головокружение, которое преследовало меня ещё долгое время. Ночь прошла без сна, с постоянной тошнотой и головокружением. К уже имеющимся симптомам – нехватке воздуха, дереализации, паническим атакам, жжению в груди и спине – теперь добавились ещё и эти «прелести».

Утром я позвонил врачу и описал свои ночные приключения после приёма таблеток. Его ответ был прост: нужно уменьшить стартовую дозу, такое бывает. Но желания повторять этот опыт у меня как-то не возникло. Надежда на чудесное исцеление таблетками обернулась настоящим кошмаром. Мало того что облегчения не наступило, так ещё и новые симптомы появились.

Конечно, сейчас я понимаю, что был не совсем прав в своих выводах, но в свою защиту скажу – врач должен был объяснить, как всё это работает, что нужно потерпеть, ведь такие лекарства имеют накопительный эффект, и что ничего страшного в этих симптомах нет. Но, к сожалению, мне ничего подобного не объяснили.

В голове крутилось множество мыслей и вопросов: что делать дальше? ВСД, ГТР, ЭПТ – я начал искать информацию в интернете. И наткнулся на сайт одного известного психолога. Молодой парень описывал свой опыт, и я буквально читал про себя! Слезы сами собой текли, я не мог сдержать эмоции – до сих пор помню то чувство облегчения.

Я словно всё это время блуждал в каком-то иллюзорном аду в полном одиночестве, а тут встретил человека с похожей историей. «Я не один такой!» – буквально закричал я. Жена и дочь, испуганные, забежали в комнату и увидели меня с трясущимися руками, мокрыми от слёз глазами и улыбкой на лице – впервые за долгие месяцы я улыбнулся! Да, все симптомы невроза были при мне, но это чувство облегчения и эйфории невозможно передать словами – я не один такой!

Жадно поглощая каждую строчку на сайте, я с нетерпением ждал момента, когда дочитаю до описания того, как всё это вылечить. Но в конце меня ждала ссылка на первый урок. «Какой ещё урок?» – подумал я. При чём тут урок, когда нужны конкретные инструкции – что выпить и в каком направлении двигаться? Надежда на быстрое исцеление начала постепенно угасать.

Но, решив, что раз человеку помогло, то и мне должно помочь, я приступил к первому уроку немедленно.

БОРЬБА С ПАНИЧЕСКИМИ АТАКАМИ

Один из предложенных методов борьбы с паническими атаками оказался для меня настоящим кошмаром. Суть заключалась в осознанном вызове и проживании атак в одно и то же время каждый день – нужно было намеренно провоцировать свои страхи, доводить их до самого страшного финала и стараться не убегать от ситуации.

Звучит логично, правда? Но для меня этот метод обернулся настоящей катастрофой. Когда я сел и начал специально накручивать все свои страхи, доводя ситуацию до пика, я испытал ощущения, близкие к желанию покончить с собой. Меня трясло так, что зубы стучали, я буквально чувствовал приближение смерти. Если раньше атака длилась около 10 минут, то теперь она не прекращалась, накатывая с новой силой каждые 10 минут до глубокой ночи.

Естественно, после такого «эксперимента» я решил, что с меня хватит. Этот неудачный опыт привел к тому, что я полностью обесценил все предыдущие уроки и пустился в новое путешествие – поиски информации в интернете.

И вот тут началось самое интересное! Мой мозг, который до этого был относительно чист от медицинской терминологии, погрузился в совершенно новый мир: частные клиники, психологи, непонятные термины… Я узнал о существовании вегетативной нервной системы с её симпатической, парасимпатической и метасимпатической частями. Информации было много, но большая её часть оказалась крайне вредной для моей и так расшатанной нервной системы.

Все мои симптомы невроза как нельзя лучше подходили под описания опасных и смертельных болезней! Тахикардия – плохо, давление – плохо, головокружение – плохо, тошнота – признаки серьёзных проблем с ЖКТ… Каждый симптом добавлял новую порцию ужаса, а моё тревожное состояние только усугубляло физические реакции организма.

Человеческий организм всегда реагирует на эмоциональное состояние, а моё состояние в тот момент было просто катастрофическим. В состоянии тревоги тело запускает механизм «бей или беги», но в моём случае всё было гипертрофировано до предела. На каждую эмоцию тело отвечало бурной реакцией, а я в свою очередь воспринимал эти реакции как подтверждение своих страхов. Замкнутый круг!

Моя жизнь кардинально изменилась. Всё, что раньше приносило радость и имело смысл, теперь казалось абсолютно неважным. Я перестал общаться с друзьями, игнорировал их звонки, а когда встречал их на улице, находил миллион причин отказаться от встреч и общения. Мой мозг был полностью занят одной задачей – спасением себя и поиском причин моего состояния. На врачей надежды не было, да и в принципе надеяться было не на кого – я перепробовал все известные мне методы лечения.

В один поистине «прекрасный» день мне позвонила тётя. Мы разговорились, и я как на духу изложил ей своё плачевное состояние. И надо же такому случиться – она, словно желая меня добить, начала живописать историю своего покойного мужа, который, представьте себе, скончался от желудочных проблем!

Описывать её рассказ – всё равно что описывать ужасы в тёмной комнате: страшно даже от воспоминаний. Слушая её, я методично сканировал себя на предмет всех этих жутких симптомов, и – о ужас! – они были у меня! Все до единого! «Боже, – вопил мой воспалённый мозг, – у меня то же самое! Я обречён!»

Не дожидаясь финала этой душераздирающей истории, я бросил трубку. Меня начало тошнить так, что стены ходили ходуном, пульс рвался в стратосферу, а дыхание напоминало агонию астматика. Жена, естественно, в слезах, мечется и вызывает скорую. Но нет уж, увольте! В моей голове тут же всплыли все трагические истории с участием скорой помощи: как они приезжали к бабушке, как не смогли спасти отца… «Не надо скорую! Они мне ничем не помогут!» – сказал я, чувствуя себя безнадежно больным.

Тот день и ночь превратились в настоящий кошмар. Я не притронулся к еде, панические атаки сменяли друг друга с частотой кадров в кино, а ночью меня выбрасывало из сна каждые 15 минут. К утру я был похож на ходячего мертвеца.

Еда вызывала отвращение, даже смотреть на неё было невыносимо. Я стал бояться твёрдой пищи, а от любой еды начинались такие боли в желудке, что хотелось выть. Чувство голода превратилось в настоящий кошмар – каждый его приступ я воспринимал как предвестник скорой кончины. Глотать было сущим наказанием, в горле постоянно стоял ком размером с кулак.

Естественно, следующий пункт моего путешествия в мир страданий – визит к гастроэнтерологу. Врач, выслушав мои стенания, отправил на анализы (благо это было терпимо) и назначил ФГДС. О ужас! ФГДС! Шланг в горло! Как я буду дышать?! Мне и так воздуха не хватает, а тут вообще перекроют доступ к кислороду!

Врач, конечно же, назначил диету, но лечение – только после обследования. И вот я оказался между молотом и наковальней: с одной стороны, нужно пройти обследование, чтобы исключить страшную болезнь, с другой – панический страх перед процедурой и ужас от возможной постановки страшного диагноза.

Боли, рези, тошнота, нехватка воздуха, тревога, панические атаки, жжение в спине и груди, тахикардия, ком в горле, головокружение – всё это слилось в один нескончаемый поток страданий. И вишенкой на торте стала дереализация – ощущение, что всё происходящее не со мной, а с кем-то другим, но почему-то именно я должен это терпеть.

И вот однажды, встав на весы, я обнаружил, что за месяц потерял более 13 кг! Только человек с расстроенной психикой способен оценить весь ужас этого открытия. «Это точно та самая болезнь, от которой умер мой дядя!» – вопил мой мозг, перекрывая все остальные мысли.

Страх перед процедурой начал отступать перед страхом умереть из-за промедления с лечением. И я, наконец, решился. Приехав в клинику, я был твёрд как камень – в плохом смысле этого слова. Все симптомы активировались одновременно, и мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание от этого кошмара.

Но – о чудо! Процедура прошла не просто хорошо, а великолепно! Всё, чем я себя пугал, не случилось: я не задохнулся, не перекусил шланг, он не застрял у меня внутри, никто ничего не повредил, и, представьте себе, даже кровотечение не открылось!

Результаты обследования повергли меня в состояние, близкое к эйфории: ничего страшного не обнаружено! Мало того – всё было идеально! С каждым словом врача с меня словно снимали тонны груза. Вся симптоматика начала ощущаться совершенно по-другому.

В тот же день я устроил настоящий пир – ел до отвала, и – о чудо! – ничего не болело, не тошнило. Я был счастлив, как человек, которого в последнюю секунду спасли от гильотины.

Мораль истории? А нет её. Просто иногда наш мозг способен превратить обычную тревожность в настоящий триллер с элементами хоррора. И самое забавное – всё это время реальная угроза была не в желудке, а в моей голове.