Silence of the Arcanium. Том 1

– Ой, прости! – выдохнула Сьюзи, но её голос звучал фальшиво и нарочито слащаво. Она остановилась, приняв позу ложного смущения. – Я такая неуклюжая сегодня. Наверное, слишком вжилась в роль своей неумехой-Элизы. Тебе, наверное, сложно это понять, да? Ты же всегда такая… собранная. Совершенная. Холодная, как этот твой климат-контроль.

Она пыталась вложить в слова надменность, презрение, желание уколоть и унизить, как это делал с ней Эндрю. Но получилось плохо – жалко, неестественно, как у плохой актрисы в дешёвой мыльной опере. Её щёки горели, а внутри всё сжалось в комок стыда и злости на саму себя.

Лилит лишь слегка пошатнулась от толчка. Она медленно подняла на Сьюзи свой серый, непроницаемый взгляд. В её глазах не было ни гнева, ни обиды. Лишь лёгкое, отстранённое недоумение:

– Твоё физическое воздействие было избыточным, – констатировала она своим равнодушным голосом, – но статистически – незначимым. Не волнуйся, иди дальше.

Её ответ был настолько неожиданным, настолько… машинным, что он прозвучал как лучшая пощёчина. Она даже не признала в этом вызов. Она просто отмахнулась, как от назойливой мухи.

Из-за спины Сьюзи раздался сдавленный смешок. Молли, стоявшая с Эрикой у столика с кофе, не смогла сдержаться. Эрика тут же присоединилась, прикрыв рот рукой.

Их смех был не громким, но ядовитым и чётко направленным – не на жалкую попытку Сьюзи, а на ледяную, непонятную миру реакцию Лилит.

– Слышала? «Статистически незначимым». – Прошептала Молли Эрике, ехидно подмигивая. – Она что, совсем не от мира сего?

– Ага, – фыркнула Эрика, – говорит, как мой навигатор.

Их смешок, пусть тихий, достиг ушей Сьюзи. И, странное дело – он не ранил её. Наоборот. Впервые, за долгое время, они смеялись не над ней. Они смеялись над Лилит.

В Сьюзи ударила короткая, пьянящая волна гордости. Да, она сделала это некрасиво. Да, это была детская месть. Но она добилась эффекта. Она, хоть как-то, хоть на секунду, вывела эту ледышку из равновесия, заставила окружающих увидеть в ней не загадочную гениальность, а нелепую чужеродность.

Она выпрямила спину, снова почувствовав себя, если не победительницей, то хотя бы не абсолютной жертвой:

– Да, я пойду, – с лёгкостью бросила она Лилит и прошла мимо, уловив на себе одобрительные взгляды сплетниц.

Лилит осталась стоять на месте. Она посмотрела на спину уходящей Сьюзи, а затем перевела взгляд на хихикающих Молли и Эрику. Её лицо не выражало ничего. Она просто, на мгновение, задержала на них свой пустой взгляд, словно занося их поведение в невидимый каталог человеческих пороков. Потом, пожав одним плечом, пошла к своему месту и снова уткнулась в сценарий, абсолютно безучастная к тому, что только что стала объектом насмешек.

Для неё – это был просто шум. Помеха. Единственное, что имело значение – это работа. А Сьюзи Вэйл, со своими сложными играми, была, просто, ещё одной переменной в уравнении, которую можно было проигнорировать. Но, даже у льда бывают трещины, и где-то в самой глубине, в месте, которое Лилит давно забыла, шевельнулась крошечная, почти неосязаемая игла обиды.

Ближе к вечеру Сьюзи сидела в своей гримёрке, пытаясь заставить себя репетировать. Но слова монолога расплывались перед глазами, подменяясь сегодняшними картинами: собственная жалкая попытка унизить Лилит и её ледяное, обескураживающее равнодушие. Внутри всё ныло от противного, липкого чувства стыда. Она вела себя как последняя дрянь, хотя никогда не позволяла себе такого с коллегами. Но слабая надежда теплилась где-то глубоко: а что, если другие всё же поймут? Поймут, какая Лилит на самом деле странная и всё вернется на круги своя? Её снова будут любить, а Лилит вернут туда, откуда она пришла.

Эту хрупкую, самоуспокаивающуюся мысль разорвал скрежет. Противный, металлический, прямо за дверью. Словно кто-то вилку о тарелку тер.

– Процедура дезинфекции продолжается. – Донёсся из-за двери ровный, безжизненный голос. – Уровень бактерий превышает норму на семь процентов.

Нервы Сьюзи, и без того оголенные, не выдержали. Она резко рванула дверь на себя.

– Да прекратите Вы! – Её голос, обычно мёд и бархат, сорвался на сдавленный, истеричный визг. Она увидела ту самую уборщицу с белыми волосами и пустыми глазами, которая с упорством робота тёрла дверную ручку щёткой. – Я пытаюсь работать! Вы мне вообще не даёте сосредоточиться!

Лия остановилась и медленно подняла на неё свой черный, бездонный взгляд. Ни смущения, ни раздражения – лишь холодное недопонимание. Она пожала плечами.