Проклятие Святой Софии

В дверном проеме он наслаждался представлением и одним глазом посматривал на тарелку, за его спиной притаилась Инесса и тихонько хихикала.

Отбросив недорезанную буханку, мать сыщика уперла руки в круглые бока и заявила:

– Балерина не может быть проституткой. Это совершенно другая сфера деятельности! Невозможно танцевать под кайфом от какой-нибудь жуткой химозной наркоты.

– Не буду спорить, химозной наркотой не увлекаюсь. А вот рюмочку Адвоката…

– Щас! Нам твоих адвокатов Бережковских хватило, чтобы еще и гадость с таким названием пить. Вон, чаю налей, и хорошо! С ромашкой, от нервов. Слава богу, в нашей семье все люди приличные, без закидонов.

В эту секунду последний кусочек сала лег на край тарелки, и Мальвина подняла глаза вверх, упершись взглядом в Инессу.

– Да, – медленно произнесла она ядовитым тоном, – В нашей-то семье все приличные и без единого закидона.

Мгновенным движением Андрей схватил кусочек сала с тарелки и сунул в рот, оно оказалось необыкновенно вкусным. Он потянулся и быстро утащил еще один. Возмущенная Мальвина не успела даже хлопнуть его по руке.

– Прекрати воровство! Аппетит перебьешь. И вообще, идите отсюда, идите. Ужин через полчаса.

Ни Инесса, ни сыщик не обратили на недовольство Мальвины никакого внимания, и она переметнулась на Веру Матвеевну:

– Верушенька, тебе стоит ускориться, пока твой сыночек со своей мадам меня не съели. Двигайся расторопнее, всхуднешь немного заодно.

Если бы вместо матери сыщика в кухне находилась бы петарда, она не полыхнула бы так сильно.

– Это кто мне тут будет указывать на худобу, а? На себя глянь, тощая селедка! Теперь понятно, чего ты балерину защищаешь, сама также морду размалюешь, и фьють! К очередному мужику в койку. Прошмандовка!

С этим заключительным аккордом мать сыщика вонзила нож в разделочную доску. Лезвие загудело, а вошедший на кухню сосед Зяма осторожно попятился назад. Пиджак, как обычно, болтался на его тощей фигуре, но карман слегка оттопыривался, выдавая очертания чекушки. И от наметанного взгляда Веры Матвеевны это не ускользнуло. Мгновенно переключившись на новую мишень, она двинулась к соседу, угрожающе покачивая бедрами.

– Веруша, да я пять капель, для аппетиту…

Вялое бормотание никак не могло остановить лавину, в которую превратилась мать Андрея, раззадоренная Мальвиной. Как по волшебству, в руке ее возникла длинная скалка, и даже сыщик не успел заметить, когда мать успела ее взять из закрытого кухонного ящика.

– Ставь сюда, – непререкаемым тоном Вера Матвеевна обратилась к соседу, указывая концом скалки место на краю стола.

Спорить в этой ситуации не стал бы даже Чикатило. Зная норов соседки, Зяма дрожащей рукой осторожно поставил наполовину пустую бутылку и отступил подальше.

– Алкаши! – припечатала Вера Матвеевна, взглядом явно включая в этот круг и остальных присутствующих.

Притихшие домочадцы занимались своими делами. Мальвина успела сварить кофе, а Андрей с Инессой – съесть по несколько ломтиков сала. Успокоенная на некоторое время Вера Матвеевна милостиво позволила соседу занять место за столом, убрала скалку и вылила водку в раковину. С трагическим выражением на лице Зяма проводил глазами прозрачную струйку, утекающую в слив, и тоже переключился на сало. Тарелка опустела.

– Нет, вы обнаглели! – ставя чашки с кофе на стол, Мальвина повернулась к матери сыщика, – Где ты покупала эту вкусноту? Ни кусочка не осталось, эти проглоты все схомячили.

Гневную речь тети прервала трель домофона, и Андрей расслабился. Нехорошо вышло, но не страшно, она не умеет злиться подолгу.

– Наверное, Денис приехал, – отвел он беседу от опасной темы съеденного сала, – Как обычно, голодный.

Пригладив и без того идеально уложенные в каре волосы, Мальвина прошествовала в прихожую, чтобы открыть дверь. Попутно глянув в зеркало, она недовольно нахмурилась, заметив при боковом освещении новую морщину. Конечно, она уже не девочка, но и в ее возрасте можно выглядеть ухоженной дамой, не распускаться, как солоха.

– Привет, Дениска. О, ты с Валентиной! Проходите… Да не топчите вы, грязи натащили! Вот швабра, чтобы через минуту все блестело!

Под ворчание Мальвины и скрип тряпки Вера Матвеевна успела накрыть на стол, и все расселись в тесном кругу. Рядом с высоким рыжим Денисом его подруга казалась серой мышкой. Тонкая, низенькая и абсолютно бесцветная девушка в круглых очках напоминала одновременно зануду-зубрилу и дикобраза. Она недавно постриглась, и от влаги на улице ее волосы торчали в разные стороны. Мальвина посмотрела на прическу Вали неодобрительно, но сумела промолчать.

Гречневая каша, томленая в духовке с поджаркой из говядины, вмиг разлетелась по тарелкам.

– Масло сливочное не забудьте, – напомнила Вера Матвеевна, откидывая с противня полотенце.

Под полотенцем прятался румяный пирог с капустой и вешенками.

– Отрежь мне уголок, – попросил Андрей, – Чтобы с корочкой.

– Теть Вер, а мне два! – поднял голову от гречки Денис.

Умилительно посмотрев на парня, Вера Матвеевна ловко нарезала пирог и выложила на большое блюдо. Зяма потянулся первым:

– А мне серединку, где начинки побольше. Помнится, когда я чалился в восемьдесят девятом, нас один раз кормили пирогами. Комиссия из райцентра прибыла, надо было показать, как хорошо питаются заключенные. Так мой кореш Миха-Матрос взял и в пирог гвоздь сунул, он тогда на кухне помогал поварам. Постебаться захотелось. Ну и попался этот кусок председателю…

Громкий хлопок оборвал его рассказ, все вздрогнули, а Зяма испуганно взглянул на Веру Матвеевну. Она отложила в сторону разделочную доску, которой только что ударила по столешнице.

– Опять ты за свои зековские байки взялся? – грозно осведомилась мать сыщика, – Тут дети, женщины.

– Да пусть рассказывает, интересно же, – попытался возразить Денис, но быстро уткнулся обратно в тарелку под угрожающим взглядом Веры Матвеевны.

Она, наконец, села за стол к остальным, взяла вилку и добавила нравоучительно:

– Интересно в театр ходить, книги хорошие читать. А не про тюрьму слушать, мозги засорять!

– Солженицын как раз про тюрьму написал. Это плохая книга? – спросил Денис.

– Не про тюрьму, а про концлагеря, – поправила Вера Матвеевна, – Не надо сравнивать великого писателя и никчемного воришку. Разные у них уровни.

Обиженно отодвинув тарелку, Зяма поднялся из-за стола и одернул пиджак. С трагическим выражением на лице он повернулся и сделал вид, что утирает слезы.

– Конечно, Веруша. Я недостоин есть с тобой за одним столом. У меня не тот уровень! Стоило раз в жизни оступиться, и вот… От меня отвернулась последняя близкая душа!

Вскочив, Мальвина бросила уничтожающий взгляд на растерявшуюся мать сыщика.

– Зямочка, ну ты чего? Веруша пошутила, она ведь как брякнет что-нибудь! Да, Веруша? – с нажимом спросила она.

– Да, да, – торопливо подтвердила Вера Матвеевна, дожевывая кусок мяса, – Пошутила неудачно. Ты кушай, Зяма, пирог стынет. Давай я тебе чайку подолью горяченького…

Мир восстановился, и все продолжили ужинать. Инесса не принимала участия в семейных разборках. Она не ощущала себя частью этой компании, хотя греться в тепле этих людей было непривычно приятно. Наверное, это и есть настоящая семья, даже если не все ее члены связаны родством. И они приняли ее в свой круг, хотя Инесса уже не надеялась обрести близких людей1. Потерять их будет трудно, смириться с этим – почти невозможно.

Незаметно выскользнув из кухни, пока все были заняты салатом, она тихо прошла в спальню Андрея и расстегнула свой чемодан. Среди сложенных стопок одежды корпус ружья совершенно потерялся. МЦ-5 двадцатого калибра, единственная дорогая вещь, с которой связаны не самые лучшие воспоминания. Отточенными движениями Инесса проверила, заряжено ли оружие, ласково погладила деревянную муфту, не забывая контролировать окружающую обстановку. Ей не требовалось оборачиваться или прислушиваться, навыки сканирования пространства были отточены настолько, что не требовали дополнительных усилий.

На кухне шел неспешный и добродушный спор о целесообразности просмотра новостей. Вера Матвеевна считала их избыточно жестокими, Зяма – напротив, лживыми и неполными, остальные предпочли не вмешиваться в дискуссию.

Неторопливо и тщательно Инесса спрятала ружье за диваном, убедилась, что случайно увидеть или задеть его нельзя, для этого нужно складывать или отодвигать мебель. Вряд ли Серов будет делать перестановку в ближайшие дни.

А потом это станет неважно.

***

Валя сидела рядом с бойфрендом и занималась поиском общей информации о центре имени Святой Софии, упоминаниях в прессе, новостях. Время от времени они с Денисом обменивались короткими фразами касаемо того, подходят сведения шефу или нет. У них уже набралось с полсотни разных статей, вполне достаточно для общего впечатления, и Денис занялся соцсетями сотрудников.

– Это же необъятный объем работы, – заметила Валя, проглядывая страницы.

– Не парься, мы не будем вручную все это шерстить, так до пенсии не управимся. Я нейросетку написал, она нам выловит нужное.

– Знать бы еще, что это – нужное!

– Это шефа головная боль, что велит, то и будем искать. А пока он не пришел…

Рука Дениса игриво пробежалась по спине девушки и переместилась на грудь. Именно в эту секунду и раздался скрип двери, означающий, что вид нужно принять деловой, серьезный и крайне занятый.

– Опять обжимаетесь? – заметил Андрей.

За ним вошла Мальвина, вкатила столик с расставленными чашками, кофейником и печеньем, Денис тут же схватил три крекера и снова уткнулся в монитор.

Пытаясь реабилитироваться, Валентина подвела итоги:

– Получается, в этой больнице за последнюю неделю исчезли электронные записи из историй болезни почти сотни пациентов. Умерла абсолютно здоровая женщина, как ее там… Мария Филипчук, и причину смерти патологи установить не смогли. А еще там обитает привидение, которое все это творит. Что косвенно подтвердила ваша тетя Эльвира.

Обобщенное изложение событий прозвучало бредово, и Мальвина поспешила вмешаться:

– Разумеется, это чушь. Врачи левачат, трясут деньги с пациентов или лечат неправильно. Вот и документы «теряются». Люди без причины не умирают, а вот установить ее кому-то мозгов не хватило. Мало ли сейчас безграмотных врачей! И привидений никаких не существует. Так что дело состоит всего-навсего в том, чтобы схватить за руку недобросовестного доктора.

Все замолчали, ожидая решения Андрея, но он не спешил с выводами. Партнеры забыли упомянуть еще одну проблему, которая мучила главного врача. Пациентка с загадочным заболеванием и мужем-уголовником. Если ее не смогут вытянуть, этот самый муж способен убить лечащего, а заодно и главного врача. Этот факт Анатолий Ефимович сообщил первым, обратив на него особенное внимание. «Леонид Ковач – фигура небезызвестная как в медицинских, так и в криминальных кругах. В супруге души не чает, она для него единственный в мире любимый человек, и даже малознакомые люди очень быстро понимают, что не стоит лишний раз смотреть в ее сторону».

Страх за собственную жизнь был Андрею вполне понятен, а вот как можно помочь – абсолютно не ясно. Но главврач пояснил, что от сыщика требуется всего лишь присмотреться к этой пациентке, не происходит ли вокруг нее чего-нибудь странного. Почему-то ей не смогли поставить диагноз несколько вполне грамотных докторов, и Анатолий Ефимович подозревал, что дело нечисто.

– Людмила Ковач, – пробормотал он, вспоминая имя этой подозрительной пациентки.

Сообразительный Денис тут же открыл файл с данными на нее.

– Двадцать пять лет, не работает, – начал зачитывать он и запнулся, разглядывая фото, – Чикуля какая!

Молча подойдя к компьютеру, Валя быстро пролистнула изображение и продолжила, перебив своего парня:

– Мужа зовут Леонид Ковач, тридцать пять лет. Владелец компании, которая производит медицинское оборудование. Сейчас отбывает срок в колонии номер… Так… Слушайте, он должен освободиться через два дня. Говоришь, этот главврач его боится? Рожа протокольная, смотрите.

Экран заняло изображение вытянутого, как у лошади, лица с прищуренными глазами. Губы сжаты в нитку, на подбородке седая щетина, но на голове волосы сбриты в ноль. Казалось, мужчина взглядом хотел убить фотографа, и Мальвина поежилась.

– И такая красотка вот с этим?

– Не удивляюсь, что Анатолий Ефимович его боится, – согласилась Валентина, поспешив отвести тему беседы от красоты другой девушки, – А за что он сидел?

– За убийство. Типа, непреднамеренное, – ответил Денис, – Выпивал с другом, а тому на голову упала трехлитровая банка. Полная компота. Ну и все.

– И при чем тут Ковач? – удивился Андрей.

– При том, что банка была у него в руках, а сам он стоял на балконе своего дома. Друг пьяный вышел на крылечко, и сразу банкой по голове получил. Ковач утверждал, что даже не видел его, решил попить компотика, банка выскользнула.

Обдумывая слова напарника, Андрей рассматривал фото убийцы. Безобидная банка компота никак не увязывалась с образом злодея, в качестве орудия убийства ему больше подошла бы бутылка самогона. Или топор, на крайний случай.

– А вот снимки со странички убитого. Интересно…

Листая фотографии, Денис отмечал:

– Вот она, и тут тоже. Общее фото, она стоит с краю. Здесь вообще одна.

Сияющее лицо, нежные ямки на щеках. В руках букет мелких белых цветов, на заднем фоне – горы. Пятеро молодых людей жарят шашлык на берегу какого-то водоема, среди них одна девушка в белом сарафане. Та же девушка на колесе обозрения поправляет выбившийся локон.

Людмила.

На двадцатом снимке Андрей остановил напарника:

– И так ясно. Друг Ковача был неравнодушен к его жене.

– Видимо, убийство было не таким уж непреднамеренным, – пробормотала Инесса, – А друг был идиотом, раз в открытом доступе выкладывал ее фотки.

– Страничка у него закрытая, – возразил Денис, – В друзьях Ковача нет.

Никто не стал интересоваться, как парень смог взломать аккаунт умершего человека, только Мальвина неодобрительно нахмурила брови.

– Нам этот Ковач ни с какого бока не интересен, – произнесла она, разглядывая последнее фото, – Так что давайте сосредоточимся на событиях недавних дней. Этот уголовник явно к ним не причастен. Если что, я вообще не понимаю, зачем главврачу нанимать детективов. У нас в больницах и не такое творится. Подумаешь, умерла пациентка, они каждый день мрут. Записи кто-нибудь стер по дурости. А уж о привидениях я вообще молчу.

Именно эти вопросы Андрей задал заказчику, когда выслушал его изложение событий. И получил неочевидный ответ: «Жопой чую, что-то здесь не так. Меня только-только назначили, и терять место никак нельзя. Не буду утомлять подробностями своей карьеры, но Святая София сейчас для меня единственный шанс остаться в системе на высокой должности. Ты уж постарайся, всего-то и надо осмотреться изнутри, нет ли чего подозрительного».

– Главный боится потерять руководящее кресло, – подумал вслух Андрей и пристально посмотрел на Мальвину.

Она поняла верно:

– Сбор инсайдерской информации. Это несложно, сто раз так делала.

Подобное рвение было похвально, но помимо этого внушало некоторую тревогу. Что если бесшабашность пересилит осторожность, и женщина нарвется на неприятности? Если там творятся темные дела, кое-кому может очень не понравится вмешательство настырной пациентки. Андрей вспомнил про труп с неустановленной причиной смерти, и по спине пробежал холодок.

– Соблюдаем крайнюю осторожность! – он обвел взглядом всю компанию.

Видя нетерпение в глазах Мальвины, сыщик на минуту засомневался в правильности своего решения. Может, хватило бы одной Инессы? В ней-то сыщик был уверен на все сто, ее способности, как актерские, так и боевые, он испытал лично на себе2.

– У меня давно, в детстве еще, была травма позвоночника, – сообщила Мальвина, – я шарахнулась с турника. Сейчас все в порядке, но я могу сказать, что у меня болит спина. Как они проверят?

Андрей обрадовался:

– Это прекрасно! В смысле, не то, что ты упала, а то, что на снимках, если их назначат, твоя история подтвердится. Вызывать подозрения у персонала ни к чему.

«Это может быть опасно» – хотел добавить он, но не стал.

Не хватало еще накаркать беду.

Глава 4

В это раннее субботнее утро в приемном покое больницы имени Святой Софии стояла гробовая тишина. Ночь выдалась неурожайной на поступивших пациентов, а те, что прибыли, благополучно отправились в соответствующие отделения. Медсестра со спутанными рыжеватыми волосами заполняла журналы, отчаянно зевая, а дежурный врач вообще не утруждал себя бодрствованием и мирно спал на диванчике в ординаторской. Дежурство близилось к концу, и у доктора затренькал будильник, который он поставил, чтобы не проспать появление сменщика.

Одновременно дверь приемного отворилась, и в холл шагнула невероятная особа. Медсестра выронила ручку и уставилась на вошедшую даму во все глаза. На вид женщине можно было дать лет двадцать пять, но, приглядевшись, медсестра поняла, что все же ближе к тридцати. Ежик белоснежных волос стоял вертикально, словно они не подчинялись земному притяжению, а стройная фигура была облачена в нечто текучее, кисейное и совершенно не скрывающее аппетитных форм. Накинутая короткая шубка блестела в белом свете больничных ламп, а обутые в ботфорты на высоченных каблуках ноги казались бесконечными. В руках у дамы покачивался небольшой элегантный саквояж от Гуччи, из которого торчали какие-то бумаги.

«Что за фифа пожаловала?» – удивилась медсестра, втайне надеясь, что нежданная визитерша просто ошиблась дверью. На больную она нисколько не походила. Из дверей ординаторской показалась заспанная физиономия доктора, при виде вошедшей он слегка оживился, поправил халат и пригладил волосы. «Фифа» тем временем прошла к стойке и небрежно швырнула на нее свою сумку, чуть не задев медсестру по лицу, и пропела медовым голосом, при это едким, как кислота:

– Ну, и чего вы ждете? Оформляйте.

На стойке появились бумаги, озлобленная медсестра схватила их и пролистала.

– Ждите, – безапелляционно отрезала она, – Мы должны вызвать заведующего неврологией, а он будет в десять часов. Возможно, вообще появится в понедельник.

И она мстительно взглянула на охамевшую посетительницу. Ничуть не смутившись, та достала из кармана шубки пачку купюр и, проигнорировав медсестру, словно пустое место, обратилась к врачу. Тот взирал на эту сцену со смесью восхищения и возмущения.

Отсчитав десять тысяч рублей, блондинка помахала веером купюр перед носом доктора и заявила:

– Я знаю, что в больницах всем надо платить. Хватит тебе?

С этими словами деньги опустились в карман белого халата, и врач возмущенно оттолкнул руку женщины.

– Что вы себе позволяете? Вы хоть соображаете, что из-за вас меня могут посадить? Немедленно покиньте наше учреждение, а то я вызову охрану.

Из дверей, ведущих во внутренние помещения больницы, раздались голоса, и доктор в панике запихал деньги в саквояж посетительницы, понимая, насколько превратно будет понята эта ситуация глазами коллег.

– У меня направление в стационар, – отчеканила наглая блондинка, – Эта сидит колодой, – палец с длинным розовым ногтем указал на оторопевшую медсестру, – Так хоть ты шевелись. Да поскорее, я не намерена тут торчать часами, пока вы растележитесь. А уж с Альбертом Павловичем я без вас решу вопрос, он меня ждет с нетерпением. Кстати, я слышала, что спать во время дежурства врач не имеет права. И правильно, ты вон какой тормозной. Забыл, сколько стоит госпитализация?

Не дождавшись ответа от шокированных медиков, блондинка снова достала деньги и грозно нахмурилась:

– Ну? Чего молчите? Сколько, я спрашиваю?

Появление новой смены спасло незадачливого врача от безумной пациентки. Впрочем, направление у нее действительно имелось, причем подписанное самим главным врачом. Быстро оформив необходимые документы, врач приемного с облегчением сбагрил охамевшую пациентку в отделение. Пусть там выкобенивается!

Инесса с удовлетворенной улыбкой прошла сквозь больничный двор, ведомая рыжей медсестрой. Та сама вызвалась проводить пациентку, несмотря на закончившееся дежурство. Правда поступок ее был вызван вовсе не заботой о нахалке, медсестра попросту боялась, что заблудившаяся грубиянка вернется обратно и устроит новый спектакль.

На спектакли Инесса и впрямь была мастером, только устраивала она их не по зову души, а по необходимости. В данном случае необходимость была, ее должны запомнить, желательно пустить слухи по больнице. Создавать репутацию нужно с первых минут, это она усвоила накрепко. Благодаря репутации она смогла выжить в страшной секте, уцелеть и даже начать новую жизнь3.

Встряхнувшись, Инесса вошла в отделение неврологии, куда ее заочно «устроил» главный врач. В ходе мозгового штурма, устроенного вчера уже глубокой ночью, было решено, что она должна прикинуться богатой избалованной дурочкой, у которой кольнуло в спине. Подарок для врача! И лечить не надо, и деньги капают, так что заведующий неврологией Альберт Красин не будет сильно надоедать.

Палата и впрямь оказалась неплоха, окно выходило в парк, утренняя туманная дымка окутывала голые ветви деревьев, на которых нахохлились сонные вороны. Инесса швырнула сумку на кровать и повесила в шкаф верхнюю одежду. Денис вскоре должен привезти все необходимое, сменную одежду, полотенца и прочее. С собой она намеренно не стала брать ничего, кроме дамской сумки, чтобы не выглядеть неуклюжей тетерей в приемнике, ворочающей здоровенный баул.

А сейчас самое время прогуляться по отделению, осмотреться и понять, с чего начинать. Ее задание выглядело весьма расплывчато: запоминать все, что покажется странным. Учитывая, что Инесса в больницах не лежала ни разу, странным для нее казалось все. Например, соседняя палата, тоже платная, но уставленная каким-то оборудованием, капельницами на штативах и с занавешенными окнами.

Чтобы заглянуть туда, даже не понадобилось выходить в коридор, санузел и душевая оказались общими для двух смежных помещений. Стоя в полутемном крохотном закутке, Инесса через приоткрытую дверь окинула взглядом соседнюю палату. На кровати кто-то лежал лицом к стене, худое тело, обритая голова. Скорее все-таки женщина, линия шеи слишком изящна для мужика.

– Милая, потерпи еще совсем немного, – приглушенный голос нарушил тишину, – Ты же знаешь, я все сделаю, чтобы ты поправилась.

Некоторое время царило безмолвие, Инесса вжалась в стенку, боясь шелохнуться.

– Вот, выпей это, – снова тихий шепот, в проеме приоткрытой двери показалась фигура в белом халате.

Это явно был мужчина, высокий блондин, он что-то протягивал лежащей на кровати женщине. Дверь была приоткрыта нешироко, поэтому рассмотреть, что именно он пытается ей дать, Инессе не удавалось.

– Не надо, Эдя, – не поворачиваясь, проговорила женщина на кровати, – Я устала, просто отпусти меня.

– Нет! Забудь об этом! – резко вскрикнул блондин, но тут же понизил голос, – Еще не все испробовано, ты обязательно встанешь на ноги, мы поженимся, у нас будут чудесные детишки, а насчет денег не волнуйся, я достану нужную сумму.

Разговор принимал интересный оборот, Инесса и не надеялась в первый же час своего пребывания в больнице что-то узнать. Неизвестно, имеет ли воркование этих голубков отношение к делу Андрея, но понаблюдать стоит.

Тем временем неизвестный мужчина по имени Эдя, явно сотрудник этой больницы, помог женщине сесть на койке. Она оказалась очень хорошенькой, несмотря на короткий ежик волос. Глаза ее словно светились в полумраке палаты.

Инесса отпрянула и замерла, едва дыша. Такой удачи он не ожидала. Людмила Ковач, за которой нужно присмотреть!

– Голова болит, – тихо пожаловалась Людмила.

– Следующая доза обезболивающего всего через час, потерпи чуть-чуть. А пока выпей это.

На этот раз Инессе удалось рассмотреть, что именно предлагает врач. На его ладони лежало шесть крупных желтоватых капсул или пилюль.

– Что это? Раньше я таких не принимала…

– Лекарство. Нужно выпить сразу все шесть штук.

Скрипнула дверь, в палату ворвался луч света из коридора, и мужчина мгновенно убрал руку с лекарством от пациентки. Капсулы исчезли в кармане его халата.

– Доброе утро! Обход! Как вы сегодня, Людмила Сергеевна? Вижу, у вас посетители с утра пораньше! Эдуард Владиленович, вы бы хоть встали, все же заведующий вошел.

Значит, это Красин, заведующий отделением неврологии, голос писклявый и прыгающий, как у неврастеника. Раз он пришел на обход, значит, после этой Людмилы он явится сюда, палата Инессы следующая. Хорошо, что он начал не с нее. Потихоньку Инесса выскользнула из душевой и встала перед зеркалом, приняв небрежный вид, достала косметичку. Она как раз подкрашивала губы, когда Альберт Павлович вошел в палату.