Песнь Мятежа

Вот оно что: нужно рубить под корень, это же не настоящие люди!

– Обман! – завопил Айеррайе. – Вечно, как свяжешься с демиургами, так и вкалывай потом бесплатно! Ну, все, достали! Ой, держите меня, сейчас я всех порву!

И рассвирепевший меч, помог Тоскунелу вскочить, он увлек парня в самую гущу врагов.

Удар. Поворот. Удар. Наклон. Удар.

Тоскунел танцевал со смертью. Клинки высекали искры, они свистели в воздухе и казались серебристыми бликами трепещущих крыльев.

Не смотря на то, что Тоскунел был тренирован, но с таким количеством соперников сталкиваться ему еще не приходилось. При скрещении клинков: один с тремя вражескими, сила отдачи заставляла вибрировать не только руки, но и все тело. Если бы не магия Айеррайе, пришлось бы туго. Впрочем, и с волшебным мечом, было не легко. Рукоять скользила во взмокших от напряжения ладонях. Капли пота ползли по лицу, грозя попасть в глаза. Челка прилипла ко лбу. Рогатых было слишком много. И они начали теснить Тоскунела, припирать его к стене. Тоскунел был этому даже рад: спина оказалась прикрытой. Хотя, с другой стороны: места для маневров больше не осталось.

Вот тут-то со скрипом распахнулись двери Храма. Тоскунел бросил взгляд в сторону звука и тут же пропустил очередной удар. Оборотень рассек Тоскунелу правое плечо. Боль обожгла, словно удар плетью. Меч выпал. Один из рогатых тут же наступил на лезвие ногой и переломил его.

Айеррайе все еще был зажат в левой руке.

На пороге Храма появились Хранители Мудрости. Они все были в боевых черных сутанах. Все-таки дерзкая вылазка Тоскунела отвлекла внимание демона, и священники смогли проломить дьявольскую защиту, ворваться внутрь.

Тоскунел внезапно почувствовал, что рубашка пропиталась кровью. Но мир все еще виделся ему в черно-белых цветах, и магический меч по-прежнему защищал своего хозяина.

Ворвавшиеся в Храм Хранители приняли боевые стойки, они воздели вверх магические посохи. Это были те самые знаменитые боевые осиновые посохи Ордена Седьмого Дня, которыми в свое время одолели демонов в битве за Леванну. Как и положено, наконечники магического оружия были оцинкованы и светились голубыми огоньками. Хранителей было около тридцати. Все – первосвященники, гофмейстеры Орденов. Видимо, они давно уже догадывались о планируемом вторжении, готовились, да чего-то не учли. Трое из них были просто верховными магистрами, это было видно по окантовке их ряс. Но Мерлина – самого могущественного чародея – среди них не было.

Рогатые монстры обернулись на шум. Многие из чудовищ с диким кличем, похожим на лай и хрюканье одновременно, ринулись на непрошеных гостей.

Но Хранители знали свое дело, они одновременно испустили из своих посохов синие лучи. Они били огнем по ногам злобных тварей. Демоны кричали, падали, оборачивались обрубленными щупальцами, корчились в агонии. Они даже шипели, точно обезглавленные змеи.

И рогатые дрогнули, они попятились. Все это произошло в считанные секунды. Но Тоскунелу показалось, что прошла целая вечность.

Некоторые из священников роняли посохи, хватались за сердце и падали на взломанный пол. Они корчились среди мертвых щупальцев, хватали воздух ртом, точно задыхались от удушья. Но остальные Хранители наступали.

Тоскунел уже плохо соображал. Из последних сил он уклонялся, бил по ногам монстров. И при каждом напряжении мышц он ощущал, как новая порция крови толчком выходит из раны. Тоскунел даже чувствовал запах этой крови. И от этого мутило. Но останавливаться было нельзя. Тоскунел выполнил самую тяжелую задачу: он отвлек внимание демона на себя. И Хранители были уже близко. Сейчас они прорвут оборону противника, и можно будет расслабиться. Еще чуть-чуть. Сейчас придет помощь.

Тоскунел вдруг почувствовал смертельную угрозу. Он встретился взглядом с новым противником. Им оказалось такое же рогатое существо, но у него были человеческие темно-карие и подозрительно знакомые глаза.

Секунда – и Тоскунел ударил противника по ногам. Но враг легко подпрыгнул, чего до сих пор не смог сделать ни один из монстров. Нападавший оказался совсем другим существом. Он не был лапой демона! Но он, явно, не был и тем рогатым чудовищем, образ которого использовал враг. Это был человек, истинный облик которого скрывала магия. И этот воин успел воспользоваться своим неожиданным преимуществом. Айеррайе успел блокировать вражеский удар, но Тоскунел едва смог удержать меч в руках.

Хранители были уже в двух шагах. Тоскунел даже видел взбешенное лицо одного из гофмейстеров. Яростные белки глаз священника грозили вырваться наружу, а оскал зубов напоминал звериный. Сейчас этот Хранитель был скорее воплощением вечной ненависти, нежели проповедником мудрости и покоя.

Падая в пропасть, где не было ни верха, ни низа, Тоскунел чувствовал, как продолжает наносить рубящие удары. По ногам, по ногам. Нельзя сдаваться! Нельзя!

И всё подернулось багровой пеленой, обернулось кровавым пятном, залившим весь мир. И на губах появился горький привкус меди.

Откуда-то, словно из бочки, донесся приглушенный старческий голос. Но слова казались шумом. Мир обернулся непроглядной мглой. Тоскунел слышал лишь шелест дождя. А потом молния вспорола мрак огненными рунами. Магические письмена вспыхнули в темно-бардовом небе, и, казалось, что они отражаются в каком-то большом зеркале. Буквы наплывали на Тоскунела, растворяли его в себе. Это было не страшно. Только где-то в горле отчаянно билось сердце.

А потом все исчезло, и пришла тишина.

Тоскунел вдруг осознал, что видит мир чужими глазами, словно его душа нырнула в чье-то тело. Тот, кем стал Тоскунел, страстно хотел жить. Он жаждал славы, упоения битвами, он хотел денег, власти. Он был алчным до глубины души. И в тоже время этот человек страдал так сильно, что каждое мгновение его жизни ему самому казалось адом, из которого он пытался вырваться. Душа этого человека была не просто больна, она истекала кровью и ядом, она сочилась безумной любовью к жизни и такой же безудержной ненавистью к ней.

Мир в глазах этого незнакомца был серым, тусклым и безрадостным. Ему казалось, что всем миром руководят темные ангелы, которые могут лишь убивать и убивать без конца. Но он любил и этих крылатых палачей, и смерть, и свою нескончаемую муку.

Этот человек падал в пропасть и смеялся. Он ждал избавления и боялся потерять мир своей боли. Он хотел верить, что после смерти ничего больше не будет. И в тоже время он панически боялся пустоты. Он так запутался в своих чувствах, так устал. Он хотел припасть к коленям матери, но боялся, что мать тут же воткнет нож ему между лопаток. Он хотел о чем-то предупредить отца, но не мог переступить огненные буквы зловещего письма, занявшего полнеба. Он падал в бездну. Туда, куда отправился его младший брат, поперхнувшийся яблоком. Туда, где хотел забыться навечно.

Тоскунел видел чужими глазами и Храм Снов. Это было бесполезное и нелепое нагромождение камней. Капище бога, которого давно нет, бога, который умер. И трусливые архангелы с позором бежали из этого мира. Добра и зла давно уже не существовало. Остались лишь боль, страх и смерть. И всех демонов придумали люди. Люди – вот источник зла. Если уничтожить человечество, то исчезнет и страдание.

А вокруг парили призраки. Или ангелы. Они манили, они звали к себе.

Тоскунел падал. Он мчался вниз, к умершему богу, чтобы спросить: «За что все эти муки»? Тоскунел очень хотел спросить творца, о чем тот думал, когда лепил людей по своему образу и подобию. И почему он бросил своих детей на произвол судьбы? Как он допустил, чтобы мир стал таким безумным? Или демиург и сам был сумасшедшим?

Ниже, ниже, ниже!

Ветер свистел в ушах.

И вдруг Тоскунел понял, что ничего больше не будет, но наградой за смерть ему стало это счастье первого и последнего полета…

Кто-то схватил Тоскунела за воротник. Горло сдавило. Стало нечем дышать. Какой-то демон пытался удержать, спасти, но он не мог этого сделать. Нет, не мог, потому что бог – умер.

Кто-то кричал за спиной, кто-то звал назад. Глупцы, как они не понимают, что обратной дороги нет! Смерть дает ответы на все вопросы. А жизнь – это лишь прелюдия к гибели.

– Тоскунел!!!

И вдруг наваждение спало.

Последнее, что видел Тоскунел – стремительно приближающуюся землю…

А тем временем на восьмом ярусе муниципального общественного приюта для студентов Академии Слова Ник ни как не мог вставить ключ в скважину двери. Руки его тряслись. Время уходило. Бесценные секунды утекали сквозь пальцы. Нужно было что-то предпринять. Необходимо сообщить о происшествии в Службу Гражданского Спокойствия и Милосердия. Но хрустальный переговорный шар был в комнате. Бежать к соседям, а если их нет дома? Да и не думал Ник о помощи. Он тупо пытался открыть дверь.

Где-то громыхнуло. Еще раз, еще…

Неужели война? Или это Храм опять пытаются захватить хорды-экстремисты? Какая, в сущности, разница? Ключ выскользнул из пальцев, брякнул и провалился в щель между половицами.

Ник ударил в дверь плечом. Та не поддавалась. Ник с разбега повторил удар. Косяк не выдержал, треснул. Еще удар! Дверь распахнулась. Язычок замка вырвал кусок дерева.

Бегом, к переговорному шару. Еще можно что-то сделать. Мозг не умирает сразу после остановки сердца! Еще можно успеть.

И тут у Ника медленно отвисла челюсть: Тоскунел вовсе не переместился в Храм. Он распластался на кровати, сжимая в руке меч. Но не это шокировало Ника.

На соседней кровати, запрокинув голову, лежал тот самый чужак в плаще, который несколько мгновений назад выбросился с балкона.

Да, буквально минуту назад Ник расхаживал по балкону и думал, что же на самом деле творится в Храме, и кто утащил тело бесчувственного незнакомца, как этот странный тип сам вдруг и объявился. Любитель троллегопника возник из ниоткуда. Он шел стремительно. Глаза его были пусты. Ник сразу все понял. Кто-то пожалел этого парня, и по доброте душевной только что вколол ему еще кубик зелья. И у любителя острых ощущений возник тот самый критический момент, когда эйфория переходит обратно в депрессию.

– Стой, сволочь! – захрипел Ник, и схватил незнакомца за шкирку.

Но на этот раз удержать человека было невозможно. Самоубийца шагнул к перилам. Пальцы Ника скользнули по телу безумца, сжались на воротнике.

Человек в плаще раскинул руки, точно это были крылья, и прыгнул.

Ник не смог бы его удержать. Скорее всего, Ник упал бы вместе с этим сумасшедшим. Так бы все и произошло, но ткань не выдержала, треснула.

Через пару секунд незнакомец грохнулся о землю с глухим стуком. Наверняка, переломы костей и сотрясение мозгов. А, может быть, умер сразу, отмучился.

Несколько мгновений Ник судорожно сжимал в кулаке клочок материи, а потом машинально сунул его в карман, и кинулся ломиться в собственную комнату.

И вот теперь оказалось, что загадочный незнакомец вовсе не умирал внизу с размозженным черепом и переломанными костями, а лежал здесь, на кровати самого Ника. Судя по всему, живой и невредимый.

От всего этого голова Ника пошла кругом. Так не могло быть! Это пахло магией высшего уровня. Двадцатилетним студентам это не под силу. На такое способен еще не всякий магистр!

Ник растерянно вытащил из кармана оторванный воротник рубашки и посмотрел на незнакомца. Это был какой-то бред. У любителя «кайфа» воротник был на месте.

Ник еще раз посмотрел на кусок ткани в своей руке, и перевел взгляд на Тоскунела.

Ник отказывался верить своим глазам. Он даже подошел поближе и потрогал рваные края рубашки Тоскунела. Вырванный клок материи принадлежал другу.

– Вот тебе и раз… – только и смог выдавить Ник, вытирая со лба испарину и присаживаясь на кровать рядом с приятелем.

– Вот тебе и два. – подмигнул очнувшийся Тоскунел.

– Ой! – тихо сказал Ник, повалился на бок и потерял сознание.

А тем временем Маурос лежал на операционном столе и проклинал себя за то, что согласился на эту авантюру.

Накануне вечером диктатор оказался у «Понурого Пони», куда его так пренебрежительно скинула волшебная метла. Проклятое помело на прощание еще стукнуло черенком по лбу. Это было унизительно, точно кто-то контролировал еще не действия, а уже сами намерения. А потом эта проклятая метла просто улетела. Сбежала. Наверное, на ней был заговор бумеранга. И Маурос оказался без средств передвижения.

«К Смегоарлу! К псам смердящим!» – выругался Маурос и кинулся ловить муниципальную карету с изображением пяти треугольников на дверце. Но тут начались новые неприятности.

Первый остановившийся кучер потребовал оплату вперед и наличными. Он так и сказал: «Ни каких кредиток, плайтонских деревянных рублав, ни каких карт Эйро-Банк. Только золото». Маурос оглянулся: полицейских рядом не было. Усмехнувшись, диктатор швырнул кучеру горсть монет:

– Во «Всехотел», и с ветерком!

– А золото-то краденное. – сказал кучер и молниеносно выхватил из-под сидения арбалет. – Пора тебе, приятель познакомиться с нашим Шестым Отделом.

– Эй! Постой! – замахал руками Маурос. – Я ни в чем не виноват! Со мной так расплатились.

– А вот об этом расскажешь комиссару Бэйкеру.

Диктатор метнулся в сторону, но стрела сорвала с него шляпу. Маурос поднял руки вверх.

Острие новой стрелы уперлось в спину:

– Вздумаешь шутить, – спущу курок.

– Какие шутки?! – взмолился Маурос. – Я честный гражданин. Член Социал-Узурпаторской Партии Середняков. Я состою в профсоюзе диктаторов Плайтонии. В конце концов, вы не имеете права!

– Еще как имею. – усмехнулся кучер с арбалетом. – Диктатор говоришь? Еще, небось, «вышка» за плечами?

– Ей Хорхе, ваш же Университет и заканчивал!

– А у меня распоряжение: встретить диктатора Мауроса подле «Понурого Пони», не дать ему сбежать и того: к стенке. Так как, говоришь, тебя зовут?

Маурос облился холодным потом:

– Эй! Постой! Меня зовут Том. Том Крейзи. Не стреляй.

– Крейзи, говоришь? – кучер подпихнул Мауроса свободной рукой. – А сумасшедших у нас, знаешь ли, вообще, сжигают на костре. Не слышал что ли? Уже неделю как Великий Инквизитор Саунас подписал декрет «О введении в городе особого положения в связи с попыткой военного переворота в Плайтонии».

– Да я тут при чем?

– Крейзи. – наставительно процедил сквозь зубы странный кучер. – В переводе с нижнеашимского диалекта старохордского обозначает «Безмозглый». Или ты этого не знал? Этому в университете разве не учат?

Диктатор не знал и современных диалектов хордского языка. Просто ляпнул первое слово, которое взбрело в голову. Кто ж мог предположить, что у этого имени не эльфийский корень? А хордов тайная охранка не любит так же, как и троллей, не смотря на то, что хорды – люди. Маурос прикрыл глаза, мысленно попрощался с женой и детьми. И вдруг, как озарение: этот кучер что-то говорил о Шестом Отделе. Точно! Как там Нилрем Йехесодский представиться велел? Мол, работаю именно в этом самом шпионском логове.

Впереди маячила стена.

– Стой! – завопил Маурос. – Я – тайный агент в Шестом отделе Центрального Разведывательного Комитета при департаменте Внешних Сношений.

– Хо! – отозвался кучер. – А я тогда кто?

Маурос до крови прикусил губы: «Что же делать?»

Но странный кучер вдруг задумался. Он изменил свое решение и подтолкнул Мауроса к дверям «Понурого Пони»:

– Зайдем-ка, горло промочим.

Забрезжила слабая искорка надежды. Диктатор подчинился.

Гостиница напоминала дешевый кабак. В воздухе витал табачный дым. И сивушные запахи, казалось, пропитали даже сами стены.

На вошедших подняли настороженные глаза около десятка оборванцев.

– Помогите! – одними губами прошептал Маурос.

Никто не поднялся с места. Лишь одноглазый лысый тип с бандитской физиономией и трехнедельной щетиной на синем тройном подбородке ухмыльнулся кучеру:

– Привет, Роджер! Что, опять шпиона поймал?

– Лучше: диссидента. Да еще по личному приказу самого комиссара! Теперь скоро уж и погоны лейтенанта не за горами.

– Ромбики в петлице нужно будет обмыть. – хмыкнул одноглазый. – А то так и засидишься в лейтенантах.

– Заметано. – сказал фальшивый кучер. – Приглашаю всех присутствующих, но только сразу после повышения.

– Тоже не плохо. – проворчал одноглазый.

Маурос тщетно искал пути побега. Ничего не успеть: ни табуретку схватить, ни на пол прыгнуть. Если не первая, то уж вторая стрела – точно – настигнет!

Бармен за стойкой спокойно кивнул кучеру и привычно положил ладонь на хрустальный шар, побарабанил пальцами, набирая код. Раздался гвалт дерущихся воробьев.

– Поменяли бы вы звуковое сопровождение вызова. – поморщился Маурос.

– Заткнись, тварь! – стрела проткнула одежду, оцарапав кожу.

– Уже молчу! – тут же согласился Маурос.

Из хрустального шара донесся приятный женский голос:

– Вызываемый абонент временно недоступен.

– Проклятье! – кучер плюнул на пол. – Вечно в Департаменте проблемы с восьмисотой хрустальной связью. Давай, Гаррик, по-нашему, по-простому.

– Так ведь эти линии прослушиваются. – проворчал бармен.

– Не скупись. Мало ли что на восьмисотой магической связи все входящие и муниципальные звонки бесплатно, а я задержал политического рецидивиста. Просекаешь? Это ведь не просто жулик мелкого пошиба, а важная птица. Диктатор. Котируется выше, чем киллер из Гильдии Наемных Убийц. И, вообще, знаешь, что бывает за отказ в содействии тайной полиции при исполнении?

– То же, что и при оказании ей сопротивления. – мгновенно отреагировал тот самый одноглазый бандит, что приветствовал Роджера. Для пущей убедительности лысый тип провел указательным пальцем по своей шее. – Кирдык. Полный и безоговорочный.

– И за что я плачу налоги? – проворчал бармен, но все-таки нагнулся за стойку и достал медное зеркало:

– Ноль-ноль-шесть. Прием. Прием. Говорит хозяин «Понурого Пони». У меня находится тайный агент из Шестого отдела Центрального Разведывательного Комитета. Кодовое имя: Роджер.

– Да. На связи оперуполномоченный Магического Дозора старшина Дейл. Почему вызов не через восьмисотую связь?

– Мистер Дейл, я человек маленький. Делаю, что велено.

– Ладно. – в зеркале появилась заспанная лохматая физиономия. – Пусть Роджер сам подойдет.

– Он держит на мушке особо опасного маньяка.

– Покажи. – потребовал оперуполномоченный.

Бармен повернул зеркало к плененному Мауросу. Секретный агент помахал своему коллеге рукой:

– Дейл! Привет дружище. Срочно направь группу поддержки.

– Хорхе бы тебя подрал, Роджер! – ругнулся оперуполномоченный. – Как будто не знаешь, что у нас кончился лимит на казенную пси-энергию. А после вчерашнего задержания Хмыря вместе со всей его Малиной, ни одну лошадь поднять не сможем. Ребятам из-за тебя теперь пешкодралом через полгорода тащиться! Сам что ли не мог доставить?

– А у меня рецидивист! – многозначительно проворчал Роджер. – Тот самый Маурос.

– Лучше бы ты пришил его на месте. – буркнул опер. – Ты своим задержанием весь график работы на текущий квартал ломаешь. Положено по плану: тридцать девять политических преступников – и не больше! Мы же демократическое Королевство, а не тоталитарное. Понимать нужно!

– Может быть, мне его совсем отпустить? – огрызнулся Роджер. – Кончай демагогию! Поработай, дружок.

– Перед комиссаром отчитываться будешь сам. – зловеще пообещал Дейл. – И за злостное нарушение правил секретной связи, и за лишнего арестанта.

– И отвечу. – процедил Роджер.

Зеркало погасло.

Секретный агент толкнул Мауроса так, что диктатор плюхнулся на пустую скамью:

– Сволочь же ты, Маурос! Видишь, у меня из-за тебя одни неприятности.

Маурос облизнул пересохшие губы:

– Да обознались вы: Том я. Том Крейзи.

– Инквизитору расскажешь! – беззлобно проворчал Роджер. – Какой из тебя Том? У тебя же все на роже написано. Эх, жаль отменил Сведенрег пытки подозреваемых, а то я с великим удовольствием пятки бы тебе поджарил. Расплодили вас на свою голову. Сейчас у нас все: фантазеры, блин, бунтари, сказочники. Эх, в старые времена мы вас, диктаторов, без разговора в расход пускали, а теперь все с вами нянчатся. Соединенное Королевство может спасти только железный кулак и абсолютная монархия. А то сегодня Плайтония о суверенитете объявит, завтра – Черная Эйрландия. Послезавтра – Зариэль станет независимым герцогством. И что тогда? А я вам отвечу: вот тогда с севера придут хорды позорные, а с юга полезут косоглазые из всех своих Улусов. Вскинется тогда король, да поздно будет.

– Очень даже с вами согласен. – подобострастно кивнул Маурос. – Я давно говорю, что все Королевство оплели своим заговором вессоны. Они хотят разъединить нас и подчинить по одиночке.

Роджер удивленно покосился на своего арестанта:

– Слушай, а кто ты такой, на самом-то деле?

Маурос замялся.

– Ладно, не отвечай. Фальшивомонетчик или просто меняла краденого – мне все равно. Если ты не Маурос – отпустим. Так что не кисни.

Диктатор обиженно сопел и зыркал по сторонам.

– И прекрати всюду пялится, а то закую в походные кандалы!

Маурос ничего не ответил. Не было у шпиона на поясе ни наручников, ни кандалов. Но могли оказаться в той злополучной карете.

И вдруг дверь распахнулась. На пороге стоял худощавый мужчина в черном плаще и шляпе. На груди вошедшего тускло мерцал медальон Действительного Статского Советника Департамента Внутренней Разведки: ухо, пронзенное мечом на серебристо-черном фоне.

Роджер побледнел и вытянулся в струнку.

Маурос метнулся в сторону, но мгновенно выпущенная стрела прибила рукав к столешнице.

Вошедший по-отечески осмотрел всех присутствующих. Кивнул в знак того, что отметил быстроту реакции Роджера, и подошел к пленнику:

– Господин Маурос?

– Нет. – запинаясь от страха, пролепетал диктатор.

Буравчики глаз статского советника впились Мауросу в душу.

– То есть: да, ваше сиятельство. Но я ничего не сделал. Клянусь Хорхе!

– Я знаю. – усмехнулся вельможа, и уже обращаясь к Роджеру, добавил. – Золото проверил?

– Так точно. – отрапортовал Роджер. – Меченое.

– Замечательно. – шеф охранки усмехнулся тонкими бескровными губами. – Как ваше имя, доблестный солдат Королевства?

– Роджер Блейр, Ваше Сиятельство.

– Чин?

– Старшина третьего линейного, Ваше Сиятельство.

– Уже головной лейтенант Особого Канцлерского. – и Статский Советник щелкнул пальцами, указывая всем на дверь.

В мгновение ока всех как ветром сдуло. Исчез даже пьяный, храпевший в нише за дальним столиком. Остались лишь главный жандарм Соединенного Королевства и диктатор.

– Не очень-то вы осторожны. – Сухо проинформировал Мауроса Статский Советник. – И, кстати, какого черта вы здесь делаете?

– Ищу ночлег. – проворчал Маурос.

– Ай-яй-яй! – покачал головой Статский Советник. – Я бы вас просто вздернул, за то, что вы раньше времени убили Ричарда и помешали нашим планам. Но пришел приказ от Нилрема Йехесодского: задержать вас в «Понуром Пони» и сделать вам пластическую операцию. Уж не знаю, зачем все это первому магу Королевства, но именно это распоряжение спасло вам сегодня жизнь. Буду откровенным: за порогом гостиницы уже стоит пикет. Вы не выйдите отсюда до тех пор, пока Нилрем не явится сюда сам, и не даст Департаменту письменного разъяснения своих действий. Вы же взрослый человек, и должны понимать, что я не могу вот так просто отпустить узурпатора, который чуть было не совершил военный переворот в одной из самых крупных и богатых провинций Соединенного Королевства.

– Чего вы хотите? – Маурос вырвал из столешницы стрелу и швырнул ее на пол.

– Я предлагаю вам сотрудничество.

Диктатор понимающе кивнул.

– Вот и ладненько. – Статский Советник умиротворенно качнул головой. – Вот и договорились. Вы выйдите отсюда вместе со своим другом магом. И тайный сыск не будет причинять вам неудобств. Но услуга за услугу: мне необходимо быть в курсе всех замыслов Нилрема. В последнее время все эти чародеи совсем распоясались. Не признают ни какой дисциплины, не соблюдают субординацию. А при дворе это многим не нравится. Понимаете? Кое-кому Йехесодский чудак перешел дорогу. И не мешало бы иметь на мага что-нибудь компрометирующее.

– Я согласен. Я на все согласен.

– Еще бы ты брыкался. – сочувственно протянул Статский Советник. – Естественно, ты будешь лизать нам пятки. Жить-то всем хочется. Возьми-ка на память о нашей встрече. – И главный жандарм страны протянул диктатору заколку для плаща в форме плайтонского герба.

Маурос недоуменно покрутил украшение в руках.

– Это передатчик, работающий на жидких кристалликах. Новейшая разработка. Защищена от всех видов механических и магических шумов. – пояснил Статский Советник.

И вот теперь Маурос лежал на операционном столе, по рукам и ногам связанный кожаными ремнями. Воздух здесь был пропитан лекарствами, и от этого диктатора слегка подташнивало. Но приходилось терпеть.