Песнь Мятежа

Валентин Никора

Песнь Мятежа

Цикл романов об Эйроланде:

1. «Белые цветы Эйроланда», ироническая фэнтези.

2. «Песнь Мятежа», фэнтези.

3. «Огнем и вином», псевдославянская фэнтези.

4. «Для кого закон не писан», авантюрно-саркастическая фэнтези.

Часть первая

. Когда волшебники бесятся

Глава 1. Так сложились звезды

Усталый путник сидел на раскаленном песке. Он играл на флейте. Его белая борода могла бы принадлежать и аксакалу, но какой мудрец отправится в дорогу без чалмы, без верблюдицы, и, главное, без бурдюка с кумысом? На такое способны лишь самые настоящие безумцы.

Всюду простиралась степь, а над ней нависало огромное белое небо. От этого казалось, что бесконечные барханы дышат, шевелятся, подползают ближе. В песках постоянно мелькали удивленные глазки, и пустыня чудилась огромным живым и любопытным существом. Коварным, но сытым.

Солнце палило нещадно. Не было ни ветерка, ни дуновения. Сердце бухало где-то в голове. А воздух едва не кипел в легких. Пот бусинками дрожал на лбу и на висках, он стекал по впалым щекам, по бороде. Жутко хотелось пить, но старик упорно дул в свой инструмент. Флейта обжигала губы. Звуки были далеки от совершенства. Эти хрипы походили более на икание осла, мучащегося отрыжкой, нежели на настоящую музыку.

А где-то там, впереди, у самой линии горизонта, удирал маленький человечек. Беглец проложил в пустыне недолговечную дорогу петляющих следов: глубоких, но слишком крохотных для взрослого мужчины.

Это была самая настоящая погоня. Только преследователь не рассчитал сил. Теперь, признав свое поражение, старик пытался воспользоваться магией. Он хотел выдавить из флейты бодрый мотив, но выходило нечто мрачное и несуразное.

Человек же, маячивший на горизонте, взобрался на холм, перевалил через него, и совсем скрылся с глаз. Сбежал.

В тот же миг за спиной старика раздалось сопение. Из-за барханов показался еще один участник этой безумной гонки. Ему было тяжелее всех. Невероятно толстый, он героически сопротивлялся жаре, сыпучему песку и собственному весу. Он бежал молча, экономя силы. От натуги глаза его едва не вылезали на лоб. И пот катил с него градом. На охранника, полицейского или на тюремного надзирателя толстяк не походил. Да и не было у него атрибутов власти: ни наручников, ни дубинки.

Увидев старика, толстяк хватанул воздух ртом, изобразил на лице вымученную улыбку, и в бессилии рухнул в песок.

Старик потер переносицу, и с раздражением буркнул себе что-то под нос.

Толстяк молчал. Он тяжело дышал, и от этого складки жира колыхались у него в том месте, где теоретически должна быть талия.

Старик смешно погрозил небу костлявым пальцем и снова взялся за флейту.

На этот раз звуки неожиданно приобрели мелодичность. И тут же, как по мавению волшебной палочки, в небе появились кудрявые барашки облаков. И дохнул долгожданный ветер. Барханы подернулись мутной паволокой небытия, пески исчезли. Возникла твердая почва, поросшая ковылью. А в небе закружил стервятник.

Но старик не удовольствовался своим волшебством, он продолжал играть.

Толстяк приподнял голову и икнул.

Метаморфозы продолжались. Ближайший куст перекати-поля треснул, и из него пополз сизый туман. Еще через мгновение из мутной магической паволоки стали прорисовываться зыбкие очертания нового мира. Воздух наполнился прохладой, запахами древесной смолы, трав и ягод. Раздался шорох листьев, пение птиц.

Толстяк застонал:

– О, нет! Опять? Сколько можно?!

Флейтист довольно усмехнулся, и, обращаясь скорее к самому себе, сказал: «Учитесь, пока я жив!»

Бах! – и вспышка голубого света окончательно завершила колдовство.

Старик сунул флейту за пояс и попытался подняться, но ноги затекли. Их свело судорогой. Старик охнул и рухнул в заросли крапивы. Руки обожгло, они тут же покрылись белыми пузырями, но чудак лежал и улыбался. «Пригодилось-таки заклятие перемещения Шельмы Озерного!» – думал он.

Ноги покалывало так, точно в них воткнули тысячи игл. За крапивой, напротив лица чародея, проплелся пыхтящий ёжик. На его иголках прилип красный кленовый лист.

«Откуда среди лета опавшая листва? – удивился старик. – Плохо, что лист не желтый. Надо будет завтра же наведаться к Гертруде Рутской, выспросить: что и как. Она, Гертруда, как ни как, пять лет прожила с самим Станиславом Торбой: все гороскопы за это время изучила, все важные приметы вызубрила. Она же сейчас лучшая весталка по обе стороны пролива. Может, что дельное скажет? Хотя, я и сам уже обо всем догадываюсь. Красный лист в середине лета – к войне».

Толстяк очнулся. Магическим взрывом его опрокинуло на спину. Открыв глаза, парень едва не закричал от страха: его разглядывал самый настоящий лось. В ветвистых рогах сохатого трудился предприимчивый паучок. Чуть выше на ветке сосны сидела белка и настороженно следила за всеми разом. Это было так необычно, что у толстяка перехватило дух. Дело в том, что животных он видел только по телевизору и в зоопарке. Да еще у деда были в хозяйстве козы и куры, но это – не в счет. Кто мог предположить, что у лося такой выразительный, почти человеческий взгляд?

Толстяка звали Игорем Заплечным, но друзья обращались к нему не иначе, как Скив. В детстве Игорь любил читать книжки о военных походах варягов и скифов. Вот к нему и приклеилась эта кличка, в которой дворовая шпана соединила два кочующих народа в один.

Тут зашевелился и старик. Звери разом кинулись прочь.

Сорока тут же принялась трещать, предусмотрительно перелетая с ветки на ветку, злобно поглядывая вниз.

Не успели люди появиться в лесу, как небо затянуло тучами. Мгновение, и первые капли забарабанили по пыльным листьям.

Дождь грозил развернуться во всю силу. И сорока, жалуясь на свою несчастную судьбу, взлетела, сделала круг, и отправилась к своим тайникам.

Старик тем временем разглядывал Скива и демонстративно покачивал головой: мол, такие бы лучше дома сидели.

Игорь поднялся на ноги и рассматривал осину, он делал вид, что его нисколько не заботит пристальное внимание мага.

– Ты зачем за мной увязался? – не удержался старик и воинственно тряхнул бородой. – Я же тебя отправил домой, в твой мир!

– Как бы не так. – вспыхнул Скив и покраснел от негодования. – Если бы не ты, я бы уже у деда сидел, пил бы пиво «Балтика» – оттянись со вкусом.

– Чего? – искренне удивился белобородый. – Какая еще Балтика?

– Что-то я не понял. – сказал Скив. – Ты, что, из прошлого? Из древнего и темного, когда на мамонтов охотились, и топором брились?

– Не хами! Тоже мне венец природы нашелся. Принц Пивная бочка.

Теперь обиделся Игорь:

– На себя посмотри, колдун хренов! Зачем ты меня в эту пустыню затащил? Маг недоделанный.

Лицо старика потемнело:

– Ни какого уважения к сединам!

– А у нас людей судят по результатам труда. – огрызнулся Скив. – Вертай меня обратно.

Старик помялся, потрогал флейту и помотал головой:

– Некогда мне с тобой возиться!

– Да ты просто не можешь! – ехидно усмехнулся толстяк.

Старик вдруг поник:

– Ты, это… Ну, извини, что ли… Издержки производства, так сказать. С каждым может случиться. Магическая сила – не манная каша, на десятилетия ее не растянешь. Мне придется восстанавливать свою мощь. Да еще в пылу погони я не запомнил твоего мира.

– Черт бы тебя подрал! – вздохнул Скив. – И так хреново, да еще ты тут со своими фокусами. Пошли, что ли, хотя бы поедим.

Старик хмыкнул, но от комментариев воздержался:

– Как тебя зовут?

– Игорь, но друзья меня зовут Скив.

– А я – Нилрем Йехесодский. – усмехнулся волшебник. – А враги меня прозвали Мерлином. В отместку. Они думали, что если произносить мое имя задом наперед, то мне это навредит. А народу перевернутое имя понравилось даже больше настоящего. А про то, что я – Йехесодский – никто уже и не помнит. Впрочем, это и не важно. Пусть хоть горшком зовут, лишь бы в печь не ставили.

– Так я тебя знаю! – оживился Скив. – Ты мне мозги не пудри. Ты же колдун, который учил короля Артура. Только ты того, помер. Давненько уже.

– Да? – удивился Мерлин.

– Ты же из прошлого, ты в Англии жил! Типа: круглый рыцарский стол, Ланселот Озерный, Гиневера. Ах, да, ты не умер, тебя пленили на каком-то облаке.

– Знаешь что? – маг почесал в затылке. – Не знаю я ни какой Англии, Лан-Село-Да и Ги-Не-Веры. Ты что-то напутал, парень.

– Ну, нет, так нет. Конспирация, конспирация и еще раз конспирация, как говаривал товарищ Ленин.

– Ленин? – переспросил Мерлин и задумался. – Это что: имя?

– Нет, партийная кличка. Ленин – вор авторитетный, в законе.

– Очень интересно. – чародей вздохнул. – Если у вас воров цитируют, то зачем тебе возвращаться?

– Не скажи! – возразил Скив. – Это же Родина – мать моя.

– А мне показалось, что твоя родина там, где хорошо кормят.

Скив рассмеялся:

– Шаришь, предок. Только это не я сказал, а ты!

Дождь зачастил.

– Веселая у тебя работа. – оскаблился Скив. – То пустыни, то дожди. Романтика.

– Хватит языком чесать! Ноги в руки, и за мной! – скомандовал Мерлин. – Вон за теми деревьями моя избушка.

– На курьих ножках? – радостно отозвался Скив.

Мерлин даже крякнул от неожиданности:

– Нет, нормальная, без ножек. Да и зачем ей ноги, она же не таракан.

Начинался ливень.

Старик и толстяк мчались под струями воды, отфыркиваясь и тяжело сопя. От этих перебежек ныли ноги. Сейчас им обоим хотелось лишь добраться до кровати и рухнуть на перины.

Волшебник смешно путался в сером плаще и постоянно поправлял на груди медный круглый пантакль. Скив вообще не думал о своей внешности, он лишь пыхтел от натуги.

Дождь набирал силу. Одежда снова начала липнуть к телу. И это было вдвойне противно, потому что до этого она насквозь пропиталась потом.

Впереди и впрямь показалась опушка, в центре которой красовалась непрезентабельного вида избушка с покосившимися стенами и прогнувшейся крышей. Скив запнулся и едва не упал. Он удержался за ствол дерева и замучено простонал.

– Вот мы и дома! – радостно провозгласил старик. – Сейчас отдохнем, подкрепимся и снова в погоню. Угрин от нас не уйдет!

Скив хотел возразить, но уже не мог.

Из дупла дерева, за которое держался Скив, показался сонный глаз. Это был филин, старый ученик и друг Нилрема. В едином порыве мудрая птица устремилась, было навстречу своему учителю, но из угла дупла на него грозно прошипела филиниха – его поздняя любовь:

– Куда это ты намылился?

– Да так, кости размять. Мышки захотелось… – стушевался некогда весьма красноречивый ученик Мерлина.

Филиниха зловредно цокнула и протянула копченую мышь.

Филин даже крякнул от досады: «Вот она – семейная жизнь! Ни каких тебе путешествий, ни романтических попоек. Один быт в кругу закона. И зачем только женился»?

– Что-то не так? – филиниха сделала шаг вперед, делая вид, будто собирается выглянуть из дупла.

– Все пучком. – заверил ее пернатый муж и громко захрустел мышиными костями.

Филиниха загадочно улыбнулась, уж она-то точно знала, что ее благоверный в хорошем настроении всегда глотал мышей целиком.

Дотащившись до дома, Мерлин швырнул в угол мокрый плащ, сел в кресло и задумался.

– Мне бы сухой одежды. – напомнил о своем существовании Скив.

– Что? – встрепенулся Мерлин. – А, это ты, горе луковое. Ты бы лучше делом занялся. Огнивом пользоваться умеешь?

– Нет, я же не солдат из сказки Андерсена. – проворчал Скив. – Но у меня зажигалка есть. Тоже не плохая вещь.

– И как вы там живете? – буркнул старик, поднимаясь из кресла и склоняясь над камином. – Ничего не умеете.

– Нам, городским, все по фигу. – заявил обиженный Скив. – А для всякой грязной работы найдутся такие клоуны, как ты.

Мерлин крякнул, но возражать не стал. Он растопил камин и вдруг схватился обеими руками за поясницу:

– Ну, чего смотришь, хлыщ городской? Дуй за дровами! Или ты и этого не можешь?

– Да, тяжело жили в древней Англии.

– При чем здесь Англия, идиот? Мы в Черной Эрландии.

– В Курандии? – переспросил Скив. – Все, допился, доигрался в компьютерные игры! А где же злодей Малколм, Рука и все остальные?

– Слушай, ты мне надоел. – Мерлин со стоном рухнул на большую двуспальную кровать. – Ты принесешь дров или нет?

Скив хотел фыркнуть, но передумал, и молча вышел под дождь.

Через пару минут толстяк вернулся с дровами, кинул их подле камина, плюхнулся в мокрое кресло, где до этого минуту назад сидел Мерлин, и тупо уставился на огонь.

За окном затянул заунывную песню набирающий силу ливень.

– Хватит рассиживаться! – бурчал старик. – Давай, оправдывай свое существование.

– Не могу. – сказал Скив. – Меня бог создал по своему образу и подобию, то есть лентяем.

– Не мели ерунды. – вздохнул чародей. – Ни Йеркуд, ни Хорхе никогда лежебоками не были.

Скив заткнулся на полуслове: до него неожиданно дошло, что в этом странном мире Нирлем Йехесодский может лично знать всех местных богов. И лучше пока воздержаться от шуточек, в чей бы то ни было адрес.

– Ты там что, уснул? – проворчал волшебник.

Скив уставился на мага:

– Ну? Чего тебе еще надобно, старче?

– Значит так: отогни ковер, под ним должна быть дверца.

– Потайная, ведущая прямо в ад? – не удержался от ехидства Скив.

– Нет, нормальная. Там у меня погреб со всеми удобствами. Люблю, знаешь ли, мариновать толстых нахалов в собственном соку, и хранить их на голодный день. А то вы, толстяки, в тепле быстро портитесь.

– Вот урод! – проворчал Скив, но ковер отогнул.

Дверцы там не было.

– Э-э-э… – сказал Скив. – Где? Где дверь в каморку папы Карло?

– Ох, твоя правда! – Мерлин тихо засмеялся. – Не там она, я совсем забыл. Она прямо под креслом.

Но и под креслом ничего не оказалось.

– Мать моя женщина! – в сердцах крикнул Скив. – А, может быть, ты не Мерлин вовсе, а переодетый Кашпировский? Маг, блин, который ничего не мог!

– А, ладно! – сказал чародей и что-то буркнул себе под нос.

Из камина вылетел дым, мгновенно принявший форму дровосека:

– Слушаю, хозяин.

Скив попятился. Вообще-то, толстяк начал уже привыкать к чудесам, но все же: кто знает, что у волшебников на уме.

– Сделай новый проход в погреб! – приказал волшебник призраку.

– Повинуюсь, хозяин. – отчеканил дровосек, и тут же принялся рубить пол.

– Круто. – проворчал Скив и отодвинулся к стене.

– Готово, хозяин! – призрак торжествующе потряс топором.

– Можешь отдыхать. – милостиво разрешил Мерлин.

– Но… – сказал Скив, заглядывая в рваные края ямы. – А как же я туда спущусь без лестницы? Да здесь ведь и крышки нет. Как потом по полу ходить?

– Ходить – молча. Спускаться – за мясом. – разрешил проблему чародей. – Или придется жарить то, что под рукой. Скива, например.

– Самодур! – фыркнул Скив и спрыгнул вниз.

В полумраке тут же вспыхнули факелы, крепленные на стенах в кованых подставках.

«Ловко». – подумал парень.

Здесь, в подвале, было тихо, тепло и сухо. Это был длинный узкий коридор, вдоль которого рядами тянулись стеллажи с банками, горшками, мешками.

Чего здесь только не было! Соленые и сушеные грибы, маринованные огурцы. Жареные кабачки в горшках. Картошка, бобы, сухой горох.

Скив даже присвистнул: мир хоть и чужой, а едят здесь вовсе не слизняков и не троллей. И это радовало.

Мясо целыми тушами висело на крюках. Прямо как на бойне.

Скив подошел и протянул руку к ближайшей тушке. Здесь было как в холодильнике.

«Полезное колдовство. – решил Скив. – Если в этом мире еще аналоги телевизора, видеомагнитофона и компьютера найдутся, можно здесь и остаться».

Скив снял с крюка самую маленькую тушку. Это был барашек. Но как теперь с ним лезть обратно в комнату? Ведь, наверняка, где-то был нормальный выход со ступенями и дверью.

Скив прошелся вдоль полок:

– Эй, есть кто-нибудь?

– Никого нет. – голос был механическим и безжизненным.

– Но кто-то же должен был сказать, что никого нет! – подражая голосу Винни-Пуха, проворчал Скив.

– Логично. – согласился невидимый собеседник. – Я – заведующий складом Нилрема.

Из стены появилось туманное, человекообразное облако, чем-то похожее на дровосека из камина.

– Ясно. – сказал Скив. – А как отсюда выйти?

– Я не могу выпустить вора со склада. Боюсь, мне придется вас убить.

И в руках призрака появилась алебарда.

– Твою мать! – прошипел толстяк, и швырнул тушей в призрака. – Подавись ты своим мясом!

– Я не могу подавиться, потому что вообще не ем. – ответил заведующий складом.

– Сколько тебя еще ждать? – раздался сверху раздраженный голос мага. – Вас, толстяков, только за смертью посылать!

– Эй! – крикнул Скив призраку. – Меня нельзя трогать. – Я – главный повар Мерлина. Слышишь, он меня зовет?

Призрак лишь презрительно фыркнул:

– Придумай что-нибудь поубедительнее. Всем известно, что у Нилрема и простого-то кашевара нет.

Скив кинулся бежать, но призрак настиг его в два прыжка, и подмял под себя. Скив почувствовал холод лезвия на своей шее.

Но тут что-то изменилось. Похоже, кто-то еще спустился в подвал. По крайней мере, тут же раздался властный окрик:

– Отпустить Скива. Приказ Нилрема. – голос был холодный и самоуверенный.

Хватка ослабла.

– Ты кто? – спросил толстяка заведующий складом.

И если бы дела обстояли не так паршиво, Скив непременно бы ответил: «Дед Пыхто». Но сейчас ему было не до шуток:

– Скив я.

– А не врешь?

Ох, как хотелось рявкнуть «век воли не видать», но пришлось выдавить лишь глупое:

– Честное слово.

– Отпустить толстого человека по имени Скив вместе с мясом. – повторил нечаянный спаситель.

– Все сходится. – разочарованно проворчал призрак, и слез со своего пленника. – В кои-то веки настоящего вора поймал. Эх, не везет мне. Ладно, жулик, бери тушу и выметайся отсюда, пока я добрый.

Скив глянул на своего спасителя. У стены стоял все тот же дровосек, который пару минут назад рубил пол в доме волшебника. Именно он и явился с приказом от Мерлина. Не смотря на то, что он был соткан из дыма и тумана, мимика его лица вполне угадывалась. Дровосек подмигнул и показал глазами в тупичок. Видимо, там был выход.

Скив решил воспользоваться подсказкой. Зашел в нишу и постучал по стенам. Камни дрогнули, дали трещину и разошлись.

– Скив! – это дровосек поднял тушу и швырнул ее толстяку. – Мне кажется, ты что-то забыл.

«Издеваются». – решил Скив, но мясо взял и принялся подниматься по ступеням.

Выход вел во двор.

Чертов старик! Неужели у него, правда, склероз? В комнате, похоже, вообще, никогда не было прохода в погреб. И, если старикан не помнит, что у него находится в избе, то лучше домой пока вовсе не проситься, не испытывать судьбу. А то этот Нилрем Йехесодский отправит куда-нибудь на Альфа Центавру. Или к черту на кулички.

Закрыв за собой потайную дверь, Скив оглянулся. Ничего волшебного вокруг не было. Опушка как опушка. И ливень здесь хлестал самый обыкновенный.

Пришлось снова бежать под дождем.

Мерлин тем временем успел переодеться. Он лежал и смотрел, как Скив орудовал большим мясницким ножом. А ведь, наверняка, мог чего-нибудь колдануть. Вон, от дыры в полу уже и след простыл. Мог бы волшебник и специального слугу для разделки туш вызвать. Мог, но хотел. Он даже сухой одежды пожалел. Но думать об этом Скиву не хотелось. Он и так едва сдерживался от закипающего праведного гнева. «Тоже мне маг и волшебник! Эксплуататор. Ему лишь бы на чужих загривках ездить», – вертелось в голове толстяка.

Полчаса адских усилий, и на вертеле уже жарилось мясо. Скив вспотел и согрелся. А Мерлин снизошел-таки до житейских нужд и вызвал своей магией мешочки со специями: перец, чеснок, что-то похожее на лук, а также какие-то порошки, пахнущие гвоздикой и корицей.

Скив кромсал мясо, окунал куски в специи, нанизывал их на вертел. Это было непривычное занятие, утомительное, но интересное. И все бы ничего, только вот спал Скив в этот день всего три часа. Так получилось, что накануне вечером приперся Славка Смирнов с полтарушкой «Медового». А где бутыль, там и вторая. Вот под это пиво и проспорили они всю ночь о мироздании и о смысле жизни. Кстати, именно поэтому Скив ничему пока сильно не удивлялся. Все происходящее запросто могло оказаться затянувшейся белой горячкой.

Мерлин тем временем глядел, глядел, да и уснул. Смешно так, словно ребенок, подложив руки под голову, и изредка всхрапывая. Умаялся, видать, по пустыням бегать. Старик все-таки.

А Скив продолжал возиться у камина.

Первая порция жареного мяса была свалена в пустой глубокий чан.

Скив покосился на Мерлина, взял кусок мяса и засунул в рот: вкусно!

Да ну его к лешему, этого волшебника! Главное – самому наесться.

И Скив принялся торопливо запихивать мясо в рот.

Мерлин пошевелился, но не проснулся.

В огне камина мерещился дровосек, азартно ковыряющий пальцем в носу. Похоже, слуге мага было наплевать, ест кто хозяйское добро или нет.

Скив подмигнул призраку, и продолжал жадно рвать мясо зубами.

А потом по желудку разлились тепло и тяжесть. И припомнилась бессонная ночь. И мир сразу куда-то поплыл.

– Эй, Скив… Или как там тебя! – проворчал Мерлин в полудреме. – Ты только не спи, а то и мясо сожжем, и дом спалим.

Как чувствовал.

– Ладно! – согласился Скив, нанизывая на вертел очередную партию мяса. – Живы будем, не помрем. И, вообще, ни что нас в жизни не может вышибить из седла!

Но глаза слипались сами. Скив зевнул и откинул голову на спинку кресла.

В камине плясал огонь. Дрова мерно потрескивали.

Скив так и не заметил, как снова очутился в пустыне.

Всюду, куда ни глянь, стелились желтые барханы. Скив сразу же провалился в песок по самые лодыжки. И каждый шаг давался с трудом.

Солнце словно придвинулось ближе к земле, и жара стала невыносимой.

Скив никак не мог вспомнить: зачем он здесь, и куда направляется. Но с каждым шагом ноги увязали все глубже в песке. Вот Скив провалился по колено и закричал от страха. Выхода отсюда не было!

А у солнца вместо лучей вдруг появились руки. Эти руки принялись расти. Солнце хотело схватить Скива.

«Солнечный удар! – осенило толстяка. – Сейчас по голове треснет». Скив пытался увернуться, но бежать было некуда. А солнце приблизилось вплотную. У светила было человеческое лицо. И это было ужасно! Солнце оскалило почерневшие гнилые зубы и голосом Мерлина закричало:

– Ах ты, гора сала! Говорил же: не спи!

Затем солнце своими длинными ручищами влепило Скиву такую пощечину, что толстяка вырвало из песка, пронесло по воздуху, и швырнуло на что-то твердое.

Скив проснулся в луже воды. Открыв глаза, он увидел Мерлина с пустым ведром.

– Ты чего? – заорал Скив.

Мерлин изогнул кустистые брови и сухо обронил:

– Да ты едва в жаркое не превратился! Так что молчи в тряпочку.

Вонь в доме стояла невыносимая. Гарь болезненно разъедала глаза.

Скив огляделся и ужаснулся: половина его рукава истлела. На изгибе у локтя уже пузырился солидный ожог. И только теперь, окончательно придя в себя, толстяк почувствовал боль.

– На выход! – скомандовал старик и, закашлявшись, встал.

Скив последовал за ним.

Выйдя на крыльцо, Мерлин подвернул ногу, упал, съехал по ступенькам и, со всего размаха, смачно плюхнулся в лужу. Скив спускаться не стал. Он грузно осел на ступеньку, прислонившись затылком к стене.

Охая, незадачливый волшебник поднялся, и опять схватился за поясницу. Боль была резкой и невыносимой. Казалось, что позвоночник пронзило стрелой, и бедные кости, того и гляди, переломятся. Красные круги поплыли у мага перед глазами.

Осторожно, словно от этого зависела жизнь целого мира, Мерлин опустился на четвереньки, и заполз на крыльцо. Теперь он был похож на бородатого младенца, еще не научившегося самостоятельно стоять на ножках.

– Эй, – тяжело выдохнул Скив, пробуя улыбнуться, – а ведь кто-то здесь волшебник!

– Старческие болезни – не повод для острот. – отрезал Мерлин и привалился к стене рядом с парнем.

Где-то раздавались булькающие шаги, или это только мерещилось в шуме дождя.

– Хорошо сидим. – заметил толстяк, и вяло оскалился.

– Это все из-за тебя, олух Смегоарла! – рассвирепел чародей и сверкнул глазами. – Марш в дом дым разгонять! От тебя одни неприятности!

Скив хотел возразить, что для хозяйственных нужд существует магия, но, припомнив путешествие в подвал, решил не спорить.