Песнь Мятежа

И тьма дышала Волчонку в лицо, она спрашивая: «Ты с нами, или ты против нас»?

А Волчонок не знал, что и ответить. Если бы собаки-люди шли войной на шакалов, там все было бы ясно. Но псы, грызущие псов. Цепные – сбежавших от ошейника. Нет, Волчонок не понимал такой бойни. Сам он всегда был свободен. Ему был непонятен гнев гончих и ненависть бродячих собак. Между ними, как яблоко раздора висел ошейник. Бродячие – никогда не были свободными, они были беглыми. Но, главное: и те, и другие – были чужими. Это прозрение было мгновенным, оно походило на вспышку света. Оно пришло в те доли секунды, когда там, в страшном колдовском лесу, внутри хрустального шара, до мальчишки прикоснулись мертвые пальцы. И тогда Волчонок взвыл, скинул с плеча чужую костлявую руку, он кого-то ударил, кого-то укусил, нырнул кому-то под ноги, и бросился бежать. Лес загудел вослед. А мертвецы зловеще захохотали.

Волчонок очнулся на полу в комнате Нилрема Йехесодского. Хрустальный шар лежал рядом. Треснутый. Из кристалла поднималась тонкая струйка едкого дыма.

– Эй, ты жив? – заискивающе поинтересовалась статуя.

– Кажется. – отозвался Волчонок.

Скив издал вздох облегчения.

Да, в такой ситуации истинный герой на месте Волчонка немедленно бы отправился в Плайтонию, догнал бы наемника, отобрал волшебный меч, сразил бы при помощи Айеррайе подлого Эдварда, а потом убил бы и самого Жругра, и стал бы примером для подражания у подрастающего поколения. Однако в жизни таких людей с каждым годом становится все меньше и меньше. Из-за загрязнения окружающей среды, наверное. А еще в Соединенном Королевстве недавно разразился демографический кризис: это когда на одного здорового ребенка начинают рождаться три глупца. Здоровые потом поле пашут, а дурачки книги пишут, картины малюют и магии учатся. Для истинных героев просто не остается места.

Увы, Волчонок не был типичным героем. Зато он был умудрен житейским опытом, и совершенно не рвался в бой. В чужую драку псов. В битву, где сын поднимет оружие на отца, а брат на брата, где стая ринется на стаю, но не из-за охотничьих угодий, а из-за какого-то ошейника!

Волчонку просто необходимо было, как следует все обдумать и взвесить. Какому хозяину служить? – вот в чем вопрос! Волчонок не знал хозяев, он не собирался умильно вилять хвостом и выпрашивать кость. Но война началась, и никто не сможет остаться в стороне. Нужно было выбирать.

Убедившись, что хрусталь треснул и из него никто не выполз, Волчонок откинулся на подушки, закрыл глаза, и заглянул в собственное подсознание.

Голос из этих глубин отчетливо изрек: «Нас и здесь хорошо кормят».

Это был очень весомый аргумент.

Волчонок колебался. Он выбирал так долго и сосредоточенно, что, в конце концов, его просто сморило. И приснилась ему погоня, и сон его был вещим.

Хранители Мудрости сказали бы, что в жилище волшебника иначе не бывает; и, наверное, они оказались бы правы. Позже, в пересказе самого Волчонка, его сон выглядел примерно так:

Два дракона, прорезая серые громады облаков, мчались друг за другом. На одном из них, на черном и крупном, удирал наемник Эдварда. На другом – летели Нилрем, Маурос и тот самый Тоскунел, которого пытались убить в Храме Снов.

Дракон под наемником был пьян. Волчонок не знал, что вызов любого ящера через пространство оглупляет всех: от безобидных амфиптер и линдвормов до ядовитых гивров. Переброска в пространстве воздействует на гипофиз и мозжечок драконов примерно так же, как алкоголь на человека: нарушается координация движений, осмысления себя во времени. Именно поэтому к магическому вызову драконов прибегают лишь в крайних случаях.

Одурманенный магическим вызовом, черный дракон вилял задом, закладывал виражи и громко орал, думая, что поет:

– Шумел виверн, аж скалы гнулись! Но драка классная была:

Одним ударом в пах согнула рабыня злобного царя!

Это была древняя дидрагорская легенда о том, как один очень нехороший дракон: тать, супостат и вор, – так сильно полюбил драконессу, что сначала продал ее в рабство, а потом еще и утопил, а сам захватил трон Аспидарии. Но истинные герои, как водится, всплывают. И драконесса выжила. А потом она настигла своего погубителя Селифана Размотогорского, и одним ударом лапы навсегда лишила грубияна наследников. Эту песню обычно исполняют со скупой мужской слезой в трактирах или на дружественных пирушках. В небе она звучала как-то странно. Да и фальшивил «певец» сверх всякой меры.