Пробуждение

Мне нужно было дать ей время. Я выскочил из-за укрытия. Это был танец. Я уворачивался от выстрелов, используя контейнеры как прикрытие, сокращая дистанцию. Мое новое тело было чудом. Оно двигалось с грацией и скоростью, о которых человек мог только мечтать.

Я добрался до первого охранника и обезоружил его. Второй попытался ударить меня приклада, но я перехватил его оружие и отбросил в сторону. Я не хотел их калечить. Они были лишь солдатами, исполняющими приказ. Но я не мог позволить им остановить нас.

В этот момент весь ангар погрузился в полумрак. Аварийное освещение замигало красным. Катя сделала это. Она вырубила основное питание.

«Назад! К воротам!» – крикнул я.

Мы бросились к выходу. Аронов стоял возле пульта управления, его лицо было искажено яростью. Он нажал какую-то кнопку.

Массивные стальные ворота с грохотом начали закрываться.

«Не успеем!» – крикнула Катя.

«Успеем!»

Я вложил всю свою силу, всю свою скорость в последний рывок. Я схватил Катю за талию, прижал к себе и в последнюю секунду, когда между створками ворот осталась лишь узкая щель, проскользнул наружу, перекатившись по бетонному полу.

За нашими спинами ворота с оглушительным скрежетом сомкнулись.

Мы были на свободе.

Глава 8: Новый Мир

Мы оказались на территории какого-то промышленного комплекса. Вокруг – заборы с колючей проволокой, вышки, камеры. Комплекс располагался в глухом лесу, вдали от цивилизации. Судя по солнцу, был полдень.

Воздух. Я вдохнул его полной грудью. Свежий, прохладный, пахнущий хвоей и влажной землей. После стерильной атмосферы «Эгиды» он пьянил.

Мы бежали. Бежали, не разбирая дороги, сквозь лес, пока звуки сирены не стихли позади. Мы бежали, пока не выбились из сил и не рухнули на поляне, заросшей мягким мхом.

Мы лежали рядом, глядя в небо сквозь кроны сосен. Голубое, настоящее небо с плывущими по нему облаками.

«Мы сделали это», – прошептала Катя. «Мы сделали это», – повторил я.

А потом на нас обрушилось осознание. Осознание слов Аронова. Мы – не мы. Мы – копии в чужих телах. Наши настоящие «я» мертвы.

Катя села, обхватив колени руками. Ее плечи задрожали. Я сел рядом, не зная, что сказать. Какие слова могут утешить, когда твой мир, вся твоя личность, оказались ложью?

Я просто обнял ее. Крепко, стараясь передать ей все свое тепло, всю свою поддержку. Она уткнулась мне в плечо и заплакала. Это были слезы не отчаяния, а освобождения. Она оплакивала свою прошлую жизнь, свое прошлое тело, свою прошлую себя.

Я гладил ее по волосам, которые на ощупь оказались мягче, чем я думал. «Это не важно, Катя», – тихо сказал я. – «Не важно, кто мы были. Важно, кто мы есть сейчас. Ты – это ты. Я чувствую тебя. Ты настоящая. Твои слезы – настоящие».

Она подняла на меня свои заплаканные серые глаза. «А ты? Ты веришь в это?»

«Я верю в нас», – ответил я. – «То, что мы пережили там… то, что мы чувствовали друг к другу через стену… это не могло быть ложью. Это самое настоящее, что у меня когда-либо было. Настоящее, чем все мои чертежи и проекты».

Я убрал прядь волос с ее лица. Мои пальцы коснулись ее щеки. Она не отстранилась. Она подалась навстречу моему прикосновению.

И я поцеловал ее. Это был нежный, осторожный поцелуй. Поцелуй двух душ, потерявших все, кроме друг друга. В нем была и горечь потерь, и сладость обретенной свободы, и робкая надежда на будущее.

Когда мы отстранились, она улыбнулась сквозь слезы. «Что мы будем делать теперь, Лёша?»

Я посмотрел на бескрайний лес вокруг нас. Мы были одни в этом мире. За нами охотилась могущественная организация. У нас не было ни денег, ни документов, ни прошлого. У нас были только мы и наши странные способности.

«Будем жить», – сказал я. – «Просто жить. Найдем укромное место, где нас никто не найдет. Построим дом. Ты будешь рисовать закаты, а я… я буду рядом».

Это был простой план. Наивный. Но в тот момент он казался единственно верным.

Глава 9: Первые Шаги

Наше путешествие началось. Мы шли на восток, подальше от места, которое Аронов, вероятно, назвал бы Туманогорском. Мы научились выживать в лесу. Наши новые тела были удивительно приспособлены к этому. Мы могли днями обходиться без еды, а раны и царапины на нас заживали за считанные часы. Мои обостренные чувства помогали находить съедобные ягоды и грибы, а Катя интуитивно чувствовала источники воды.

Мы избегали людей. Но однажды нам пришлось выйти к небольшой деревушке, чтобы раздобыть одежду и еду. Мы сделали это ночью. Катя на расстоянии отключила сигнализацию на местном магазине, а я бесшумно проник внутрь. Я взял только самое необходимое: две куртки, прочные ботинки, консервы, крупу, спички. Я оставил на прилавке свои часы – единственную вещь, которая осталась от моей прошлой жизни. Это была плата. Мы не были ворами.

Мы шли неделями. Пересекли Уральский хребет. Ночи становились все холоднее. Мы спали в обнимку у костра, делясь теплом своих тел. В эти тихие ночи, под звездным небом, мы говорили. Обо всем. О будущем.

«Я хочу снова рисовать», – сказала Катя однажды, глядя на огонь. – «Мне нужны краски, холст. Я хочу запечатлеть этот мир. Он такой… живой. После той белой комнаты».

«У тебя будут краски», – пообещал я. – «Самые лучшие. И целая мастерская с окном на север».

Мы влюбились друг в друга заново. Не в голоса из-за стены, а в реальных людей, которыми мы стали. Я полюбил ее смех, ее упрямый характер, то, как она морщит нос, когда задумывается. Она полюбила мою заботу, мое спокойствие, мою готовность пойти на все ради нее.

Наша любовь, рожденная во тьме, расцвела на свободе. Она была нашим компасом и нашей броней.

Однажды, когда мы переходили вброд ледяную реку, Катя поскользнулась и упала в воду. Течение было сильным, ее начало уносить. Я, не умевший плавать в прошлой жизни, не раздумывая ни секунды, бросился за ней. И мое тело вспомнило. Оно знало, как двигаться в воде. Я плыл мощно и быстро, как никогда раньше. Я догнал ее, подхватил и вытащил на берег.

Она лежала, дрожа от холода, кашляя. Я развел костер, снял с нее мокрую одежду и закутал в свою сухую куртку. «Ты спас меня», – прошептала она. «Мы спасаем друг друга. Каждый день», – ответил я.

В тот вечер, сидя у огня, она сказала: «Я больше не думаю о том, кем я была. Та Катя, художница из Нижнего… она бы утонула. А я – нет. Я – это я. Та, что здесь и сейчас. С тобой».

Это был переломный момент. Мы приняли себя. Мы перестали быть копиями. Мы стали оригиналами.

Глава 10: Дом у Озера

После двух месяцев пути мы нашли его. Место нашей мечты. Глубоко в сибирской тайге, вдали от всех дорог и поселений, мы вышли к небольшому озеру с кристально чистой водой. На берегу стоял заброшенный охотничий домик. Крепкий, срубленный из вековых кедров.

Это был наш рай.

Мы потратили несколько месяцев на то, чтобы привести его в порядок. Я починил крышу, вставил стекла, которые нашел на свалке в ближайшем заброшенном поселке, сложил новую печь. Катя навела уют. Она нашла цветные глины и расписала стены узорами. Она сплела ковры из травы.

Наша жизнь вошла в мирное русло. Утром я рыбачил или охотился. Днем мы работали по дому. Вечерами сидели на крыльце, смотрели на звезды и говорили. Мы жили простой, настоящей жизнью.

Я сдержал свое обещание. Во время одной из вылазок в город, за сотни километров от нашего дома, я раздобыл для нее краски и холсты. Я видел, как загорелись ее глаза, когда она взяла в руки кисти.

Она начала рисовать. Она рисовала наше озеро, лес, небо. Но чаще всего она рисовала меня. А я, тайком от нее, начал строить. Не мост, как мечтал раньше, а что-то более важное. Я строил для нее мастерскую рядом с домом. С большим окном, выходящим на север.

Мы были счастливы. По-настоящему, безгранично счастливы. «Эгида» и доктор Аронов казались страшным сном, который почти забылся.

Но прошлое не хотело нас отпускать.

Однажды вечером, когда я возвращался с рыбалки, я заметил на берегу странные следы. Не звериные. А через несколько минут услышал тихий гул. Высоко в небе я увидел маленькую точку. Дрон.

Они нас нашли.

Эпилог: Новое Начало

Паника сдавила горло. Бежать? Куда? Они найдут нас везде. Я ворвался в дом. «Катя, они здесь! Собирайся!»

Она обернулась. Она заканчивала новую картину. На ней были изображены мы, стоящие на берегу озера и держащиеся за руки. На заднем плане – наш дом. Картина называлась «Дом».

В ее глазах не было страха. Только решимость. «Мы не будем бежать, Лёша», – сказала она тихо. – «Это наш дом. Мы будем за него сражаться».

Она была права. Мы слишком долго бежали. Хватит.

Ночью они пришли. Это была не просто группа охранников. Это был спецназ. Десятки человек в черной униформе, спускающиеся по канатам с вертолетов, бесшумно зависших над лесом.

Но мы были готовы. Это была наша территория. Мы знали здесь каждый куст, каждое дерево.

Катя взяла под контроль их систему связи. Она вносила помехи, передавала ложные приказы, сеяла хаос в их рядах. Она стала призраком в их сети.

А я… я стал тенью в лесу. Я двигался между деревьями, быстрый и бесшумный. Я не убивал. Я выводил их из строя одного за другим. Обезоруживал, оглушал. Они были профессионалами, но они были людьми. А я был чем-то большим.

Бой был долгим и жестоким. Но мы побеждали.

Последним появился Аронов. Он стоял на берегу озера, один. Его лицо было усталым. «Вы не оставили мне выбора», – сказал он.

«Это вы не оставили выбора нам», – ответил я, выходя из тени. Катя встала рядом со мной.

«Вы могли бы стать героями. Спасителями», – с горечью произнес Аронов. «Мы просто хотим жить», – сказала Катя. – «Имеем мы на это право?»

Аронов долго молчал, глядя на нас. Возможно, в этот момент он впервые увидел в нас не объекты, а живых существ. «Мир сложнее, чем вы думаете», – сказал он наконец. – «Есть угрозы, с которыми человечество не справится. Вы нужны нам».

«Тогда измените правила», – сказал я. – «Мы не будем вашими рабами в клетке. Но если миру понадобится помощь… и если мы сможем помочь на своих условиях, как свободные люди… мы подумаем».

Это был блеф. Компромисс. Шанс закончить все это без крови.

Аронов посмотрел на озеро, на наш дом, на картины Кати, которые она успела вынести на крыльцо. Он вздохнул. «Возможно… возможно, я был неправ. Возможно, свобода – это тоже часть протокола адаптации».

Он развернулся и пошел к своим людям. «Отступаем. Стереть все данные об их местоположении. Проект «Возрождение» переходит в фазу автономного наблюдения».

Вертолеты улетели. Тишина снова опустилась на лес.

Мы остались одни. Мы победили. Мы отстояли свое право на жизнь и свободу.

Прошло несколько лет. Я закончил мастерскую для Кати. Она стала известной художницей… в очень узких кругах. Иногда к нашему озеру приезжал странный человек в сером костюме, покупал у нее картины за баснословные деньги и уезжал. Мы знали, что это человек Аронова. Это был их способ поддерживать с нами связь. И платить за наше молчание.

Мы так и не узнали, что это за угрозы, о которых он говорил. Может быть, однажды нам придется это выяснить. Но не сегодня.

Сегодня я сижу на крыльце нашего дома. Рядом со мной Катя. Она рисует в своем альбоме. На ее коленях спит маленькая девочка с темными волосами и моими глазами. Наше маленькое чудо, доказательство того, что даже искусственно созданная жизнь может создавать новую.

Катя поднимает на меня взгляд и улыбается. Та самая улыбка, которая спасла меня в белой камере. «О чем ты думаешь?» – спрашивает она.

Я беру ее за руку. Ее настоящую, теплую руку. «О том, что иногда, чтобы найти себя, нужно сначала все потерять. И о том, что туман, который, как нам казалось, отнял у нас жизнь, на самом деле подарил нам ее. Настоящую».

Она прижимается к моему плечу. Мы смотрим на закат, который окрашивает небо и воду в невероятные цвета. Мы дома. Мы вместе. И впереди у нас – целая вечность.

Конец.

Дар звёздного ветра

Пролог

Смерть оказалась не концом, а лишь неудобной паузой. Алина Волкова, ландшафтный дизайнер из шумной Москвы, всегда считала, что после финального вздоха наступает тишина. Пустота. В лучшем случае – реинкарнация в виде баобаба где-нибудь в саванне. Но уж точно не пробуждение в чужом, ослабевшем теле, в шелках и кружевах, под тяжелым взглядом незнакомца с глазами цвета зимнего неба.

Последнее, что она помнила, – визг тормозов, ослепляющий свет фар и резкий, сокрушительный удар. А теперь перед ней стоял мужчина, чья красота была такой же холодной и совершенной, как у ледяной скульптуры. Высокий, широкоплечий, с волосами цвета расплавленного серебра и лицом, словно высеченным из мрамора.

– Леди Элиана, – его голос был низким, бархатным, но лишенным всякой теплоты. – Надеюсь, ваше недомогание не станет помехой нашему скорому отбытию в Северные Пределы. Император ждет исполнения нашего долга.

Алина, а точнее, теперь уже Элиана, моргнула, пытаясь осмыслить. Император? Северные Пределы? Леди? Ее разум, привыкший к чертежам, сметам и капризным клиентам, отчаянно цеплялся за реальность, но реальность ускользала, подменяясь запахом воска, тяжестью парчового одеяла и этим пронзительным, ледяным взглядом.

Она попала. Попала в тело какой-то аристократки, обрученной с этим пугающе прекрасным мужчиной. И судя по дрожи в кончиках пальцев этого тела и всепоглощающей слабости, прежняя владелица, леди Элиана, была не слишком рада своей судьбе. Настолько, что предпочла просто… исчезнуть.

Алине же предстояло выжить.

Глава 1. Холодное начало

Сознание возвращалось урывками, словно пробиваясь сквозь толщу вязкого тумана. Первым ощущением был холод. Не тот привычный московский мороз, что кусает щеки, а глубокий, всепроникающий холод, который, казалось, исходил от самих стен. Вторым – ощущение чужого тела. Оно было хрупким, изнеженным, а каждый вдох давался с трудом, будто легкие привыкли к меньшему объему воздуха.

Алина открыла глаза. Потолок над ней был украшен искусной лепниной в виде переплетающихся виноградных лоз. Комната тонула в полумраке, освещенная лишь парой свечей в массивном канделябре. Воздух был пропитан запахом лаванды и чего-то лекарственного.

Воспоминания о прошлой жизни – ее уютная студия с видом на старую Москву, запах свежесваренного кофе по утрам, бесконечные проекты, чертежи, любимые фикусы на подоконнике – нахлынули с такой силой, что перехватило дыхание. А потом – авария. Боль. Темнота.

И вот она здесь.

Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошла молоденькая девушка в простом платье и белоснежном чепце. Увидев, что Алина очнулась, она испуганно вскрикнула и бросилась к кровати.

– Леди Элиана! Вы очнулись! Слава Создателю!

Леди Элиана. Имя отозвалось в голове глухим эхом. Девушка, которую, очевидно, звали служанкой, суетилась, поправляя ей подушки.

– Как вы себя чувствуете, миледи? Герцог был так обеспокоен…

Герцог. Тот самый мужчина с ледяными глазами. Алина попыталась сесть, но тело слушалось плохо.

– Воды… – прошептала она. Голос тоже был чужим – тихим, мелодичным, но слабым.

Служанка, которую, как выяснилось, звали Лина, тут же поднесла к ее губам серебряную чашу. Сделав несколько глотков, Алина почувствовала себя немного лучше.

– Что… что произошло? – спросила она, осторожно подбирая слова.

– Вы снова потеряли сознание, миледи, – с сочувствием ответила Лина. – Сразу после того, как его светлость герцог Кассиан Райхен прибыл за вами. Лекарь сказал, это от волнения и слабости вашего сердца.

Кассиан Райхен. Ледяной Герцог. Правитель Северных Пределов. Обрывки знаний, не принадлежавших Алине, начали всплывать в сознании. Элиана де Арден, дочь обедневшего южного барона, была отдана в жены самому могущественному и пугающему человеку в империи. Политический брак, скрепляющий союз между теплым, плодородным Югом и холодным, богатым рудой Севером. Брак, которого Элиана боялась до смерти. Видимо, буквально.

В дверь постучали – властно, коротко. Лина вздрогнула и присела в реверансе. В комнату вошел он. Герцог Кассиан Райхен.

Вблизи он выглядел еще более впечатляюще. Идеально скроенный темный камзол подчеркивал широкие плечи, а серебристые волосы были собраны в низкий хвост. Но главным были его глаза – цвета грозового неба перед снегопадом. В них не было ни капли тепла, лишь холодный анализ и плохо скрываемое нетерпение.

– Вы пришли в себя. Это хорошо, – констатировал он, останавливаясь в нескольких шагах от кровати. – Мы не можем больше задерживаться. Экипаж будет готов через час.

Его слова были приказом, не подлежащим обсуждению. Алина смотрела на него, и впервые с момента пробуждения страх начал уступать место чему-то другому. Раздражению. Упрямству. Она умерла один раз, и перспектива быть безвольной куклой в руках этого ледяного аристократа ее не прельщала.

– Я… я не могу ехать в таком состоянии, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал тверже.

Бровь герцога едва заметно изогнулась.

– Ваше состояние – это следствие вашей изнеженности, леди. Свежий северный воздух пойдет вам на пользу. Или убьет. В любом случае, проблема решится.

Жестоко. Прямолинейно. И, как ни странно, это отрезвляло. Алина поняла: жалости от него ждать не стоит. Здесь действуют другие правила.

– Хорошо, – кивнула она, глядя ему прямо в глаза. – Я буду готова через час. Но я поеду на своих условиях.

В его глазах промелькнуло удивление, почти мгновенно сменившееся прежним холодом.

– У вас нет условий, леди Элиана. У вас есть долг.

– Мой долг – прибыть в ваш замок живой, – парировала она. – А для этого мне нужен теплый дорожный плед, горячий травяной отвар в дорогу и хотя бы одна остановка на ночлег в приличном трактире, а не в лесу. Иначе вы рискуете привезти в Ледяной Шпиль не жену, а труп. Вам это нужно для укрепления союза с Югом?

На несколько секунд в комнате повисла звенящая тишина. Лина смотрела на свою госпожу с ужасом и восхищением. Никогда прежде тихая и запуганная леди Элиана не разговаривала так… дерзко.

Герцог молча изучал ее, и Алине показалось, что его взгляд способен заморозить душу. Но она выдержала. Она смотрела в ответ, и в ее карих глазах, унаследованных от Элианы, плескалось упрямство Алины Волковой, которая не раз спорила с прорабами и отстаивала свои проекты перед самыми несговорчивыми заказчиками.

Наконец, он едва заметно кивнул.

– Плед и отвар будут. Остановку сделаем, если вы не будете задерживать нас своими обмороками. Через час.

С этими словами он развернулся и вышел, оставив за собой шлейф холодного воздуха и звенящего напряжения.

Лина подбежала к Алине.

– Миледи! Вы… вы говорили с герцогом! Так смело!

Алина слабо улыбнулась.

– Похоже, мне придется научиться быть смелой, Лина. Иначе на Севере мне не выжить.

Пока служанка помогала ей одеться в теплое дорожное платье, Алина смотрела на свое отражение в тусклом зеркале. На нее смотрела незнакомая девушка лет девятнадцати, с тонкими чертами лица, огромными карими глазами и пепельными волосами. Хрупкая, бледная, похожая на фарфоровую статуэтку. Но внутри этой статуэтки теперь жила душа женщины, которая знала, как заставить цвести сады даже на самой бесплодной почве.

«Что ж, Ледяной Герцог, – подумала она, кутаясь в меховую накидку. – Посмотрим, чей холод окажется сильнее».

Глава 2. Дорога в вечную зиму

Путешествие на Север было похоже на медленное погружение в царство Снежной королевы. Чем дальше их карета, запряженная шестеркой выносливых вороных коней, уезжала от столицы, Златограда, тем сильнее менялся пейзаж. Яркие краски осени сменились серостью, а затем и белизной. Зеленые луга уступили место пожухлой траве, покрытой инеем, а вскоре и вовсе скрылись под тонким слоем снега, который и не думал таять даже под полуденным солнцем.

Герцог Кассиан ехал верхом во главе небольшого отряда стражников, и Алина наблюдала за ним через замерзшее стекло кареты. Его прямая спина и уверенная посадка в седле говорили о силе и власти. Он казался неотъемлемой частью этого сурового пейзажа – такой же холодный, молчаливый и неприступный.

Они ехали молча. Лина, сидевшая напротив, дремала, убаюканная покачиванием кареты. Алина же не могла оторвать взгляд от проплывающих мимо пейзажей. Как ландшафтный дизайнер, она видела не просто снег и голые деревья. Она видела потенциал. Видела, как можно было бы разбить здесь парк, устойчивый к морозам, какие хвойные породы могли бы оживить эту монотонную белизну. Но чем дальше они продвигались, тем более удручающей становилась картина.

Земля выглядела не просто замерзшей – она казалась мертвой. Искривленные, почерневшие стволы деревьев тянулись к свинцовому небу, как руки утопающих. Земля под снегом была каменистой и бесплодной. Даже воздух здесь был другим – разреженным, колким, с едва уловимым привкусом чего-то горького, как полынь.

К вечеру второго дня они подъехали к границе Северных Пределов. Это был не формальный столб, а резкая, почти неестественная перемена. Словно невидимая стена отделяла остальной мир от владений герцога. За этой чертой зима была не просто временем года – она была состоянием. Снег лежал глубокими сугробами, а ветер выл так, что, казалось, в его песне слышатся стоны заблудших душ.

– Проклятые земли, – прошептала Лина, проснувшись и выглянув в окно. Ее лицо было бледным. – Говорят, здесь даже птицы не поют.

Алина тоже это почувствовала. Гнетущую, давящую тишину, которую не мог нарушить даже вой ветра. Здесь не было жизни.

Они остановились на ночлег в единственном на много миль вокруг постоялом дворе. Место было суровым, но чистым. Герцог, выполняя свое обещание, снял для нее лучшую комнату. Ужин им принесли прямо туда. Простая, но сытная еда: жареное мясо, печеный картофель и горячий пряный эль.

Кассиан вошел в комнату без стука, когда Алина уже заканчивала ужинать. Он принес с собой волну морозного воздуха.

– Завтра к вечеру будем в Ледяном Шпиле, – сообщил он, садясь за стол напротив. Он не притронулся к еде, лишь налил себе кружку эля.

– Ваши земли… они… – Алина не знала, как подобрать слова. – Мертвы? – закончил он за нее с ледяной усмешкой. – Да. Таково мое наследие. Проклятие рода Райхен.

Алина удивленно посмотрела на него. Она ждала чего угодно – раздражения, приказа молчать, но не такого прямого и горького признания.

– Проклятие? – переспросила она.

– Сотню лет назад мой предок заключил сделку с темной силой, чтобы защитить эти земли от вторжения. Он победил, но цена была высока. Вечная зима легла на наши владения, а холод поселился в сердцах всех, кто носит имя Райхен.

Он говорил это ровным, бесцветным голосом, но Алина увидела в глубине его глаз застарелую боль. Этот холод был не только снаружи. Он был внутри него.

– Но ведь должно быть какое-то средство… противоядие? – осторожно спросила она.

– Десятки магов и целителей пытались. Все тщетно, – он отпил эль. – Проклятие можно лишь сдержать. Ценой жизненной силы правителя. Оно вытягивает тепло, эмоции… все, что делает человека живым.

Теперь Алина поняла. Его холодность была не просто чертой характера. Это была защита. Броня, которую он носил каждый день. И в этот момент, глядя на его отстраненное лицо, она впервые почувствовала не страх или раздражение, а укол сочувствия.

Она протянула руку и коснулась маленького, едва живого цветка в горшке, который везла с собой из столицы – подарок одной из придворных дам. Это была южная роза, чудом выжившая в дороге. Под ее пальцами хрупкий стебелек, казалось, немного выпрямился, а плотно сжатый бутон едва заметно дрогнул. Алина ощутила странный, едва уловимый приток тепла к кончикам пальцев. Она и раньше замечала, что растения в ее присутствии чувствуют себя лучше, но списывала это на свою любовь и профессиональный уход.

Кассиан проследил за ее взглядом.

– Глупо было везти его сюда. Он умрет через день. Здесь ничего не растет.

– Всегда есть надежда, – тихо ответила Алина, убирая руку.

Он хмыкнул, но ничего не ответил. Допив эль, он поднялся.

– Отдыхайте, леди Элиана. Завтрашний день будет тяжелым.

Когда он ушел, Алина еще долго сидела, глядя на маленький цветок. Проклятие, вытягивающее жизнь. А что, если… что, если существует сила, способная жизнь возвращать?

На следующий день они прибыли в Ледяной Шпиль. Замок был именно таким, как и гласило его название. Высеченный из белого камня, он вздымался к небу острыми, покрытыми инеем башнями, напоминая гигантскую сосульку. Он был величественным, но мертвым. Ни одного огонька в окнах, ни одного флага на башнях. Лишь завывание ветра в пустых бойницах.