Пробуждение

– Подавись ты своим бордом! – огрызнулся Алексей. – Я ухожу отсюда.

– Куда? Отец тебя испепелит.

– Мне плевать!

Он вызвал свой личный аэрокар и рванул прочь с платформы, оставив позади огни фестиваля и унизительный смех. Дима, не раздумывая, запрыгнул в машину следом.

– Эй, полегче! Ты куда так несёшься?

Алексей не отвечал. Он летел на полной скорости к своему пентхаусу, лавируя между транспортными потоками. Ярость сменилась отчаянием. Он был прав. В этом мире он всегда будет лишь сыном Константина Воронцова. Ему никогда не дадут шанса.

Влетев в апартаменты, он бросился к столу и схватил генератор пространственного разрыва.

– Ты что задумал? – встревоженно спросил Дима. – Алекс, это не игрушка! Твой отец говорил, он нестабилен!

– А что мне терять? – крикнул Алексей. В его глазах стояли слёзы злости. – Ещё один день в этой клетке? Ещё один год притворства? Я хочу туда, где меня никто не знает! Где я смогу начать с чистого листа!

Он нажал на кнопку активации. Устройство в его руках завибрировало, издавая низкий, нарастающий гул. Воздух перед ним начал мерцать, искажаться, словно раскалённый асфальт.

– Алекс, выключи! – закричал Дима, пытаясь вырвать прибор у него из рук.

Но было поздно. Мерцание превратилось в радужную, вращающуюся воронку, которая с невероятной силой стала затягивать в себя всё вокруг. Левитирующие кресла, голографические проекторы, самого Алексея. Дима, державший его за руку, не успел отпустить.

Последним, что они увидели в своём мире, было искажённое ужасом лицо Константина Воронцова на экране коммуникатора, который всё это время оставался включённым.

А потом была тишина, темнота и ощущение падения сквозь бесконечность.

Глава 3. Новый мир, старые проблемы

Падение закончилось внезапно и очень болезненно. Алексей приземлился на что-то твёрдое, сырое и дурно пахнущее. Рядом с грохотом приземлился Дима, а следом за ним посыпался какой-то мусор.

– Моя спина… – простонал Дима. – Кажется, я приземлился на дохлую кибер-крысу.

Алексей сел, отряхиваясь. Они были в каком-то тёмном, узком переулке. Стены из грубого, обшарпанного кирпича были покрыты странными рисунками и надписями. Под ногами хлюпала грязная вода. Воздух был тяжёлым, влажным, наполненным незнакомыми запахами: выхлопные газы, жареная еда, прелые листья. Никакого озона и стерильности.

– Где мы? – прошептал Алексей, оглядываясь.

Генератор разрыва лежал рядом, тускло мерцая. Он протянул руку, чтобы поднять его, но прибор вспыхнул и с тихим щелчком погас. Сломался.

– Чёрт! – выругался Алексей.

Из-за угла доносился шум. Не привычный гул аэрокаров, а какой-то хаотичный, рваный гул, смешанный с громкой, ритмичной музыкой и криками.

– Пойдём, посмотрим, – сказал Алексей, поднимаясь на ноги.

Они осторожно вышли из переулка на улицу и замерли в шоке.

Вместо гладких многоуровневых трасс здесь был чёрный, потрескавшийся асфальт, по которому двигались неуклюжие металлические коробки на колёсах, изрыгающие дым. Здания были невысокими, разномастными, некоторые – очень старыми. Люди… люди были одеты в странную, примитивную одежду из ткани, а не из умных материалов. Они шли по земле своими ногами.

– Это что, историческая реконструкция? – пробормотал Дима. – Какой-то музей нижних уровней?

– Не думаю, – ответил Алексей. Его взгляд был прикован к ночному небу. Оно было тёмным, настоящим. И на нём сияли миллиарды звёзд и яркий диск настоящей, не искусственной Луны. В Гелиоре такого неба не видели уже сотни лет. – Дима… кажется, мы не в нашем мире.

Дима нервно сглотнул. Он достал свой коммуникатор. Сигнала не было. Абсолютно. Никакой связи с сетью «Этерны».

– Мой ИНС не работает, – сказал он, имея в виду Интегрированный Нейро-Синхронизатор, который обеспечивал им доступ к любой информации. – Я… я ничего не знаю. Я не могу перевести их язык.

– Я тоже, – признался Алексей. Но, прислушавшись к разговорам прохожих, он понял, что язык ему знаком. Древний русский. Его заставляли учить его в детстве как часть «исторического наследия». Он считал это бесполезной тратой времени. Кто бы мог подумать…

– Я их понимаю, – сказал он Диме. – Это один из мёртвых языков.

В этот момент к ним подошёл человек в синей форме. Его лицо было суровым.

– Молодые люди, ваши документы, – произнёс он на этом самом «мёртвом» языке.

– Документы? – переспросил Алексей.

Он похлопал себя по карманам. Его идентификационный чип, встроенный в запястье, здесь был бесполезен.

– Мы… туристы. Мы потерялись, – попытался выкрутиться он.

Человек в форме, которого, видимо, звали полицейским, смерил их странные, блестящие костюмы подозрительным взглядом.

– Туристы, значит? А ну-ка, пройдёмте в отделение. Там разберёмся, что вы за туристы.

Их привели в тесное, тускло освещённое помещение, пахнущее бумагой и дешёвым кофе. Допрос был долгим и бессмысленным. Алексей пытался объяснить, что они из другого… города, но его история звучала как бред сумасшедшего. У них не было ни паспортов, ни денег – местные бумажки и металлические кругляшки они видели впервые.

В итоге, их, как мелких хулиганов, продержали до утра и выставили на улицу с предупреждением, чтобы они «не попадались больше на глаза».

Они стояли на пороге полицейского участка, когда взошло солнце. Настоящее, тёплое, слепящее солнце. Город просыпался. Шумные машины, толпы людей, спешащих по своим делам.

– Итак, подведём итоги, – мрачно сказал Дима, ёжась от утренней прохлады. – Мы в примитивном мире. У нас нет денег. Нет документов. Нет связи с домом. И сломанный телепорт. Прекрасный план, Алекс. Просто гениальный.

Алексей ничего не ответил. Он смотрел на этот чужой, хаотичный, но почему-то живой мир. Впервые в жизни он был никем. Просто человек на улице. Без имени, без статуса, без денег.

Он был свободен. И он был в ужасе.

Глава 4. Анна

Первые несколько дней были адом. Они ночевали в парке на скамейке, просыпаясь от холода. Голод стал их постоянным спутником. Алексей, наследник корпорации, управляющей продовольствием целого мира, рылся в мусорных баках в поисках недоеденного бутерброда. Дима впал в депрессию. Он то и дело твердил, что они умрут здесь от голода или какой-нибудь примитивной болезни.