Три Желания

– Говорят, демоны подбивают людей на страшные вещи.

– Это говорят люди, которые не хотят нести ответственности за свои слабости.

Якуб кивнул. Я вспомнила, как впервые рассказала мужу, чем занимаюсь. Это случилось несколько лет назад. За несколько месяцев до свадьбы с Аминой. Тогда у Якуба появилась подруга. Девчонка из казахской глубинки. Ее звали Сауле. Как они с шейхом познакомились, я не уточняла. Но тогда, кажется, я впервые поняла, что муж влюблен, и всерьез думала, что она пойдет второй женой. Вот только второй женой девушка идти не собиралась. В историю о фиктивном браке не поверила и решила принять кардинальные меры по освобождению любимого от меня проклятой.

В то время я с Якубом общалась только по телефону. Он решал вопросы в Астане, я жила в Киото. Несколько раз в неделю мы созванивались, чтобы поболтать и обсудить новости. Но, в какой-то момент, звонки участились. Муж начал звонить не только днем, но и ночью. Звонить и без конца рассказывать о своей Сауле. Сначала это выглядело мило. Потом я начала замечать, что Якуб стал нервным, осунулся, под глазами здорового мужчины залегли огромные синяки. Разговаривать со мной по видеосвязи муж не мог. Как будто каждый раз, когда меня видел, испытывал нестерпимую боль. К концу недели я заволновалась и купила билеты в Астану.

Это был старый добрый приворот, сделанный бабкой из аула, на счастье любимой немереси (внучка от сына). Вещь совершенно жуткая, которая меньше чем за несколько месяцев здорового мужика превратила в доходягу с паническими атаками. Сама Сауле утверждала, что ничего не знала. Вот только кровь для таких приворотов давалась в откуп добровольно. А духи, взявшие «заказ» утверждали, что девушка присутствовала во время обряда. И даже показали, как она радовалась, когда бабка сказала о том, что скоро он о других женщинах думать забудет. Вот только все эти привороты работают не так, как женщины ожидают.

– Я попрошу управляющего заменить нам менеджера, ― вдруг сказал Якуб. ― Знаю, как ты к этому относишься, но я бы не хотел, чтобы наш отпуск испортило мое, как ты выражаешься, блядство.

– Договорились. Притворимся счастливыми супругами?

– Пойдешь со мной на свидание?

– Ужин у моря, без музыки. Я помню.

Якуб расслабленно улыбнулся. Я почувствовала горячую ладонь на спине, но сделала вид, что ничего не произошло.

Глава 9. Конверт

― Зулейка беспокоится, что ты не отвечаешь на сообщения, ― усмехнулся Якуб, поднимая бокал.

Мы сидели в небольшой беседке, на берегу моря. Место было не самым красивым, но умиротворяющим. Один из тех моментов, когда я по-настоящему наслаждалась финансовыми возможностями пока еще мужа.

– Не думала, что она за меня переживает.

– Говорит, ты в Египет к любовнику приехала. И всю нашу семью позоришь, шляясь с неким хабиби.

– Мне будет не хватать ее длинного языка.

– Дед сказал, что ты в любом случае останешься его «бунайя». Даже если у меня не хватит ума тебя удержать.

– Ты им уже рассказал?

– Не хотел, чтобы новость о нашем разводе свалилась на них как снег на голову. Ты же знаешь, традиции и все такое.

– Талак?

– Угу, ― кивнул Якуб. ― Но, не будем о грустном. Это же не помешает нам время от времени встречаться?

– Не помешает, ― кивнула я, понимая, что, скорее всего, ни о каких встречах больше речи идти не будет.

Мне бы, конечно, хотелось обманываться, но я успела неплохо изучить ветреную натуру шейха. Скорее всего, мое имя исчезнет из его записной книжки уже на следующий день, после развода.

– Итак, чем ты планируешь заниматься, когда станешь свободной женщиной? Пустишься во все тяжкие? Рестораны, бары, легкомысленные мужчины?

– Куплю себе домик, где-нибудь в старой Европе и буду изучать замки с привидениями.

– Почему ты до этого не купила?

– Какая нормальная женщина, будет покупать себе недвижимость, находясь в браке с тем, с кем через пару лет собирается развестись?

Мы снова рассмеялись. Беседа мирно текла, море шумело, где-то недалеко за нами наблюдал джинн.

Раньше я никогда не имела дела с этими существами, и все мои познания о них ограничивались разрозненными описаниями из священных книг и детских сказок. Вся проблема была в том, что разные авторы переводили и трактовали священные тексты по-разному, прогоняя их через призму собственного мировоззрения, политической ситуации или даже собственной выгоды. В одном тексте джинны были названы ангелами, в другом ― отдельным народом, сотворенным из огня. Кто-то утверждал, что они охраняли рай, во главе с Иблисом и были лучшими из ангелов, другие называли джиннов рабами, созданными для служения человеку.

В доисламские времена люди верили, что джинны ― это младшие боги. А в работе одного из священнослужителей я даже нашла прекрасное описание того, что живут джинны на помойках и развалинах и питаются исключительно навозом.

Звучало абсурдно и дико, но даже эту работу я в свое время дочитала. Привыкла доводить дела до конца. В общем, уверена я была только в том, что джинны ― это отдельный вид существ. Они никому не подчиняются и никому не поклоняются. В том, что они смертны, как утверждали мусульманские писания, я тоже сомневалась. Потому что рассказ смерти одного и того же джинна я нашла в работах трех разных авторов, живших в разных эпохах, и вряд ли имеющих возможность прочитать записи коллег по несчастью. Видимо, шутник любил имитировать собственную кончину. Или просто так было проще избавиться от человеческого внимания. Наивный Махмуд думает, что убил джинна, а тот спокойно ушел по своим делам, не опасаясь, что человек будет его преследовать. Впрочем, это были только мои предположения.

– Знаешь, ― отвлек меня от размышлений Якуб, ― я жалею о том, что мало времени проводил с тобой.

– Только давай без вот этих соплей. Ты же знаешь, Хаммад, что я тебя вижу насквозь.

– Я не люблю это имя, ― напомнил муж.

– Ты никогда не рассказывал почему.

– Потому что шейх Хаммад зависит от своего клана, желаний отца, деда, Аллаха. Это уничтожает. До нашей с тобой свадьбы я думал, что самое важное ― получить наследство.

– А Якуб?

– Якуб был нищим, но свободным. И он добился успеха. С нуля. Только благодаря этому, ― он легонько постучал указательным пальцем по лбу. ― Хаммад, выросший в золотой клетке, даже подумать не мог, что он на такое способен.

– Попахивает раздвоением личности.

– В каком-то смысле, так оно и есть. Двойная жизнь ― штука сложная, сама знаешь. Но я здоров. У меня даже заключение врача есть.

– А я думала, в нашей семье только я немного сумасшедшая.

– Я тоже так думал, пока ты не сняла с меня приворот. Так что, за нас.

– За нас, ― тоже подняла бокал, ― надеюсь, шатенка, которая идет сейчас к нам, не очередная твоя любовница?

Якуб обернулся. Девушка в брючном костюме шла в сторону нашей беседки. Подойти к нам ближе метров пятидесяти, ей не дал сотрудник отеля. Впрочем, она и не пыталась прорваться. Она передала служащему белый конверт, улыбнулась и проследила взглядом затем, чтобы конверт передали в руки Якуба. Муж открыл конверт и нахмурился.

– Что-то серьезное?

– Нет. Ничего из того, что могло бы нарушить наши планы на отдых.

*****

Домой мы вернулись глубокой ночью: веселые, довольные собой и немного пьяные.

– Я не буду тебе мешать, ― Якуб благородно уступил мне спальню.

– Займешь спальню Зулейки или Амины?

– Здесь нет спален ни Зулейки, ни Амины, ― улыбнулся муж. ― Обычно в этом доме останавливаются родители.

– Ох уж это женское коварство, ― с улыбкой вспомнила менеджера и осторожно закрыла дверь прямо перед носом мужчины.

В животе зашевелились предательские бабочки. Оставалось надеяться, что это просто алкоголь и овуляция. Гормоны стихнут, алкоголь выветрится, эмоции улягутся.

Телефон, лежавший на тумбочке, загорелся. Голова была такой тяжелой, что подходить к аппарату не стала. Сняла туфли, платье, и, игнорируя тяжелый взгляд джинна, который прятался где-то в пространстве спальни, пошла в ванную и с облегчением обнаружила там тропический душ. Встав под крупные капли, чтобы успокоиться и отвлечься от пьяных мыслей о Якубе, попыталась подумать о чем-то нейтральном.

Обычно в таких ситуациях, меня спасали мысли о работе. Вот только одной из особенностей ремесла было то, что работа у меня была не всегда, а затишье между клиентами могло длиться месяцами. Как раз сейчас и был такой момент. С одной стороны, можно было расслабиться и отдохнуть. С другой стороны, в опасный момент, когда хрупкое женское либидо сталкивалось с арабским принцем, неплохо было бы иметь в голове что-то, что заглушило бы этот вальс гормонов.

Я оперлась ладонями о стену, закрыла глаза, вернулась мыслями к раскопкам. Занятие было совершенно бесполезным: у меня не было ни опыта, ни знаний, ни информации. Я даже не знала, какого черта Петр там решил копать. И почему сэр Бейлис согласился вложить в этот проект деньги. А ведь чтобы заставить кого-то вложить деньги в сомнительный проект, нужно было привести серьезные аргументы. Конечно, никто не отменял более прозаичные причины: отмывание денег через официальные проекты, налоговые льготы, грант. Но, все равно Петр должен был на что-то сам опираться, выбирая место для раскопок. Какими бы ни были мотивы у самого спонсора.

– У твоего мужа есть секреты.

В кабинке стало слишком жарко. Джинн стоял буквально в паре сантиметров от меня. Дыхание сбилось, стало как будто глубже и тяжелее от этой близости.

– У всех есть секреты, ― философски заметила я, стараясь сделать вид, что его присутствие меня не беспокоит.

– И тебе неинтересно, что было в письме, которое принесли твоему мужу за ужином?

Горячие пальцы прошлись от лопаток до поясницы. Возбуждение теплой волной прошлось по телу, сопротивляться прикосновениям сущности моя хмельная голова отказывалась, а чувство самосохранения либо испарилось, либо работала магия самого джинна.

– Полагаю, это было приглашение, от которого Якуб решил отказаться.

Повернула голову влево. В черном кафеле отражался мужской силуэт. Незваный гость сделал крошечный шаг вперед, и широкие ладони по-хозяйски легли на талию. Возбуждение теперь стало осязаемым и поднялось от живота к груди.

– Некий сэр Бейлис пригласил шейха аль Касим на ужин, вместе с супругой.

– Не уверена, что у моего мужа и мистера Бейлиса есть общие темы для разговоров. Ты меня околдовал?

– Да, но тебе нечего бояться. Джинны не причиняют вреда красивым женщинам.

– То, что ты делаешь, похоже на сексуальное насилие. Разве, это не считается вредом?

– Тебе нравится, то, что я делаю. Я вижу не только твою душу, но и чувствую желания тела. Не сопротивляйся, это тебя ни к чему не обязывает.

Тело как будто парализовало, я не могла двигаться, сопротивляться, думать сквозь пелену алкоголя и возбуждения. Ситуацию усугубляло и долгое воздержание, и эта чертова магия. Каждое движение пальцев демона, отзывалось в тела взрывом тысячи вулканов. Его дыхание обжигало, комната заполнилась плотным, густым паром.

– И сколько женщин тебе не обязаны?

– Разве тебя, кто замужем за многоженцем, это должно волновать? ― резонно заметил демон и обжег поцелуем плечо.

Я закусила губу, стараясь не сорваться в бездну похоти, пока горячие пальцы спускались к лобку, заставляя скрутиться в животе тугую пружину похоти. Грудь потяжелела, дышать стало труднее, пальцы второй руки осторожно дотронулись до возбужденного соска.

– Я все равно не заключу с тобой контракт. Ты зря теряешь драгоценное время, джинн.

– У меня больше времени, чем ты думаешь, женщина.

Пальцы сжали сосок, острое удовольствие вырвало сдержанный стон. Горячий член уперся в ягодицу, ноги задрожали от предвкушения. Я уже не понимала, где нахожусь, что делаю, а главное, зачем это делаю. Вот только останавливать его не было ни сил, ни желания.

– Ты ни о чем не пожалеешь, ― пообещал джинн.

Он, кажется, не догадывался, что в ловушку чужой сексуальности сейчас попаду не я. Головка горячего члена осторожно погрузилась внутрь возбужденного тела. Все, что я смогла сделать ― закатить глаза и простонать от тягучего, почти болезненного удовольствия…

Глава 10. Сюрприз

Я проснулась в кровати оттого, что солнце нагрело щеку.

– Только пигментных пятен мне не хватает сейчас, ― проворчала я и вспомнила, чем закончился вчерашний вечер.

Резко открыла глаза и села. В комнате было пусто. Платье, которое я сбросила по пути в ванную комнату, висело на спинке кресла. На тумбочке стояли свежие цветы, названия которых я не знала. Да и видела впервые огненно-рыжие бутоны, чем-то напоминающие по форме кувшинки на длинных стеблях. На мне была одета пижама. Длинная шелковая рубаха, которую я купила в аэропорту перед вылетом. Не смогла удержаться, настолько красивой она мне показалась.

– Надо же, какой заботливый попался, ― хмыкнула я, обнаружив, что все бирки и внутренние ярлыки были убраны.

Осторожно слезла на пол. О том, что вечер вчера закончился не по плану, напоминала только сытая тяжесть в теле. Я посмотрела на себя в зеркало: глаза горят, щеки розовеют, губы припухли. Хороша, ничего не скажешь.

Подошла к букету. Эти цветы были точно не от Якуба. Муж был мужчиной щедрым, но в плане подарков оставался консервативным: драгоценности, розы, машины и квартиры. Этот букет никак не вписывался ни в характер Якуба, ни в его картину мира. Оставалось предположить, что это либо джинн, либо я вчера не заметила, как персонал украсил спальню. Записки в букете не было. И только через несколько минут я заметила, что стояли цветы не в вазе, а в глиняном горшке. И наполнен, этот горшок был не водой, а углями.

– Как интересно.

Теперь сомнений в том, от кого подарок, не осталось. Вот интересно, что такого ему нужно сделать в нашем бренном мире, что он вместо того, чтобы найти какую-нибудь отчаявшуюся женщину, жаждущую наладить свою жизнь, заморочился цветами? А ведь здесь, в Египте, живут тысячи тех, кто ради трех желаний и тело в аренду джинну даст, и про намаз забудет, и с демоном связаться не побоится. Хотя чисто технически, к демонам джинны отношения не имели. Ну, разве что, только косвенное.

В ванне тоже следов джинна и секса с джинном не осталось: сухой пол, сухие полотенца, идеально чистый кафель. Если бы не цветы и чувство всепоглощающей удовлетворенности, я бы подумала, что это все мне приснилось.

Вдруг дверь спальни открылась и в проеме появилась рыжая голова Якуба.

– Ты уже проснулась? ― с плохо скрываемой досадой спросил мужчина.

– Если это принципиально, я могу вернуться в кровать и притвориться спящей.

– Я принес завтрак.

Воспоминания о джинне тут же померкли. Мужчина толкнул дверь и вкатил в комнату сервированный на двоих столик: тонкий расписной фарфор, серебряные приборы, блюда, которые заставили живот сжаться от голода.

– Еще скажи, что ты это сам готовил.

– Если бы я готовил сам, нам бы пришлось, есть угли.

Одной из черт, которые я ценила в характере Якуба, ― объективность. Объективность по отношению к себе. Он хорошо понимал свои сильные и слабые стороны и умел на этом играть.

– Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты решил ко мне подкатить напоследок.

– Так и есть. Видишь, даже колеса к столу прицепил. Нравится?

– Я так понимаю, у нас парный завтрак в постели?

– Могу же я с собственной женой поесть?

Я возражать не стала. Вернулась в кровать и приняла у мужа чашку с кофе.

– Отличные пионы, не знал, что они научились их выращивать здесь, ― сказал мужчина, наливая кофе себе.

– Какие пионы? ― не поняла, о чем он говорит.

– Цветы, ― он показал на огненный букет.

– Не заметила, ― соврала, удивляясь изобретательности джинна.

– Надо было тебе чаще дарить цветы, тренировать внимательность, ― Якуб скинул кожаные тапки и залез на кровать. ― Чем хочешь сегодня заняться? Верблюды? Баги? Каньоны? Можем походить по местным горам? Или поездка к st. Catherine's? (речь о монастыре св. Екатерины, который находится на Синае. Фотографии можно будет найти в тг «дневники писателя. Марук Майя» и в группе в вк)

– Вообще, я планировала изучить фотографии с раскопок. Но, твои варианты тоже звучат неплохо.

– Тебя настолько заинтересовали раскопки, что ты готова тратить на них драгоценное время в отпуске? Я так многого о тебе не знал?

Думаю, если бы этот мужчина знал обо мне чуть больше, то кофе мы бы сейчас не пили. Я посмотрела на дверь в ванну, и про себя улыбнулась. Какое все-таки счастье, что наши брачные обязательства носили исключительно номинальный характер. Иначе я бы сейчас места себе не находила от угрызений совести. Вот интересно, когда он изменяет своим женам, ему хоть чуть-чуть стыдно? Естественно, задавать этих вопросов я не стала и вернулась к теме разговора.

– У меня нет такого опыта, как у Петра, но я уверена, что артефакты в такой сохранности попадаются далеко не каждому. Как будто их неделю назад закопали.

– Думаешь, они могут быть поддельными?

– Лампа точно древняя. А сосуды… Они слишком хорошо сохранились. И техника исполнения. Даже с современными технологиями не каждый мастер сможет создать такое изделие.

– Хочешь, еще раз съездим на раскопки?

– Все артефакты уже в лаборатории. Исследования могут занять месяцы или годы. Это только в кино археолог получает экспертизу раньше, чем доест сникерс.

– Думаю, мистер Бейлис, с удовольствием поделится с нами своими соображениями по поводу этих находок.

Я сощурилась. Про конверт я помнила. Видимо, джинн не врал. Но вот то, что Якуб собирался упомянуть об этом, меня удивило даже больше, чем завтрак.

– Думаешь?

– Уверен. Я же обещал тебя радовать? Так что, доедай и поедем смотреть достопримечательности. А мой секретарь попробует назначить обед с этими, твоими археологами.

Я широко улыбнулась. Честно говоря, уверенности в том, что мне действительно нужно встречаться с Бейлисом, у меня не было. Находки и находки. Но вот ощущение, что ты прикасаешься к древней тайне, грело душу и приятно почесывало самолюбие. Вот только в этот момент я еще не знала, что это будет наш последний спокойный день среди песков.

*****

Монастырь св. Катерины находился в самом сердце Синая, у подножия горы Моисея, как и положено христианской святыне. Место было любимо туристами, приезжавшими сюда по случаю для искупления земных грехов, и православными локалами (жарг. иностранцы, постоянно проживающие на Синае), которые посещали святыню во время праздничных служб. Мы приехали к монастырю уже после обеда, когда основная часть туристов разъехалась, и можно было осмотреть окрестности в относительном спокойствии.

– Говорят, сам монастырь построили в четвертом веке, а в шестом император Юстиниан приказал создать укрепления. Кажется, тогда он и назывался по-другому.

– Неопалимой Купины.

– Что? ― не понял муж.

– Тогда он назывался монастырем «Неопалимой Купины». Если не ошибаюсь, его переименовали в одиннадцатом веке, когда сюда перевезли мощи Екатерины Александрийской.

При упоминании о святых, мучениках и их мощах, я инстинктивно скривилась. В силу собственной природы, и профессии, я точно знала, что ни одному богу не нужны мученические смерти своих детей. Да и посредники, как позже выяснилось, им тоже были ни к чему. Но люди это упорно отказывались понимать и принимать.

– Знаешь, для женщины, которая противостоит силам зла, ты слишком чувствительна.

– Я не борюсь с силами зла.

– А как же духи, привороты, проклятья?

– Это всего лишь последствия сделок людей с миром, о котором они ничего не знают. Поверь на слово, ни один демон не станет тратить свое драгоценное время на то, чтобы уговорить переспать вон с той красоткой ― показала в сторону длинноногой шатенки, ― или устроить пьяный дебош. Люди с этим великолепно справляются сами.

– Звучит как-то неприятно.

– Зато ты теперь точно знаешь, что ни один шайтан в твоем блядстве участия не принимал, ― я широко улыбнулась и поправила шляпу.

– Шайтан заставил меня взять тебя в жены, ― выдохнул Якуб.

– Это не шайтан, это жадность.

– У жадности тоже есть демон.

– Если ты про Маммона, то не трудись. Его жалкие крохи твоей семьи тоже вряд ли заинтересуют.

Якуб второй раз засмеялся, в этот раз его смех привлек внимание немногочисленных туристов. В том числе и той самой шатенки. Женщина с интересом посмотрела на мужа и улыбнулась, стараясь установить зрительный контакт. Ох уж это обаяние шейхов.

Под взглядом красотки Якуб немного стушевался, а потом демонстративно предложил мне локоть. Девушка немного разочаровалась, это было видно по взгляду. Муж неопределенно пожал плечами и поспешил меня увести в сторону. Я зачем-то обернулась и снова посмотрела на шатенку. Она, увидев мой интерес, широко улыбнулась и подняла два больших пальца вверх. Я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться.

Мы пошли в сторону одной из часовен. Их здесь было несколько, но, честно говоря, ни одна из них не вызывала во мне живого интереса. В отличие от мужа. Якуб с интересом рассматривал желтые стены, кресты, скудные «архитектурные излишества». Глядя на то, как мужчина фотографирует каменный крест, представила, как на эту картину отреагировала бы Амина. А если бы узнала, что этим ее обожаемый муж занимался во время намаза, и вовсе учинила бы скандал.

Якуб, хоть и рос в религиозном обществе, традициям не следовал. Точнее, следовал напоказ, когда это было необходимо, или выгодно. Когда-то в детстве родители, как добропорядочные мусульмане, отдали любимого Хаммада в медресе (прим. религиозное образовательное заведение). Вот только достопочтенные учителя не смогли справиться с живым и очень логичным умом своего ученика, который в каждом утверждении искал нестыковки, а в любом законе ― лазейки. К концу первого года обучения его исключили. По семейной легенде, дабы избежать общественного порицания, было сказано, что ушел сын из-за болезни деда, который требовал вернуть внука домой. Но, как рассказывал сам Якуб, его обучение в медресе закончилось после очередных дебатов с одним из алимов (исламский ученый). О чем был спор, муж не помнил, но был уверен, что вышел в нем победителем. Иначе не было бы необходимости исключать его из школы.

– Если верить Гуглу, здесь сохранилась библиотека. Хочешь посмотреть?

– Нет. Пойдем в церковь? Я там не была.

– А в библиотеке была?

– Пару лет назад.

– Зачем?

– Поверь, тебе лучше этого не знать.

– Я всегда думал, что большинство твоих расследований заканчивается обычными, бытовыми вещами, типа зависти, мошенничества или убийств.

– Так и есть. Но интересные дела иногда попадаются, нам туда, ― взяла растерянного мужа под локоть и потянула в нужную сторону.

Якуб не сопротивлялся, правда, иногда пытался что-нибудь сфотографировать на ходу, как матерый турист.

– Так зачем ты прилетала сюда? И даже мне не сказала!

– Мне нужна была вода из колодца Моисея. А ты, кажется, в это время ездил к какому-то шейху.

Якуб нахмурился, вспоминая, когда это могло произойти, но так и не вспомнил. Такие поездки были для него рутиной и становились такими же обязательными, но незаметными, как мытье посуды у хорошей хозяйки.

– Яна?

– Что?

– А почему мы никогда не отмечали твой день рождения?

– Потому что вы, мусульмане, не отмечаете дни рождения?

Как раз к этому моменту мы вошли в прохладное помещение церкви. Священная позолота тяжелым грузом легла на плечи, мрачные иконы как будто с осуждением смотрели на меня, желая прожечь дыру. С другой стороны, если бы я стала мучеником в этой религиозной схватке, то тоже смотрела бы на бренный мир с осуждением, без угрызений совести.

– А когда у тебя день рождения? ― не унимался Якуб.

– Через два месяца, ― ответила я.

– Хорошо, что спросил. Иначе опять бы пропустил?

Это выглядело забавно и мило. Я даже улыбнулась и хотела повернуться к мужчине лицом, на резкий порыв горячего ветра вдруг ворвался в помещение, сорвал шляпу, и церковь, вместе с иконами, свечами и Якубом исчезла. Я стояла посреди пустыни, возле горы Моисея, еще задолго до того момента, как был заложен фундамент монастыря. Я поняла, что это видение нашло меня в самый неподходящий момент. Ткань времени треснула, давая мне уникальную возможность заглянуть в прошлое.

Я начала осматриваться. Главным правилом таких видений было стоять на месте и не двигаться. Я знала, что мне ничего не грозит, но если физическое тело в реальном мире пойдет куда-то не туда, то могут возникнуть проблемы. Поэтому обернулась вокруг своей оси, чтобы понять, что я должна увидеть. Должен был быть какой-то сюжет.

Тот самый сюжет появился через несколько секунд. Я увидела караван. Присмотрелась внимательно. Сотни верблюдов, погонщиков, торговцев, солдат шли через пустыню. Никогда бы не подумала, что караваны таких размеров могли переходить пустыню в те далекие времена. Но, чем больше я всматривалась, тем больше нестыковок замечала. Слишком много народа для торговцев. Могла предположить, что это какие-нибудь древние беженцы. Но для них все было слишком организовано, слишком спокойно. Для людей слишком спокойно.