Три Желания

Глава 3. Некрополь

Выйдя из джипа, я ощутила себя словно в фильме про Индиану Джонса. Светлые палатки, ветер, палящее солнце. Для полной картины не хватало только костюмов песочного цвета на археологах. Современные ученые работали в обычных рубашках и джинсах. Пару человек красовались в бундесверовских штанах, а самые матерые археологи в шортах. Ну, или не самые матерые, а те, кто на своей шкуре еще не узнал, как коварны бывают пески.

– Яна! ― Петр стоял метрах в ста от меня, рядом с белыми пластиковыми ящиками, куда ученые аккуратно складывали крупные находки.

Мужчина поднял обе руки и начал размахивать ими в стороны, как будто без этого был хоть малейший шанс его не заметить. Я подняла руку в ответ и пошла к приятелю. Сердце начало нетерпеливо колотиться. Так происходило всегда, когда предстояла встреча с новой тайной.

– Cześć! ― поздоровалась и обняла мужчину.

– О! Ты продолжаешь практиковать польский!

– Я всего лишь с тобой поздоровалась.

– Но мне приятно, что ты говоришь на моем родном языке.

– Не могу назвать это разговором, ― я хохотнула и посмотрела на содержимое одного из ящиков.

На взгляд обычного человека, ничего интересного там не было. Черепки, что-то похожее на украшения, камни. И только опытный взгляд археолога находил в этих камнях следы древней жизни: форма, обработка края, почти стертые рисунки.

– Что вы тут откопали? И с чего вообще вы решили здесь в земле рыться? Моисей же в этих песках не ходил.

– Обожаю твой юмор! ― хохотнул Петр.

Резкий порыв горячего ветра задрал вверх полы его панамы. Если бы не шнурок, затянутый под подбородком, головной убор был бы навсегда потерян.

– Эти исследования не связаны с Моисеем. И вообще, не имеют никакого отношения к моим прошлым исследованиям.

– Коммерческий проект?

– Не совсем. Институту неинтересны жизни мелких поселений. Мало кто хочет вкладывать в это средства, без гарантии результата. Поэтому приходится крутиться.

Мужчина кивнул в сторону дальнего квадрата. Возле края разметки стоял черноволосый мужчина, в нелепой футболке с длинными рукавами и в цветастых штанах. Со стороны его можно было принять за дауншифтера. Они десятками приезжают в Дахаб, чтобы дешево перезимовать, перебиваясь временными заработками. Но, для такого человека у мужчины была слишком подтянутая фигура, слишком холенное лицо, слишком живая мимика. Несмотря на дешевую одежду, купленную явно на каком-нибудь непальском рынке, держался он как «хозяин жизни». Я даже залюбовалась его жестикуляцией. Не знаю, о чем он разговаривал с археологами, но те явно были увлечены этой беседой.

– Мистер Бэйлис. Нам повезло. Его дед или прадед интересовался историей этого региона. И он согласился выделить нам средства для раскопок.

– И что интересного в этом регионе? Кроме песка и заброшенных склепов?

– Пойдем. Тебе, кстати, Закария сказал?

– Что я лучший в Европе специалист по керамике?

– Обожаю твою скромность. Почему только в Европе?

– Предлагаешь расширить географию?

Мы засмеялись, и я почувствовала чужой взгляд, привлеченный этим смехом. Обернулась и на секунду столкнулась глазами с мистером Бэйлисом. Спонсор Петра коротко кивнул в знак приветствия, я улыбнулась и отвернулась, чтобы не привлекать лишнего внимания. Обсуждать керамику со спонсором этого мероприятия в мои планы не входило. Даже в формате «small talk».

Петр этих «переглядок» не заметил и повел меня в обратную сторону от разметки, к деревянным ящикам. Их изготавливали специально, для перевозки артефактов. Но, по какому принципу определялась тара для транспортировки, я не знала.

Пока шли ― осматривала окрестности. Археологический лагерь разместился метрах в трехстах от основных работ. Туда же, в отдельные шатры и свозились артефакты. Времени прогулки хватило, чтобы сделать некоторые профессиональные выводы об этом месте.

Оно было старым. Когда-то давно, сотни или тысячи лет назад, здесь должно было быть поселение. Об этом говорили остатки некрополя, которые я ошибочно приняла за дома. Но теперь хорошо видела, что размером они как раз такие, чтобы разместилось тело. И что следов даже древнего жилья здесь не было.

– Какое интересное место. Есть предположения, что это?

– Ты про усыпальницы?

– Да. Они же должны находиться рядом с городом? Но домов нет. И судя по количеству гробниц, поселение должно быть больше, чем деревня. Но я не могу себе представить города, так далеко от Нила.

– Дома могут быть спрятаны под песками. А возраст этих строений мы пока не определили. Ты же знаешь природу, тысячу лет назад здесь вполне могла быть вода.

Не стала спорить. Я ровным счетом ничего не смыслила в археологии, и была слаба в истории этого региона. Но само место было настолько энергетически жарким, что я просто сомневалась в том, что здесь хоть когда-то была влага. Все как будто было пропитано огнем.

Минут через десять мы стояли под тентом, рядом с одним из деревянных ящиков. Он уже был подготовлен к отправке в институт, но еще не был запечатан. Петр протянул мне пару перчаток, осторожно открыл крышку ящика и достал глиняный сосуд.

– Потрясающе! ― с плохо скрываемым трепетом произнес друг.

Ничего подобного я в жизни не видела. В руках у меня оказался длинный, цилиндрический сосуд цвета индиго, с красными прожилками. На первый взгляд можно было подумать, что сосуд покрыт глазурью с рисунком. И только на ощупь становилось понятно, что сделан он был из глины. Вот только как древнему мастеру удалось добиться такого равномерного цвета материала и четких прожилок, оставалось для меня загадкой. В Египте в целом и на синайском полуострове в частности, посуда изготавливалась из нильской глины. Она отличалась красно-черным цветом.

– Удивительно, правда?

– Ты когда-нибудь видел такую технику?

– Нет. Мы даже не знаем, к какой культуре или эпохе ее отнести. Обрати внимание на крышку. Видишь, как запечатана?

Я обратила внимание на верх изделия. У меня возникло полное ощущение того, что это была не крышка, а продолжение сосуда. По крайней мере, никаких швов и зазоров я не нашла. Как и следов глины, или воска, или любого другого материала, который могли бы использовать в качестве изоляции.

– Если бы один из сосудов не был поврежден, мы бы не узнали, какое сокровище там хранится. Хочешь взглянуть?

– Конечно!

От возбуждения во рту пересохло. Ощущение, что имеешь дело с настоящей древностью, мелкой дрожью бежало по телу.

– Вам нравится? ― сзади раздался приятный мужской голос.

От неожиданности я обернулась и чуть ли не нос к носу столкнулась с мистером Бейлисом. С такого расстояния я смогла оценить не только его внешность, но и потрясающий, и совершенно неподходящий для пустыни запах морского бриза.

– Да, это потрясающая находка, ― ответила, придя в себя. ― Думаю, вас можно поздравить.

– Это не моя заслуга. Все лавры достанутся Петру. Он у нас исследователь.

– Насколько я знаю, без вашего непосредственного участия, у команды не было бы столько возможностей для работы на этом участке.

Я не знала, зачем пыталась польстить этому мужчине. Слова сами медом лились с губ. А глаза удивлялись тому, с каким достоинством он принимает откровенную лесть. Как будто каждый день этим занимался и хорошо разбирался в ее крепости и послевкусии.

– Вы уже видели содержание одного из сосудов?

– Нет, ― вмешался в наш разговор Петр. ― Яна еще не успела познакомиться с письменами.

– Михаэль, ― представился мужчина и протянул мне руку.

– Вот ты где!

Ответить на рукопожатие я не успела. Со стороны лагеря к нам мчался Якуб. Брови сами по себе полезли вверх от удивления. Чего-чего, а увидеть мужа в пустыне, я точно не ожидала.

Глава 4. Лампа

― Это ваш друг? ― спросил мистер Бейлис, глядя, как к нам приближался муж.

– Это мой муж, ― ответила я.

Да, фиктивный, да, без пары месяцев бывший, но пока еще муж. Брови собеседника удивленно приподнялись. Он тактично шагнул назад. Тем временем Якуб уже дошел до навеса, хмурым взглядом осмотрел присутствующих мужчин и представился:

– Шейх Хаммад ибн Рашид аль Касим.

Я сдержалась, чтобы не присвистнуть. Обычно Якуб не выпячивал свой статус без необходимости. А сегодня этой необходимости точно не было.

– Михаэль Бэйлис, ― представился мой собеседник. ― Сэр, Михаэль Бэйлис.

Петр закатил глаза. Меня от смеха удержал только древний сосуд, который по-прежнему находился у меня в руках.

– Какой сюрприз, ― улыбнулась мужу.

– Хотел провести с тобой время, но ты сбежала.

– Я хотела увидеть артефакты до того, как они уедут в лаборатории, ― показала мужчине сосуд.

Оценить ценность находки Якуб не мог. Он никогда не интересовался такими вещами, тем более в контексте раскопок. Хоть на какую-нибудь реакцию, кроме дежурного кивка, от мужчины я не ожидала. Но муж удивил.

– Интересно, ― сказал мужчина, ― разве в Египте была глина такого цвета?

– Нет, ― вместо меня ответил мистер Бейлис. ― Что-то подобное мы находим впервые. А вы неплохо разбираетесь в истории?

Я с подозрением покосилась на мужа. За годы нашего специфического брака я неплохо изучила привычки и увлечения шейха. История, а уж тем более глиняная посуда в сферу интересов этого человека точно не входила. Хотя Якуб всегда вел двойную жизнь. Может, у него кто-то появился, кто увлекается археологией? Когда муж хотел кого-то соблазнить, он становился на редкость внимательным и заботливым. Надо признаться, что меня от неосторожной влюбленности в арабского шейха уберег только его кобелиный нрав. Потому что во всех остальных аспектах Якуб был идеальным мужем.

– Совсем не разбираюсь, ― признался муж. ― Но для Яны это важно.

Я с трудом удержала брови там, где они должны были быть. К счастью, в этот момент, Петр открыл защитный бокс, и я смогла отвлечься от светской беседы. Положила сосуд, который до сих пор держала в руках, в ящик и переключила внимание на новую находку:

– Смотри, ― обратился ко мне друг. ― Уверен, такого ты еще не видела.

И в своем последнем предположении друг не ошибся. На защитном покрытии лежал прямоугольный кусок ткани. Внешне он был похож на шелк. Вот только для ткани, пролежавшей под землей не один десяток лет, он слишком хорошо сохранился. Как будто его закопали только вчера.

– Невероятная сохранность. Если бы не надписи, я бы сказала, что эта ткань к древности никакого отношения не имеет.

Петр кивнул. Я внимательно всмотрелась в символы. Алфавит мне не был знаком. Впрочем, не удивительно. Это только в кино главные герои могут знать все древние языки и диалекты. В реальной жизни это был удел избранных. И, как правило, каждый ученый специализировался на своем языке. Потому что они были несколько сложнее, чем можно себе представить. Зато технику нанесения краски на ткань я узнала. Природный краситель, скорее всего, изготовленный из охры, наносили на натянутое полотно с помощью тростникового пера. Об этом говорили и толщина линий, и переходы от одного символа к другому, и края рисунка.

– А что за язык?

– Пока не определили, ― мистер Бейлис вдруг оказался за моей спиной.

Рука Якуба тут же легла на талию. Я попыталась сделать вид, что ничего необычного не происходит.

– Подождем экспертизы профессора Штерна. Он специализируется на редких диалектах. Но я уверен, что в этом регионе ни таких символов, ни такой посуды не было.

– Это все могли доставить из других регионов, ― разумно предположил Якуб, чем окончательно добил меня. Нет, не своими разумными догадками, а тем, что вообще участвует в этой беседе.

– Могли, ― подтвердил Бейлис, ― когда мы узнаем возраст находок, сможем определить место, где они были изготовлены, а потом выяснить, как и зачем они сюда попали. Обычно…

Пока Михаэль просвещал Якуба, а муж пытался с ним спорить, глаз зацепился за три точки в одном из углов ткани. Они казались знакомыми, как будто я их где-то уже видела, но не могла вспомнить, где именно.

– Разрешишь сделать пару фотографий? Чисто для себя, ― спросила у Петра.

– Конечно, ― кивнул мужчина. ― Только делай быстро, пока эти двое увлечены друг другом.

Я быстро сделала несколько снимков на телефон, в надежде дома внимательно рассмотреть символы. Хотя, зачем мне это вообще было нужно, ответить пока не могла.

******

В город возвращались уже после обеда, с проводником Якуба. Всю дорогу проводник с подозрением косился на нас, уж не знаю, по какому поводу: из-за того, что муж разрешил мне принять подарок от чужого мужчины и не зарезал его там же, среди песков. Или из-за того, что я этого разрешения так и не спросила.

– Посмотришь, что там в коробке? ― спросил Якуб, когда археологический лагерь скрылся за очередным барханом.

– Контрабанда там, ― усмехнулась я, барабаня пальцами по небольшому боксу. ― И опасность попасть в египетскую тюрьму.

– Пусть это тебя не беспокоит, жена шейха неприкосновенна. Открывай. Мне самому интересно.

– Удивительно это слышать от тебя. Я думала, сын пустыни ненавидит барханы.

– Я ненавижу барханы, ― кивнул Якуб. ― Но судя по тому, что по пустыне шастает сэр Бейлис, и тратит на это немало средств, это дело прибыльное.

После последней фразы я немного успокоилась. Прибыльность мероприятия многое объясняла.

– Сколько можно заработать на раскопках? ― спросил муж, глядя, как я открываю бокс. ― На твой взгляд.

– Я не занимаюсь археологией, ― ответила, убирая в сторону крышку. ― Но вряд ли речь может идти о тех суммах, к которым ты привык.

– То есть, на содержание Зулейки не хватит?

Мы засмеялись. Третья жена Якуба искренне считала, что у мужчины основной язык любви ― золото. И чем больше он тебе золота дарит, тем больше тебя любит. А доказывать свою любовь Якуб был обязан регулярно. Вот только расходы эти удваивались. Потому что, когда делаешь подарок одной жене, вторая тоже должна была получить равноценный подарок.

– Насколько я понимаю, здесь речь идет не столько о деньгах, сколько о славе. Или просто у мистера Бейлиса дорогостоящее хобби. Или, таким образом, он получает льготы на налоги, или в дальнейшем рассчитывает на государственные гранты. В общем, вариантов может быть много, но тебе лучше советоваться со специалистами, а не со мной. Я специализируюсь на изменах, мошенничествах и порчах.

– Так что тебе подарили?

Я опустила глаза в коробку и на мягкой подстилке обнаружила старую масляную лампу. Она была сделана из такой же синей керамики, в виде низкого чайничка. Сохранилась так же хорошо, как и глиняные сосуды с письменами. Правда, красного узора на ней не было.

– Лампа с джинном? ― муж протянул руку, чтобы рассмотреть предмет. А потом в шутку потер керамический бок.

– Джинны не живут в лампах.

– Жаль, а я уже надеялся, что мы сорвали джекпот и получили себе в распоряжение могущественного раба.

– Мне кажется, у тебя превратное представление о джиннах.

– Разве они не становились рабами человека и не исполняли по три желания своих господ?

– Желания исполняли, ― кивнула я, забирая ценный дар друга, ― но не по доброте душевной, а в качестве оплаты.

– Сделка?

– Можно и так сказать.

Якуб снова засмеялся. Я положила лампу в ящик, уже представляя, какое место на полке она займет в моей квартире.

– У тебя интересные заблуждения на эту тему, ― Якуб скрестил руки на груди, ― хочешь, сходим вместе послушать про них какую-нибудь лекцию?

– Хочу не опоздать на встречу со своей клиенткой. Попроси своего водителя свернуть на правильную дорогу, иначе мне придется самой сесть за руль.

Глава 5. Сны и иллюзии

Марьям и ее сестра встретили меня у ворот большого семейного дома. Типичное белое здание с закрытыми ставнями и козами на крыше пряталось за высоким четырехметровым забором.

– Ассаляму алейкум, ― поздоровалась женщина, настороженно рассматривая меня.

Было видно, что она нервничает и, скорее всего, уже жалеет о том, что пригласила меня сюда.

– Ва-алейкум ассалям, ― ответила я, заметив в окне второго этажа любопытное лицо кого-то из родственниц девушки.

Тут же порадовалась, что не поленилась и взяла свою абайю, дабы не портить репутацию клиентки в глазах многочисленной родни. Широко улыбнулась и взяла ее за руки.

– Я так рада, что мы наконец-то смогли встретиться! ― сказала достаточно громко, чтобы все услышали. ― Это такое счастье!

– Я тоже очень соскучилась по тебе, ― подыграла Марьям. ― Пойдем, я хочу познакомить тебя с сестрой. Лейла приготовила для нас гуллеш. Как ты долетела? И где твой муж. Он же должен сопровождать тебя! Я всем так сказала.

Упоминая про мужа, женщина отвела глаза в пол. Врать, конечно, нехорошо, но, если тебя никто не выдаст, значит, вранья и не было. Так работала арабская логика. В этот раз Марьям повезло вдвойне:

– Он не хотел причинить нам женщинам неудобств. Нехорошо, когда мужчина вмешивается в женские дела. Он меня привез, а заберет позже. Вон его машина.

Якуб, увидев, что мы посмотрели в его сторону, моргнул фарами. Марьям, поняв, что ее слова подтвердились, окончательно успокоилась.

– Ну, пойдем же в дом! Лейла сегодня готовила традиционный ужин. И сама делала тхину для тебя. Я помню, как ты ее любишь!

– О Аллах! Пусть благословит ее руки! Я так давно не ела домашней тхины!

Марьям окончательно обрадовалась, что наш концерт удался, схватила меня за руку и повела во двор. Все, что я знала, это то, что в этом доме жила ее сестра с мужем. Традиционные семейные дома в Египте состояли из нескольких квартир. В одной жили родители, в других сыновья с женами. Дочери по традиции, уходили в дом мужа.

Семья Лейлы жила на втором этаже. Хозяйка квартиры была очень похожа на Марьям. Обе сестры были низкого роста, тонкокостные, с оливковой кожей и мягкими щеками. Отличал друг от друга сестер только взгляд. Если Марьям мне показалась робкой и пугливой, то Лейла, в отличие от сестры была более решительной и уверенной в себе. А еще она ждала ребенка. Чем явно гордилась и вызывала зависть у сестры.

После традиционных приветствий мы прошли в комнату, где на полу уже был накрыт ужин. С сервировкой Лейла не заморачивалась. Вместо красивых скатертей на полу были расстелены газеты, на которых стояли металлические тарелки с традиционными лепешками, фулем, рисом и малахией. Что ж, радует, что я сюда пришла не ужинать.

Разместившись на полу, я посмотрела на женщин и спросила:

– Где муж?

– Он с друзьями, ― ответила Лейла.

В голосе почувствовалось напряжение, рука женщины легла на живот. Сразу стало понятно, что поведение супруга ей не нравилось, но обсуждать семейные трагедии я была не намерена.

– Значит, можем говорить открыто, ― посмотрела на Марьям. ― Что у вас случилось?

Сестры переглянулись. Сразу стало понятно, что моего появления Лейла не одобряла. А вот Марьям была на грани отчаяния и готова вцепиться руками в любую возможность решить свою проблему.

– На мне порча, ― неуверенно, как будто стыдясь, сказала девушка.

– И какие признаки порчи нашли?

Сестры снова переглянулись. Марьям явно нужно было время, чтобы собраться с мыслями, а я воспользовалась моментом, для осмотра комнаты, где мы сидели. Из мебели здесь были только старые стулья, на окнах висели тряпки, вместо занавесок, стены покрашены розовой меловой краской. По меркам Египта семья жила нормально. Но, для человека, выросшего в западной культуре, обстановка выглядела удручающе.

Только после этого я внимательнее присмотрелась к сестрам и поняла, что Марьям замуж вышла удачней. Может, золото и не было мерилом мужской любви, но о благосостоянии семьи можно было точно судить. А еще по рукам. Лейла явно стирала вручную. А вот руки второй женщины не знали физической работы.

Все эти наблюдения я сделала автоматически. Просто потому, что больше не было за что зацепиться. Пока не было.

– У меня есть классические признаки порчи, ― осторожно произнесла девушка и взяла чашку с чаем.

Напиток был травяной, со специфическим запахом, поэтому пить я его не стала.

– У меня классические признаки порчи. Всякий раз, когда я не высплюсь: и зеваю, и круги под глазами, и настроение меняется сто раз за час. Даже чихаю иногда без перерыва, ― перечислила несколько признаков мусульманской порчи. ― Вы же не за этим меня сюда пригласили?

Лейла стиснула зубы, ее сестра сделала глубокий вдох и набралась смелости посмотреть мне в глаза. А потом заговорила:

– Я вышла замуж год назад.

– Замужество не самое комфортное мероприятие, но тоже на порчу не тянет.

Лейла скривилась, а вот Марьям снова опустила глаза в пол и робко улыбнулась.

– Нет, Ахмед чудесный, ― при упоминании мужа щеки девушки заалели. ― Дело не в нем. Это и правда порча. Все началось, когда я переехала к мужу.

Она сделала еще один глоток чая, а потом начала рассказывать. Мужей для Лейлы и Марьям выбирал отец. До никяха сестры со своими женихами знакомы не были и увидели их уже в день бракосочетания. Марьям была счастлива. Муж оказался хорошим человеком.

– Ахмед, он все делает для меня. Он идеальный: красивый, заботливый, религиозный. Немного ревнивый, но это только доказывает его любовь ко мне.

Я молча кивнула. Девушка продолжила:

– Когда я переехала к мужу, мне начали сниться кошмары.

– Сразу?

– Нет, не сразу.

Я автоматически взяла чашку с чаем и поднесла к носу. С удивлением обнаружила, что в моей чашке был обычный черный чай. Сделала глоток и продолжила слушать рассказ девушки. А послушать там было что.

Сны всегда были хорошим индикатором потусторонних вмешательств, как симптомы болезни. А сны Марьям были очень занимательные. Кошмары девушке начали сниться через несколько месяцев после свадьбы. Точнее, это были не совсем кошмары. Сны носили глубоко эротический характер.

– Я не… Я каждый день делаю дуа и прошу Аллаха избавить меня от него. Но он все равно приходит. Я понимаю, что я слаба. Но я каждый день молю его подарит мне прощение. Знаю, мне нужно укреплять свой имен, и…

– Расскажи подробно про сны, ― перебила девушку. ― Кто к тебе приходит? Как часто?

– Я не вижу. Он горячий и как будто настоящий. Я ничего не могу с собой сделать. И отказать ему не могу. Он… Такого удовольствия…

– Муж об этом не знает?

– Нет, ― у нее потекли слезы, ― я не говорю. Я каждую ночь с ним… ну… В общем…

– С мужем?

– Да, ― закивала Марьям.

В это время лицо ее сестры скривилось, но Лейла быстро взяла себя в руки.

– Я делаю все, что он хочет. Но я не получаю удовольствия. И… Я ничего не чувствую с мужем. Ребенок не получается.

– Вы хотите забеременеть?

Сестры с подозрением посмотрели на меня.

– Конечно, хочет! Женщина должна рожать наследников своему мужу. Зачем она тогда нужна мужчине?! Женщина, которая не может родить ― никчемна!

Лейла говорила это с таким жаром, что лицо ее сестры тут же изменилось.

– Если вы хотите ребенка, зачем добавляете в чай люцерну?

Марьям посмотрела на сестру, та побледнела. Я мысленно удвоила бы гонорар, если бы не сны клиентки.

– Думаю, с сестрой вы обсудите ваши дела потом. А пока обсудим ваши сновидения.

Глава 6. Джинн

Руки Марьям тряслись. Она отодвинула чашку с чаем и сложила ладони на коленях. Я не была уверена, что намек про люцерну она поняла, или что она хоть что-то знала про траву, которую раньше использовали для сомнительной контрацепции, но слова сестры ее точно задели. Лейла, в свою очередь, явно не знала, поняла ее сестра всю пикантность ситуации или нет.

– Когда начались твои сны? ― перешла на ты, осматривая внешность девушки.

Ничего необычного, кроме усталости, я в ней не видела. Ни сыпи, ни синяков. Конечно, это все может быть скрыто под одеждой, но внешних проявлений дискомфорта я пока не видела: она не пыталась чесаться, не морщилась от боли при движениях, не пыталась занять «удобную позу».

– В первый день священного Рамадана. Я… Я знаю…

– Сны повторяются регулярно? ― перебила ее робкую попытку обвинить себя во всех грехах.

Я ненавидела эти женские попытки наказать себя за то, в чем они сами были не виноваты. Почему-то от этого чувствовала жуткую неловкость.

– Да. Каждую ночь. И… ― она залилась краской. ― Я сама… Мне сложно контролировать свое тело. Я знаю, что это харам. На хараме халяль не построить, но мое тело…

Она замялась, я кивнула. Халяль это хорошо, но от оргазмов мало кто может отказаться.

– Вы с мужем спите вместе?

– У меня своя спальня, очень красивая. Но иногда мы вместе. А иногда нет.

– Когда муж спит с тобой, эти сны бывают?

– Нет. Никогда. Только когда я одна.

– Потому что ты своими мыслями притягиваешь демонов! ― не выдержала Лейла. ― Там, где чистые помыслы, нет места шайтанам!