Дмитрий Ревякин. Избранные песни и стихи с комментариями

Может, ядом жгнёшь, —

Подождём.

Да только в голую степь

Ушло ещё одно лето:

Моет ветер дождём,

Темнеют рек рукава.

И остывает ладонь,

В разгул губами согрета.

Лечит смертных крестом,

Который сам ковал.

Долгим бегом-бегом

Пытался наверстать —

Стал угрюмо пегий —

Забыл стать.

Росы трогал-трогал,

Кусал репейник грудь.

Вывернули локоть

К беде груд.

Гон в полдень

Безымянных.

Гон в полдень —

Без исхода…

Слушай выстрелы

На закате,

Помни поутру

Блеск ружья.

Как теряет

Рога сохатый,

Так пришёлся

Тебе в мужья.

Брось загар плечей

Обречённых

Выжать соки

Из глаз менял.

Я искал тебя

В травах чёрных, —

Нюх звериный

Подвёл меня.

Да только в голую степь

Ушло ещё одно лето.

Засыпает песком

Остовы громких имён.

И остывает ладонь,

В разгул губами согрета.

Ухожу в эту степь,

Тобой клеймён.

Я там не был, не был —

Гулял кустом да вкруг,

Как делили небо

Ковши рук.

В складчину гуляли,

Дымили щеки до утра.

Смяли цвет гураны[40]

В пылу драк.

Гон в полдень

Безымянных.

Гон в полдень —

Без исхода.

Гон…

Октябрь 1989 г., Чита

Набекрень голова

Набекрень голова, —

Её не поправить.

Мимо детских снов

Пьяного понесло.

Повенчай меня травами,

Пенной лавой.

Да сохрани мой вдох,

Да выдох горький – ох,

Чертям назло.

Напои облака

Целебным настоем.

Пусть умоет нас по весне

Долгий дождь.

Испугай мои выкрики

Медным строем,

Да прикажи уйти

Где рвётся глотка тин:

– Долги итожь.

Не зная боли,

В жестоком споре

Тугой молитвой

Умылось поле.

Мокнуть рассветом,

Кутаться в ветошь,

Шапкой лезть на рожон.

Пениться кровью,

Выстрадать ровней —

Зеркалом отражён.

Знать бы, когда повезло, —

Так не строгал бы весло[41].

Там, где гулял дурак,

Лежит кривой овраг,

Всё заросло.

Следы не встретить,

Не дрогнуть в трепет.

Не ранит душу

Бродяги лепет…

Криком выплесни

Что осталось мне даром:

В узел волосы

Завязать и поджечь.

И уйти молвой в мокрый день

Снегом талым

Тропой лихих гуляк

В разрывы передряг

Где верит Сечь,

Где громкий пепел

В пустой избе пел.

Ноябрь 1989 г., Забайкалье

Лопнуло небо

Лопнуло воплем небо:

Сколько во мне кровей!

Вам не чета, сбился считать.

А на моей голове

Дикие выросли травы

В пол-аршина.

В ночь колдовал ручьями,

В день себя наказал, —

Локти вперёд,

Яростный рот,

Платой сверкнула коса.

Голос с печалью вповал

Скрыл лощиной.

Кто слышал звонкую,

Крепче узлы затянул.

Кто видел светлую,

Птицей разбился в инурь[42].

Кто тронул терпкую,

Палки в колёсах сломал.

Кто выпил горькую,

Вырос, а был дюже мал.

Криком бежать за Солнцем

С именем на устах.

Тех, кто суров,

Ждут гулкий ров

И всепрощенье в кустах.

Руки петлёй на груди[43]

Мне сложила, —

Так поминали первых…

Ноябрь 1989 г., Забайкалье

Оставлю дом

Серым днём оставлю дом,

Проглочу в сердцах укоры,

Всё оставлю на потом —

Оказаться в поле голым.

В берегах скользит река,

По камням несёт усталость;

Голова моя легка

И не знает, что осталось.

Пьяный запах диких трав

Воскресит свои обманы,

И звездой пропетый Ра[44]

Грезить путника поманит.

Ни огня, ни ветерка —

Прохожу, считаю вёрсты.

Только точит дно река

Да целуют щёки звёзды.

Декабрь 1989 г., Забайкалье

Без страха

К ночи успокоился упрямый, —

Смехом закружилась голова,

Обошёл в пути ловушки-ямы

В реку уронить лица овал.

Пылью стынет жёлтая дорога,

В берег отступает долгий день,

В сопках умирает робкий грохот —

Жду опять заоблачных вестей.

И знать не знаю,

И сметь не смею

Без страха…

В травах заблудиться по колено

Кличи боевые не велят,

Пробовать настои и коренья

Не даёт во тьме усмешек ряд.

Утром степью мокрой разгуляться,

Солнцу распахнуть тугую грудь,

Не услышать гибельного клаца, —

Отрезвить стрелой дурмана гуд.

Успеть успею,

Поймать поймаю

Без страха…

Декабрь 1989 г., Забайкалье

Крыса-игла

Стерегла вены крыса-игла,

Мокрым носом в погоню ходила.

Мимо глаз колесом гналась

Облака утопить серым илом.

Не к добру рвутся пальцы рук —

Вянет в золото лето,

Где легла невпопад игра

Сизым следом.

На ветру слёзы паклей утру,

Запахнусь от надежд кушаками.

Повлекла наугад река

Головой расколоть Чёрный камень.

Не схватить в рукава воды —

Стынут струи под взглядом.

Ров готов – неизвестно кто

Ляжет рядом.

Плакать – не впервой,

И волчицы вой

Помнят грозы и Ветер.

Волосы – узлом,

Локти – на излом,

Даром Бог не ответил!

Не пуститься в пляс

Из подола ряс:

Лица смертных суровы.

Не нарушить ряд —

Россыпи велят:

Мерьте шаг, песнеловы!

Босиком – мимо тёмных икон,

Как увидел свою тень на Солнце.

Шов заплат не распорет брат —

Распластался безумным ононцем[45].

Не замай, дай вернуться в май,

Тронуть росы губами.

И укрыть скорлупой корыт

Горе-память.

Декабрь 1989 г., Забайкалье

Имя назвать

Не много и не мало по степям прошли,

Хватали ртом солёным лоскуты жары,

Безумными глазами разгребали облака —

Дождя бы! —

И падали на головы кувалдой потроха

распятых.

Ремнями грудь хватали вдоль и поперёк,

Кто верил снам горячим – серой пылью лёг.

Затылки рвали крики:

– Ждёт гуляк перекосяк —

Расплата.

И рады были, как поворотил коней казак

Обратно.

Перекрёстком полдень дрогнул,

Звонами выпало.

В синих блёстках пил дорогу

Доблестным выбором.

Вскрыл забрало, сном младенца

Пугало накричал.

Белым справил полотенце, —

Мерить на два плеча.

Ветер вымел, смыл рассветом

Клочья сырых волос,

Горе-имя гон расцветит, —

Ястребом повелось…

А помнишь побеждённый январь?

Я, безумно красивый,

Упал в тебя раненой ивой,

Имя назвал.

Проклятый любить горячо,

Лёд губами оплавить,

В прощённый день дикой расправы

Степью прощён.

Веткой писать тебе,

Взглядом светить —

Имя назвать.

Видеть во сне Тибет,

Слышать цветы —

Имя назвать.

Апрель 1989 г., Новосибирск

Январь 1990 г., Забайкалье

Небо ждёт

Тень боевой стрелы

Детские сны настигла,

Высекла в камень скул облако щёк.

Криком пьянят орлы,

Дышит округа тигром, —

И одевает грудь бронзы ожог.

Вихрем седых равнин

Головы обнажили.

Вызвались величать столетий пыль.

Правде отцов верны:

В бой закипают жилы.

Травы речных долин слагают быль,

А небо ждёт…

Верой приди к себе

Жажду беречь в ладонях,

Падай подняться вновь – страхи забудь.

Гончий догнать сипел,

След в небесах утонет.

И прогремит молвой нездешний путь.

Дикий степной восторг, —

В снег окрыляешь плечи,

Режешь утёсы туч напополам.

Солнцем горит Восток,

Сокола путь навстречу —

Пора! —

Небо ждёт.

Видел я тебя ясным,

Видел я тебя светлым.

Пламенем роднил явь-сны,

Волосы дарил Ветру.

Очи умывал горем,

Яростью ронял перья.

Вестником летел скорым

Радостью согреть берег.

Я хотел быть с тобой.

Петь с тобой —

Молодым.

Январь 1990 г., Забайкалье

Ноябрь 1993 г., Новосибирск

Улетай

Улетай

Первым проблеском Солнца.

Улетай

В гордый вызов орла.

Брось в огонь шелест в грубых ладонях —

Не догнать окриком тебя.

Без одежд

Прямо к горным вершинам.

Без надежд

Возвращаться назад.

Пусть гроза прогремит твоё имя,

И слеза вспомнит детская.

Без оков

Рвёшься облако пенить.

Далеко

Крики гнева слыхать.

Унесло вихрем в дальние звёзды,

И молва перьями легла.

Забыть виска узор

Нет задора и силы.

Среди трясины зол

Пенятся следы.

Кто завязал узлом

Горсть волос и жилы,

Проклял дым, синий горький дым.

День и ночь крылья белые вижу,

День и ночь вспоминаю тебя —

Жду вестей предрассветного неба,

Где мелькнёт певчая звезда.

Улетай

Первым проблеском Солнца,

В гордый вызов орла,

Брось в огонь шелест в грубых ладонях —

Не вернуть окриком тебя!

Не достать выстрелом тебя!

Не объять росчерком пера…

01.02.1990 г., Забайкалье

Увидеть себя

Когда реки мне были сёстры,

А ветер назвался братом, —

Я жестоко изранил душу

И в рассветах сошёл с ума.

Наконечник стрелы монгола,

Что нашёл я в весенней земле,

Упирался мне прямо в сердце

И царапал тугую грудь.

Капли крови стекали на землю,

Опускались в густую пыль

И в берёзовый час заката

Зеленели отблеском Солнца.

Я без жалости вырвал сердце;

Бросил красное пищей собакам,

А обломок стрелы кочевника

Кинул в рану, где гордое билось.

Боль стянул суровою ниткой

И ушёл берегами рек,

Что любовно меня призывали

И пророчили светлой водой.

Это было в июле, в июле;

Солнцем дан сигнал к искупленью.

И в дымящий горящий мозг

Острой бритвой врезались песни —

Песни излома души,

Песни обломка стрелы.

Когда реки мне были сёстры,

А ветер назвался братом, —

Потерялся гордыней летней,

Уши золотом проколол.

Кровью алой писал узоры

По щекам и груди упругой,

И крылатили вороны плачем

Над горячею головой.

Обманули дурные травы,

Увели без огляда грезить.

Засмотрелся гуляка в Солнце

И не вспомнил прикрыть глаза.

В мыльный июльский зной

Обезоружить сном,

Выцедить зель[46] нутра.

В ночь холодеть виском,

Вешать ярлык – «изгой»,

Ветками шаг устлать,

Выпорхнуть из силка через страхи,

Нить в куски порвать —

И увидеть себя в одном.

Я так хотел быть светлым!

Пробирался тропой ночною

По камням и пескам сыпучим.

Наплясали шальные звёзды

От беды отвести беду.

Был готов целовать всех разом;

Вдруг Луна пополам раскололась, —

От обиды терял сознанье,

И в бреду умолял спешить.

Видел стены с лицом великим,

По слогам нашептал молитвы,

Попрощался слезой в ладони, —

Провожали в путь голоса.

В степь колесом неслись,

Вслед распласталась рысь

Лапой задеть плечо.

Вымостить к сердцу гать,

Ропоту потакать, —

Плавят зрачки ещё!

Вынести на плечах пепел к Югу,

Выбрать белый цвет, —

И увидеть себя в одном…

Февраль – март 1990 г., Забайкалье

Иволге петь

А берегами

Гонит туман

Запахи крошева.

В ночь отругали

Ропотом май —

Ждали хорошего.

Зря заметали

В пепел следы —

Сумерки видели.

В гроздья медарень[47]

Груди рядил,

Щурился идолом.

И строгим росчерком

Мне напророчила

Полдень умыть слезой.

Даром же палица

Яростно скалится —

Смех не вернуть резнёй.

Не удосужил

Взгляд пронести

Мимо ревнивых рук.

Схваченный в узерь[48],

Смугл и дик,

Имя вернул в кору.

Отзеленела степь,

В осень дождём задет, —

В блёстки замёрз ручьём.

Следом полощется

Ярень-урочица[49], —

Горени[50] не учёл.

Сполохи ринулись

Цвет отнимать,

Вырвать язык узлом.

Затеси инури[51]

Криком: «Нема,

Лучше молвой зарой!»

Иволге петь

Медь на губе, —

Дружно грести!

В лёт усачу

Светится чуб

Правдой горсти.

05.03.1990 г.,

Студия SNC Records, Москва

В устье Лены

Босиком, твёрдой поступью

Вышел звенеть волосами.

Из горстей синий воздух пью,

Тропы смотрю небесами.

Колесо в белом облаке

Манит и водит кругами.

Горячо бьётся Обь в руке,

Даром молчит Чёрный камень.

Повезло – в долгих сумерках

В крик обошёл мутный омут.

А вчера горем умер как,

Кто из вас спетого помнит?

Никогда не вернусь туда,

Где зубами на части

Рвали душу и ты, удал,

Свёл с ума в одночасье.

Невдомёк медью-кольцами

Грудь схватить прямо до шеи;

По весне выгнуть горцами

Брови и спрятаться в шелест.

Исходить тёмным берегом

Клятвы, костры и обряды;

Удивить в полдень спелый гам

Пляской мольбы и расплаты.

Налегке проходить дворы,

Что сгорели без дыма.

Грудь расспросам отворить,

Отыскать своё имя.

Повстречать судьбы-рухляди,

Броситься первым в колени.

И совет: «Из-под рук гляди», —

В гон унести в устье Лены.

Март 1990 г., Забайкалье

Без глаз пробирались…

Без глаз пробирались долгим берегом,

Разорванный Ворот рвался в бой.

Хмельному рассудку слепо верили,

Рассказы бывалых шли взапой.

И травы в округе были скошены,

Упрёк таила боль стерни[52].

Смеялись дети, Солнцу гожие,

Где слёзы ронял тальник[53]

В июльский сумрак.

Костры запалили, делу скорые,

Разорванный Ворот свёл с ума.

Под бубен плясали звёздам голые,

Будили обряды росомах.

Кто яростью грезил, сгинул сполохом —

Зовёт-прощает плач невест.

Кто породнился белым облаком —

Нести Неувяды[54] весть

В рассвета поступь.

Никто не услышал скрип уключины,

Разорванный Ворот пел взахлёб.

Смотри – у гуляки вёсла скручены,

Поток, дикий неук[55], в плен увлёк.

Где взгляды седые дарят осенью,

Секут дождями пыл забуд[56].

Крылатый вызов доле бросили:

Скулатить ветвистый путь

Навстречу Солнцу.

Руки сплелись узлами,

Кто вековечит пламя…

Выгорел голос светлый —

В радость лететь за Ветром.

Март 1990 г., Забайкалье

Апрель 1994 г., Новосибирск

Очи в землю

Очи в землю —

Значит, смерть для тебя близка.

А ремень рук

Не даёт небо расплескать.

И короткий

Крик расколет шлем головы.

Яме-глотке

Загорелось умы словить.

Кони ржали,

Холодел от обид кулак.

Где пожары

Освещали пути гуляк.

И свободу

По станицам несли гонцы.

Кровью-потом

Лобызали судьбы концы.

Под копыта

Пали в грязь у седой реки.

И забыто

Имя, чьим горе нарекли.

Испугаться —

Нет дождей страхи ворошить.

Дикой кастой

Опереться о красный щит.

Добры молодцы

Тихо молятся:

– К стенке!

Правда – голытьбе,

Чубами петь

Стеньке.

Заблудиться,

Растерять по камням грехи.

Серой птицей

Улететь в облака с руки.

И надежду

Унести под рубахой в бой.

Братцы, тешьтесь!

Кто схоронит её с собой.

Заручиться

Светом Солнца, душой мытар.

И ключицы

Удивить, кто петли не ждал.

И ни стона:

Всем в ответ – умирать крестом.

Пеплом тонет

И немеет печалью стол.

Перво-наперво

Смолы заперли

В горле.

Бравой вотчиной

Заточены

Колья…

Уходить молвой, порыжелым рассветом.

Возвращаться вновь родниками и Ветром…

У меня во сне виски седели…

Апрель 1990 г., Забайкалье

Ветер южный

Ветер Южный,

Я – ненужный,

И не надо меня торопить.

Возвращаться молвой к пепелищу,

Хмурить горлом усталые лбы.

Отнедужил

В пыль отдушин,

Впредь зарёкся ответы просить.

Захотел оказаться забытым.

И пускай вкус искан

Знают мои скулы.

Не зови в гнев Совы,

Утро ранить гулом —

Спите…

И в бескрайнем

Стану крайним

Отпевать наобум горемык.

Собирать веткой пыльные слёзы,

Кто за Ветром гоняться привык.

А Крылатый

Криком ратуй,

Заправляй хороводом времён —

Поделом с высоты не услышать,

Как хрустят в пляс осколки имён.

Помню, в прошлом

Сам был рослый —

Головой бороздил облака.

И обжёг Солнцем в смоль светлый разум.

Закричал сгоряча —

Эхо в плен искали.

Уносил лист осин.

С Горки хлопья гари

Разом!

Простите мне,

Что ночь темней,

А день дотла сгорает.

Глухой упрёк

Отмерил впрок —

Глотать росу окраин.

Вот ведь как…

Июль 1990 г., река Онон

Прошлое поделом

Константину Кинчеву

Был в берегах изрыт,

Гнили в труху остовы.

Плакать умел навзрыд,

Как подсмотрел у вдовых.

Курень не уберёг —

Дрогнул изменой узел.

Бросился поперёк

Струй, где охваты сузил.

В косу грехи заплёл,

Небо зрачком царапал.

Вычеты и тепло

Взять захотел нахрапом.

Рухнул сугроб норы,

Выгоны дрогнули —

В рысь обернулся ранимый.

Криками-брызгами

За полночь рыскали

Спрятать скуластое имя…

Прошлое – поделом

Заново верень мерю.

В сумерках наделён

Скрасть позвоночник мели.

Только вокруг печаль

Правит изломы судеб.

Сбитень молвы почат —

На перекрёстках судят.

И среди всех тебя

Грезит угрюмый голос,

Кто обещал в степях

Петь на ресницах орось.

Где тебя Ветер носит

Мокрая знает осень.

Имя никто не спросит,

Светится иней-проседь…

Как не с той ноги умыться огневоды встали

И в рубахах белых разбрелись садить хлеба.

Чтобы в лихолетье наудачу сгинуть даром —

Горько!

Кто теперь расскажет, как орали[57] без огляда,

Как горели волосы вспороть шов борозды,

Как гадали лепестками, – выбьет всходы градом —

Горько!

Там, где река,

Я запрягал

Ржавый от слёз лемех.

Духа труды,

С Солнцем лады

Помнит одно Время.

Клином плечо

Наперечёт

Тихо немых отпой.

Горлом согрей

С миром игрень[58],

Всех, кто ходил с тобой.

Видели павших выше,

Звёздные пашни ищут.

Смехом морозы пьют,

Выцветят мел забуд.

Прошлое поделом…

Август 1990 г., Забайкалье

Сберегла

Посвящение Оке[59]

Думал птицей

Лететь над водой,

В зов проститься,

Молиться о той,

Что сберегла крыла.

Криком помнить

Изгибы степей,

В лапах бойни

Пропеть о тебе,

Что сберегла крыла…

Август 1990 г., р. Онон, Забайкалье

Вышло так

В закат солнца уснул,

Веки сомкнул тревожно.

Заплутал наобум

В травах и берегах.

Рукавом собирал

Русый разбрызг истоков,

На ладони писал

Светлый узор росой.

И лохматым узлом

Вдохи вокруг нагрезил.

Как услышал крыла

Шорохом за спиной.

Улетел в никуда, —

Только в разрывах небо.

И увидел себя

В шкурах и босиком.

В воскресенье пронзительным ликом

Без надежды, а просто в усмех[60]

Прорубь бил на реке Великой[61] —

Напиться – лом!

Как зашёлся криком, – скулы свело…

Днями раньше заламывал руки,

Обещал на укромах[62] пропеть

Без остатка Великие Луки

На солнце бритой щекой,

Грозой в обугленных долинах.

Даром вышло так —

Дышлом в ворота,

Выпил горлом рассветы.

Вышил каплями грудь в самородок ребристый.

Обернулся в ключ,

На губах колюч, —

Жёг рубец через ветошь.

Для твоих сухих глаз последняя пристань.

В песне моей столько слов,

Сколько звёзд волоском

Опрокинулось навзничь

В чистый лист бересты.

Порохом поздних снегов

Ждут друзей и меня

Принести в горький пепел

Выдох степного ветра.

Август 1990 г., Забайкалье

09.10.1990 г., Новосибирск,

в гостях у Виктора Чаплыгина

Крошево вытупа[63]

День вычеркнул

Плач ичигом[64]

ярым.

Звёзд трещина

Пьёт лешего

талым.

И в сумерках

Без умолку

свищет

Гроздь медная,

Ждёт бедного

Кижечь[65].

Пьёт из руки,[66]

Вьёт изургень[67]

взглядом.

В ночь до краёв

Спрятал норов

рядом.

А засветло

Роса ведра

дрогнет.

В треск бересты

Зараз остыл

локтем.

Я три года стоял

Рядом серой стеной[68],

Прорубил кистенём[69]

Рукава в Дастояр[70].

Обещала – дождёт[71]

Без добычи меня,

Но чужая снеярь[72]

Обручила дождём.

Ураганил птенцом,

Брызги бился звенеть,

И обмолвился ей,

Горемыт, бубенцом.[73]

Видно, не с той ноги встарь

Бросился звон приручать.

Утром густой туман сдал

Просекой в плеск ручья.

А на пальцах кривых

Вся добыча моя,

И печалится май

Поцелуем молвы.

Ни кола, ни двора —

Только клочьями шерсть,

И поругана честь

Очи вновь затворять.[74]

Ладно затеплилась сталь:

Гонит увидеть тебя.

Просит ремень себе в дар

Крошево вытупа.

01.11.1990 г., гостиница «Украина»,

апартаменты группы «Калинов Мост»

Ты так хотел

Ты так хотел

Избегнуть глаз,

Пройти одним, —

Не обронить

Следы в песок

Упругих лет,

Умыть дождём

День бороны.

Но завернул в овечий мех

Тебя отец на берегу.

Малиной грел, метелью вёл,

Брусницей[75] звал —

В сугроб реку.

И в выстрел гона

У седоков

Дымились кони

В узор оков.

Просили травы

Из-под копыт

Вернуться равным

В круг догопыт[76].

Без рукавицы

Пьяной молвой

В осень дымится

Степь булавой.

Голос ходил ночью сполохом,

В ворох годин

Лапу полога

Сбросил с глаз —

Пробудил уверень[77] доли.

И ни за что

Кинут шкурами,

Взят усачом

Целым куренем:

Стал горазд

На пути встречать повторень[78].

Бел пел пыльным звуком,

Жаль, жар! —

Гнев аукал.

Ветреный,

Бросился видеть зря.

Ил был по колено,

Звон – вон:

Веткой горелой —

Вед уныль[79],

В сумерках клён

В листья зарёван[80].

И черта лопнет в брызги,

А вчера парень рыскал

Уберечь навсегда

Твой прищур.

Пропадал снегом в ливень,

А господарь[81]

Горстью гривен

Правит речь.

Свысока ждёт

Солнечный чурень[82].

Мне бы только вспомнить имя твоё…

02.11.1990 г., Москва, гостиница «Украина»,

апартаменты группы «Калинов Мост»

Плакать всерьёз

Прячет в ресницы

Смех без причин,

Ловит в круги румян невод.

Ворот лисицы

В медь приручил,

Бросил щепу времян в невидь[83].

Угли жаровен

Трудно винить,

Не заломить опять брови.

Час был неровен —

Лопнула нить,

Не уронить до пят провидь[84].

Плакать пришлось всерьёз.

Как не хотел гостей угощать.

Вёдрами пролилось

Имя твоё в хрусталь-гожарь[85].