Течения бездны

И тела. Семь тел в защитных костюмах.

Нкози начала осматривать их, одно за другим. Её голос звучал всё более напряжённо с каждым докладом:

– Лейтенант Андреев. Причина смерти – перерезанное горло. Оружие – осколок экрана.

– Техник Карузо. Множественные ножевые ранения. Оружие – инженерный нож.

– Навигатор… – Нкози осеклась. – Танака. Застрелена. Выстрел в затылок.

Юлия подошла к телу молодой навигатора. Девушка лежала лицом вниз, руки раскинуты. На полу рядом валялся табельный пистолет.

– Кто её застрелил? – спросила Юлия хрипло.

– Судя по траектории, – Нкози указала на другое тело, – он.

Юлия посмотрела. Тело в капитанском кресле. Костюм был окровавлен, в правой руке – пистолет.

Она медленно подошла, повернула голову трупа.

Увидела своё лицо.

Капитан Юлия Ворон. Мёртвая. С пулевым отверстием в виске. Самоубийство.

Юлия отшатнулась, её дыхание участилось. Нет. Это невозможно. Она жива. Она здесь. Она не…

– Капитан! – Ковалёв схватил её, не давая упасть. – Дышите! Это не вы!

– Но… моё лицо…

– Не ваше. Чужое. Какая-то аномалия, иллюзия, что угодно, но не вы!

Нкози осматривала тело капитана:

– Время смерти – примерно три года назад. Судя по состоянию тканей, смерть наступила последней. Сначала она убила команду, потом себя.

– Почему? – прошептала Юлия. – Почему я… почему она это сделала?

Вейр нашёл ответ. Он подобрал планшет с пола, активировал его. Экран мерцал, но работал – резервное питание держалось.

– Капитанский журнал, – сказал археолог. – Последняя запись. Послушайте.

Он включил аудио. Голос Юлии – её собственный голос, но искажённый, надломленный – зазвучал в тишине мостика:

"День… какой там день… сто двадцатый? Сто тридцатый? Не знаю. Потеряла счёт. Течение сводит всех с ума. Экипаж… экипаж убивает друг друга. Я пыталась остановить. Пыталась держать порядок. Но голоса… голоса в течении слишком сильны. Они говорят мне… говорят убивать. Убивать всех. Они враги. Демоны. Не настоящие…"

Пауза. Звук тяжёлого дыхания.

"Я только что застрелила Танаку. Она пыталась захватить корабль. Или нет? Может, это я схожу с ума? Может, они все реальны, и только я безумна?"

Смех. Истеричный, ломающийся смех.

"Неважно. Мы мёртвы. Все мёртвы. Корабль дрейфует в течении. Реактор отключён. Через несколько часов воздух закончится. Я не хочу задыхаться. Не хочу слышать голоса до конца. Поэтому я… я заканчиваю это. Здесь. Сейчас."

Звук взведённого затвора.

"Прости меня, Максим. Я пыталась. Правда пыталась. Но не смогла. Течения слишком сильны. Они съели мой разум. Съели всех нас."

Выстрел.

Тишина.

Запись оборвалась.

Группа стояла в ошеломлённом молчании. Юлия чувствовала, как её собственный голос, говорящий о безумии и смерти, эхом отдаётся в черепе.

Это она. В другой временной линии. В другом варианте реальности. Сошедшая с ума. Убившая экипаж. Застрелившаяся.

– Нужно уходить, – сказал Ковалёв тихо. – Немедленно. Это место проклято.

Юлия хотела возразить, но слова застряли в горле. Майор был прав. Этот корабль был памятником провалу. Предупреждением о том, что ждёт их, если они не справятся.

– Ещё одну вещь проверим, – сказала она хрипло. – Чёрный ящик. Навигационные данные. Хочу знать, где они были, когда… это случилось.

Вейр нашёл защищённый сейф с чёрным ящиком. Извлёк его, подключил к своему планшету. Данные потекли на экран.

– Координаты… – археолог быстро читал. – Они прошли первые две точки безопасного выхода. Были на пути к третьей. Но тут… аномалия. Турбулентность. Корабль застрял в водовороте течения. Не мог выбраться. Дрейфовал три месяца. Психическое воздействие в этой зоне было в десять раз сильнее нормы.

– Десять раз, – повторила Юлия. – Неудивительно, что экипаж сошёл с ума.

– Капитан, – Вейр показал карту на экране. – Смотрите. Эта турбулентная зона. Она на нашем пути. Через месяц мы достигнем её.

Холод пробежал по спине Юлии.

– Можем обойти?

– Может быть. Карта Первых показывает альтернативный маршрут. Но он дольше – добавит две недели к путешествию.

Юлия обдумывала варианты. Две недели – это много. Ресурсы ограничены. Психическое состояние экипажа на пределе. Каждый дополнительный день увеличивал риск.

Но войти в зону, которая свела с ума другой экипаж…

– Заберите чёрный ящик, – решила она. – Все записи, все данные. Изучим на корабле. Потом примем решение.

Группа начала отход. Юлия оглянулась в последний раз на своё мёртвое тело в капитанском кресле.

"Это не я, – сказала она себе. – Это другая Юлия. Из другой реальности. Я не совершу её ошибок. Я справлюсь."

Но голос в глубине сознания шептал:

"А что, если нет? Что, если ты тоже сойдёшь с ума? Убьёшь своих людей? Застрелишься на мостике?"

Она заставила себя отвернуться. Шла к выходу, не оглядываясь.

Группа вернулась на шаттл. Юлия была последней, кто вошёл. Когда люк закрылся, отрезая её от мёртвого корабля, она почувствовала странное облегчение.

– Возвращаемся на "Странник", – приказала она. – Быстро.

Шаттл отстыковался, развернулся, устремился обратно к живому кораблю. Юлия смотрела в иллюминатор, наблюдая, как мёртвый двойник удаляется, тает в фиолетовом свечении течения.

Призрак. Предупреждение. Кошмар, ставший реальностью.

Она не позволит этому случиться. Ни за что.

Возвращение на "Странник" было мрачным. Экипаж собрался в брифинг-зале, чтобы услышать доклад. Юлия стояла во главе стола, чувствуя вес взглядов.

– То, что мы нашли, – начала она без предисловий, – это корабль идентичный нашему. С нашим экипажем. Мёртвым. – Она активировала голографический проектор, показывая записи с камер шлемов. – Они погибли три года назад по корабельному времени. Причина – психическое воздействие течений. Экипаж сошёл с ума, начал убивать друг друга. Капитан… – она запнулась, – капитан застрелила выживших и себя.

Молчание было тяжёлым как свинец.

Соколов нарушил его:

– Как это возможно? Мы здесь. Живые. Как может существовать наш мёртвый корабль из будущего?

Вейр ответил:

– Течения создают временные аномалии. Время здесь не линейно. Возможно, это петля. Или параллельная реальность. Или предупреждение от самих течений.

Эль-Садр вскочил:

– Это дар! Мы видели будущее! Знаем, что нас ждёт! Можем избежать!

– Или это проклятие, – возразила Нкози. – Знание о том, что мы обречены. Что бы мы ни делали, станем этим мёртвым кораблём.

– Нет! – Эль-Садр стукнул кулаком по столу. – Судьба не предопределена! Мы можем изменить её!

– Можем? – тихо спросил Соколов. – Или только думаем, что можем?

Юлия подняла руку, требуя тишины:

– Философские дебаты потом. Сейчас – факты. Чёрный ящик показал, что тот экипаж застрял в турбулентной зоне. Психическое воздействие там в десять раз сильнее. Они не выдержали. – Она показала карту. – Эта зона на нашем пути. Через месяц достигнем её.

Танака изучила карту:

– Есть обходной маршрут. Но он дольше. Две недели дополнительно.

Рита качала головой:

– Две недели – это критично. Теплообменник еле держится. Запасы истощаются. Добавить четырнадцать дней – значит рисковать полным отказом систем.

– Но войти в зону, которая свела с ума другой экипаж… – начал Ковалёв.

– Мы не тот экипаж, – резко сказала Юлия. – У нас есть предупреждение. Знание. Мы подготовимся. Усилим дозы нейромодуляторов. Введём строжайший режим парной работы. Никто не остаётся один.

Нкози сомневалась:

– Капитан, я не уверена, что препараты помогут против такого уровня воздействия. Десятикратное усиление… это за пределами того, на что мы рассчитывали.

– Тогда разработайте новые препараты. У нас месяц. Используйте его.

– Я попытаюсь, но не обещаю…

– Не нужно обещаний. Нужны результаты. – Юлия оглядела собравшихся. – Решение принято. Мы идём через турбулентную зону. Не вокруг, а сквозь. Быстрее, эффективнее, и мы докажем, что не повторим ошибки наших… – она подобрала слово, – двойников.

Эль-Садр аплодировал:

– Правильно! Смело!

Но Юлия видела сомнения на других лицах. Страх. Паранойю.

Мёртвый "Странник" посеял семена недоверия. Каждый теперь смотрел на других и думал: "Кто из нас первым сойдёт с ума? Кто начнёт убивать?"

Паранойя распространялась как вирус.

Следующие дни были адом.

Юлия ввела новые правила. Никто не работает в одиночку. Все передвижения по кораблю – парами. Оружие изъято и заперто в арсенале, доступ только у Ковалёва и неё. Психологические проверки дважды в день.

Нкози работала без сна, разрабатывая усиленные нейромодуляторы. Она экспериментировала с дозировками, комбинациями препаратов, пытаясь найти баланс между защитой психики и безопасностью для организма.

На третий день она нашла формулу. Новый препарат был в три раза сильнее старого, но имел побочные эффекты – тошноту, головокружение, замедленную реакцию.

– Лучше чувствовать себя больным, чем сойти с ума, – сказала она на брифинге.

Экипаж начал принимать новый препарат. Побочные эффекты были неприятны, но терпимы. Важнее – галлюцинации ослабели. Не исчезли, но стали менее навязчивыми.

Юлия перестала видеть Максима постоянно. Только иногда, краем глаза, мелькала тень. Это было облегчением.

Но паранойя не исчезла. Наоборот, усилилась.

На пятый день после возвращения с мёртвого корабля произошёл инцидент.

Юлия была в своей каюте, пыталась поспать, когда услышала крики в коридоре. Она выскочила, схватив коммуникатор.

– Что случилось?

– Капитан, уровень два! Драка!

Юлия побежала. В коридоре уровня два собралась толпа. Два человека катались по полу, колотя друг друга. Инженер Карузо и техник Мюллер.

Ковалёв с охранниками пытались разнять их. Карузо кричал:

– Он пытался отравить меня! Подсыпал что-то в еду!

Мюллер орал в ответ:

– Ты параноик! Я ничего не делал!

Их растащили, скрутили. Оба были в крови, с разбитыми лицами.

Юлия подошла, взглядом требуя тишины:

– Что произошло?

Карузо, тяжело дыша:

– Я видел! Он подсыпал порошок в мою тарелку в кают-компании! Я спросил, что это. Он напал!

Мюллер:

– Я не подсыпал ничего! У меня были витаминные таблетки! Я их принимал, а он решил, что я его травлю!

Юлия повернулась к свидетелям:

– Кто видел?

Техник Иванова подняла руку:

– Я была там. Мюллер действительно что-то сыпал. Но в свою тарелку, не в Карузо.

– Нет! – Карузо рвался вперёд. – Она в сговоре! Все в сговоре! Вы хотите меня убить!

Юлия поняла. Паранойя. Мюллер был невиновен, но Карузо видел угрозу везде.

– Отведите обоих в медблок, – приказала она. – Обследование, седация при необходимости.

Ковалёв увёл их. Толпа разошлась, бормоча. Юлия осталась в коридоре, чувствуя, как контроль ускользает.

Экипаж разваливался. Не от внешних угроз, а от внутреннего разложения. Страх съедал людей изнутри.

Она вернулась в каюту, активировала коммуникатор:

– Нкози, как состояние Карузо и Мюллера?

– Карузо в острой паранойе. Пришлось седировать. Мюллер в порядке, но напуган. Капитан, это уже пятый случай паранойи за неделю. Препараты не справляются.

– Увеличьте дозы.

– Больше нельзя. Передозировка убьёт людей быстрее, чем безумие.

Юлия стиснула зубы. Тупик.

– Держите их под наблюдением. Докладывайте о любых изменениях.

Она отключилась, легла на кровать, глядя в потолок. Усталость давила, но сон не шёл. Вместо сна – мысли, крутящиеся по кругу.

Мёртвый "Странник". Безумный экипаж. Застреленная Танака. Её собственное лицо с пулевым отверстием в виске.

"Это не ты, – твердила она себе. – Это не ты. Это другая реальность. Другой выбор. Ты справишься."

Но внутренний голос шептал: "А что, если нет?"

На десятый день после обнаружения мёртвого корабля Юлия созвала экстренное совещание командного состава. Только самые старшие – Соколов, Эль-Садр, Рита, Нкози, Ковалёв, Танака, Вейр.

– Ситуация критическая, – начала она без предисловий. – Экипаж на грани. Паранойя, агрессия, самоубийства. Мы теряем по одному-два человека в неделю. До турбулентной зоны – три недели. Если темп сохранится, войдём туда с половиной экипажа и большинством безумны.

Молчание.

– Нужны идеи. Как стабилизировать ситуацию?

Нкози ответила первой:

– С медицинской точки зрения – только изоляция самых нестабильных. Держать их в седации до выхода из течений.

– Сколько нестабильных?

– Двенадцать. Может быть, пятнадцать.

– Четверть экипажа, – пробормотал Соколов. – Мы не сможем управлять кораблём с таким количеством выведенных из строя.

Ковалёв предложил:

– Усилить дисциплину. Жёсткий контроль. Нарушения – в изолятор, без вариантов.

– Это превратит корабль в тюрьму, – возразила Рита. – Люди взбунтуются.

– Пусть попробуют. – Ковалёв был непреклонен. – Дисциплина или анархия. Выбор прост.

Эль-Садр вмешался:

– Вы все не понимаете! Проблема не в людях, а в их отношении! Течения – это не враг, это дар! Мы должны принять их, слиться с ними, а не бороться!

Все уставились на него.

– Доктор, – медленно сказала Юлия, – вы предлагаете прекратить принимать нейромодуляторы?

– Да! Препараты блокируют связь с течениями! А течения пытаются говорить с нами, учить, направлять!

– Течения сводят с ума, – резко сказала Нкози. – Вы видели мёртвый корабль.

– Те люди боролись! Не принимали! Если бы они слились с течениями, выжили бы!

– Или сошли с ума быстрее, – возразил Вейр.

Эль-Садр встал, его глаза горели фанатизмом:

– Вы слепы! Все слепы! Течения – это божественное! Прикосновение к истине вселенной! Я чувствую их! Они зовут меня!

Юлия тоже встала:

– Доктор Эль-Садр, вы немедленно отправляетесь в медблок для обследования.

– Что?! Я не…

– Это приказ. Майор Ковалёв, сопроводите доктора.

Ковалёв кивнул, подошёл к Эль-Садру. Учёный отшатнулся:

– Вы не можете! Я главный научный офицер! Без меня миссия…

– Миссия важнее любого человека, – холодно сказала Юлия. – Включая вас. Идите добровольно, или вас поведут силой.

Эль-Садр смотрел на неё с ненавистью, потом развернулся и вышел. Ковалёв последовал за ним.

Когда дверь закрылась, Соколов вздохнул:

– Он ломается. Учёный сходит с ума.

– Знаю, – кивнула Юлия. – Нкози, полное обследование. Если состояние критическое – седация и изоляция.

– Понял, капитан.

Юлия опустилась в кресло, массируя виски. Эль-Садр был проблемой давно, но она надеялась, что он продержится. Теперь надежды не было.

– Хорошо, – сказала она. – План такой. Усиливаем контроль, как предложил Ковалёв. Нестабильных – в седацию. Остальные – строгий режим парной работы. Дополнительные тренировочные учения, чтобы занять людей. Простоя нет – работа отвлекает от галлюцинаций.

Кивки согласия.

– Танака, сколько до турбулентной зоны?

– Двадцать один день.

– Хорошо. Три недели подготовки. Когда войдём, хочу, чтобы каждый знал свою роль, действовал автоматически. Вопросы?

Молчание.

– Тогда за работу.

Офицеры разошлись. Юлия осталась одна в зале, глядя на голографическую карту течений.

Турбулентная зона светилась красным. Область смерти. Где другой "Странник" застрял и экипаж сошёл с ума.

Они должны пройти её. Не застрять, а пройти. Быстро, эффективно, с минимальными потерями.

Или умереть, пытаясь.

Выбора не было.

Нкози обследовала Эль-Садра и доложила результаты вечером того же дня.

– Острый психоз, – сказала она в приватном канале с Юлией. – Галлюцинации, бредовые идеи, мания величия. Он убеждён, что течения – живые существа, пытающиеся общаться с ним. Что он избранный, единственный, кто понимает их послание.

– Опасен?

– Пока нет. Но может стать. Рекомендую седацию.

Юлия задумалась. Эль-Садр был главным научным офицером, его знания могли понадобиться у Аттрактора. Но если он безумен…

– Держите его под наблюдением, – решила она. – Седация только в крайнем случае. Но ни на шаг от медблока. Охрана снаружи.

– Понял, капитан.

На следующий день Эль-Садр исчез.

Юлия узнала об этом утром, когда Ковалёв прибежал на мостик:

– Капитан, Эль-Садр сбежал из медблока!

– Как?!

– Неизвестно. Охранник говорит, что не видел его выхода, но камера показывает – он вышел в 03:20, прошёл мимо охранника, будто тот его не видел.

– Гипноз? Внушение?

– Или охранник заснул и не признаётся. – Ковалёв был мрачен. – Эль-Садр сейчас где-то на корабле. Ищем.

– Найдите. Быстро. И проверьте критические системы – не дай Бог он решит что-то саботировать.

Поиск занял три часа. Эль-Садра нашли в научном блоке, в лаборатории анализа данных течений. Он сидел перед десятком экранов, показывающих потоки тёмной энергии, и бормотал что-то на арабском.

Ковалёв с охранниками ворвались, но Эль-Садр не сопротивлялся. Просто повернулся, улыбаясь:

– Я понял. Наконец-то понял. Течения говорят. Они говорят мне, что делать.

– Что делать? – спросил Ковалёв, держа руку на оружии.

– Идти вперёд. Не бояться турбулентной зоны. Она – испытание. Те, кто пройдут, достойны Аттрактора. Те, кто не пройдут… не достойны жить.

Юлия, наблюдавшая по видеосвязи, похолодела:

– Майор, доставьте доктора в изолятор. Под седацией. Немедленно.

– Есть!

Эль-Садра скрутили, ввели транквилизатор. Он не боролся, только улыбался, бормоча:

– Вы увидите. Все увидите. Течения покажут истину. Болезненную, прекрасную истину…

Его унесли. Юлия выдохнула. Ещё один потерян. Главный научный офицер сошёл с ума, теперь бесполезен.

Список сокращался. Список людей, на которых она могла положиться, становился всё короче.

Дни шли. "Странник" приближался к турбулентной зоне. Экипаж готовился – тренировки, проверки, усиленные дозы препаратов.

Юлия почти не спала. Она была на мостике двадцать часов в сутки, контролируя каждую деталь. Соколов умолял её отдохнуть, но она отказывалась.

– Не могу, – говорила она. – Если я уйду, что-то случится. Чувствую.

– Капитан, вы на пределе. Ещё немного, и сами сломаетесь.

– Не сломаюсь. – Юлия смотрела на экраны, на бесконечное фиолетовое течение. – Я капитан. Капитаны не ломаются.

Но внутри она чувствовала трещины. Усталость, страх, паранойя – всё давило, разъедало волю. Галлюцинации возвращались, даже с препаратами. Максим был рядом всё чаще, его голос звучал в голове:

"Мама, отпусти. Ты не обязана спасать всех. Ты сделала достаточно."

"Нет, – отвечала она мысленно. – Недостаточно. Никогда не достаточно."

На пятнадцатый день после обнаружения мёртвого корабля случилось событие, которое чуть не уничтожило миссию.

Юлия была в каюте, пыталась поспать хотя бы час, когда сирена разорвала тишину. Она вскочила, схватила коммуникатор:

– Что случилось?!

Голос Соколова, паникующий:

– Капитан, взрыв в реакторном отсеке! Пожар! Радиация растёт!

Юлия бежала. Коридоры наполнились дымом, сиренами, криками. Люди в защитных костюмах мчались к реактору с огнетушителями, инструментами.

Юлия ворвалась в инженерный командный пункт. Рита была там, окровавленная, но живая. Она кричала приказы, координируя тушение.

– Статус?! – потребовала Юлия.

Рита обернулась, её лицо было искажено яростью:

– Саботаж! Кто-то заложил взрывчатку в охлаждающий контур! Взрыв повредил защитную оболочку реактора! Радиация утекает!

– Эвакуация?

– Уже. Все, кто был в отсеке, выведены. Но пожар… если не потушим в течение десяти минут, реактор перегреется. Расплав. Корабль уничтожен.

Юлия смотрела на схему. Пожар был в критической зоне, куда автоматика не доставала. Нужны были люди. В костюмах радиационной защиты. Но даже костюмы не защитят полностью – кто пойдёт, получит смертельную дозу.

– Мне нужны добровольцы, – сказала Рита. – Трое. Я пойду сама, нужны ещё двое.

– Нет, – Юлия схватила её за плечо. – Ты главный инженер. Незаменима. Кто-то другой.

– Капитан, я лучший механик на корабле! Только я знаю, как…

– Тогда руководи отсюда! Направляй других!

Рита хотела спорить, но увидела решимость в глазах Юлии. Кивнула неохотно.

– Хорошо. Мне нужны… – она осмотрела присутствующих инженеров. – Томпсон, Ким, вы пойдёте. Я буду руководить по связи.

Двое инженеров – молодые, испуганные, но готовые – кивнули. Облачились в тяжёлые радиационные костюмы, взяли оборудование.

Рита подключилась к их каналам связи:

– Слушайте внимательно. Войдёте в отсек через шлюз Альфа. Пожар в секции семь. Я буду вести вас шаг за шагом. Действуйте быстро, точно. У вас пять минут до критической дозы.

Юлия наблюдала на экранах, как Томпсон и Ким входят в ад. Температура в отсеке была за двести градусов. Радиация зашкаливала. Датчики показывали, что костюмы выдержат максимум семь минут.

Рита руководила:

– Томпсон, направо, видишь панель? Открой её. Ким, принеси огнетушитель класса D. Быстро!

Они двигались в дыму, в жаре, в радиации. Юлия сжимала подлокотник кресла, наблюдая.

Три минуты. Четыре. Пять.

– Огонь локализован! – крикнула Рита. – Теперь закрываем контур! Томпсон, клапан номер двенадцать!

– Не поддаётся!

– Используй гидравлический ключ!

Звук усилий. Металлический лязг.

– Закрыл!

– Отлично! Ким, активируй резервное охлаждение!

– Активирую… есть!

Шесть минут.

– Температура падает! – доложил Карузо с другой консоли. – Реактор стабилизируется!

Облегчение прокатилось по командному пункту.

– Томпсон, Ким, выходите! Немедленно! – приказала Рита.

Они побежали к шлюзу. Датчики показывали семь минут в зоне. Критическая доза превышена.

Они вышли, сбросили костюмы. Медики сразу схватили их, потащили в медблок.

Юлия подошла к Рите:

– Саботаж. Кто?

Рита, всё ещё дрожащая от адреналина:

– Не знаю. Но взрывчатка была профессионально установлена. Кто-то знает инженерное дело.

Юлия активировала канал к Ковалёву:

– Майор, расследование. Немедленно. Кто имел доступ к реакторному отсеку за последние сутки?

Голос Ковалёва был мрачным:

– Проверю, капитан. Но доступ имеют десятки людей. Это займёт время.

– У нас нет времени! Саботажник на свободе! Он может ударить снова!

– Сделаю всё возможное.

Юлия отключилась. Посмотрела на Риту:

– Томпсон и Ким. Выживут?

Рита покачала головой:

– Получили смертельную дозу. Острая лучевая болезнь. Неделя, максимум две. Потом…

Она не закончила. Не нужно было.

Юлия закрыла глаза. Ещё две жизни. Ещё два имени в её список.

– Они герои, – сказала она тихо. – Спасли корабль. Спасли всех нас.

– Да, – согласилась Рита. – Но они всё равно умрут.

Юлия не ответила. Что можно сказать? Это была правда. Жестокая, неизбежная правда.

Война в течениях уносила жизни. Не быстро, как в бою. Медленно, методично, разрушая тела и умы.

И конца этой войне не было видно.

Ковалёв расследовал три дня. Проверил каждого, кто имел доступ к реакторному отсеку. Анализировал графики работы, записи камер, показания свидетелей.

И нашёл.

Инженер Ратт. Тридцать восемь лет, на службе двенадцать лет, безупречная репутация. До миссии.

Ковалёв доложил Юлии:

– Ратт был в реакторном отсеке за четыре часа до взрыва. Один. Говорит, проверял системы охлаждения. Но камеры показывают – он что-то устанавливал у контура.

– Признался?

– Нет. Утверждает, что просто чинил утечку. Но утечки не было. Техники подтверждают.

– Мотив?

– Говорит, что голоса. Течения сказали ему, что реактор зло. Что нужно уничтожить его, чтобы спасти всех.

Юлия стиснула зубы. Безумие. Ещё один, сошедший с ума.

– Изолировать. Под охраной. Трибунал после миссии.

– Если доживём до трибунала, – мрачно заметил Ковалёв.

– Доживём, – твёрдо сказала Юлия. – Обязательно доживём.

Но уверенность в голосе была показной. Внутри она чувствовала, как контроль ускользает. Экипаж разваливался. Безумие распространялось.

До турбулентной зоны осталось шесть дней. Шесть дней подготовки. Потом – испытание.

Пройдут они его или станут ещё одним мёртвым кораблём в течении?

Ответ знали только течения. И течения молчали, фиолетовые, пульсирующие, равнодушные к судьбе людей.

Юлия стояла на мостике, глядя в бездну за экраном. Где-то там, в глубине течений, дрейфовал мёртвый "Странник". Её мёртвое тело с пулевым отверстием в виске.

Предупреждение. Проклятие. Пророчество.

Она не позволит ему сбыться. Ни за что.

Даже если придётся пожертвовать всем. Даже собой.

Капитан не сдаётся. Капитан борется до конца.