Течения бездны

Эдуард Сероусов

Течения бездны

Часть I: Исход

Глава 1: Груз прошлого

Космопорт "Новый Байконур", орбита Земли

За 3 дня до старта

Мемориал Павших завис в вечной пустоте на самом краю орбитальной станции, там, где сквозь армированное прозрачное покрытие смотрела на людей вечная тьма. Юлия Ворон остановилась перед входом в галерею памяти, чувствуя, как привычная тяжесть сдавливает грудь. Пять лет. Прошло уже пять лет, а боль не притупилась. Только научилась прятаться глубже, под слоями профессионализма и железной дисциплины.

Автоматические двери разъехались бесшумно. Внутри было тихо – та особенная тишина, которая бывает только в местах памяти. Стены галереи уходили вверх и в стороны, теряясь в полумраке. Имена. Тысячи имен, выгравированных на черном композите, светящихся тусклым голубым светом. Каждое – жизнь, оборвавшаяся где-то в бездне между звёзд.

Юлия шла медленно, её магнитные ботинки мягко цокали по металлическому полу. В этом секторе станции гравитация была отключена – создатели мемориала считали, что невесомость лучше передаёт суть космоса. Смерть здесь была невесомой. Безмолвной. Вечной.

Она знала дорогу наизусть. Сектор Delta-7, панель 142, строка 23. Максим Ворон. Лейтенант Объединённого Космофлота. 2636-2656. Двадцать лет – вся его жизнь уместилась в две даты и одну строчку текста.

Юлия остановилась перед панелью. Её отражение смотрело на неё из полированной поверхности – худое лицо с резкими чертами, короткие тёмные волосы с проступающей сединой, шрам через левую бровь. Сорок два года, а выглядела на все пятьдесят. Космос не щадил никого.

Она достала из кармана комбинезона небольшой прозрачный контейнер. Внутри, в питательном растворе, плавала одинокая белая роза – настоящая, не синтетическая. Выращенная в гидропонных садах станции. Дорогая. Но Максим заслуживал настоящего.

Юлия аккуратно открыла контейнер и прикрепила розу к магнитному держателю рядом с именем сына. Цветок медленно покачивался в невесомости, лепестки едва заметно дрожали от движения воздуха из вентиляции.

– Привет, Макс, – прошептала она. Голос прозвучал глухо в пустой галерее. – Я снова улетаю. Дальше, чем когда-либо.

Слова застревали в горле. Она не была склонна к сентиментальности, никогда не была. Двадцать лет службы в Космофлоте выжгли из неё всё лишнее. Но здесь, перед именем сына, железная хватка слабела.

– Они назвали это «миссией века». Течения. Мы пойдём по течениям, Макс. Дальше, чем летали Первые. Может быть, даже дальше, чем можно вернуться.

Она замолчала, глядя на своё отражение. Кибернетический имплант правого глаза мерцал тускло-красным – нервная система корабля уже начала интеграцию, готовясь к старту. Технология давала ей прямой доступ к навигационным системам, позволяла видеть траектории, векторы, гравитационные поля. Но не могла показать будущее. Не могла показать, вернётся ли она.

– Не знаю, правильно ли я поступаю, – призналась она имени на стене. – После того, что случилось… после тебя… я поклялась больше никогда не командовать. Но адмирал Чжоу настаивал. Сказал, что я единственная, кто может провести «Странник» через течения. Что опыт, квалификация, всё это… чёрт возьми, Макс. Я просто не смогла отказать.

Воспоминание нахлынуло без предупреждения.

Пять лет назад. Корабль «Искатель». Пояс Койпера.

Красные огни тревоги заливали мостик кровавым светом. Сирены выли, разрывая барабанные перепонки. Юлия стояла у капитанского кресла, вцепившись в поручни так, что побелели костяшки пальцев.

– Пробоина в секторе C! – кричал инженер, перекрикивая вой сирен. – Декомпрессия! Герметичные переборки не отвечают!

– Сколько там людей? – голос Юлии был спокоен. Профессионально спокоен. Внутри же ураган.

– Семнадцать. Инженерная бригада под командованием лейтенанта Ворона.

Максим. Её сын был там. В секторе, который сейчас разгерметизировался, выбрасывая в вакуум воздух, оборудование, людей.

– Аварийная эвакуация, – приказала она. – Всех, кого можно…

– Капитан, переборка между C и D треснула! Если не закроем её сейчас, потеряем половину корабля!

Выбор. Проклятый, невозможный выбор. Семнадцать жизней против восьмидесяти трёх. Её сын против её экипажа.

Юлия знала, что должна сделать. Знала, что сделает. Капитан всегда знает.

– Закрыть переборку D, – сказала она. Голос не дрогнул. Даже не дрогнул, эта сука. – Немедленно.

– Но там люди…

– Я сказала, закрыть!

Переборка захлопнулась с металлическим лязгом, разрезая корабль пополам. В секторе C остался вакуум. И семнадцать тел.

Максим даже не успел крикнуть. Датчики показали, что смерть наступила мгновенно. Малое утешение. Совсем малое.

Юлия выполнила долг. Спасла корабль. Потеряла сына.

Она моргнула, возвращаясь в настоящее. Мемориал. Роза. Имя на стене.

– Я всё ещё не знаю, правильно ли поступила тогда, – прошептала она. – Командование сказало «да». Военный трибунал оправдал. Даже наградили за спасение экипажа. Но ты мёртв, Макс. А я всё ещё дышу.

Юлия провела пальцами по выгравированным буквам имени. Холодный металл. Безжизненный.

– Это моя последняя миссия. Обещаю. Если вернусь… если, чёрт возьми, вообще вернусь… то всё. Никогда больше. Уйду, найду какую-нибудь тихую колонию, буду… не знаю. Учить курсантов. Или просто сидеть и смотреть на закаты. У них там есть закаты, в отличие от этих стерильных жестяных банок.

Она отстранилась от стены, выпрямилась. Капитан Первого ранга Юлия Ворон. Восемь дальних экспедиций. Ветеран Марсианского конфликта. Одна из лучших командиров флота. И мать, которая отправила сына на смерть.

– Мне пора, – сказала она тихо. – Психологическая комиссия через час. Нужно убедить их, что я в порядке. Что могу командовать. Что не сойду с ума где-нибудь на полпути к аду.

Она развернулась, делая последний шаг от панели, но голос – его голос, такой живой в памяти – остановил её.

«Мам, не вини себя. Я выбрал космос сам. Как и ты.»

Юлия закрыла глаза. Максим никогда этого не говорил – он умер слишком быстро. Но она знала, что он бы сказал именно это. Он был её сыном.

Она вышла из мемориала, не оглядываясь. Оглядываться – плохая привычка для тех, кто идёт вперёд.

Коридоры космопорта «Новый Байконур» были заполнены людьми. Техники в оранжевых комбинезонах таскали ящики с оборудованием. Офицеры спешили на брифинги. Где-то вдалеке ревел двигатель стыковочного шаттла. Жизнь космопорта била ключом – здесь готовили не одну экспедицию, а сразу пять. Человечество осваивало дальний космос с жадностью голодного зверя.

Юлия шла по центральному транспортному коридору, её рабочий комбинезон с нашивками Космофлота привлекал уважительные взгляды. Капитан Первого ранга – высокое звание. Особенно для женщины. Особенно в сорок два.

Её наручный коммуникатор пискнул. Голограмма секретаря адмирала Чжоу возникла над запястьем – молодой лейтенант с идеальной причёской и пластиковой улыбкой.

– Капитан Ворон, адмирал Чжоу просит вас зайти в его кабинет после комиссии. Приоритетное совещание.

– Понял, – коротко ответила Юлия. – Во сколько?

– В 16:00 по станционному времени.

– Буду.

Голограмма погасла. Юлия проверила время – 13:47. Комиссия в 14:00, потом адмирал. Плотный график. Она ускорила шаг.

Психологический отдел располагался в тихом секторе станции, подальше от шума доков и инженерных отсеков. Здесь даже освещение было мягче, стены покрашены в успокаивающие пастельные тона. Попытка создать иллюзию уюта в стальной коробке, висящей в вакууме. Жалкая попытка.

Юлия вошла в приёмную ровно в 14:00. Пунктуальность – одна из добродетелей Космофлота.

– Капитан Ворон? – секретарь, пожилая женщина с седыми волосами, подняла взгляд от планшета. – Доктор Рамирес ждёт вас. Комната три, прямо по коридору.

Юлия кивнула и прошла в указанном направлении. Дверь с номером «3» была приоткрыта. Она постучала для проформы и вошла.

Кабинет психолога оказался неожиданно просторным. Мягкое кресло, диван, низкий столик с графином воды. На стене – картина с земным пейзажем, лес и озеро. Иллюзия была почти убедительной, если не знать, что это всего лишь голографическая проекция.

Доктор Мария Рамирес поднялась из-за стола, протягивая руку для рукопожатия. Женщина лет пятидесяти, с приятным лицом и проницательными карими глазами. Юлия знала её досье – двадцать пять лет в Космофлоте, специализация на посттравматических расстройствах и профилактике психозов в условиях длительных полётов.

– Капитан Ворон, присаживайтесь, пожалуйста, – голос психолога был спокойным, профессионально нейтральным.

Юлия опустилась в кресло. Жёсткое, несмотря на внешний вид. Ей это нравилось – мягкие кресла притупляли бдительность.

– Как себя чувствуете? – начала Рамирес, устраиваясь напротив.

– Хорошо, – автоматически ответила Юлия.

– Правда?

– Настолько хорошо, насколько это возможно за три дня до старта миссии, которая может продлиться годы. Или убить через неделю.

Рамирес едва заметно улыбнулась.

– Ценю честность. Нервничаете?

– Нет.

– Ни капли?

– Волнение – роскошь, которую я не могу себе позволить. Я командир.

– Командиры тоже люди, капитан.

Юлия пожала плечами.

– Возможно. Но не на службе.

Рамирес что-то записала в планшет. Юлия следила за движениями её пальцев, пытаясь прочесть текст вверх ногами, но безуспешно.

– Давайте поговорим о вашей последней миссии, – сказала психолог, не поднимая взгляда. – «Искатель». Пять лет назад.

Внутри что-то сжалось, но лицо Юлии осталось бесстрастным.

– Что именно вас интересует?

– То, что случилось в секторе C. Семнадцать погибших. Включая вашего сына.

Прямо в лоб. Без подготовки, без мягких подходов. Рамирес была профессионалом.

– Это в отчёте, – ровно ответила Юлия. – Авария системы охлаждения привела к взрыву. Пробоина. Выбор между потерей семнадцати человек и потерей всего корабля. Я сделала выбор.

– Правильный выбор, согласно трибуналу.

– Единственно возможный выбор.

– Но вы всё равно чувствуете вину.

– Нет.

Рамирес подняла взгляд, встретившись глазами с Юлией. Молчание затянулось. Психолог ждала. Старый трюк – большинство людей не выдерживают тишины, начинают болтать, раскрывать себя.

Юлия молчала.

– Капитан, – наконец сказала Рамирес, – я не ваш враг. Моя задача – убедиться, что вы психологически готовы к миссии «Странника». Что вы не сломаетесь где-нибудь на полпути, когда от вас будут зависеть жизни восьмидесяти пяти человек.

– Я не сломаюсь.

– Откуда такая уверенность?

– Двадцать лет службы. Восемь дальних экспедиций. Я знаю себя.

– Знаете? – Рамирес склонила голову. – Вы посещаете мемориал каждую неделю уже пять лет. Приносите цветы. Разговариваете с именем на стене. Это не похоже на поведение человека, который «справился».

Юлия сжала подлокотники кресла.

– Память о погибших – не слабость. Это долг.

– Согласна. Но когда память становится одержимостью…

– Это не одержимость.

– Тогда что?

Юлия замолчала, подбирая слова. Рамирес ждала, терпеливая, как хищник.

– Напоминание, – наконец сказала Юлия. – Что у каждого решения есть цена. Что капитан отвечает не только за живых, но и за мёртвых.

– И вы готовы заплатить эту цену снова?

– Если потребуется – да.

– Даже если ценой будет ваша жизнь?

– Особенно тогда.

Рамирес нахмурилась, делая новую заметку.

– Суицидальные наклонности?

– Нет, – резко ответила Юлия. – Готовность к самопожертвованию. Это разные вещи.

– Для вас, может быть. Для меня – тонкая грань.

– Доктор Рамирес, – Юлия подалась вперёд, – я не собираюсь умирать. Я собираюсь выполнить миссию, вернуть экипаж домой и уйти в отставку. В таком порядке.

– Почему в отставку? Вам всего сорок два. Ещё как минимум пятнадцать лет активной службы.

– Потому что устала.

Искренность этих слов удивила саму Юлию. Но это была правда. Она устала. От космоса, от ответственности, от похорон. От имён на стенах.

Рамирес смотрела на неё долгим, оценивающим взглядом.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Я одобрю вашу психологическую годность. Но с условием.

– Каким?

– Вы будете вести ежедневный журнал на борту «Странника». Записывать мысли, эмоции, всё, что сочтёте важным. И передавать мне раз в неделю.

– Это обязательно?

– Это условие моего одобрения.

Юлия стиснула зубы. Ей не нравилась идея копаться в собственных переживаниях, особенно для постороннего человека. Но выбора не было.

– Хорошо. Согласна.

– Отлично, – Рамирес улыбнулась, впервые за весь разговор искренне. – Тогда удачи вам, капитан. И возвращайтесь целой.

Юлия встала, пожала протянутую руку и вышла из кабинета. Позади осталась ещё одна преграда на пути к старту. Впереди – разговор с адмиралом.

Кабинет адмирала Чжоу располагался в командном секторе станции, там, где сходились все информационные потоки Объединённого Космофлота. Юлия прошла через три контрольно-пропускных пункта, каждый раз предъявляя идентификационный чип. Безопасность здесь была параноидальной – слишком много секретной информации, слишком много заинтересованных сторон.

Секретарь адмирала – тот самый молодой лейтенант с голограммы – встретил её у дверей.

– Капитан Ворон, проходите. Адмирал освободится через минуту.

Юлия кивнула и осталась стоять, разглядывая стены приёмной. Голографические портреты выдающихся командиров флота смотрели на неё с немым укором. Или одобрением. Трудно было понять с мёртвыми лицами.

Дверь кабинета распахнулась. Вышел высокий мужчина в форме капитана – Юлия узнала его, Виктор Хольц, командир корпоративного крейсера «Левиафан». Бывший военный, уволенный за превышение полномочий, теперь работающий на «Терраформа Юнайтед». Их взгляды встретились на долю секунды. Хольц усмехнулся, кивнул с преувеличенной вежливостью и прошёл мимо.

Юлия проводила его взглядом. Что он делал у адмирала? «Левиафан» тоже готовился к экспедиции в течения, корпоративная миссия, параллельная государственной. Конкуренция. Или что-то большее?

– Капитан Ворон, – голос адмирала вывел её из размышлений. – Заходите.

Она вошла в кабинет. Адмирал Лей Чжоу сидел за массивным столом из настоящего дерева – редкость и роскошь в космосе. Мужчина лет шестидесяти, с седыми волосами и лицом, изборождённым морщинами опыта. Ветеран первых межзвёздных экспедиций, один из отцов-основателей Объединённого Космофлота.

– Присаживайтесь, Юлия, – он жестом указал на кресло напротив.

Она опустилась, держа спину прямо. Чжоу изучал её взглядом, в котором читалась усталость.

– Психологическая комиссия одобрила вас, – сказал он без предисловий. – Поздравляю.

– Спасибо, адмирал.

– Хотя доктор Рамирес выразила… определённые опасения.

– Ничего критичного, надеюсь?

– Нет. Просто рекомендация следить за вашим состоянием. – Он помолчал, потом добавил тише: – Я знал вашего сына, Юлия. Хороший офицер был. Я понимаю, каково вам.

– С уважением, адмирал, но вы не понимаете.

Чжоу кивнул, принимая отповедь.

– Возможно. Я не терял детей. Только друзей. – Он открыл планшет на столе, пролистал несколько экранов. – Перейдём к делу. Миссия «Странника». Что вы о ней знаете?

– Официальная версия – исследовательская экспедиция в космические течения. Первый в истории полёт с использованием новой технологии «паруса тёмной энергии». Цель – картографирование течений, сбор данных, возможный контакт с останками древних цивилизаций.

– А неофициальная?

Юлия задумалась.

– Гонка. Мы против корпораций. Кто первым получит контроль над течениями, тот получит контроль над будущим межгалактических путешествий.

– Именно, – кивнул Чжоу. – «Терраформа Юнайтед» вложила триллионы в разработку собственной технологии. Их «Левиафан» стартует через неделю после вас. Хольц – безжалостный прагматик. Он не остановится ни перед чем, чтобы обойти нас.

– Вы думаете, он пойдёт на саботаж?

– Я думаю, что корпорации не связаны моралью. Только прибылью. – Адмирал сложил руки на столе. – Юлия, я назначил вас командиром «Странника» не случайно. Вы лучший тактик в флоте. У вас есть опыт принятия жёстких решений. И, что важнее, вы не продаётесь.

– Спасибо за доверие.

– Не благодарите рано. – Чжоу наклонился вперёд, его лицо стало жёстким. – Эта миссия опасна. Течения непредсказуемы. Мы потеряли три зонда, пытаясь их исследовать. Технология экспериментальная. Шанс, что вы вернётесь… назовём его оптимистичным.

– Я в курсе рисков.

– Тогда знайте вот что. – Он активировал голографический проектор на столе. Возникло трёхмерное изображение «Странника» – длинный, стройный корабль с необычными выступами по бокам (паруса тёмной энергии в сложенном состоянии). – Ваш корабль напичкан самыми передовыми технологиями человечества. Если он попадёт в руки корпораций… или чего похуже… последствия будут катастрофическими.

– Что значит «чего похуже»?

– Мы не знаем, что там, в течениях. Древние цивилизации, судя по находкам, все погибли. Но кто сказал, что погибли все? Может быть, кто-то выжил. И не обязательно дружелюбный.

Юлия кивнула, переваривая информацию.

– У меня есть приказы на случай крайней необходимости? – спросила она.

Чжоу протянул ей небольшой чёрный чип.

– Здесь зашифрованы аварийные протоколы. Код доступа получите после старта. Читать только в критической ситуации.

Она взяла чип, убрала в нагрудный карман комбинезона.

– Ещё вопросы? – спросил адмирал.

– Экипаж. Я ознакомилась с досье, но хотела бы услышать ваше мнение. Особенно о научном офицере, докторе Эль-Садре.

Чжоу поморщился.

– Ибрагим Эль-Садр. Гений. И одержимый фанатик. Он посвятил жизнь изучению тёмной энергии. Для него эта миссия – не работа, а священный долг. Следите за ним. Учёные склонны ставить познание выше безопасности.

– Понял. А старпом, Соколов?

– Дмитрий Соколов. Надёжный, спокойный, семьянин. Жена и дочь на Земле. Он будет рваться домой при первой возможности, имейте это в виду.

– А инженер, Маргарита Ли?

– Рита? – Чжоу усмехнулся. – Лучший механик, которого я знаю. Вспыльчивая, прямолинейная, не терпит дураков. Но если корабль развалится, она соберёт его обратно из скрепок и проволоки.

– Хорошо знать.

Адмирал выключил голограмму, откинулся в кресле.

– Юлия, последнее. Официально ваша миссия – исследование. Но между нами… я хочу, чтобы вы нашли ответы. Почему все эти цивилизации погибли? Что там, в течениях, такого, что убивает даже тех, кто развитее нас на тысячелетия? Если мы собираемся использовать течения, нам нужно знать правду.

– Я найду ответы, – пообещала Юлия.

– Я знаю, – улыбнулся Чжоу. – Поэтому и выбрал вас. Удачи, капитан. И возвращайтесь.

Она встала, отдала честь и вышла из кабинета. В коридоре остановилась, прислонившись к стене. Усталость навалилась внезапно, как гравитация после долгой невесомости.

Через три дня старт. Через три дня она войдёт в неизвестность. И, возможно, никогда не вернётся.

Юлия выпрямилась, отогнала мысли. Капитан не размышляет о поражении. Только о победе.

Пора познакомиться с экипажем.

Док «Странника» находился в отдельной секции станции, изолированной от основных транспортных потоков. Безопасность. Секретность. Паранойя.

Юлия прошла через очередной контрольно-пропускной пункт и остановилась, впервые увидев свой корабль вживую.

«Странник» висел в доке, удерживаемый магнитными зажимами. Четыреста пятьдесят метров стали, композита и передовых технологий. Корпус был тёмно-серым, почти чёрным, с отражающим покрытием от радиации. По бокам – складчатые структуры парусов тёмной энергии, сейчас сжатые, как крылья спящей птицы. В носовой части – сенсорный купол, ощетинившийся антеннами. В кормовой – массивные сопла термоядерных двигателей.

Красивый корабль. Смертоносный. Хрупкий.

– Впечатляет, правда?

Юлия обернулась. Рядом стоял мужчина лет тридцати пяти, в форме лейтенанта. Светлые волосы, спокойное лицо, лёгкая улыбка. Дмитрий Соколов, старпом.

– Капитан Ворон, – он протянул руку. – Рад наконец познакомиться лично.

Она пожала крепкую ладонь.

– Лейтенант. Готовность корабля?

– Девяносто два процента. Остались финальные проверки навигационных систем и загрузка запасов. Будем готовы к старту вовремя.

– Хорошо. Экипаж?

– Собирается в кают-компании. Я передал ваш приказ о совещании.

– Отлично. Пройдёмте.

Они вошли в шлюз, прошли процедуру декоонтаминации (станционная пыль и космическая пыль – несовместимые вещи) и оказались внутри корабля.

Интерьер «Странника» был функциональным до аскетизма. Узкие коридоры, серые стены, мягкое освещение. Искусственная гравитация чувствовалась странно после невесомости станции – лёгкое давление на подошвы, напоминание, что теперь её дом – этот корабль.

Соколов вёл её через лабиринт коридоров, попутно комментируя:

– Жилой сектор на уровнях два и три. Каюты рассчитаны на двоих, кроме капитанской – вы будете одна. Кают-компания, медблок и рекреационная зона на уровне два. Мостик на уровне один, инженерный сектор на уровнях четыре и пять.

– Вооружение?

– Четыре рельсотрона, двенадцать ракетных установок, лазерная ПРО. Боекомплект на три серьёзных боя. Больше не влезло – приоритет отдали научному оборудованию.

– Защита?

– Электромагнитный щит от микрометеоритов, нанокомпозитная броня толщиной пятьдесят сантиметров. Выдержит попадание кинетического снаряда среднего калибра. Ядерный заряд – вопрос везения.

– Надеюсь, везение на нашей стороне.

– Всегда надеюсь, капитан.

Они дошли до кают-компании. Дверь раздвинулась, впуская их в просторное помещение. Длинный стол, за которым уже сидело человек пятнадцать. Разговоры стихли, все взгляды обратились к Юлии.

Она окинула присутствующих быстрым взглядом, узнавая лица по досье.

Доктор Ибрагим Эль-Садр – худой мужчина лет пятидесяти пяти, с аскетичным лицом и горящими глазами фанатика. Главный научный офицер.

Инженер-капитан Маргарита Ли – молодая женщина лет двадцати девяти, с короткой стрижкой и кибернетическими руками (блестящий хром вместо плоти). Вспыльчивая, судя по досье.

Доктор Амара Нкози – женщина лет тридцати восьми, с тёмной кожей и добрым лицом. Медик и биолог.

Майор Сергей Ковалёв – мужчина лет сорока четырёх, коротко стриженный, с лицом, на котором была написана паранойя. Начальник безопасности.

Навигатор Кейко Танака – молодая девушка лет двадцати шести, с азиатскими чертами и ярко окрашенными в синий волосами (нарушение устава, но Юлия пропустила это мимо внимания). Синестетик.

Ксеноархеолог Томас Вейр – мужчина лет пятидесяти одного, в очках (анахронизм – лазерная коррекция была доступна всем), с робким видом.

И ещё десяток офицеров поменьше рангом.

Юлия встала во главе стола, положив ладони на поверхность.

– Я капитан Юлия Ворон, – сказала она. Голос прозвучал твёрдо, властно. – С этого момента и до завершения миссии я ваш командир. Мои приказы – закон. Сомневаться можете, обсуждать можете, но выполнять обязаны. Вопросы?

Молчание. Хороший знак.

– Отлично. Тогда давайте сразу определимся. Эта миссия опасна. Вероятность гибели – высокая. Мы летим в неизвестность, используя технологию, которую толком не понимаем. Если кто-то хочет уйти – сейчас последний шанс. Ни стыда, ни позора. Просто встаньте и выйдите.

Она выждала тридцать секунд. Никто не двинулся.

– Хорошо. Значит, мы команда. – Юлия оглядела лица. – Я не буду врать вам. Я не буду обещать, что все вернёмся. Но обещаю одно: я сделаю всё возможное, чтобы выполнить миссию и довести вас до дома. Всё возможное и невозможное. Это моя клятва.

Эль-Садр поднял руку.

– Капитан, каковы наши научные приоритеты?

– Картографирование течений, сбор данных о тёмной энергии, исследование останков древних цивилизаций. В таком порядке.

– А если мы обнаружим что-то… экстраординарное? Что потребует времени на изучение?

– Решение будет приниматься по ситуации. Но помните, доктор: наука важна, но жизнь экипажа важнее.

Эль-Садр нахмурился, но кивнул.

Рита Ли подняла кибернетическую руку (пальцы тихо щёлкали сервоприводами):

– Капитан, если корабль повредят в течениях, насколько автономны мы в ремонте?

– У нас на борту есть две малых литейных установки, запасы материалов на шесть месяцев работы и ваш гений, инженер. Думаю, справимся.