Течения бездны

Юлия смотрела прямо в камеру. Где-то там, за триллионами километров, миллиарды людей наблюдали за ней. Она никогда не любила выступления, но сейчас слова приходили сами:

– Мы, экипаж "Странника", принимаем эту миссию с гордостью и ответственностью. Мы идём в неизвестность не ради славы, а ради знания. Ради будущего, в котором человечество не будет ограничено одной звездой. Мы пойдём дальше, чем кто-либо прежде. И мы вернёмся с ответами. – Она сделала паузу. – Тем, кто ждёт нас дома, я обещаю: мы сделаем всё, чтобы вернуться. Каждый из нас.

Адмирал кивнул с одобрением.

– Тогда от имени Объединённого Человечества, капитан Ворон, я разрешаю старт. Счастливого пути. И пусть звёзды будут благосклонны.

– Благодарю, адмирал. До связи.

Экран погас. Трансляция завершилась. Юлия выдохнула, не осознавая, что задерживала дыхание.

– Красиво сказали, капитан, – заметил Соколов с лёгкой улыбкой.

– Политика, – отмахнулась она. – Лейтенант Чен, переключите нас на внутренний канал. Время прощаний с семьями.

– Есть, капитан.

Следующие тридцать минут были отведены экипажу для личных видеозвонков. Юлия объявила по всему кораблю:

– Внимание, экипаж. У вас есть тридцать минут для связи с близкими. Используйте их мудро. После отстыковки связь будет ограничена.

Она наблюдала на вторичных мониторах, как члены экипажа звонят домой. Соколов появился на одном из экранов – он разговаривал с женой, молодой женщиной с добрым лицом, и маленькой девочкой, которая махала ручкой в камеру. Лицо старпома было мягким, уязвимым. Он улыбался, но глаза блестели от невыплаканных слёз.

На другом экране – Танака смеялась, разговаривая с кем-то, кто выглядел как её мать. Женщина ругала дочь за безрассудство, но в голосе была гордость.

Вейр разговаривал с пожилым мужчиной – отцом, судя по сходству. Оба были сдержанны, слова короткие, но Юлия видела связь между ними.

Нкози общалась с целой группой людей – семья, большая, шумная, полная смеха и любви.

А Рита… Рита сидела одна в инженерном отсеке, не делая звонков. Она работала, проверяя системы, будто ничего не происходило.

Юлия переключила канал на её консоль:

– Инженер Ли, у вас есть время для звонка.

– Не нужно, капитан, – ответила Рита, не отрываясь от работы.

– Нет никого?

– Есть. Просто… не хочу прощаться. Прощания – к неудаче.

Юлия поняла. Некоторые люди справлялись со страхом, отрезая себя от эмоций. Отстранение как защита.

– Как хотите, инженер. Но знайте: вы не одна. Экипаж – тоже семья.

Пауза. Потом голос Риты, тише:

– Спасибо, капитан.

Юлия отключила канал. Её собственный коммуникатор был тих. Ей некому было звонить. Максим мёртв. Родители умерли десять лет назад. Друзей… у капитанов не бывает друзей, только подчинённые и начальство.

Одиночество было старым спутником. Она давно привыкла.

Тридцать минут истекли. Юлия объявила:

– Внимание всем. Прощания окончены. Все на боевые посты. Готовимся к отстыковке.

Мостик наполнился активностью. Офицеры сосредоточились на своих консолях. Танака начала последовательность отстыковки, её пальцы танцевали по голограммам.

– Запрашиваю разрешение на отстыковку у станционного контроля, – доложила она.

– Разрешение получено, – ответил лейтенант Чен. – Зелёный свет на отход.

– Отключаю магнитные зажимы, – Танака нажала серию кнопок. – Три… два… один… свободны!

Лёгкий толчок прошёл по кораблю – "Странник" отделился от станции. На главном экране станция медленно отдалялась, её огни мерцали в темноте.

– Маневровые двигатели, – скомандовала Юлия. – Выводим на безопасное расстояние.

– Есть, капитан. – Танака активировала двигатели. Корабль начал поворот, плавный, контролируемый. Земля появилась в поле зрения – огромный шар, покрытый облаками и океанами. Красота, от которой захватывало дух.

– Дистанция – пятьдесят километров от станции, – доложил Соколов. – Безопасная зона.

– Хорошо. – Юлия активировала общий канал: – Внимание всем. Запуск главных двигателей через десять минут. Приготовиться к ускорению. Все должны быть пристёгнуты.

По кораблю пробежал гул голосов, подтверждающих готовность. Системы жизнеобеспечения переключились в режим компенсации перегрузок. Гравипластины активировались, создавая искусственную тяжесть, которая должна была смягчить эффект ускорения.

Юлия проверила показатели реактора. Термоядерный синтез шёл стабильно, температура в пределах нормы. Энергия текла в двигатели, готовясь к выбросу.

– Реактор на восьмидесяти процентах, – доложил инженер на мостике, лейтенант Карузо. – Двигатели готовы.

– Курс? – спросила Юлия.

– Транснептуновое пространство, – ответила Танака. – Облако Оорта, координаты точки входа в первое течение. Расчётное время прибытия – четырнадцать дней.

– Четырнадцать дней до первого течения, – повторила Юлия. – Отлично. Тогда начнём. Запуск главных двигателей на тридцать процентов мощности.

– Есть! – Танака ввела команду.

Гул прошёл по кораблю, нарастающий, глубокий. Термоядерные двигатели в кормовой секции ожили, выбрасывая потоки плазмы в вакуум. "Странник" вздрогнул, затем начал ускоряться.

Перегрузка навалилась на Юлию – не критичная, гравипластины компенсировали большую часть, но ощутимая. Один g, полтора, два. Она чувствовала, как тело вжимается в кресло, как дыхание становится тяжелее.

– Ускорение стабильно, – доложил Соколов, голос напряжённый. – Два g. Экипаж держится.

На экране Земля начала уменьшаться. Они уходили, набирая скорость с каждой секундой. Орбита искривлялась, выпрямлялась в прямую линию, устремлённую к окраинам Солнечной системы.

Юлия смотрела, как планета её рождения становится меньше. Голубой шар, затем мяч, затем точка. И вот уже не видно ничего, кроме Солнца – яркой звезды среди миллионов других.

– Прощай, Земля, – прошептала Танака.

Никто не ответил. Каждый прощался по-своему.

Первые сутки полёта прошли в напряжённой рутине. Экипаж адаптировался к постоянному ускорению, к замкнутому пространству корабля, к осознанию того, что отступать некуда. Системы работали стабильно, двигатели выдавали заданную тягу, курс держался точно.

Юлия почти не покидала мостика, мониторя каждую деталь. Соколов настоял, чтобы она поспала хотя бы четыре часа, и неохотно она согласилась, оставив его за главного.

Сон был беспокойным. Ей снились течения – огромные реки тьмы, поглощающие корабли, звёзды, целые галактики. Она просыпалась в холодном поту, хватая ртом воздух.

На вторые сутки Юлия созвала тренировочные учения. Экипаж должен был быть готов к любой чрезвычайной ситуации – пожар, разгерметизация, отказ систем, вражеская атака.

– Внимание всем, – объявила она по общему каналу в 06:00 станционного времени (корабль сохранял земное исчисление для удобства). – Через пятнадцать минут начинаются аварийные учения. Сценарий: пожар в секторе C, уровень три. Действуйте согласно протоколу. Это не учение – повторяю, это учение. Но относитесь к нему как к реальности.

Сирены завыли по всему кораблю. Красные огни тревоги замигали в коридорах. Экипаж пришёл в движение.

Юлия наблюдала с мостика через систему камер. Пожарные бригады хватали огнетушители, облачались в защитные костюмы, мчались к сектору C. Медики готовили носилки. Инженеры закрывали переборки, изолируя зону "пожара".

Соколов включил таймер:

– Время реакции – одна минута двадцать секунд. Неплохо, но можно лучше.

Юлия кивнула. Она активировала канал связи с руководителем пожарной бригады, лейтенантом Орловым:

– Орлов, статус?

– Достигли сектора C, капитан. "Огонь" локализован, начинаем "тушение".

– Действуйте.

Учение продолжалось тридцать минут. Экипаж работал слаженно, протоколы выполнялись чётко. Когда сирены затихли, Юлия объявила:

– Учение завершено. Время ликвидации – двадцать восемь минут. Приемлемо. Разбор полётов через час в кают-компании.

Следующие дни прошли в череде учений. Разгерметизация, отказ двигателей, атака неопознанного корабля, эвакуация в спасательные капсулы. Экипаж уставал, ворчал, но с каждым разом действовал быстрее, увереннее.

На пятые сутки доктор Эль-Садр попросил провести брифинг о течениях для всего экипажа. Юлия согласилась – люди должны были знать, с чем столкнутся.

Научный блок "Странника" располагался на уровне два, рядом с лабораториями. Большой зал для лекций вмещал весь экипаж. Юлия вошла последней, когда все уже собрались.

Эль-Садр стоял у голографического проектора, его худое лицо было одухотворённым, глаза горели фанатичным огнём. Он ждал, пока Юлия займёт место в первом ряду, затем начал:

– Добрый вечер, коллеги. Сегодня я расскажу вам о феномене, который изменит наше понимание вселенной. О космических течениях. – Он активировал проектор. Возникла трёхмерная карта галактики, испещрённая светящимися линиями. – Что вы видите?

Молчание.

– Это сеть течений, – продолжил Эль-Садр. – Потоки тёмной энергии, пронизывающие пространство. Они существовали всегда, но мы научились их обнаруживать только пятнадцать лет назад. – Он увеличил изображение. – Течения ведут себя как реки в океане космоса. Устойчивые, предсказуемые… в теории. На практике они полны турбулентности, вихрей, опасностей.

Рита подняла руку:

– Доктор, как именно мы будем использовать эти течения?

Эль-Садр улыбнулся:

– Отличный вопрос. Наш корабль оснащён парусами из экзотической материи, которая взаимодействует с тёмной энергией. Когда мы развернём паруса в течении, они захватят поток и разгонят нас до скоростей, превышающих скорость света.

Шёпот удивления пробежал по залу.

– Постойте, – вмешался Ковалёв. – Теория Эйнштейна запрещает движение быстрее света.

– Запрещает движение сквозь пространство, – поправил Эль-Садр. – Но течения искривляют само пространство-время. Мы не двигаемся быстрее света – мы скользим по искривлённому пространству. Разница тонкая, но критичная.

Юлия слушала, наблюдая за реакцией экипажа. Некоторые кивали, пытаясь понять. Другие выглядели скептически. Танака сияла от восторга.

Эль-Садр продолжал, увлечённо:

– Течения созданы не природой. Они искусственны. Кто-то – древняя цивилизация, которую мы называем Первыми Навигаторами, – создал эту сеть миллиарды лет назад. Транспортная система между галактиками. Но система вышла из-под контроля. Течения стали нестабильными, опасными. Тысячи цивилизаций пытались их использовать. Все погибли.

Молчание стало тяжёлым.

– Но мы не погибнем, – добавил учёный быстро. – Мы лучше подготовлены. У нас есть технологии, которых не было у других. У нас есть карты, данные зондов. Мы преуспеем там, где они провалились.

Юлия услышала в его голосе то, что тревожило. Убеждённость. Фанатизм. Эль-Садр не рассматривал возможность неудачи. Для него течения были священной целью, а не смертельной угрозой.

– Доктор, – позвала она, – каковы основные опасности течений?

Эль-Садр повернулся к ней, нехотя отрываясь от восторженного монолога:

– Турбулентность – хаотичные вихри, способные разорвать корабль. Пересечения течений – точки столкновения потоков, смертельно опасные. Временные аномалии – замедление или ускорение времени на борту. И… – он замялся.

– И что?

– Психическое воздействие. Тёмная энергия влияет на мозг. Галлюцинации, паранойя, депрессия. Некоторые экипажи сходили с ума, убивали друг друга.

Ковалёв вскочил:

– И вы считаете это безопасным?!

– Я считаю это необходимым, – холодно ответил Эль-Садр. – Риск есть. Но награда – знание, которое изменит человечество.

Юлия встала, прерывая спор:

– Доктор Эль-Садр прав в одном: риск есть. Но мы минимизируем его. Доктор Нкози разработала препараты для защиты от психического воздействия. Инженер Ли укрепила корабль. Навигатор Танака обучена пилотированию в течениях. Мы готовы. – Она оглядела экипаж. – Но если кто-то всё ещё сомневается, если страх слишком силён – скажите сейчас. Я не осуждаю страх. Я осуждаю трусость. А страх – это мудрость.

Никто не поднял руку.

– Хорошо. Тогда продолжаем подготовку. Доктор, закончите брифинг.

Эль-Садр продолжил ещё час, объясняя детали навигации, теории тёмной энергии, находки на мёртвых кораблях. Юлия слушала вполуха, большую часть она уже знала из докладов. Её больше интересовала реакция экипажа.

К концу брифинга люди выглядели ошеломлёнными, но не сломленными. Хороший знак.

На седьмые сутки полёта произошёл первый серьёзный сбой.

Юлия была в своей каюте, пыталась поспать, когда сирена разорвала тишину. Не учебная – настоящая. Она вскочила, хватая коммуникатор:

– Ворон на связи. Что случилось?

Голос Соколова, напряжённый:

– Капитан, сбой в системе жизнеобеспечения. Сектор D, уровень четыре. Падение давления кислорода, температура падает.

Юлия уже бежала к двери, на ходу облачаясь в комбинезон:

– Эвакуация сектора?

– В процессе. Рита уже там, пытается локализовать проблему.

Юлия ворвалась на мостик. Экран показывал схему корабля – сектор D мигал красным. Датчики фиксировали падение температуры: двадцать градусов, пятнадцать, десять.

– Сколько людей в секторе? – спросила она.

– Было двенадцать. Одиннадцать эвакуированы. Один остался – инженер Петров, пытается закрыть аварийный клапан вручную.

– Связь с ним?

– Есть. – Соколов переключил канал.

Голос Петрова, хриплый от холода:

– …клапан заклинило… пытаюсь… чёрт, так холодно…

– Петров, это капитан, – сказала Юлия твёрдо. – Выходите оттуда. Сейчас.

– Почти… получилось… ещё минута…

– У вас нет минуты! Температура минус пять, через тридцать секунд будет минус десять. Вы замёрзнете.

– Но клапан…

– К чёрту клапан! Я приказываю: выходите!

Пауза. Потом:

– Есть, капитан. Выхожу.

Юлия наблюдала на экране, как точка, обозначающая Петрова, двигалась к выходу из сектора. Медленно. Слишком медленно.

– Температура минус восемь, – доложил Соколов. – Минус девять. Минус десять.

– Давление кислорода падает, – добавила Танака. – Если он не выйдет в течение двадцати секунд, потеряет сознание.

– Петров, быстрее! – крикнула Юлия в канал.

– Пытаюсь… ноги… не слушаются…

Проклятье. Гипотермия. Юлия приняла решение мгновенно:

– Ковалёв, спасательная команда в сектор D. Немедленно. В термокостюмах.

– Есть!

Три минуты. Самые долгие три минуты в жизни Юлии. Она смотрела, как спасатели врываются в сектор, хватают Петрова, тащат к выходу. Переборка захлопывается за ними в последний момент, когда температура достигает минус двадцати.

– Петров в медблоке, – доложил Ковалёв. – Переохлаждение, но стабилен.

Юлия выдохнула. Кризис миновал. Но что вызвало сбой?

– Рита, – позвала она по связи. – Причина?

Голос инженера был мрачным:

– Нашла, капитан. Саботаж. Кто-то подпилил крепление клапана. Оно не выдержало вибрации от двигателей и треснуло.

Саботаж. Снова.

Юлия стиснула подлокотники кресла так, что побелели костяшки.

– Ковалёв, в мой кабинет. Сейчас.

Майор появился через две минуты. Лицо было каменным.

– Капитан.

– Второй саботаж за неделю, – сказала Юлия холодно. – У нас на борту враг. И он не остановится. Что вы делаете, чтобы его найти?

– Проверили всех. Дважды. Биографии чисты. Поведение не вызывает подозрений.

– Тогда копайте глубже. Анализируйте передвижения. Кто был в секторе D перед сбоем? Кто имел доступ к парусам? Найдите общий знаменатель.

– Займёт время.

– У нас нет времени. До первого течения – семь дней. Если саботажник ударит в течении, мы все умрём.

Ковалёв кивнул:

– Удвою усилия.

– Нет. Утроите. Привлеките Нкози – она психолог, может заметить аномалии в поведении. Привлеките Соколова – он знает экипаж лично. Найдите этого ублюдка.

– Есть, капитан.

Он ушёл. Юлия осталась одна в кабинете, массируя виски. Усталость накапливалась. Девять суток без нормального сна, постоянное напряжение, ответственность за восемьдесят пять жизней.

И где-то среди этих восьмидесяти пяти – предатель.

На десятые сутки "Странник" прошёл орбиту Нептуна. Позади осталась Солнечная система. Впереди – пояс Койпера, затем облако Оорта, затем межзвёздная пустота.

Юлия стояла на смотровой палубе, глядя в темноту через иллюминатор. Солнце было уже просто яркой звездой, не больше. Земля – невидима. Они были одни.

– Красиво, правда?

Она обернулась. Нкози подошла бесшумно, встала рядом.

– Красиво и ужасно, – ответила Юлия.

– Как жизнь.

Они стояли в молчании, две женщины, смотрящие в бездну.

– Доктор, – наконец сказала Юлия, – как экипаж? Психологически.

Нкози задумалась:

– Напряжение растёт. Замкнутое пространство, неизвестность, саботаж… люди начинают подозревать друг друга. Вчера двое техников подрались из-за ерунды. Пришлось разнимать.

– Серьёзно?

– Пока нет. Но может стать. – Нкози посмотрела на Юлию. – Вы тоже человек, капитан. Когда последний раз спали нормально?

– Не помню.

– Это плохо. Вы нужны экипажу живой и в здравом уме, не зомби.

Юлия усмехнулась:

– Зомби, может, эффективнее. Не отвлекаются на эмоции.

– Но и не вдохновляют. А экипажу нужен лидер, который чувствует, а не только командует.

Юлия промолчала. Нкози была права, но признать это означало признать слабость.

– Я справлюсь, доктор.

– Знаю. Просто… берегите себя. Ради нас всех.

Нкози ушла, оставив Юлию наедине с темнотой за иллюминатором. Звёзды мерцали, холодные, безразличные. Где-то там, в этой бездне, течения ждали. И мёртвые корабли. И ответы.

Коммуникатор пискнул. Соколов:

– Капитан, у нас контакт.

– Какой контакт?

– Дальний сканер засёк корабль. Расстояние – два миллиона километров, курс параллельный нашему.

Сердце Юлии ёкнуло.

– Идентификация?

– Сканирую… – пауза. – Опознан. Это "Левиафан". Корпоративный крейсер.

Хольц. Он следовал за ними.

Юлия бросилась на мостик. Экран показывал размытое изображение корабля – большой, тяжёлый, ощетинившийся оружием.

– Они на нашем курсе? – спросила она.

– Точно на нашем, – подтвердила Танака. – Такая же скорость, такое же ускорение. Они идут к течениям.

– Пытались связаться?

– Нет. Радиомолчание.

Юлия прошлась по мостику, обдумывая ситуацию. Хольц был безжалостен. Если он считал "Странник" угрозой, мог атаковать. Но здесь, в открытом пространстве, далеко от свидетелей… это был риск.

– Оружие в режим готовности, – приказала она. – Не стреляем первыми, но будем готовы ответить.

– Есть, капитан, – откликнулся майор Громов.

Часы тянулись. "Левиафан" держал дистанцию, не приближался, но и не отставал. Игра в кошки-мышки. Или что-то хуже.

На двенадцатые сутки Ковалёв прибежал на мостик с планшетом в руках:

– Капитан, я нашёл!

– Что нашли?

– Общий знаменатель. Один человек был рядом с каждой точкой саботажа. В нужное время, с нужным доступом.

– Кто?

Ковалёв показал файл. Фотография, досье. Юлия прочитала имя и похолодела.

Лейтенант Марк Чен. Офицер связи на мостике. Молодой, улыбчивый, всегда готовый помочь. Тот самый, кто настраивал связь для церемонии отправки.

– Вы уверены?

– Настолько, насколько это возможно без прямых доказательств. Но всё сходится.

Юлия посмотрела на Чена. Он сидел за своей консолью, работал, ничего не подозревая. Предатель. Под её носом, всё это время.

– Арестуйте его, – сказала она тихо. – Сейчас. Тихо.

Ковалёв кивнул, жестом подозвал двух охранников, ждавших за дверью мостика.

– Лейтенант Чен, – позвал он спокойно. – Вас просят в инженерном отсеке. Консультация по системам связи.

Чен обернулся, удивлённый:

– Сейчас? Я на смене.

– Срочно.

– Хорошо. – Он встал, ничего не подозревая.

Как только двери мостика закрылись за ним, Ковалёв и охранники схватили Чена. Короткая борьба – лейтенант оказался сильнее, чем выглядел, – но его скрутили, надели наручники.

– Что происходит?! – кричал он. – Я ничего не сделал!

– Молчать, – рявкнул Ковалёв. – Капитан хочет с вами поговорить.

Чена доставили в изолятор, посадили напротив Юлии. Она смотрела на него холодно, оценивающе.

– Лейтенант Чен. Вы работаете на корпорацию?

– Нет! Я верен Космофлоту!

– Тогда объясните, почему вы были рядом с каждой точкой саботажа?

Лицо Чена побледнело.

– Я… это совпадение…

– Три раза подряд? Маловероятно.

– Капитан, клянусь, я не…

Юлия достала планшет, показала записи камер наблюдения. Чен в инженерном секторе, возле парусов. Чен в секторе D, у системы жизнеобеспечения. Чен в других местах, всегда в нужное время.

– Последний шанс, лейтенант. Говорите правду, и, может быть, вас не казнят. Молчите – и я лично выброшу вас в открытый космос.

Чен смотрел на неё, глаза полны ужаса. Потом сломался:

– Хорошо! Хорошо, я скажу. Меня завербовали. Корпорация "Терраформа Юнайтед". Год назад. Обещали деньги, много денег. Я должен был саботировать миссию, замедлить вас, чтобы "Левиафан" пришёл к течениям первым.

– Что именно вы сделали?

– Ослабил болты на парусах. Подпилил клапан жизнеобеспечения. Передавал данные о вашем курсе, скорости, системах.

– Что ещё планировали?

– В течениях… я должен был отключить навигацию. В критический момент. Чтобы корабль потерял управление.

Ярость вспыхнула в Юлии, но она подавила её. Капитан не теряет контроля.

– Вы понимаете, что убили бы всех нас?

– Мне сказали… сказали, что это будет выглядеть как авария… что никто не пострадает…

– Вы идиот, лейтенант. Или убийца. Или и то, и другое.

Она встала, развернулась к Ковалёву:

– Изолировать. Под постоянной охраной. Военный трибунал после возвращения. Если вернёмся.

– Капитан, пожалуйста… – взмолился Чен.

Юлия не ответила. Она вышла из изолятора, оставив предателя его судьбе.

На мостике она объявила экипажу:

– Внимание всем. Саботажник найден и арестован. Угроза ликвидирована. Продолжаем миссию.

Облегчение прокатилось по кораблю. Люди могли спать спокойнее, зная, что враг обезврежен.

Но Юлия не могла расслабиться. Чен был пойман, но Хольц на "Левиафане" всё ещё следовал за ними. И течения ждали впереди, опасные, непредсказуемые.

Четырнадцатые сутки. "Странник" достиг окраины облака Оорта. Здесь, на границе гравитационного влияния Солнца, пространство искривлялось, создавая условия для формирования течений.

Юлия стояла на мостике, окружённая старшими офицерами. Танака сидела за консолью навигации, её глаза были закрыты – она "слушала" течения своей синестезией.

– Я чувствую его, – прошептала она. – Течение. Оно… поёт. Фиолетовые ноты, глубокие, резонирующие.

– Координаты? – спросила Юлия.

Танака открыла глаза, ввела данные:

– Пятнадцать градусов по курсу, дистанция – сто тысяч километров. Точка входа стабильна. Окно для захвата – шесть часов.

– Хорошо. – Юлия активировала общий канал: – Внимание всем. Через шесть часов мы входим в первое течение. Это исторический момент. И смертельно опасный. Все на боевых постах. Проверьте системы. Пристегнитесь. И молитесь, если верите.

Она отключила канал, посмотрела на Соколова:

– Готовы?

– Нет, – честно ответил он. – Но сделаем это в любом случае.

Юлия улыбнулась. Честность старпома была освежающей.

Шесть часов пролетели в напряжённой подготовке. Системы проверялись и перепроверялись. Парус тёмной энергии готовился к развёртыванию. Экипаж занимал позиции.

В инженерном отсеке Рита Ли командовала армией техников, настраивая последние детали. Её кибернетические руки двигались с невероятной скоростью, подключая кабели, калибруя датчики.

В медблоке Нкози готовила препараты против психического воздействия – синтетические нейромодуляторы, разработанные специально для этой миссии.

В каюте Эль-Садр молился. Юлия увидела это через камеру наблюдения – учёный стоял на коленях, бормоча что-то на арабском. Молитва к тёмной энергии? Или к Богу? Трудно сказать с фанатиком.

Вейр проверял записывающее оборудование – каждый момент входа в течение должен был быть задокументирован для науки.

Ковалёв патрулировал коридоры, бдительный, параноидальный. Предатель пойман, но он не верил, что опасность миновала.

А Соколов сидел в своей каюте, глядя на фотографию семьи. Жена улыбалась, дочка смеялась. Он прикоснулся к экрану, его губы шевелились беззвучно. Прощание? Или обещание вернуться?

Юлия наблюдала всё это с мостика, чувствуя вес ответственности. Эти люди доверили ей свои жизни. Она не имела права подвести.

– Капитан, – позвала Танака. – До точки входа – десять минут.