Эти юные души…

– Электричка немного задержалась. Пойдём, – принимая букет, сказала она. – Спасибо за цветы!

Бурло гордо взял Юлю под руку. На входе их встретил учтивый администратор и проводил в забронированную кабинку. Стол был уже сервирован. На нём стояли холодные закуски и салаты, шампанское в ведёрке со льдом, открытая бутылка испанского сухого вина, небольшой графинчик дорогого армянского коньяка, сок и минеральная вода.

– Это всё нам? – удивилась Юля, усаживаясь за стол. – Зачем столько спиртного? Я ведь совсем не пью.

– Я тоже не пью, просто сегодня такой день… и хотелось попробовать всего, но понемножку.

– Ну, если только понемножку, и под хорошую закуску, тогда согласна. – Наступила пауза. – А что ты заказал на горячее? – чтобы скрыть неловкость, спросила Юля.

– О, это сюрприз.

– Давай есть, я проголодалась.

– Да, да, конечно. Я тоже. Может, сначала выпьем шампанского, за встречу?                                                                               – Хорошо.

Бурло достал бутылку из ведёрка, без хлопка открыл и разлил по бокалам.

– За встречу!

– За встречу!

Они выпили. Их взгляды встретились. В глазах Юлии был свет надежды и любви, честности и открытости. У Бурло – блеск холодной расчётливости, выгоды и самоудовлетворения. Заиграла музыка.                   – Потанцуем? – предложила девушка.

– Я не умею, – смутился взводный. Не научился. Если хочешь, потанцуй сама, я посмотрю.

Юля кивнула и вышла на танцпол. Прозвучали слова песни Киркорова «Снег». Из-за нескольких столиков встали пары и закружились в танце. Поскольку Юля была без партнёра, она начала импровизировать и танцевать, что-то своё, то, что у неё было сейчас на душе. Движениями управляли эмоции, и они были необыкновенными: то плавными, как будто она ласкала кого-то, то резкими и сильными, как будто она вырывалась из пучины океана и поднималась к солнцу, в небо, к счастью. Некоторые пары перестали танцевать и с восхищением смотрели на девушку, а когда музыка закончилась, стали аплодировать. Бурло подумал, что зря её отпустил одну, и от досады заёрзал на стуле. Когда взволнованная Юля вернулась в кабинку, он предложил выпить за прекрасный танец. Юля выпила и закашлялась.

– Я ещё никогда столько не пила. – Она жадно набросилась на салаты, затем на рыбу и другие закуски. Когда вынесли горячее-сюрприз, Юля была уже сыта, однако для вида ковырнула блюдо несколько раз вилкой, похвалив самодовольного Бурло.

Юля была счастлива и, охмелев, танцевала и танцевала. Её девичья непорочная душа была открыта настежь, она была доверчива и наивна, и всё происходящее воспринимала как радостную добрую сказку, где она была юной принцессой, а Володя – прекрасным принцем. Но, в конце концов, сказка подошла к концу. Бурло кому-то позвонил, допил остатки спиртного (жаль оставлять такое богатство) и повёл Юлю к выходу. Улица встретила счастливую пару сотнями светящихся огней и шумом проезжающих автомобилей. Было безветренно и по-летнему тепло. Аккуратно обрезанные липы, не шелохнувшись, стояли у края дороги, будто строгие часовые на вечном посту. В безоблачном молочно-сером небе тускло мерцали звёзды, а из-за дальних высоток поднимался огромный неумытый красный диск луны. Всё это создавало идиллию, какой-то неописуемый комфорт, в котором Юле было очень уютно и легко. Володя предложил добираться домой на электричке, и они, взявшись за руки, пошли по направлению к платформе. Последний состав отходил через полчаса. Они свернули в узкий проулок. Неожиданно раздался окрик:

– Эй, товарищ! Девчонку не одолжишь на пол часика? – Рядом ехидно засмеялись. – Хотя можешь и сам отдаться, ты вроде тоже ничего.

Юля постаралась всмотреться в темноту. В глубине улочки светились две точки от сигарет. Повеяло смолистым запахом дешёвого табака. «Такие солдаты курят», – подумала она. Лиц и одежду говоривших разглядеть было невозможно. Володя снял руку с плеча девушки.

– Это кто там такой любвеобильный?

– Иди сюда, посмотришь, раз интересно.

Бурло шагнул в темноту. Началась драка. Послышался шум ударов и нечленораздельные крики, затем топот ног, причём он постепенно удалялся. Юля взволнованно сжимала кулаки. Наконец, появился Володя. Из нижней губы текла кровь, рукав пиджака был почти оторван, он глубоко дышал.             – Убежали, сволочи!

Юля обняла Бурло и прижала к себе. На её глазах показались слёзы.             – Я так волновалась, – всхлипнула она. – Тебе больно? Губа болит? Что они от нас хотели? Ведь мы никого не трогали.

– Всё хорошо, всё нормально, – успокаивал её взводный. – Они больше не вернутся.

Влюблённая пара поспешила на платформу. Машинист дал последний гудок, они весело плюхнулись на жёсткие сиденья деревянной скамейки почти пустого вагона, и поезд тронулся. Застучали колёса, замелькали огни придорожных фонарей. Молодые люди сидели рядом, слегка покачивало, и их плечи непроизвольно касались друг друга.

– Возьми… У тебя кровь. Юля протянула носовой платок.                         – Я не вижу где…. Может, сама приложишь.

Юля повернулась к Володе, их взгляды встретились. Неожиданно сильно качнуло вагон, как бы подталкивая влюблённых, друг к другу. Губы одного нашли губы другого, смыкая их в долгий страстный поцелуй. Потом ещё в один, потом ещё…

– Может, зайдём ко мне? Сделаешь компресс, попьём чая. Посмотришь, как живёт истинный холостяк.

– Хорошо, – как-то просто, с верой во что-то необыкновенное, что может произойти сегодня, согласилась девушка.

Поезд притормозил на остановке.

– Лебяжье, – услышали они голос из репродуктора.

– Наша! – закричала Юля, и два счастливых пассажира поспешили из вагона.                                                                                Володя предвидел ход событий, поэтому тщательно подготовился. В единственной комнате, которая одновременно являлась спальней и гостиной, была аккуратно заправлена постель. Лишние вещи убраны в шкаф. На одинокое старое кресло с протёртыми до дыр подлокотниками, был предусмотрительно наброшен плед. Везде, где это было возможно, протёрта залежалая пыль, и даже на рабочем столе, где всегда царил хаос, все побрякушки были расставлены по своим местам. На кухне тоже был порядок. В сушилке сверкала идеально вымытая посуда, раковина стала опять белой. Начисто отдраен линолеум на полу. Холодильник заполнен свежими продуктами.

– Проходи! Бурло подтолкнул Юлю. – Будь как дома.

Юля не решительно вошла в квартиру.                                     – Маленькая, – первое, что сказала она.                                     – Малогабаритная, – поправил хозяин.

– Я думала, таких уже не бывает…                                           – Одиноким, молодым, перспективным – выдают, – сделав ударение на первое слово, пояснил Бурло.

– Наверное…, раз ты здесь живёшь, – согласилась Юля, проходя в гостиную-спальню.

– Чаю?..

– У тебя везде порядок, ты молодец, не то, что я, у меня такого нет, – похвалила она. – Чаю?.. Не знаю. Можно и чаю.

Они прошли на кухню. Володя достал из холодильника бутылку коньяка и мартини, а также нарезанные и аккуратно разложенные фрукты, зажёг ароматическую свечу, погасил свет и негромко включил расслабляющую музыку.

– А где же чай? – удивилась Юля.

– Чай и кофе будут утром, если ты не возражаешь. Володя вплотную подошёл к девушке. – Давай выпьем за нас. Он наполнил бокалы. Оба выпили до дна.

– Я хочу быть счастлива, – призналась Юля.

Володя её обнял, и они начали танцевать. Комната постепенно заполнялась терпким ароматом горящих свечей. Приятная негромкая музыка и тусклый, колыхающийся свет расслабляли, и Юля постепенно улетала в возвышенных и страстных мечтах. Её тело и мозг пропитывался приятной истомой. И наконец, она перестала о чём-то думать вообще и полностью отдалась заполнившему её счастью…

Утро выдалось пасмурным и промозглым. «Откуда летом такие холода, – подумала Юля. – Хотя Питер есть Питер, хорошо еще, что снег не пошёл. Всё за последнее время поменялось, даже времена года». Юля шла от Бурло домой. На душе тоже было холодно, пасмурно и неуютно. Что-то вчера произошло не так, как она представляла. Бурло был старше и опытней. Почему же сделал так, что она не помнила, что произошло ночью? «Такое бывает всего один раз в жизни, и делать «это» пьяным – зачем?..»

Юля не заметила, как подошла к квартире, открыла дверь и вошла внутрь. Было пусто и тихо. «Отец ещё в командировке». Ей стало очень одиноко. «Я уже не такая, как раньше, и меня некому пожалеть». Девушка расплакалась. Затем она вспомнила, что через час надо быть в музыкальной школе. Юля постаралась успокоиться и привести себя в порядок. «Ничего страшного не случилось. Просто я стала женщиной, и появился смелый, щедрый и добрый мужчина, который меня, наверное, любит, и мы скоро поженимся. Мне с ним будет хорошо. Всё, и никаких слёз». Юля вытерла мокрые ручейки под глазами и стала собираться в школу.

Глава 8. Борьба

Шли последние, десятые сутки ареста. Для кого-то это наказание было бы тяжёлым испытанием, но Сергей его перенёс с лёгкостью. То время, когда приходилось находиться в камере, и не нужно было спать или принимать пищу, он использовал для физических упражнений: отжимался от пола, приседал и делал растяжки, вёл бой с «тенью», отрабатывая удары ногами и руками. Во время обязательных работ (в основном, подметая улицы), он обдумывал план дальнейших действий.       Первое и главное, что удалось сделать – это трезво оценить обстановку и понять, что произошло с ним и происходит в настоящее время в роте.                                                «Ясно, что ефрейтор Приходько и младший сержант Мухортов с подчинённых каждый месяц собирают деньги. Сумма получается немаленькая, от ста пятидесяти до трёхсот тысяч рублей. Обычным солдатам никто бы не позволил заниматься таким беспределом. Уж очень большие барыши, значит, за ними кто-то стоит. Кто же этот всемогущий покровитель? Допустим, солдат решил пожаловаться, – рассуждал Сергей. – Куда он идёт, к кому текут все ручейки в воинском подразделении?.. Правильно, в соответствии с Уставом к непосредственному начальнику, то есть к командиру взвода, который должен являться для солдата первым воспитателем, помощником и заступником. Значит, злодей – Бурло. Он организовал солдатский рэкет. А может, есть кто-то ещё, выше взводного?..»       Неожиданно звякнул засов, разбудив спящих в щелях тараканов.

– Рядовой Громов, к дежурному по гарнизону, на выход!

Сергей подмигнул атаману тараканьего царства, подружившемуся с ним за время отсидки, и сделал уверенный шаг вперёд. У дежурного ему вернули личные вещи, изъятые при аресте, дали расписаться в какой-то бумажке и отправили в подразделение.

Первый, кого встретил Сергей, был ефрейтор Приходько.

– Привет, Громов! – презрительно улыбаясь, поздоровался он. – Как, на курорте отдохнул, подзагорел?

– Не жалуюсь. – Сергей прошёл мимо.

– Если что, обращайся, помогу очередную путёвку приобрести, – раздалось наглое ржание каптёра.

По словам дневального, первый взвод, в котором числился Сергей, был на занятиях по стрелковой подготовке и вернётся сдавать оружие только через час. Делать было нечего. Громов попытался зайти в комнату психологической разгрузки, но там шли занятия по общевоинским уставам со вторым взводом. Тогда он вышел из казармы и устроился в курилке. Через некоторое время к нему подсел крепкий рыжеволосый парень, достал из мятой пачки «Винстона» сигарету и закурил. Сергей мельком видел его на построении.

– Что, выгнали?

– Да нет: за конспектом отправили, – глубоко затянувшись, ответил солдат.

– Взводный не накажет, что долго нет?

– Не-е, он у нас мужик нормальный, зря не муштрует, даже наоборот. У Смелякова родители в аварию попали, так он его в отпуск отпустил и денег на дорогу дал. А недавно мы хотели телевизор купить. Стали наличные собирать – взводный узнал и запретил. «Сборы денег в армии запрещены», – говорит. Мы спрашиваем: «А как же телевизор, старый совсем не фурычит?» А он: «Будет вам телевизор!» и устроил конкурс на лучшего специалиста во взводе. Выиграл младший сержант Попов. Ему – телевизор от командования, а он его во взвод. – Тут рыжеволосый внимательно посмотрел на часы. – Извини, пора! Выбросил окурок в урну и побежал в класс.                               «Везёт же людям, – подумал Сергей. – Такой командир шкурничать не будет и другим не даст – это точно. Раз поборов в этом взводе нет, значит и командир роты не причём. У него платили бы все: и первый, и второй, и третий взвод соответственно. Отсюда вывод – это старший лейтенант Бурло всё организовал. Но не было никого, кто бы ему сказал: “Нет!”»

Солдатский день пролетел как обычно. Измотанные солдаты потащились, кто в умывальник, кто в туалет, а кто сразу в кровать. Не находя силы на процедуры личной гигиены. Сергей с Егором и Анатолием, не привлекая внимания, направились в курилку.

– Вы можете узнать, кто и сколько платит Хохлу и Мухомору за спокойную жизнь?

Друзья молча кивнули.

– А голоса у вас есть?

– Да, только ты, Серёга, будь осторожней. У взводного здесь везде глаза и уши. Узнает, что мы затеяли. Мало не покажется: сгниём на губе.

– Так сделаете, что прошу?

      Друзья кивнули.

– Тогда завтра здесь же.

На этом тайная встреча была закончена. Троица вернулась в казарму и тихо разлеглась по кроватям.

Утром Громов, как обычно выбежал на зарядку. Сделав несколько кругов по периметру бетонного забора, он направился к спортивному городку, где разминалась Юлька.

– Привет, Серёга! – поздоровалась она первой.                               – Привет, молодёжь!

– Где пропадал?

– Говорят, на курорте.

– А на самом деле? – отжимаясь от скамейки, спросила она.                   – А на самом деле меня ни за что на десять суток посадили на «губу».

– Так уж и не за что? Небось, к девице в самоволку бегал, а тебя поймали. Признавайся!

– Моя девица в Питере, и другой мне не надо. А посадили меня за то, что будто я, пьяный, двух солдат избил. Взводный специально меня посадил.       – Как специально? Разве такое бывает?

– Не знаю…. Но точно разберусь, когда придёт время.

– А почему пожаловались они, а не ты?

– Видимо, им больнее было.

Юлька рассмеялась.

– Да, с таким лучше не связываться.

– Хорошие учителя были: Фёдор Емельяненко, слышала?

– Нет, я единоборствами не интересуюсь.

– Жаль! Он лучший и в спорте, и как человек. А у тебя как дела? Что нового?

Юлька смутилась и покраснела.                                                 – Ну-ка, ну-ка! Влюбилась, что ли?

Девушка отвернулась и продолжила качать пресс.                              – Признавайся, я тебе говорю! – потрепал её по плечу Сергей.                   – Да, влюбилась. В очень хорошего человека.                                    – Ну, и кто он, если не секрет?

– Смелый, сильный и не жадный, взрослый, серьёзный и меня любит, – выпалила она. – В ресторан приглашал. А когда шли домой, на нас бандиты напали. Так он один с двумя справился, только их и видели.

– Да, знатный кавалер! А серьёзный почему – замуж позвал? – улыбнулся Сергей.

– Ещё не позвал. Но, когда придёт время, позовёт. И здесь нет ничего смешного, – обиделась Юлька.

– Правильно. Рано ещё о замужестве думать. Тебе ещё школу окончить нужно. Ты его близко не подпускай. А то всякое бывает…. Сегодня люблю, а завтра ненавижу.

– Не подпущу! – как-то неуверенно пообещала девушка и отвернулась. – И вообще, чего ты меня учишь? Советчик нашёлся. Лучше со своими проблемами разберись, потом советуй. Пока, каратист! Юлька побежала в сторону коттеджей.

– Не каратист, а самбист! – прокричал вдогонку Сергей. Но Юлька, вероятнее всего, уже не слышала.

Вечером, как и договаривались, Сергей встретился с ярославскими.              – Нам повезло, – начал Егор. – Оказывается, наш «замок», сержант Горбачёв, тоже ярославский, ему увольняться осенью. Он картину прояснил. В общем, расклад такой: во взводе все из нашего региона. Вот их фамилии, – и он передал Сергею список.

– То, что надо, ‒ посмотрел в бумажку Громов. – Спасибо! Да, и ещё одна просьба. Если придут, известные нам добрые молодцы, деньги на подарок сестрёнке или братцу просить, зовите меня.

– Договорились, – за обоих пообещал Анатолий.

Среди ребят, призвавшихся из Питера, особо выделялся младший сержант Николай Подольский, которого друзья в шутку прозвали Никола Питерский. Служить ему осталось до осени. А уважали его за то, что, будучи заместителем командира взвода, он всегда имел своё мнение, отличное от Бурло. Сергей нашёл его в спортивном городке.

– Есть разговор.

– А, нарушитель воинской дисциплины, – узнал его Николай. – Говори! – продолжая пыхтеть со штангой, согласился он.

– Тут такое дело. Ты же знаешь, за что я сидел на «губе»?

– Вроде, в нетрезвом виде каптёру с этим сморчком Мухортовым морду набил. Кстати, правильно сделал. Они давно напрашивались.                   – Морду я им действительно набил, но не в пьяном виде, а в трезвом, и не просто так, а за то, что они у меня деньги требовали.

– Ах, вот оно как! Небось, просили на подарок кому-нибудь?

– Ну да.

– Что ж, дело известное. У всего взвода просят: у кого пять, у кого десять тысяч. И вроде не требуют, а просят, но давать приходится.

– Но, почему? Почему не сказать: «Нет»?

Николай немного помолчал, задумался, опустил штангу на упоры.             – Видишь ли, Серёга, тут у всех свой интерес. Взять, к примеру, нас питерских. Мы платим этим «мастодонтам» по десять тысяч не потому, что боимся, а за то, что они в любое время могут обеспечить нам поездку в Питер. И сбоев, пока я здесь, не было. Их это устраивает, нас тоже. Как-то весной один из наших отказался платить. Нет, мол, денег. Поездки прикрыли. Так мы за него сбрасывались, чтобы опять всё было как раньше. Вот такие дела.

– А как же служба, боевая задача и всё другое? – недоумевал Сергей, – а если тревога?

– Какая служба, какая боевая задача? Ты внимательно посмотри, что в армии делается: полный расслабон и анархия. Никаких учений, стрельб и реальной боевой подготовки. Министр – гражданский. Не министр обороны, как полагается, а успешный менеджер. Вот и в армии остались не Офицеры с большой буквы, а менеджеры. Остальных сократили или уволили, а кто и сам ушёл. Задача оставшихся – заработать военную пенсию или квартиру на халяву получить. Попробуй на гражданке до пенсии доработать или жильё на свои купить – запаришься. А здесь в сорок два у тебя уже всё – пожалуйста. Служишь, и такое ощущение складывается, что солдаты нужны не Родину защищать, а для того, чтобы были лейтенанты. А они, чтобы были майоры. А те – чтобы генералы. А генералы, чтобы деньги народные разворовывать, а не армиями командовать. Врага ведь нет. Все друзья вокруг: и Америка, и вся Европа – зачем армия? Офицеры стесняются в форме по городу ходить. А ты говоришь, тревога. В войсках уже забыли, что это такое. Так что платим мы денежки, а за остальное и голова не болит.

– Ну, а как быть тем, у кого денег нет. Например, пскопским или новгородским, кто призывался из деревни, где на десять тысяч два месяца прожить можно.

– Понятно, что у каждого своя цена есть. Тот, кто этим делом вверху руководит, не дурак. С них меньше берут. С кого по пять, а с кого ещё меньше. А у кого денег наличных вовсе нет, тот может их здесь заработать. Кому-нибудь дачку построить или яму глубокую выкопать. У дачников, например, работа всегда есть. Рабочую силу только подавай.

– А как думаешь, деньги кому идут? Я ни за что не поверю, что всё на Хохле с Мухомором заканчивается. Кто-то ещё есть – повыше.

– Громов, ты сегодня точно не дашь мне позаниматься, – возмутился Николай. – Конечно, без Бурло здесь не обходится. Только он обладает информацией, откуда кто призвался, кем был на гражданке. Только он может определить, кто и сколько должен платить. А вот прикрывает ли кто-нибудь его, не знаю. Может да, а может, нет. У начальников повыше свои статьи дохода. Может, и не хотят они связываться с Бурло. Главное, чтобы тот про показатели, за которые надо докладывать выше, не забывал. Хотя, кто его знает…. Ладно, Серёга, мне пора, я и так заболтался, учитывая, что ты мой земляк и мужчина серьёзный. Хотя, сам понимаешь, если что, я не при делах. Хочешь бороться с ветреными мельницами – борись, а мне на дембеля скоро. Пока!

Не добегая до казармы, Николай ускорился и, оторвавшись от Сергея, скрылся за массивной железной дверью.                                                 После разговора с Подольским Сергею многое стало ясно. Главное – взвод небоеспособен. Всё, что здесь происходит: занятия по боевой подготовке, выполнение боевой задачи – бутафория. Здесь Бурло тупо зарабатывает бабки, и ему смиренно платят. Интересно, а есть ли среди взвода тот, кому это не по душе?..

Через неделю Сергей в составе взвода получил допуск на боевое дежурство. Это считалось престижным. Но не в том смысле, что ты выполняешь священный долг перед Родиной, а в том, что ходишь спокойно в трёхсменку, а остальное время тебя никто не трогает, никуда не задействует. А вот если не допущен, то будешь мыкаться по нарядам и караулам через сутки.

Через неделю рядовой Громов в составе первого расчёта вместе с рядовыми Ивановым и Хадыровым заступили в смену. Сергей знал, что Иванов с первого дня службы попал под влияние Приходько и Мухортова и беспрекословно выполнял всё, что они приказывали.

Муса Хадыров по национальности чеченец, хоть и призывался из-под Новгорода. Его отец в середине 80-х приехал в глухое новгородское село, осел там и женился на местной девушке из достаточно зажиточной семьи. Вскоре у них появилось трое детей-погодок: две девочки и Муса – мужчина. Дети выросли. Семейство жило с достатком, и Муса мог бы не идти в армию, купить справку о болезни или поступить в какой-либо вуз. Но отец сказал: « Ты мужчина и должен Родину уметь защитить! Служи честно, чтобы твоим предкам и нашему роду не было стыдно!»

Муса сделал так, как сказал отец. Когда он появился в роте, и Приходько с Мухортовым его позвали в каптёрку, он выслушал и сказал:

– Сейчас я дам вам денег в два раза больше, чем вы просите, но запомните, настоящий мужчина должен зарабатывать сам, а не побираться. Больше не просите: не дам.

Рэкетиры оценили внушительные габариты Хадырова и решили с ним больше не связываться. Как-то Сергей, в свободное от дежурства время, заговорил с Мусой о поборах во взводе.

– Превратили армию в базар. Кто не хочет добросовестно служить, может откупиться. Кто не хочет быть битым и подвергаться издевательствам – тот тоже должен платить. А если ты хочешь честно служить, у большинства это вызывает удивление. Обложили данью таких же, как и ты, ребят с деревни. А где им взять деньги. Вот они и мыкаются, чтобы заработать на мзду и некому им помочь.

– Настоящий мужчина должен уметь постоять за себя, – возразил Муса. – Ты же не платишь?

– Я не плачу. А ты?

– Пусть у меня вырвут язык, если я вру. Но я тоже не плачу и никогда платить не буду.

– Вот видишь, мы не платим, надо и остальным помочь.                         – Зачем ты вмешиваешься в это? Разве можешь что-то изменить?            – Один не смогу, но если кто-то поможет…. Ты со мной?

– Ты же сказал, что мы мужчины. Конечно с тобой! А что делать надо?       – Ждать, когда наступит нужный момент.

Следующим для разговора был выбран рядовой Пименов. Генку Пименова призывали в армию из самого Пскова, а Бригадиром прозвали потому, что до армии он сколотил бригаду, которая занималась строительством коттеджей. Работа шла бойко, деньги текли рекой. Шустрый Генка товарищей собрал мастеровитых: лучшего в районе печника, лучшего плотника, и других, не хуже – с «золотыми» руками. Вот только одна незадача была – пил он крепко. Да так, что однажды аванс заказчика в размере ста тысяч рублей за неделю прокутил. Как и где пили, кого поил – не помнит. Только нет денег и всё. А заказчик работать с этой бригадой передумал и денежки обратно попросил, а их нет. Решил он посадить Генку за растрату. Вот он в армию и подался от греха подальше. Когда попал в роту, первым с ним побеседовал Приходько и намекнул, что за хорошую жизнь платить надо. Генка честно признался, как в армии оказался, что денег нет, но может заработать. Тот всё поведал Бурло, который и решил псковичей, во главе с Генкой, использовать для строительства и ремонта коттеджей. И начался у них бизнес на славу. Бурло, используя псевдоним, заказчиков искал. Генка с бригадой солдат коттеджи строил. А Приходько деньги собирал. Все были довольны, поэтому, когда Сергей заикнулся о мзде, Бригадир даже слушать не стал.

– Ты нас в свои дела не тяни, нас всё устраивает. Я бы вообще при таком раскладе служил вечно. Работаешь себе, денежки капают и никаких проблем. Ни милиции, ни налоговой, всё прикрыто и схвачено. И бригада не разбежится – некуда. Да и пацаны довольны. Они все из городков или сёл. А там что? Работы нет, кругом одно пьянство. Они таких денег уже годами не видели. Скубут понемножку, кто за грибы, кто за ягоду, кто за рыбу. А на них разбогатеешь?.. Молчишь! Вот то-то и оно – прав я. Так что, паря, ты нас не трожь, а иди со своей правдой куда подальше. Не мешай жизнь устраивать.