Эти юные души…

Александр Волков

Эти юные души…

ЭТИ ЮНЫЕ ДУШИ…

Часть 1. Кем быть

Понимать, что справедливо, чувствовать, что прекрасно, желать, что хорошо – вот цель разумной жизни.

А. фон Платен

Глава 1. Друзья

В молодёжный клуб «Такао» в выходные дни не пробиться. Все места в главном зале и на балконе заняты, а возле входа безнадёжно толпится народ, опоздавший забронировать места. Сегодня же был будний и на удивление неуютный день, и, видимо, поэтому залы были пусты. В пространстве, пропитанном запахом кальянов и запечённого суши, обиженно и монотонно фонил диск Дэвида Гэтта, а бармен подсчитывал товарные остатки и дневную выручку. Длинноногие официантки курили на выходе, прячась за выступом крыльца от мокрого порывистого ветра. Пальчиками с накладными ноготками одной руки они периодически стряхивали пепел с сигарет, а другой, в кармане передника, пытались оценить объём чаевых, заработанных за день. Только охранник был на посту и продолжал грозным взглядом осматривать пенаты клуба, пытаясь хоть как-то оправдать свою надобность в этот день в этом месте. В заведении задержалась лишь одна компания, которая спряталась от посторонних взглядов в дальней кабинке нижнего зала. До закрытия оставалось пятнадцать минут. Охранник встал, намереваясь предупредить гостей о скором закрытии, но поскольку ему было лень размениваться на всякие мелочи, передумал, опять сел на место, зевнул и сонными глазами уставился в наполовину разгаданный кроссворд. В кабинке сидело четверо. Олег – рыжеволосый молодой человек невысокого роста и хрупкого телосложения, которого при первой встречи любой бы назвал – паренёк, курил кальян забитый пахучей дрянью, от которой быстро пьянел и нездорово потел. В ушах Олега, как заклёпки в крыле самолёта, торчали наушники, через которые вливалась забойная композиция: он негромко подпевал в такт. Рядом находился другой молодой человек – Антон, который разительно отличался от паренька. Если тот по внешнему виду и манере держаться, походил на крестьянского сына, прибывшего покорять Северную столицу из далёкой провинции, то Антон был стильно и дорого одет и вёл себя, пусть не безукоризненно, но достаточно современно и по-городскому. У него были широкие плечи, а из-под густых тёмных бровей смотрел сосредоточенный холодный взгляд настоящего мужчины. Антон потягивал из трубочки разбавленный виски, и мысли его были очень далеки от того, о чём спорили двое других друзей: Сергей и Ольга. Сергею не было и двадцати. Он неторопливо допивал сок и увлечённо что-то доказывал стройной брюнетке, которая ела суши и периодически поднимала взгляд, на говорящий рот друга.

Сергей два года назад окончил школу. Во время учёбы он серьёзно занимался спортом, но, достигнув немалых успехов, всё же не стал профессионалом. Будучи отличником, не захотел, и поступать в институт, как настаивала мать, а устроился менеджером в небольшую, но, держащуюся на плаву, компанию. К работе относился равнодушно, денег зарабатывал немного, но транжирил, не задумываясь, рассчитывая в основном на мамины дотации.

– Ты думаешь о будущем?.. Сколько можно с меня тянуть?.. Все определились, и тебе надо…, – корила сына Елизавета Ивановна.

– Никуда поступать не буду.

– Но, ты же теряешь целый год, а может и больше.

– Лучше год потерять, чем всю жизнь. Не пойду. И не проси.

Елизавета Ивановна была хозяйкой модного бутика, который ей после развода купил муж. Магазин был достаточно популярным, и в нём отоваривалось немало уважаемых, состоятельных людей города. Иногда Елизавета Ивановна сама обслуживала покупателей, обретая необходимые связи, которые использовала по полной.

– Я за тебя всё решила. Пойдёшь в большой универ, на юридический, и это стоит недёшево.

– Я не хочу, чтобы это «стоило». Если придётся, поступать буду сам, без чьей-либо помощи.

– А на что ты будешь жить? Потребности – о-го-го. И сколько можно определяться? Два года после окончания школы прошло. Ведь деньги просто так не даются. На отца можешь тоже не рассчитывать, у него другая семья и другие дети.

Сергея очень обижали слова: о деньгах, отце, о других детях. Он молчал и слушал, слушал и не мог смириться с ежедневными наставлениями и упрёками. Однажды после очередного спора, когда его честолюбие было возмущено до предела, он позвонил отцу.

– Надо поговорить!

– Ты сейчас где? – сразу поняв, что звонит сын, спросил Павел Петрович.

– Дома, но через полчаса буду в «Автово».

– Хорошо, у входа подхвачу.

– Договорились.

Павел Петрович крепко пожал руку сына, когда тот сел в машину.

– Если на работу, довезу, по дороге.

– На работу, куда же ещё, – буркнул расстроенный Сергей.

«Лексус» резко тронулся с места.

Некоторое время ехали молча. Сергей не знал, как начать разговор, а отец то и дело кому-то отвечал на звонки.

– Как мать? – наконец спросил Павел Петрович.

– Нормально, – не желая продолжать эту тему, уклончиво ответил Сергей.

По дороге образовалась пробка, поэтому двигались рывками, периодически перестраиваясь из ряда в ряд.

– Пап, а ты любишь свою работу?

– Конечно, а почему ты спрашиваешь? – не понимая, в какую сторону, потечёт их диалог, спросил Павел Петрович.

– Да так.… А когда ты это понял?

– Давно, точно и не скажу. Наверное, тогда, когда таким как ты был, когда в жизни определялся.

– А все должны в жизни определиться?

– Ну, а как же. Без этого никак нельзя. Если увидел свою звезду, то и идёшь к ней по жизни спокойно. И тогда трудно тебя с верного пути сбить, столкнуть. А если нет, то и будешь болтаться, как батон в авоське. Куда хозяин понесёт – туда и ты. Куда махнёт – туда и полетел. И будешь вечно на жизнь никчемную жаловаться. Не повезло, не сложилось. Другие ух, а я – эх….

– Ну, а как найти звезду эту? Ведь у каждого она своя.

– У каждого-то, у каждого. Да не у всех она зажигается. Если ты, к примеру, чужими мозгами живёшь, или твои трудности кто-то другой преодолевает, так и не узнаешь ничего о жизни, и не загорится она. Пока не станешь самостоятельным, никогда не узнаешь, что нужно именно тебе, кто ты такой. Вот так-то, сынок.

– Ладно, пап, я понял, – чему-то улыбнулся Сергей. – Мне тут недалеко осталось, можешь меня высадить, а то по пробкам дольше будет.

Павел Петрович притормозил у обочины.

– Так о чём ты поговорить хотел, сынок? Я так и не понял?

– В армию я собрался идти вот о чём, – озвучил Сергей неожиданно пришедшую мысль, – там и разберусь во всём.

Павел Петрович ненадолго задумался.

– Дело, конечно, хорошее, только бардак сейчас там.

– Точно, пойду в армию, – с полной уверенностью сказал Сергей. – Пока, пап, созвонимся, и спасибо тебе за отличную идею.

Сергей вышел из машины и быстро скрылся в арке пятиэтажного дома, а Павел Петрович ещё несколько минут смотрел ему вслед, припоминая, какую же идею он подал, но ничего так и не вспомнив, отъехал от бордюра и встроился в попутный поток машин.

На следующий день Сергей Громов зашёл в военкомат и попросил взять в армию. «Сейчас служат год, этого хватит, чтобы определиться. Да и никто не будет попрекать едой и деньгами», – думал он.

Помощник военкома очень удивился этому визиту. Попытался выяснить, здоров молодой человек или нет? Что привело его в военкомат на самом деле? Задал ещё десяток вопросов и, наконец, ничего «такого» не заподозрив, сообщил: «Ждите повестки!»

Маленький серый листок, с выделенной посередине большими чёрными буквами надписью «Повестка», принесли в конце апреля. Согласно её предписанию через семь дней товарищ Громов С.П. должен прибыть в военкомат для отправки к месту прохождения срочной службы. Близкие эту новость восприняли по-разному. Мать сначала не поддержала, но затем, подумав и взвесив всё за и против, смирилась. Отец – похвалил: «Будет время определиться в жизни». Олег, поскольку имел виды на Ольгу, обрадовался. У Антона эта новость особых чувств не вызвала «Иди, если решил, хотя я тебя не понимаю».       Ольга тоже не понимала, как реагировать на поступок своего парня. «С одной стороны, он убеждает, что за время службы познает себя, и мы проверим чувства; а с другой – чего тянуть, зачем ждать год? Женимся, потом и разберёмся. И если захотим вдруг развестись, то разделим имущество и квартиру, а это уже что-то. Для Сергея, конечно, важнее всего любовь, пусть с ней и остаётся. А вот деньги и квартира?..»

В подтверждение своих рассуждений Ольга вспомнила слова матери:

«Сергея конечно нельзя упускать! Надо выкачать что возможно. А уж если не сладится с этим – тогда найдёшь кого-то другого, но уже будешь при имуществе». «Нет, в армию ему никак нельзя!» – окончательно решила Ольга. Именно об этом у них и велась беседа за столиком кафе.

– Чтобы узнать себя в армию идти не обязательно. Я уже сейчас могу сказать, кто ты, если это так важно: богатый и щедрый.

– Ну, богатства я не заработал. То, что есть, предки подсуетились. А насчёт щедрости, так и мне всего жалко, только я вида не показываю, – засмеялся Сергей, – но разве эти качества для мужчины главные? А как же совесть, честность, доброта, преданность?

Мозг Ольги возмущённо кипел от этого занудного морализма.

– Но если у мужчины нет денег, то зачем мне его совесть и честность? Со всем этим голой, в шалаше жить?.. А преданность я бы легко поменяла на щедрость. К тому же, эти качества в наше время никому не помогли добиться счастья. Нашли дуру.

Ольга увидела, как забегали на скулах любимого желваки, и примирительно залепетала.

– Серёженька, я тебя люблю. Ты же знаешь! Давай закончим этот разговор. Пора уходить. Видишь, как охранник искоса посматривает.

– Ладно, будем собираться, – согласился Сергей и показал друзьям на выход.

Неожиданно откуда-то из стены появилась официантка со счётом в руках. Сергей одним глотком допил сок, расплатился, и все дружно двинулись к выходу. Дверь клуба прощально скрипнула, и друзьям в лицо ударил холодный ветер, заставляющий любого немедленно спрятаться, скрыться от промозглых дождливых порывов. Все быстро нырнули в машину Сергея.

– Нас до метро, – за себя и Олега попросил Антон.

– Будет сделано, господин начальник, – пошутил Сергей и нажал на педаль акселератора новенького «Фольксвагена».

Машина присела, вдавившись в асфальт, а затем быстро и плавно стала набирать скорость. Хотя был поздний вечер, поток оставался плотным, и разогнаться не удавалось. Такое движение давало возможность водителю думать не только о езде, но и ещё раз прокрутить в памяти разговор с Ольгой.

– Тормози! Метро! Выходим! – Олег вернул товарища в реальность. Сергей подъехал к обочине и остановился.

– Всем пока! На телефоне, – попрощался он.

Одновременно хлопнули задние двери автомобиля, и друзья, сгорбившись и накинув капюшоны, быстро двинулись в сторону метро.

Сегодняшнюю встречу с Ольгой Сергей обдумал заранее. Осталось два дня до отправки, и предпоследнюю ночь на гражданке он решил провести с любимой. Ольга жила в двухкомнатной квартире с младшей сестрой и мамой, и идти к ним с ночёвкой было неудобно: места мало. Да и Серафима Юрьевна преждевременно считала Сергея будущим зятем, поэтому он решил ехать к себе, о чём и предупредил Елизавету Ивановну. Она несколько раз глубоко вздохнула, что-то сказала про честь и достоинство, о девичьей гордости и современных нравах, и всё же согласилась.                              Когда друзья скрылись в фойе метро, Сергей повернулся к Ольге и коротко поцеловал в пухлые розовые губы.

– Ко мне?

– А что мы будем там делать? – спросила она и, не дождавшись ответа заразительно рассмеялась.

– В шахматы играть, – молодой человек с силой нажал на педаль газа.

Сергей осторожно вставил ключ в замочную скважину входной двери и неторопливо повернул два раза против часовой стрелки. Дверь приветливо скрипнула, и они вошли в квартиру. В прихожей было темно и тихо. Сергей шёл первым, аккуратно нащупывая на стене выключатель бра. Неожиданно на что-то наступил. «Мамины тапочки. Молодец, дала возможность побыть одним».

Елизавета Ивановна до поры была привлекательной женщиной, по-своему умна, бизнес вела исправно и имела доход, позволяющий чувствовать себя финансово независимой. Всё изменилось, когда у мужа, отца Сергея, появилась другая семья. Она долго не могла смириться с положением матери-одиночки, резко постарела, перестала следить за внешностью. Вернуться к жизни помогла случайность – подружка привела в фитнес центр. Елизавета Ивановна долго смотрела на себя в зеркало, ощупывая толстые складки кожи на животе и боках, дряблые ноги и выйти в бассейн так и не решилась. В совершенно расстроенных чувствах она вернулась домой и решила: «Всё, депрессия закончилась, жизнь продолжается!» И с этого дня в бытии Елизаветы Ивановны всё изменилось. Она села на диету, купила годовой абонемент в фитнес. Через полгода соседи и коллеги по работе увидели, что рядом с ними находится молодая, энергичная, самостоятельная, знающая себе цену женщина. Сыну нравилось, как сейчас живёт его мать – независимо, уверенно. Отчаянно не принимал, когда она вмешивалась в его жизнь и навязывала свои решения; в остальном они были друзья. Поэтому, когда утром он сообщил о планах на вечер, Елизавета Ивановна сделала всё, как хотел сын.

Наконец Сергей нащупал выключатель.

– Не включай! – попросила Ольга.

– Никого нет, – почему-то шёпотом сказал Сергей.

– Всё равно. Пусть для всех обитателей, даже неживых, всё останется тайной. Я хочу себя чувствовать совершенно свободной.                               – Хорошо!

Квартира, где они жили с матерью, находилась на втором этаже шестнадцатиэтажного кирпичного дома. Окно из комнаты Сергея смотрело на достаточно оживлённый проспект, по которому весь день неслись тысячи автомобилей, а по десяткам магазинов и магазинчиков, сновали озабоченные низкой зарплатой и высокими ценами горожане. Когда наступал вечер, темнело, и город начинал буйную ночную жизнь. Загоралась реклама, и от неё в комнату, как утренний туман, заползал холодный неоновый свет, в котором всё представлялось необычным, неземным, имеющим, из-за хаотичного преломления лучей, серебристо-синий цвет. Они вошли в комнату Сергея. В дальнем углу спала закинутая покрывалом неширокая кровать. Напротив, через небольшой проход, упирался в стену полированный грузный стол, на котором лежал закрытый ноутбук, и стояла старая настольная лампа, оставшаяся от отца. Над столом в разброс висели книжные полки. Потому что на них было мало электронных дисков с играми, а теснились слегка потёртые томики русской и зарубежной классики, было видно, что Сергей уже пережил период «наркотической» игромании и использует компьютер не для развлечения, а для работы и книги стоят не для красоты, а для чтения. Ещё на полках стояло несколько миниатюрных иконок, перекидной календарь и будильник, готовый затрезвонить в указанное хозяином время. При входе в комнату слева, в угол, был втиснут высокий двухстворчатый шкаф. На оставшейся площади располагался эллиптический велотренажёр, который при необходимости перемещался в любое удобное для занятий место.

Молодые люди подошли к окну и посмотрели друг другу в глаза. Вокруг была тишина, и только шум от их глубокого прерывистого дыхания и стук встревоженных сердец говорили о том, что здесь кто-то есть. Сергей прижал девушку к себе, нащупал на спине холодную металлическую застёжку молнии и плавно потянул вниз. Платье соскользнуло с красивых, чуть приподнятых плеч Ольги. На ней не было ничего, кроме тонкой полоски шёлковой ткани, неуверенно держащейся на бёдрах. На Сергея смотрела небольшая, упругая грудь. Он быстро снял футболку и прижался к обнажённому телу Ольги. Она, чтобы ненароком не оттолкнуть, еле заметно вздохнула и положила голову любимому на плечо. Он сразу же почувствовал жар её тела, слабость и желание. В глубине его сознания и всего существа начало зарождаться огромное, неудержимое желание. При касании к бархатной упругой коже оно вырывалось изнутри и неудержимо управляло телом, дыханием, волей, искрилось во взгляде. Глаза Ольги выражали покорность и согласие во всём, как бы намеренно подзадоривая партнёра, делая его ещё решительней, сильней. Тело молодого человека напряглось, в висках громко запульсировала кровь. Он приподнял девушку и торопливо положил на кровать. Одежда слетела на пол и, ощущая лёгкий озноб, он лёг сверху. Влюблённая пара наслаждалась пылкими, ещё до конца не изведанными желаниями и чувствами. Им было хорошо, и они, прижимаясь, друг к другу, улетали куда-то в космос, в другую галактику. Где были одни, где всё было можно, где не было стыда, совести, страха и жалости, где всё было воздушно и безмолвно. А когда возвращались, то с нетерпением ждали нового полёта. Сегодня, осознавая близкое расставание и ощущая тревогу предстоящей неизвестности, их чувства были особенно возвышены и обострены. Но вот бурные ласки закончились, и космонавты вернулись на землю. Сергей лежал на спине и глубоко дышал. Ольга пристроилась рядом и молча, гладила его вспотевшую грудь и живот. Каждый думал о своём.

– Когда теперь встретимся снова? – прошептала Ольга.                        – Как можно быстрее. Я постараюсь придумать что-нибудь. Может, за отличную службу отпуск дадут…

– Так старайся, служи! А что ты мне купишь, когда приедешь? – вдруг спросила она.

– Ну, не знаю…. Может, что-нибудь большое, а может маленькое. А может быть, я ничего не куплю, а привезу – себя.

– Нет, всё-таки ещё что-нибудь привези.

– Хорошо, – согласился Сергей. – А ты меня будешь ждать?

Ольга помолчала, сделала вид, что всё серьёзно обдумывает, и затем быстро, заразительно смеясь, выпалила:

– Конечно, буду! А ты как думал? И смотри там у меня!..

Сергею было не до смеха. Только теперь он по-настоящему осознал, что уже завтра уезжать, что теперь он очень нескоро увидит маму, Ольгу, Антона. Не будет, есть любимые суши и лежать на этой кровати. Он грустно улыбнулся, сел, поднял наплечную сумочку, поспешно брошенную на пол, достал связку ключей, отстегнул от неё главный – от входной двери и протянул Ольге.

– Возьми! Считай, что он от моего сердца и нашего будущего. А если дождёшься, то это будет твой ключ от нашей квартиры. Ты, я и мама. Согласна?

– Конечно! – завизжала от восторга Ольга, вскочив с кровати и целуя Сергея, куда попало. – Но лучше бы без мамы…

– Всё покажет время, – неопределённо ответил он.                        Серое хмурое утро наступило неожиданно. «Как будто и не спали», – подумал Громов. Захлопали двери оставленных на стоянку машин. Где-то заулюлюкала сигнализация, заскрипели жалюзи и двери открывающихся магазинчиков, загудели стены просыпающихся домов, зашуршал от потока проезжающих автомобилей асфальт. Сергей лежал на боку. Один глаз был закрыт, другим он смотрел на Ольгу.

– Эй, товарищ женщина! Вам, вставать пора! Сейчас мама придёт, нам, большого «кулича» принесёт, – начал он шутливо будить подругу и поцеловал в любимую родинку под правой грудью.

– Выключите свет! Я ещё спать хочу! – Не понимая, сколько времени, плаксиво попросила она.

– Эге, гей!.. – Сергей нежно потряс Ольгу за плечо. – Вставай!..

Девушка открыла глаза и удивлённо посмотрела на Громова.                   – Уже утро?..

– Да, и сейчас придёт мама. Надо просыпаться!

Ольга широко зевнула, вытянулась, чуть не лопнув, как струна, и сбросила с себя одеяло.

– Всё, я в душ! – она бегом бросилась в ванную комнату.

Через тридцать минут губы влюблённых слились в прощальном поцелуе.

– Я тебя провожать в военкомат приду, – пообещала девушка, нырнула в прокуренный подъезд и исчезла.

За неделю до ухода в армию Громов уволился с работы, где за ратный труд получил ценные (как выражение внимания), но совершенно не нужные подарки и напутствия от уже служивших в армии старших товарищей и руководителей предприятия. Отвальную он решил не делать, хоть Елизавета Ивановна и настаивала.

– Давно ведь с родственниками не виделись, а сейчас такой повод…

Но Сергей знал, что кроме родственников придёт отец, а его не позвать нельзя. У них с мамой опять возникнет ссора (до сих пор не могут простить обиды), и она проплачет всю ночь, а у отца будет сердечный приступ, и ему, Сергею, придётся идти в военкомат в расстроенных чувствах. «Нет, не нужна эта отвальная», – окончательно решил он.

Остаток дня Сергей провёл с мамой и в сборах походного рюкзака, в который попытался втиснуть всё из прошлой жизни. К сожалению, место было ограничено, и поэтому там оказались только самые необходимые, как ему казалось, в будущем армейском уставном бытии вещи.

В Питере погода в конце апреля бывает разной. Иногда теплеет до двадцати градусов, и греет почти летнее солнышко. В городских скверах на берёзах появляются первые липкие листочки, а на газонах зеленеет молодая, нетронутая пылью и не замызганная придорожной грязью трава. А бывает, что всё население ходит в зимних куртках и шапках, и небо периодически разрывается шквалом холодного ветра и снега вперемешку с дождём. А природа спит, закованная ледяным настом. Сегодня был тёплый, тихий день. Электронные часы под козырьком парадного подъезда районного комиссариата показывали пятнадцать часов пятьдесят пять минут. Отправка была назначена на шестнадцать ноль ноль, и возле здания уже собрались призывники, а из-за окружающих его серых высоток, осторожно, в страхе, что его сейчас же затянет низкими дождевыми тучами, выглядывало радостное солнышко. На автомобильной стоянке пыхтел неизвестной марки автобус. Призывников было немного, человек пятнадцать – двадцать. Среди них и Сергей с мамой. Друзья не пришли. Утром позвонил Антон и сообщил, что их в городе нет, что они на важном деле и когда вернутся, не знает.             – Держись, Серёга! – глуховато, будто из подвала, сказал он и выключил трубку.

Ольги тоже не было. У неё неожиданно заболела младшая сестра, и она никак не может оставить её одну, хоть на минутку.                               – Буду звонить, – наигранно, как показалось Сергею, сказала она и чмокнула в наушник телефона.

– По машинам! – раздалась команда офицера, и все начали прощаться. Сергей поцеловал маму, ещё раз осмотрел двор перед комиссариатом и с подкатившим к горлу комком обиды и грустной улыбкой шагнул в автобус. Дальше в его сознании всё происходило как в полудрёме, и очень быстро. Воинский приёмник-распределитель, подстрижка, получение вещевого имущества, военный билет, жетон с личным номером. Покупатель – офицер воинской части, железные ворота со звёздочкой, в/ч 33… в радиотехнических войсках Северо-Западного военного округа, казарма, двухъярусная кровать, солдатская столовая. Всё! Служба началась. С одной стороны скрипучих железных ворот для Сергея начиналась полная неизведанных событий и впечатлений новая жизнь, а с другой – остались друзья, прошлое. Встретятся ли они вновь? Как сложатся их отношения в дальнейшем – этого не знал никто.

Глава 2. Белый

Матвей Белецкий в деревне был справным мужиком. Он и плотник, и кузнец, и технику любую, если надо, починит. Рядом с ним сынишка Олег, всему учится. Они с батей не разлей вода. И Василиса, мать Олега, хозяйка хорошая, в доме всегда прибрано, и еда наготовлена. Всё было хорошо, да вот случилась беда: нагадано. Попросила как-то Матрёна безмужняя местных трудоголиков старый сарай разобрать. Те думали, рядили, однако взялись попьяни. А на помощь Матвея позвали. Да не угадали. Подтолкнули вроде от себя, а он в другую сторону пошёл. Да так, что балкой Матвею спину перебило. Думали, сразу помрёт, но оказался мужичонка крепкий, отжился. Не помер, а ходить не может, дома лежит, стонет. Вся деревня Матрёну и мужиков ругает, охает, а помочь ничем не может. Врачиха сказала – травма серьёзная, дома вылечить не удастся. Надо в город везти. Может там, за большие деньги, помогут. Думала Василиса, думала и решилась к старшей сестре в город податься. «Она одинокая. Муж пять лет, как помер. Квартира большая. Продам дом, животину, может и хватит на лечение. Поставлю мужика на ноги, и заживём счастливо, как прежде». Сказано – сделано. Не как хотела, но всё же продала баба имущество и перевезла семью к сестре.              Так и оказался Олег в городе. В деревне было всё ясно и знакомо. Вот школа – через два дома. Учительница – соседка, Карина Игнатьевна. Пять учеников в классе, он шестой – три мальчика и три девочки. Все дети друг друга знают, и родители тоже. Вот улица, одна – центральная, на которой он живёт, а все остальные – второстепенные. И односельчане, как он думал, там тоже живут второстепенные. Вот речка, куда он с пацанами бегал купаться. И с Колькой, дружком давним, на утренней зорьке, ходил рыбачить. Вот сад со сладкими яблоками, а вот и дыра в заборе. Эх! Всё в прошлом. А в городе всё чужое, не то и на улице он живёт не центральной. Одноклассники приняли недружелюбно. Маленький, рыжий слабак, не знающий, что такое интернет и компьютерные игры, низкого достатка, излишне бережливый – стал изгоем. Олег не понимал, за что его так ненавидят. Ни с кем, не общаясь, сразу после уроков он убегал домой. Садился на маленькую табуретку рядом с отцом. Вспоминал, как было хорошо раньше, и мечтал, как будет хорошо, когда отец выздоровеет. Но ему лучше не становилось. Через полгода попала под машину и умерла, не приходя в сознание, тётка. Деньги, вырученные после продажи деревенского имущества, заканчивались, но отец всё не вставал. Два года прошли в мучениях и страданиях. А когда Олег пошёл в шестой класс, Матвей Белецкий помер. Долго они горевали с матерью, но жизнь не кончилась. Через три месяца наконец-то повезло: мать устроилась на хорошую работу – денежную, буфетчицей в городскую баню. Дышать стало легче. Василиса прикупила кое-какое имущество, принесла обновки сыну, и казалось, всё будет хорошо, однако с радости начала пить. К тому же хоть она была баба немолодая, но видная и по-крестьянски ладная, да и по мужской ласке истосковавшаяся. И стали мужики к ней попьяни исправно в гости захаживать. Не мог на это равнодушно Олег смотреть и дома стал бывать как можно реже. Тёмные и глухие подворотни стали для него вторым домом. Там он и встретил Антона, уже завоевавший славу сильного и безжалостного вожака.