Эти юные души…

Он быстро оделся и вышел из апартаментов. Алина Сергеевна для него умерла, а вместе с ней – и последние представления о прекрасной, верной любви. Возле бара на глаза попались два брата азербайджанца, любителя блондинок.

– Привет! Если хотите развлечься, то в апартаментах вас ждёт прекрасная дама. Думаю, для неё ваше появление будет приятным сюрпризом, – зло и холодно усмехнулся он.

– Спасибо, брат! – поблагодарил Эмиль и направился с родственником в сторону Випа.

Агент не хотел знать, что будет происходить дальше, поэтому подошёл к администратору и, сославшись на плохое самочувствие и на то, что рабочий день уже подходил к концу, отпросился домой. Через пять минут он вышел из клуба.

Была поздняя ночь. Ветер безжалостно гнул верхушки придорожных тополей. Продолжал накрапывать мелкий дождь. Агент огляделся. Вдоль проезжей части дороги в ожидании клиентов стоял ряд припаркованных бомбил. Охранник увидел машину знакомого хачика и сел к нему.

– Привэт! Тэбе, куда?

Агент на минуту задумался. Уже было поздно, и домой ехать не хотелось. Далеко, да и рано вставать.

– На Октябрьский, – коротко сказал он и, когда машина тронулась, удобно развалился в кресле. Зрачки Антона сузились, в глазах зажглись холодные колючие искорки. Лицо стало бледным, мраморным, черты лица заострились. Антона Тимофеева больше не стало. В машине сидел жестокий, сильный и расчётливый Агент, который ради денег готов пойти на всё, даже на убийство.

Он закрыл глаза и постарался расслабиться. Всё в голове завертелось, закружилось в какой-то неправильной последовательности, уродливом виде, ударялось в затылок, в виски, пыталось вырваться наружу.

– Приехалы, дорогой! – слова водителя через двадцать минут вернули пассажира в действительность.

Он встрепенулся и с облегчением вздохнул. Расслабиться не удалось. Машина, как обычно, остановилась на углу Октябрьского и Могилёвской. Агент рассчитался и, не прощаясь, вышел. Посмотрел на часы – четыре утра. Поёжился от утреннего холода, заползающего за шиворот и в рукава и быстрым шагом, пошёл по направлению к старой пятиэтажке.

Глава 5. Служба дни и ночи                                                            .

Первое, что озадачило Сергея, когда он прибыл в воинскую часть – это жизнь по строгому распорядку. Подъём, зарядка, процедуры личной гигиены, утренний осмотр, завтрак, занятия, обед и так далее. И ты уже не принадлежишь себе, как на гражданке, а встраиваешься в упорядоченный коллектив, выполняющий боевую задачу и не терпящий никаких отступлений от написанных кровью правил – Воинского Устава. И не важно, что хочешь ты, нравится тебе это или нет. Ты просто должен чётко и безукоризненно выполнять поставленную командиром задачу, зачастую не тратя время даже на её обдумывание. Кто душой, всем организмом эти правила принимает, тому служится легко и просто, а кто нет – тот каждую минуту считает до «дембеля». Сергею, в общем-то, армейские законы пришлись по душе. Уже через неделю не трудно было рано вставать и вовремя «отбиваться», выполнять физические упражнения и бегать в ОЗК, есть жареную селёдку и перловую кашу. Он чувствовал себя уверенно и спокойно. До армии Громов активно занимался спортом, и бегать трусцой каждое утро для него стало органической необходимостью. Не изменил этой привычке молодой солдат и здесь. С разрешения командира взвода, за полчаса до подъёма он выбегал из казармы, делал несколько кругов по стадиону и дальше занимался по личному плану, отрабатывая специальные физические упражнения, необходимые для ведения рукопашного боя. Как правило, он бегал один, но иногда к нему присоединялась симпатичная молодая девчонка, видимо имея желание поддерживать стройной и без того прекрасно сложенную фигуру. Ему нравились её пружинистые плавные движения, в которых угадывалась сила и выносливость, и в то же время природная женственность. А она периодически засматривалась на него – на накаченное, без единой жиринки тело, на мощь и силу отточенных движений, которые мог совершать только хороший спортсмен. Однажды, во время пробежки, они поравнялись друг с другом.

– Привет! – первой поздоровалась Юля.

– Привет! – стараясь не сбить дыхание, ответил Сергей.

– Ты спортсмен?

– Нет, солдат, здесь служу. А ты кто?

– Я тоже здесь служу, – засмеялась Юлька, обогнала Сергея и скрылась за зданием трёхэтажной казармы.

«Даже не успели познакомиться», – разочарованно подумал Громов. Однако они не упустили эту возможность, когда встретились во время пробежки в следующий раз. Юля, чтобы не смущать Сергея, держала в секрете, что она дочь командира части, а в остальном между ними не было тайн и недомолвок. Солдат без утайки рассказывал о своей жизни на гражданке, а Юля – о юном, но уже самостоятельном бытии. Незаметно между ними сложились дружеские отношения, которые ни к чему не обязывали и нравились обоим.

Однако в роте не у всех служба складывалась так ровно и гладко, как у рядового Громова. Однажды Толик Круглов, занимающий соседнюю кровать, надолго задержался после отбоя, а когда появился, был вне себя от злости.

– Что-то случилось? – спросил Сергей.

– Может, случилось, а может, и нет. Тебе-то что. Ты что, поможешь? – раздражённо ответил Анатолий.

– Может, и помогу. Я ведь не знаю, в чём дело, – почти шёпотом, поскольку вся рота уже спала, сказал Сергей.

– А тебе и знать не надо. Вот когда самого коснётся эта проблема, ‒ и он горько усмехнулся, – тогда и поговорим. А «стучать» я не буду.                   – Почему стучать. Я же не командир и не начальник. Мог бы и рассказать.

Анатолий упорно молчал. Сергей подождал ещё немного, но поняв, что всё равно ничего не добьётся, повернулся на бок и вскоре уснул.

Через несколько дней похожая история случилась и со вторым ярославским призывником – Егором Зинченко, а затем дело дошло и до Сергея. После вечерней поверки дневальный по роте рядовой Иванов предупредил:

– После отбоя в каптёрку зайди, там тебе недостающее имущество выдадут. Всё понял, дух?

Сергей ничего не понял, но в каптёрку всё-таки решил зайти. После команды «Отбой» он постучал в массивную деревянную дверь с надписью «Склад вещевого имущества».

– Заходи, – послышалось изнутри.

Сергей вошёл в помещение. В углу, на тюках с простынями, в расстёгнутом до пояса х/б, без ремня, лежал здоровенный детина. Он в упор посмотрел на вошедшего солдата.

– А, Громов. Заходи!

Здоровенным детиной был каптёр ефрейтор Приходько.

– Тут одна проблемка возникла. У моего товарища, – и он показал кивком головы на младшего сержанта Мухортова, который сидел за узким деревянным столиком, – деньги закончились, а ему надо девушке подарок купить. Очень красивая девушка, и он её очень любит. Не поможешь, брат?

Сухощавый, жилистый, невысокого роста, младший сержант Мухортов был командиром второго отделения во взводе, куда попали служить новобранцы.

– А сколько надо?

– Немного, тысяч десять – пятнадцать, но каждый месяц. Тогда и девушке будет хорошо, и тебе тоже. Служба пролетит незаметно.

– А что, он ей подарки каждый месяц дарит? – ещё до конца не поняв ситуацию, поинтересовался Сергей.

– Конечно, очень хорошая девушка, без подарков не может. Так поможешь, брат? Не откажешь? – явно ёрничая, опять спросил каптёр.

Наконец-то Сергей начал понимать суть происходящего.                         – А может мало десять тысяч? Может ещё столько же добавить, чтобы она сразу замуж согласилась выйти, за такого щедрого парня?

– А это хорошая мысль, Громов. Сам напросился. Первый взнос – десять тысяч, а дальше по двадцать каждый месяц будешь приносить, раз ты у нас такой шутник.

– А если не принесу?

Мухортов перестал улыбаться, подошёл вплотную к новобранцу и тихо прошипел:

– Лучше тебе этого не знать, солдатик. Завтра принесёшь десятку, – повторил он. – Всё, иди, там за тобой ещё есть желающие недостающее имущество получить. Да, и не говори никому ничего, если, конечно, ты заботишься о своём здоровье. Ну, а если нет, тогда!.. – и Приходько с Мухортовым угрожающе посмотрели на Громова.      Сергей в недоумении вышел из каптёрки. Такого он не ожидал. Теперь стало ясно, что говорили его сослуживцам и почему они молчали. Служба, казавшаяся праздником, вдруг предстала совсем с другой стороны. Сергей подошёл к кровати, постель почему-то не расстилалась, он заметно нервничал.                               – Что, тоже зарядили? – услышал он шёпот с соседней койки. – Не горюй, кажется, здесь все кому-то что-то должны.

– Будем спать. Утро вечера мудренее.

Сергей лёг в кровать, но тревожные мысли не давали заснуть. «Почему он должен кому-то платить, и другие тоже, и за что? Допустим, у него и таких же, как он, городских, есть деньги. А где их взять этим, из Ярославской губернии? Небось там, наоборот, подарков ждут. Да у них в глубинке, десять тысяч – прожиточный уровень за месяц, а тут такое. Интересно, а командование знает про эти поборы? Всё, надо постараться заснуть. Завтра будем во всём разбираться, а сейчас – спать, спать, спать!»                  Вместе с Сергеем в ночном дежурном полумраке засыпала и уставшая от тяжкой солдатской работы рота солдат, и только дневальный, выставленный недалеко от входной двери, бодрствуя, охранял их дружный тревожный сон.                                                                  Всё утро Громов не переставал думать, как поступить в данной ситуации. «Пойти и пожаловаться офицеру? Но как он докажет, что это правда, а не вымысел солдата-хлюпика, испугавшегося трудностей. Нет, сейчас идти нельзя. Во-первых, мало информации, а во-вторых, лучше бы найти единомышленников и заявить о беспределе коллективно. Коллектив – огромная сила, и против него не попрёшь».

Незаметно пролетел очередной день. С утра съели масло, затем была строевая подготовка, затем изучение воинских уставов, затем физическая подготовка, обед и после него – то же самое, только в обратном порядке. Наконец, наступило долгожданное время вечерней поверки и после неё немножко свободы, отдыха. Времени, чтобы вспомнить о жизни, которая осталась где-то там, на другой планете или даже в другой галактике, и пообщаться с теми далёкими, но очень родными и любимыми инопланетянами. Но Сергею было не до мечтаний, он морально готовился к встрече с Приходько и Мухортовым, или Хохлом и Мухомором, как их звали в роте.

– Рота, отбой! – прогремело по казарме, и тут же заскрипели железные кровати, запахло потными липкими носками, отовсюду послышались глубокие вздохи уставших за день воинов. Для всех день закончился, рота ложилась спать, но Сергей, не раздеваясь, сидел на кровати и ждал.                   – Эй, дух! – наконец услышал он знакомый голос рядового Иванова, – про должок-то не забыл? Тебя в каптёрке заждались. Сам пойдёшь или помочь?

Рядом зашевелились на нескольких кроватях.                                     – А ты не дух? Мы же вместе призывались. Я видел, как ты с девушкой прощался?

– Я тоже дух, только умный. А ты – нет.

– Скажи, я сейчас буду, ‒ спокойно сказал Громов, не торопясь снял поясной ремень, гимнастёрку, аккуратно сложил их на стуле возле прикроватной тумбочки и направился в сторону каптёрки. На этот раз он зашёл не стучась. В дальнем углу, как и в прошлый раз, на тюках полулежал каптёр; Мухомора видно не было.

– А, Громов, проходи…. Принёс?

Сергей сделал несколько шагов по направлению к Хохлу.                   – Не принёс и носить не буду. И другие не будут, – твёрдо сказал он.

Приходько внимательно посмотрел на Сергея, и какое-то тревожное предчувствие охватило его душу, на которое, однако, он сразу особого внимания не обратил.

– Ну, за всех ты не решай. Если люди хотят помочь ближнему, то, как мы можем им отказать? – ехидно улыбнулся он. – Ну, а ты, дух, сам решил свою службу сделать каторгой. Что ж, будь по-твоему.

Сергей услышал, как сзади что-то зашуршало, но обернуться не успел. На его шею удавкой забросили брезентовый ремень, который стал быстро затягиваться. Он хотел сорвать его, но на плечах, как противовес, кто-то цепко повис и ни за что не давал это сделать. «А вот и Мухортов», – подумал Сергей и со всей силы ударился противовесом о стену. Что-то хрустнуло, и удавка начала ослабевать. Громов повернулся к Хохлу и увидел, как тот решительно движется вперёд со сжатыми кулаками – кувалдами, чтобы помочь товарищу. Когда до него оставался шаг, и Приходько, выбросив руку вперёд, одним ударом мог сделать его инвалидом, Сергей сам шагнул навстречу, резко взмахнул рукой. Ноги ефрейтора полетели вверх, а голова вниз и со звоном ударилась о пол. Приходько охнул и, потеряв сознание, остался, неподвижно лежать на полу. Мухомор сидел возле стены и держался за ключицу.

– Ну, теперь тебе точно хана, солдат. В дисбате службу закончишь, в лучшем случае….

– А в худшем?

– В армии бывают разные происшествия. Бывает, солдатики стреляются, а бывает и вешаются. Не слышал?..                                    – Не слышал. Сергей вышел из каптёрки.

Старший лейтенант Владимир Бурло в военном училище успевал на тройки. От сокурсников он отличался тем, что во всём был неприметный. Он есть, а как будто его и нет. Учился – не совсем плохо, но и не хорошо. Роста был – не высокого и не низкого. Внешности был обычной. Не было в нём каких-то отличительных особенностей. Но за этой маской скрывался человек, живущий в своём мире, имеющий свои ценности и принципы. То, о чём думал он, не знал никто. Была у Володи ещё одна особенность – непомерное чувство зависти. Завидовал он всем. Высоким – потому что высокие, сильным – потому что сильные, умным – потому что умные. Завидовал тому, чего не было у него и никогда не появится, а очень хотелось. Наконец, Володя окончил училище, и ехать бы ему после окончания служить в Тмутаракань, в соответствии с профессиональными познаниями, но тут случилось непредвиденное. Оказалось, что его отец когда-то служил вместе с начальником отдела кадров, и тот за небольшое вознаграждение отправил чадо своего друга выполнять боевую задачу в «блатное» место: под Питер. Тогда Володя Бурло понял, что жизненные проблемы можно решить не только с помощью личных качеств: ума, силы, подлости, обмана, но и с помощью денег. Причём их можно добывать любыми способами, а не зарабатывать честным трудом. Когда наличные появлялись, он покупал то, чего у него не было. Например, когда хотел почувствовать себя красивым, шёл в подпольную сауну, вызывал проститутку или двух, платил деньги. И они восхищались и любили барина. Чем больше платил, тем сильнее любили. Когда Володя хотел себя почувствовать сильным, то вызывал в канцелярию молодого беззащитного солдата и, измываясь над ним, заставляя выполнять любые, даже самые немыслимые приказы, компенсируя это денежным вознаграждением. Чтобы почувствовать себя щедрым, он раз в месяц шёл в крутой ресторан и тратил деньги напропалую, удивляя этим всех окружающих и приходя почти в состояние экстаза, когда слышал за спиной: «Есть же богатые люди!» А умным он себя ощущал, когда вечером, лёжа в одинокой постели, восхищался собой: «Как здорово я всё придумал!..» Однако на все затеи денег не хватало и чтобы увеличить доходы, старшему лейтенанту Бурло требовались помощники, и тут он, обладая неотъемлемым талантом, безошибочно находил среди призывников родственные души – тех, кто тоже любил деньги и лёгкую жизнь за чужой счёт.

– Если хотите служить, как на курорте, соберёте с взвода к концу месяца сто тысяч. Как вы это будете делать, мне не важно, главное – без криминала, а в остальном я вас прикрою. Эта схема несколько лет действовала безотказно.

Сегодня, Володя проснулся с плохим настроением. Уже почти ночью позвонил каптёр Приходько и доложил, что во взводе появился рядовой Громов, который избил их с Мухортовым, отказывается платить дань сам и не даёт платить остальным, а также грозится разоблачением. Бурло очень удивился. «Избить Приходько с Мухортовым – это надо очень постараться. Пожалуй, действительно надо разобраться». Володе не хотелось напрягаться с утра, тем более что сегодня по плану было «почувствовать себя красивым», и эти мысли были так приятны, что больше не хотелось думать ни о чём. Однако поскольку до плановых развлечений было часов пять – шесть, он всё-таки пересилил себя и решил пообщаться с бунтарём наедине и выяснить, кто он такой, и что хочет на самом деле. Бурло жил в военном городке один, на первом этаже старой пятиэтажки в малогабаритной однушке. Дом находился в ста метрах от КПП, а ещё в ста метрах от границы военного городка и воинской части, почти упираясь в бетонный забор, размещалась казарма с его подопечными. «Восемь утра, рано, – подумал Володя. – Пускай позавтракают, потом и поговорим». Вспомнив о завтраке, он тоже захотел есть. Открыл полупустой холодильник, достал два куриных яйца и разбил их на разогретую сковородку. «Эх, сейчас бы кашку или омлетик, но кто его приготовит: ни жены, ни любовницы, хотя пора бы заиметь…» Он включил чайник, насыпал в цветастую кружку растворимый кофе, снял с плиты сковороду и поставил на стол. Ковырнул вилкой пережаренные яйца. «Опять недосол, – скривился он, ‒ невкусно!» Отключился чайник, он налил кипяток и положил в чашку два кусочка сахара. «Может, сделать бутерброд?.. Колбасы нет, – вспомнил он. – Опять уйду на службу голодный. Надо жениться и точка. Всё, пора. Так и язву можно нажить». С мыслями о необходимости непременно приобрести домохозяйку в статусе жены, он стал собираться на службу. «Но на ком здесь, в военном городке, жениться? Все нормальные замужем, а разведенку с чужим ребёнком мне не надо: детей не люблю, тем более чужих», – размышлял он. Круг возможных кандидаток на бракосочетание при дальнейшем анализе постепенно сужался. И вдруг у него возникла, на первый взгляд, абсурдная, но на второй – даже очень рациональная мысль. «А может жениться на дочери командира части? Ей уже шестнадцать. Через год окончит школу и замуж, на кухню, за кастрюли. А пока мы будем встречаться. Если всё получится, то я буду жить припеваючи, – представил он. – Все будут бояться, и я буду быстро продвигаться вверх по служебной лестнице. А как же привычки? С ними придётся расстаться? – спрашивал его внутренний голос. – Зачем? Семейная и личная жизнь – это разные вещи. С ней, я буду любящим мужем, а без неё – самим собой и всё будет хорошо, – отвечал он. – А как же любовь? – вступила в разговор душа. – Главное, чтобы Юля любила меня, а я – зачем?.. Не уверен, что мне важнее любовь, чем личный комфорт».

Ведя диалог о будущей жизни с самим собой, Бурло незаметно подошёл к казарме.

– Дежурный по роте, на выход! – громко подал команду дневальный, увидев командира взвода.

– Отставить, – приказал старший лейтенант и вошёл в канцелярию.

Зная вредный нрав командира, в дверях всё же появился дежурный.             – Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, – скороговоркой выпалил он, – какие будут указания?

– Вызовите ко мне каптёра и младшего сержанта Мухортова.

– Есть! – дежурный скрылся за дверью.

Через несколько минут, подталкивая друг друга, в канцелярию вошли Приходько и Мухортов.                                                             – По вашему приказанию прибыли, – хором доложили они.

У Приходько бинтовая повязка была на голове, а у Мухортова на руке.      – Ну, докладывайте, уважаемые, что произошло, и поподробней.

– Мы…, это…, сказали, чтобы он денег дал, на подарок девушке, – начал Мухортов, – а он сразу приёмы. Петруху так приложил, что тот сознание потерял, – и он с жалостью посмотрел на каптёра. – И мне ключицу чуть не сломал.

– А что говорил? – поинтересовался взводный.

– Говорил, что денег не даст, потому что не нужно девушке каждый месяц подарки дарить.

– А вы что сказали, что каждый месяц надо на подарки давать?

– Да! – не понимая, что сделал не так, признался Приходько.

– А умнее ничего не могли придумать, идиоты? Этот месяц – на подарок, а придёт другой – маме на лекарство, например, или ещё на что. А то, кто же подарки девушке за десять тысяч каждый месяц дарит? – Солдаты виновато переминались с ноги на ногу. – А не говорил, что вышестоящему командованию доложит или письмо крамольное напишет?

– Да нет, ничего такого. Только сказал, что больше никто платить не будет.

– Ладно, я всё понял. Садитесь и пишите рапорт, каждый от себя, как Громов пришёл в каптёрку после отбоя пьяный и начал вас избивать.

– А за что? – не понял Мухортов.

– Это не важно. Пишите, что не знаете, за что. Просто был якобы невменяемым.

Через несколько минут рапорта были написаны.

– Давайте сюда. – Бурло быстро прочитал сочинения. – А ошибок-то сколько, уважаемые! Ладно, идите и без моей команды, пока ни-ни.

– Есть, – дружно козырнули солдаты, повернулись через правое плечо и вышли из канцелярии.

Бурло довольно потёр руки.

– Ну, а теперь и с бунтарём поговорить можно… Дневальный, вызовите ко мне Громова, – крикнул он в открытую дверь и стал наблюдать возле окна.

Через несколько минут по направлению к казарме бодро шёл солдат. Бурло увидел на нём неумело отглаженную форму, замызганные берцы и подумал: «Может, это не он?»

– Разрешите войти? – спросил рядовой Громов и приложил руку к головному убору.

– Входите уважаемый, входите. Командир взвода ещё раз внимательно рассмотрел вошедшего.

Громов стоял по стойке «смирно» перед командиром. Он был среднего роста, имел ничем не примечательную внешность и спокойный, уверенный взгляд зелёных глаз, какой бывает только у очень сильных духом людей. «С ним будет очень непросто, – подумал Бурло».

– На гражданке спортом занимались? – спросил он.

– Да так, как любитель… теннисом.

– А драться, где научились?

– Да, я особо и не умею.

– Не скромничайте, Громов. Положить Приходько с Мухортовым не каждому под силу. А за что вы их били?

– Да, мы так, просто силой мерились, типа игры, кто кого.

– Игрались, значит? – Брови у Бурло нахмурились. – А вот солдаты на вас рапорта написали, что вы их после отбоя в пьяном виде ни за что избили. Это как?

– Я не пью, – возразил Громов.

– А вот свидетели подтверждают, что вы, уважаемый, были пьяным и невменяемым. Так что, дисбатом попахивает, товарищ солдат. – Громов молчал. – Ничего не хотите сказать в своё оправдание?

– Нет.

– Ну, что ж, тогда на первый раз от имени командира части я вам объявляю арест на десять суток с содержанием на гауптвахте. А если ещё раз произойдёт что-то похожее, то, поверьте мне, отправитесь в дисбат, и надолго. Всё поняли, уважаемый?

Сергей молчал. Бурло ещё раз посмотрел на него, и наконец, скомандовал:

– Идите!

– Есть! – Нахмурившись, рядовой Громов вышел из канцелярии. «Может, зря я ему не сказал, что от меня деньги требовали, – думал он. – А с другой стороны, как бы я это доказал, ведь свидетелей не было. Да и потом, поскольку нет доказательств, все бы сказали, что я стукач. А вдруг старлей с ними заодно? Ведь им поверил. Точно, они всё здесь заодно. И этот взводный, и командир части, раз от его имени объявил взыскание. Всем солдатские деньги нужны. Но ничего, будем бороться, такого точно допускать нельзя».

Слух об аресте Громова разнёсся по роте со скоростью света.

– За правду… – с сожалением шептали одни.

– Нечего выёживаться, плати как все, против системы не попрёшь… – говорили другие.

Бурло был неприятен прошедший разговор с Громовым. Он хотел его поскорее забыть, поэтому сел в старое, низкое, обшитое коричневым дерматином кресло, забросил руки на затылок, вытянул вперёд косолапые ноги, закрыл глаза и стал думать о приятном. «Вот выходит расслабленный, томный из бассейна с голубой водой, Машка оборачивает его в белую хрустящую простынь и помогает лечь на массажный стол. Он просит: «Маша, сделай всё, как в прошлый раз. Было очень хорошо. – Если заплатишь – сделаю», – отвечает она и начинает массировать его бледно-розовое тело. Он стонет от удовольствия». Но вдруг рядом что-то зажужжало, затряслось. Володя не может понять, что ему мешает расслабляться дальше, открывает глаза и понимает, что звонит телефон внутренней связи с командиром части. Бурло вскочил, схватил трубку и командным голосом доложил:

– Слушаю вас, товарищ полковник!

– А, это вы, Бурло, а где командир роты?.. А, впрочем, неважно, – раздался голос заместителя командира части по работе с личным составом.       – Сегодня в гарнизонном доме офицеров школьная самодеятельность даёт концерт для пополнения. Вы должны к девятнадцати часам привести своих. Всё ясно?

– Так точно, – выпалил Бурло и, услышав длинный гудок, положил трубку. «Вот тебе и покупался, – с разочарованием подумал он. – Но надо идти на концерт, никуда не денешься. Может, это и к лучшему. В школьной самодеятельности выступает дочь командира части, чем не случай познакомиться? Только, как это сделать». Бурло углубился в размышления. «Что любят девушки, особенно молодые, романтичные и несмышлёные? Конечно, подарки, что-то современное и крутое, например, айфон или смартфон. Допустим, купил. Но этого мало. Они любят сильных, смелых и богатых. Что ж, и это представление организуем. Сомневаться ни в чём не будет. А ещё они любят, чтобы мужчины выполняли любые прихоти. И это мы на первых порах сделаем, а уж потом, после свадьбы отыграюсь за всё».