Эти юные души…

Через некоторое время они друг без друга никуда. В школе это заметили, и отношение к новичку сразу изменилось. Его перестали гнобить и шпынять. После уроков Антон стал обучать неприспособленного дружка законам улицы. Первым уроком была игра в карты. Олег стал подыгрывать Антону, и у него появились первые карманные деньги, и он уже не ждал, когда пьяная мать выделит копейку на ежедневные расходы. Он был физически слаб, поэтому вторым уроком было умение защищаться и работать ножом и кастетом. Белецкий, или Белый, как прозвал Олега Антон, никогда не встречался с девушками, и одноклассники исподтишка посмеивались над ним. Поэтому третьим уроком, стали правила общения со слабым полом. Сначала была теоретическая часть, и Олег узнал, где и что у девушек находится под одеждой, как правильно обниматься и целоваться, при этом об ухаживаниях речи не шло. А затем друзья перешли к практической части. Антон решил познакомить товарища с давней подругой, Беллой. Договорились встретиться в подъезде дома. Друзья вошли в лифт, Антон нажал на цифру девять, и кабина, чуть вздрогнув, послушно покатила на последний этаж. В небольшом помещении перед входом на чердак их уже ждала юная искусительница.

– Этот? – равнодушно спросила она.

– Этот, – кивнул Антон и посмотрел на Олега, который побледнел и весь съёжился. – Не дрейфь, не к зубному пришёл.

– Ты с нами? – поинтересовалась Белла.

– Нет, я погуляю.                                                             – Через полчасика поднимешься, рассчитаемся.

– Договорились.

Антон уехал вниз. Девушка осталась с Олегом наедине. По внешнему виду ей можно было дать лет восемнадцать. На ней был короткий атласный халатик, из-под которого в нижней части соблазняюще выглядывали загорелые ноги без чулок, а в верхней – бо́льшая часть пышной груди. Лифчик, как и трусики, Белла, не носила; по крайней мере, сейчас их на ней не было. Халатик держался на узких плечах, подпоясанный в талии тонким пояском синего цвета. Белые крашеные волосы были завязаны в хвостик. Большие синие глаза и полные губы иронично улыбались, глядя на растерявшегося любовника.

– Ну что, начнём?

Белла поцеловала Олега в губы. Затем её рука опустилась вниз и сжала то, что находится у мужчин между ног.

Олег глубоко задышал. Всё его существо напряглось.

– Хорошо? – спросила распутница и, не дождавшись ответа из открытого от удовольствия рта ученика, села на ступеньки лестницы, распахнула халатик и расставила ноги. – Иди сюда, – послышалось Олегу что-то фантастическое.

Мгновенно всё изменилось: ожило, загудело, засверкало, зажгло. Он покраснел, покрылся потом и внезапно почувствовал, как внизу что-то стало непроизвольно пульсировать, и липкая жидкость намочила трусы и потекла вниз по ноге. Волна неимоверного удовольствия прокатилась по телу. «Это всё, – подумал он. – А как же Белла?» И ему вдруг стало ужасно стыдно. Олег повернулся и побежал прочь. Лифта не было, он помчался по лестнице вниз, чтобы не видеть эту девушку больше никогда, забыть всё, что произошло. На выходе из подъезда он столкнулся с другом и, отворачивая лицо, проскочил мимо. Антону позвонила Белла, объяснила ситуацию. Тот рассмеялся.

– Что, я не такой, как все? – спросил Олег, встретив друга на следующий день.

– Да нет, дружище, все через это проходят. Всё нормально. Следующий раз будет всё в порядке, вот увидишь. – Антон спрятал улыбку.

На этом закончился третий урок Белого. Дальше жизнь потекла своим чередом. Мать пила и продолжала таскать домой мужиков, а он познавал жестокие законы уличной жизни. Появились деньги, а к ним и девушки. Не раз он участвовал в жестоких драках и не бежал с поля боя. Постепенно Белый стал превращаться из неумелого щенка в дерзкого воина. Учёба не давалась, он часто прогуливал, и, если бы не учителя физики и химии, которые неподдельно восхищались своим учеником, не получил бы аттестат. У Белого, благодаря детскому увлечению всё разбирать, ломать, а затем опять создавать и строить, – были действительно уникальные знания техники и «золотые» руки. Этими руками было собрано большинство макетов и лабораторных установок в кабинетах любимых предметов.                   «Эх, такую бы голову и руки, да в нужное русло…» – мечтали учителя, ‒ но русло было другое, криминальное и плыл по нему Белецкий без оглядки, всё дальше и дальше от праведных берегов. Постепенно менялось сознание. Скромный, застенчивый тихоня, любящий родителей крестьянский жмот стал превращаться в безжалостного стяжателя, который ради денег мог пойти на любое преступление. Он почувствовал запах наживы, и ему уже мало было копеек, ему нужны были рубли, сотни, тысячи. Он беспрекословно слушался Антона, но в глубине крестьянской душонки уже зарождался вопрос: «Правильно ли вожак делит деньги? Почему ему можно то, что нельзя мне? ‒ но пока молчал и не показывал вида, что его что-то не устраивает». Никто о его мыслях даже не догадывался.

Глава 3. Ольга

Простившись с Сергеем, Ольга выбежала из квартиры и села в проезжающую маршрутку. «Пускай идёт в свою армию, идеалист, ищет себя, – раздражённо думала она, отъезжая от дома, – а я себя буду искать. Квартирка с мамой. Насмешил…. Я по-настоящему хорошо жить хочу, и будь, как будет. Если сведёт нас судьба опять, значит, так, тому и быть. А если нет…» Ольга, конечно, собиралась проводить любимого, как обещала, но накануне неожиданно позвонил Гарик, с которым она встречалась некоторое время втайне от Сергея, а в прошлом году зажигала на Пхукете. Он пригласил на шашлыки на дачу. Рассказал, какая будет крутая кампания, и Ольга не смогла отказаться.

Утром следующего дня, когда Сергей собирался на призывной пункт, она ехала на заднем сиденье новенького «Мерседеса» и через окно любовалась пейзажами просыпающегося весеннего леса. Гарик сидел за рулём и без остановки рассказывал о поездке зимой на Мальдивы, сокрушаясь, что с ним не было Ольги.

– Я уже забыл, какая у тебя кожа, – гладил он её по руке.

– Ты ведь тоже не звонил, но кто сказал, что для тебя всё потеряно?.. Если будешь хорошо вести, то, может быть, сегодня и вспомнишь. – Ольга многообещающе улыбнулась. – Кстати, какой ты приготовил мне подарок после долгой разлуки?

– Пусть, это будет сюрпризом, дорогая. Все неожиданности и подарки позже, – загадочно пообещал он.

– Тогда пусть быстрее наступит это время, – Ольга задорно рассмеялась.                                                                   За пустой болтовнёй, незаметно, машина подкатила к воротам родительской дачи Гарика. Его отец, Леонид Трофимович, был нефтяником и курировал отдалённые месторождения, разбросанные по великим просторам нашей необъятной Родины. Мужчиной он был видным и далеко не бедным, к тому же умеющим ценить женскую красоту. Эту особенность отлично знала его жена, мать Игоря (или Гарика, как его звали друзья), которая в один прекрасный момент объявила: «Или мы ездим везде вместе, или я с тобой разведусь и отберу половину имущества». Леонид Трофимович выбрал первое, поэтому Лидия Семёновна в качестве секретаря-референта уже три года курсировала вместе с отцом, периодически оставляя почти взрослого сына одного, на всём нажитом городском и дачном хозяйстве. В настоящее время родители были в командировке в Урае, а сынулька в семейных владениях хозяйствовал сам.

Гарик вышел из машины и отворил ворота. Сегодня он ждал гостей, поэтому автомобиль пришлось отогнать подальше от ворот под навес за угол кирпичного сарая. Дача заслуженного нефтяника представляла собой двухэтажный сруб из Финляндии калиброванного бревна. На первом этаже размещалась огромная гостиная, кухня, финская сауна, небольшой бассейн, душевая, туалет и комнатуха для обслуживающего персонала. Второй этаж был поделён на комнаты. Их было четыре, они шли по кругу, в центре которого стоял большой бильярдный стол. Ольга здесь была не в первый раз и поэтому со знанием дела поднялась на второй этаж и заняла любимую комнату, затем спустилась в гостиную, налила бокал французского вина и уселась в глубокое мягкое кресло.

– Какие планы на вечер? – спросила она Гарика, который полулежал на тахте напротив и разговаривал по телефону.

– Как обычно: шашлыки, напитки, баня, бассейн и далее всё по плану.       – А когда приедут твои друзья?                                                  – Звонил художник, он с Соней уже в пути, и Спиридон Фёдорович с Агатой тоже скоро будут. Им осталось километров пятнадцать – двадцать.

– Кто они и чем занимаются?

– Как тебе сказать, – на секунду замялся Гарик, – мои друзья и уважаемые люди. Художник – Никита Беспалый, очень талантливый, но ещё не до конца признанный портретист. Рисует в основном с натуры. Кстати, Соня – одновременно подруга и натурщица. Из существующих на свете женщин она вдохновляет его больше всех. Но если ты захочешь, Никита может и тебя представит в каком-то образе.

– Не знаю…, посмотрим, – неопределённо сказала Ольга. – А чем ещё занимается Соня?                                                                   – Она приехала в Питер из Нижнего Тагила строить новую жизнь. Гарик плеснул в бокал виски. – Молода и красива. Думаю, у неё большие перспективы.

– А что, она уже прожила какую-то неудачную жизнь?

– Да. На родине, несколько я знаю, у неё была неразделённая любовь. То ли её страшно любили, то ли она, и теперь кто-то преследует. А Никита дал кров и защиту. В настоящее время, как мне кажется, она счастлива.

Оба на некоторое время замолчали.

– А кто такой Спиридон Фёдорович?

– О, это вообще интересная история. Я с ним познакомился около года назад, когда отец прислал помощника, чтобы решить кое-какие финансовые проблемы.

– Это что, его подчинённый?

– Да, насколько я знаю, уже лет десять. Отец его вытащил из какой-то дыры, и тот ему за это благодарен, по сей день. Так вот, год назад он познакомился с Агатой. У них появилась взаимные чувства, любовь. Он ей снял квартиру, и теперь раз в два месяца приезжает в гости, а она ждёт.

– Глубокие отношения, – то ли пошутила, то ли сказала с укоризной Ольга.                                                                              Однако Гарик рассказал не всё, что его связывало со Спиридоном Фёдоровичем или Спирей, как его звали в определённых кругах. На самом деле, они познакомились в те трудные времена, когда Гарик, будучи невменяемым, проиграл в казино всё родительское имущество. И Леонид Тимофеевич, чтобы спасти кровно нажитое, направил уголовника Спирю разобраться в ситуации. Спиря приехал, казино неожиданно сгорело, о долге Гарика никто не вспомнил, а может быть и не узнал, но вопрос решился. Благодарный Игорёк познакомил его за это со своей лучшей на тот момент подругой Агатой. Мужланистый, уже в солидном возрасте, забуревший в дальних командировках Спиря, сразу же запал на неё.                               – Сгорел я пополной, – признался он Гарику.

Затем, за «правильное» решение проблемы, Леонид Тимофеевич наградил бандита серьёзными деньгами, на которые тот, в общем-то, и купил две квартиры: одну для себя, а во вторую поселил Агату, где с ней развлекался во время командировок.

– А Агата – питерская? – опять спросила Ольга.                               – Агата? Точно не знаю. Кажется, да, но я не уверен.

Гарик встал и подошёл к огромной стеклянной двери гостиной, через которую хорошо было видно зелёную, давно не стриженую лужайку. В тени под огромной осиной стоял металлический мангал, рядом лежали берёзовые поленья. Ему не хотелось продолжать разговор об Агате, и он попытался как-то изменить направление мыслей Ольги.

– Может, разожжём мангал?

– Не знаю, – растерялась Ольга. – Не стоит ли подождать, когда приедут остальные?

– Как скажешь, моя королева. Игорёк подошёл к девушке и присел возле её ног на колени. Она положила руку ему на голову.

– Вы что-то хотели, кабальеро?

– Да и прямо сейч-а-с, – растягивая слова, почти пропел Гарик, обнимая подругу за талию.

Она поняла его намерения, тоже присела, и их губы слились в долгом поцелуе. Рука Гарика нырнула под её одежду, а она начала расстёгивать ремень его брюк. Дыхания молодых людей стали глубокими, а движения страстными. Внезапно во дворе послышался шум въезжающего автомобиля, хлопанье дверей и чей-то басовитый голос.

– Это Спиридон.… Надо идти.

Гарик, подтягивая ремень, пошёл встречать гостей. Ольга тоже встала, взмахом руки привела себя в порядок и последовала за другом.                        Спиридон имел вид огромного осанистого мужика с суровым морщинистым лицом и бычьей шеей. Короткая причёска, тяжёлый взгляд неподвижных мутных глаз и квадратная челюсть представляли его как бандита, готового пойти на любой беспредел. В свои сорок пять Спиря испытал многое. По манере держаться было видно, что его мало чем, можно в этой жизни удивить. Он был современно одет и обвешан модными штучками. На шее болтались золотая цепь и алюминиевый крестик на чёрной нитке. На левой руке надет массивный браслет из белого золота, и на указательном пальце – перстень с огромным рубином. На правой руке – дорогие часы (видимо, он был левша) и скромное колечко на мизинце. Несмотря на отсутствие ещё настоящего летнего тепла, на нём была короткая рубашка на выпуск и удлинённые шорты чёрного цвета. На ногах – кожаные коричневые лапти без носков.

– Здорово, брателла! – широко улыбаясь, поздоровался он.

– Привет, Спиридон! Рад тебя видеть. Гарик коротко, по-пацански, приобнял его за могучие плечи.

Вслед за Спиридоном из машины вышла Агата.

– Знакомьтесь, это Ольга… – в этот момент глаза Гарика и Агаты встретились, – моя хорошая знакомая, – представил он.

Спиридон оценивающе осмотрел девушку и удовлетворённо кивнул.

– Проходите в гостиную, сейчас подъедет художник, и начнём.

Гости по-хозяйски уселись на тахту. Ольга смутилась после слов Гарика, но не подала вида. «Значит, я для него просто знакомая…. Ну а кто ещё? Ведь мы не виделись около года. Конечно, хотелось бы иметь такого жениха. Богатые родители, не жлоб. Да и перспективы огромные: квартира, заграница и вообще, что захочешь. Не то, что с Сергеем. Но я, к сожалению, теперь только знакомая». Ольга посмотрела на часы. «Сергея провожают в армию, надо позвонить».

В открытые ворота дачного участка, въехал очередной автомобиль, и остановился напротив входа в дом. С водительского места вылез худой долговязый брюнет, оббежал «Мерседес» и услужливо открыл заднюю дверь. С кожаного сиденья сначала свесились стройные загорелые ноги, а затем показалось и остальное, идеальное с точки зрения женской красоты, тело Сони. Она была в розовом лёгком платье, под которым явно не было ничего. Пара подошла к Гарику с Ольгой.

– Никита Беспалый, художник, – представился мужчина средних лет и так же, как Спиридон, оценивающе осмотрел Ольгу.

– А я Соня, – пролепетало неземное создание.

– Ольга, знакомая Гарика, – буркнула стройная брюнетка и укоризненно посмотрела на своего друга.

Из гостиной вышли Спиридон с Агатой.

– Ну, вот все и в сборе, – обрадовался Гарик. – Рад вас видеть у себя. Кстати, до сих пор не сказал, по какому поводу. Наступил момент, когда секрет можно открыть. Мне сегодня исполнилось двадцать лет.

Все удивлённо молчали. Спиридон отреагировал первый.

– Так это действительно праздник! У Гарика круглая дата, – обратился он к окружающим. – Чего же ты не сказал заранее, бродяга? Мы без подарков.

– Действительно Гарик, ты нас поставил в неловкое положение, – возмутился Никита.                                                                   – Игорёчек, что же нам теперь делать? – спросила Соня.

– Не волнуйтесь, – успокоил всех юный юбиляр. – Просто раз у меня день рождения, я попрошу каждого вместо подарка исполнить моё желание. А я хочу, чтобы мы сегодня все веселились и отдыхали пополной, без оков и предрассудков, как душа попросит. Согласны?

– Ура, согласны! – первая отозвалась Соня.

– Конечно, о чём речь, браток, – согласился с ней Спиридон, и все остальные поддержали их.                                                             – Тогда гуляем!

Гарик, забежал в дом и на всю мощь врубил музыкальную аппаратуру. Оргия началась. Сначала ели и пили, затем танцевали и опять пили. Стемнело. Все опьянели, и захотели поплескаться в бассейне. Сначала в купальниках, затем голышом. Потом пили шампанское прямо в воде. Кому-то стало плохо, и его то ли от качки, то ли от слабого здоровья и большого количество выпитого, стошнило. Все выползли из бассейна и стали танцевать голышом в гостиной, продолжая пить. Наступила ночь. Число танцующих постепенно уменьшалось. Вот свалилась на тахту обессиленная Агата, затем рядом с ней Гарик. Потом дошла очередь до Сони (она пила меньше всех) – и, почти одновременно, до Ольги. Они разлеглись на расстеленный во всю площадь пола персидский ковёр. Затем между ними упал долговязый художник, и наконец, рухнул пивший за четверых могучий Спиридон. Праздник, казалось, подошёл к концу. По углам комнаты валялась одежда и пустые бутылки; в пепельницах едва дымились не до конца затушенные окурки. Воздух постепенно наполнился запахом пота и перегара. Была поздняя ночь. Всё погрузилось в непроглядную темноту. Компания засыпала. Однако через некоторое время где-то послышался шорох, потом ещё, потом сильнее. Кто-то глубоко задышал, кто-то заохал. Шуршания и шевеления начались по всей комнате и, постепенно, она превратилась в поле боя, где кто-то с кем-то самоотверженно до исступления сражался, побеждал или проигрывал, сдавался сам или брал противника в плен. Всё завертелось, заскрипело, загрохотало, изнемогало и смеялось. В гостиной, как и в головах людей, в их душах и сердцах, разыгралось разрушительное торнадо, разрывающее веру в любовь, непорочность, преданность, в честность человека. В этой кромешной темноте, на полу, изнемогали от низменной страсти уже не люди, а стадо обезумевших особей, у которых не было души, а в груди продолжало биться не понимающее, что происходит, сердце.             Утро наступило неожиданно. Ольга проснулась первой. Очень хотелось пить и в туалет. Она осмотрела комнату. То, что предстало перед её взором, сначала поразило, а затем повергло в шок. Её голова лежала на прекрасной розе, наколотой на мускулистой руке Спиридона. Вторая его рука почти полностью накрывала её живот. Справа на спине лежал, раскинув длинные ноги и громко храпя, художник. Ольга, как и все остальные, была совершенно голой. Гарик руками и ногами обнимал Агату. «Конечно, между ними что-то было раньше, – опять подумала она. – Это видно невооружённым взглядом». Соня лежала на животе, немного вдалеке от всех, и тихо сопела. Молодой и крепкий организм спал настолько крепко, что даже мухи, отчаянно сражавшиеся за самое уютное место на голой розовой попке, не могли её разбудить. Ольга осторожно сняла с себя ручищу Спиридона, тихо встала и на цыпочках, слегка пошатываясь, пошла в ванну. Болело – всё. Она открыла кран, и ледяная вода окатила плечи, руки, ноги. Подставляя голову под прохладные струи, она пыталась вспомнить, что произошло, как она оказалась голой в объятиях Спиридона, а может, и с художником она обнималась тоже,… Ведь он лежал рядом. «Весело отпраздновали день рождения, – укоряла она себя. – А может быть, его и не было вовсе, а это просто повод для оргии?» Ольгу пробил холодный пот, её осенила страшная догадка. Гарику она совсем не нужна. Его девушка – Агата, а её он пригласил специально, чтобы развлечь друзей. «Вот такой подарок он приготовил, подлец. Что же делать?.. Бежать, немедленно бежать отсюда, куда глаза глядят, чтобы не видеть больше это стадо».

Она выключила воду, обернулась огромным махровым полотенцем, вышла из душевой и крадучись поднялась в свою комнату. Быстро оделась, похватала вещи и бесшумно вышла за ворота дачи. На улице накрапывал дождь. В лицо ударил прохладный утренний ветерок, освежая дыхание. Она не знала куда идти, и даже не задумывалась, правильную ли выбрала дорогу. Просто шла и шла вперёд, всё дальше и дальше от проклятой дачи, где её унизили и оскорбили, продали как товар. Где рухнули все мечты о счастье. Ветер усилился и развевал слипшимися прядями мокрые волосы. Она от обиды подвывала злому ветру, а из глаз ручьём текли слёзы.

Ольга добралась домой только к обеду. Дверь открыла сестра. «Значит, мать уже на работе».

– Оля, что с тобой случилось? Мы всё утро звоним, а ты «в не зоны…» – возмутилась Таня.

Только сейчас Ольга заметила, что у неё выключена трубка.

– Всё хорошо, Танюша, всё хорошо. Забыла включить телефон. Я тебе позже обо всём расскажу. А сейчас мне надо отдохнуть. Я очень устала.

Она зашла в комнату и закрыла дверь на ключ.

Хотя сестре было тринадцать, она чувствовала себя взрослой. Многое понимала и, мысленно оценивая жизнь и поступки Ольги, во многом была с ней не согласна. Вот и эти сутки Таня не находила себе места. «Почему не пошла, провожать Сергея? Ведь у них дело доходило до свадьбы. Может у неё появился кто-то новый, но кто и где она была ночью?.. Ладно, всё узнаю завтра, а сегодня пусть отдыхает, раз такая уставшая», – и Таня отошла от двери.

Как известно, бытие определяет сознание. А сознание семьи Желудковых, после того, как их бросил муж и отец, было направлено на добывание денег, и Ольга в этом проекте была главным звеном. Она, по мнению мамы Серафимы Юрьевны, должна была организовать своё бытие так, чтобы удачно выйти замуж и обеспечить достойную жизнь и будущее всей семьи. И в этой гонке за деньгами, сменой претендентов, из её души постепенно пропали возвышенные и светлые чувства, присущие нормальному человеку. Забылось, что такое любовь, доверие, нежность, сострадание, а остались – холодный расчёт и коммерческая выгода. Поступок Ольги, с этой точки зрения, можно было понять: Сергей – хорошо, но Гарик – богаче. Так рассуждала она, когда решила поехать на дачу. Но то, что произошло там, полностью выбило её из колеи. Она думала, что в отношениях с мужчинами всегда она режиссёр. Но сейчас случилось обратное. Она стала актрисой, действующим лицом спектакля, разыгранного не по её сценарию. Причём ей была отведена самая гнусная, презренная роль. Ольга лежала в кровати и чувствовала, как болит тело. Но ещё сильнее болела душа, потому что прошлой ночью, на грязном, затоптанном полу она натурой расплатилась за все мечты.

Ольга встала с кровати, подошла к шкафчику, где был оборудован небольшой бар, и достала бутылку виски, давно стоявшую нетронутой. Открыла, налила полный бокал. Выпила в три глотка, закусила криво отломанной долькой горького шоколада и снова легла.                        Жизнь и душа младшей Желудковой не интересовали никого. Танюша росла сама по себе, как дикий полевой цветок. Сама решала, что хорошо, а что плохо, как поступать в различных ситуациях, на кого учиться или не учиться вовсе. Она была мала и не могла добывать денег. А значит, в этой семье была не в счёт. С одной стороны, это казалось – плохо. А с другой – никто не воздействовал на неокрепшую психику девочки, не калечил её, и она смогла сохранить такие человеческие ценности, как честность, любовь к ближнему, доброта и нежность. Таня искренне любила маму и старшую сестру, даже не задумываясь, хорошие они или плохие. Была счастлива, что они есть, они родные. Вот и всё. Она также свято верила в добродетель и справедливость и поэтому не понимала, как случилось, что Ольга не проводила Сергея в армию. Что с ней произошло? Таня с нетерпением ждала завтрашнего утра, чтобы поговорить об этом.

Вечером, вернувшись с работы, Серафима Юрьевна попыталась зайти в комнату старшей дочери, но у неё оказалось заперто. Нервно походив возле двери и не решившись постучать, она пошла спать.                                     Ночь для Ольги выдалась страшная. Не помог и в избытке выпитый алкоголь, и снотворное. Пребывая в полудреме, она то вздрагивала, то что-то невнятно бормотала, то плакала, то смеялась. Сначала покрывалась потом, а потом её бил жестокий озноб, и к утру вконец изнемогла. Открыв глаза и поняв, что наступает очередной мучительный день, Ольга допила остатки виски и уснула снова. И, только проснувшись ближе к обеду, почувствовала себя лучше.

В два часа дня в дверь кто-то несмело постучал.

– Оленька, открой, можно войти? – услышала она жалобный голос сестры.                                                                         – Почему ты не в школе? – повысила голос Ольга.

– Мне сегодня не надо, меня отпустили, – наивно соврала Таня.

Сестра это поняла, но не подала вида.

– Иди в школу, может, на последние уроки успеешь.                               – Пока я тебя не увижу, и ты мне всё не расскажешь, я никуда не уйду.

– Нет, Таня, иди в школу.

– Я никуда не пойду, уже поздно.

Ольга знала упёртый характер сестрёнки. Она ещё немного подумала и всё же открыла дверь.

– Хорошо, заходи. Но когда я тебе всё расскажу, ты оставишь меня в покое.                                                                               – Договорились! – с радостью согласилась Таня.