Обманчивая нежность в оковах первозданной ненависти

Оксана Самсонова

Обманчивая нежность в оковах первозданной ненависти

Пролог. Бремя творца

Последняя капля крови Мэйли упала в темную чашу. И с ней уплыл в небытие ее последний вздох – тихий, прерывистый, полный горечи невысказанных слов и немой ярости к несправедливой судьбе. Ее жизнь угасла, так и не успев разгореться, оставив после себя лишь безмолвный вопрос к безразличным небесам.

Конец.

Последняя буква легла на экран с сухим, безжизненным щелчком клавиши. Я медленно откинулась на спинку стула и выпустила из легких долгий, усталый выдох. Внутри царила знакомая, сладковато-горькая пустота – чувство, неизменно следующее за финальным аккордом очередной сломанной судьбы.

Еще один мир создан. Еще одна судьба второстепенное героини вывернута наизнанку ради чужого удовольствия.

Тан Мэйли.

Имя отозвалось в сознании – тихо, больно, щемяще. И на миг дрогнуло что-то внутри. Почти… жалость. Но «почти» в моём ремесле сродни смерти. Я – творец, что утоляет голод ненасытной публики. Она жаждала боли, драмы, трагедии, изощрённой и поэтичной. Она опьянялась предательством и сладострастно вздыхала, следя за красивыми страданиями.

А я… За десять с лишним лет, что я посвятила созданию этих историй, я изучила вкусы моего читателя досконально. В свои двадцать семь я стала идеальным поставщиком, винтиком в отлаженной машине, что исправно даёт публике то, чего она так жаждет. Я научилась глушить в себе это щемящее эхо – шепот, что в последний миг молит о пощаде, о счастливом финале для тех, кого я создала. Будь у меня хоть капля слабости – я бы давно перестала отличать этот вымышленный ад от реального.

Я создала Тан Мэйли – второстепенную героиню – наделила ее одухотворенной красотой и наивной, трогательной верой в доброту мира. Девушку из знатного, но опального рода, чья жизнь должна была стать идеальным полотном для трагедии. Я дала ей всё: любящую, хоть и павшую семью, честь, которую она блюла как зеницу ока, трепетное, чистое чувство к тому, кто казался ей воплощением света. А потом методично, с хирургической точностью, отняла всё это. Кисть за кистью, я писала ее гибель. И кульминацией, изящным ударом в самое сердце, стало предательство той, кому она верила безраздельно – главной героини – женщины, которую она боготворила словно мать. Изящно, трагично, безнадежно. Идеальный конец для идеальной жертвы. Шедевр цинизма.

За окном пустующего кафе дождь отбивал по стеклу монотонный, печальный ритм, растягивая огни ночного мегаполиса в слепые, размытые полосы – будто сама реальность плакала по моей героине. В висках мерно стучала знакомая усталость, тяжелая и липкая.

Собираясь домой, я убрала ноутбук в сумку, накинула на плечи плащ и вышла на улицу. Сознание все еще цеплялось за образы выдуманной вселенной, за запах мифических цветов и шелест шёлковых одежд, не в силах сразу вернуться в серость бетона и асфальта.

Переход через пустынную в этот час улицу был безлюден. Светофор, словно мигающий предвестник беды, ритмично отсчитывал жёлтые вспышки, окрашивая мокрый асфальт в цвет старого золота. Я сделала шаг, чувствуя, как ледяная влага просачивается сквозь тонкую подошву туфель.

Рев мотора вырвался из ниоткуда, разорвав тишину ночи металлическим рыком. Ослепляющий свет фар, белый и беспощадный. Удар.

Не больно. Сначала не было боли. Лишь оглушительный, низкочастотный хруст собственных костей, звук, который ощущается телом, а не слышится ушами. И чувство полёта – невесомого, ужасного, неестественного. Мир перевернулся, превратившись в карусель из света, тени и брызг воды.

А потом – наступила тишина. И тьма. Бесконечная, всепоглощающая.

Последнее, что запечатлело сознание из моего мира – слепящий свет, пронзительный визг шин, пытающихся зацепиться за мокрый асфальт, и оглушительный грохот, словно от лобового столкновения двух реальностей.

Когда-то, казалось, целую вечность назад, все мои мечты умещались в простые, выстраданные цели: пробиться в неприступные железные двери издательства, соскрести жалкие гроши на очередной семестр в университете и просто не сломаться, не умереть от бесконечной переработки. Я шла к своей цели долго, упорно, стиснув зубы. И кто бы мог подумать, что плодами своего труда, своим горьким, выстраданным успехом, я смогу насладиться так недолго. Что всё, к чему я так отчаянно рвалась, всё созданное ценой невероятных усилий, будет перечёркнуто одним-единственным неверным шагом под мигающий жёлтый свет.