Назад в школу: Перестройка СССР. Том 1

Тем временем ученики, окружив учительницу, стали одаривать её цветами. Герой, схватив букет и яблоко, направился в том же направлении.

Эмоции, которые переполняли его не давали мыслить здраво. Сама Линейка прошла не заметно, впечатления валили через край. Спустя некоторое время Курицын сидел за своей партой. Второй место пока ещё пустовало. Все хотели быть как можно ближе к учителю.

Входная дверь в класс заскрипела. В помещение вошла девочка, в её руке был пышный букет. Она быстро подошла к учительнице и вручила его. Огромные банты ученицы, казалось, были размером с её голову.

– Извините, Ирина Васильевна, – запыхавшийся появился родитель. – Бант дочки запутался в колокольчике. Еле-еле распутали, так не хотелось резать волосы.

– Ничего страшного, я только начала знакомство, – ответила женщина, указывая на последнюю парту, где сидел Сергей. – Как видите, дети уже заняли все места.

Девочка подошла к нему. Она кивнула головой и села рядом.

– Что-то важное должно случиться, – сказал про себя Михайлович. – И это случилось. Это была она! Дырявый патефон, это была она! Она! Это ведь она! – повторил он ещё раз про себя. – Это она звенела первым звонком, – продолжая прогонять мысли в своей голове.

Входная дверь закрылась. Учительница вернулась к доске. Теперь весь класс был в сборе. И сосредоточив всё внимание на себе, Ирина Васильевна приступила к проведению первого урока.

– Как тебя звать, мальчик? – спросила соседка по парте.

– Сергей, – ответил Курицын. – А тебя как?

– Мелиса, – ответила она.

– Странное имя, – подумал про себя Михайлович. – Такие имена не давали девочкам в Союзе. Наверно они приехали из-за границы. – Очень приятно познакомится, – сказал он и протянул руку.

– О, – удивилась девочка. – Будем дружить! – сказала соседка по парте и пожала руку в ответ.

– Не плохо так, – вновь про себя. – Учебный год только начался, а я уже обрёл двух друзей. Гоша и Мелисса.

И как только Курицын произнёс её имя, он почувствовал необоснованную тревогу. Сердце в его груди учащённо забилось. Волнение заставило выступить капелькам пота на его лбу.

Начался урок. Учительница представилась и что-то ещё стала говорить. Но герой её сейчас не слушал. Он не мог отчётливо и внимательно сосредоточить своё внимание на уроке. Это имя, которое заставило его взволноваться, оказалось очень знакомым.

– Не только имя, но и лицо, – боковым зрением рассматривая профиль соседки по парте, вновь принялся размышлять герой. – Когда мне было двенадцать лет, ещё в моём времени, я влюбился в одну девочку, – стал про себя говорит Курицын. – Она жила в нашем дворе. Но у меня никогда не хватало смелости просто позвать её поиграть или прогуляться. Мне кажется, это было моей самой первой любовью, – продолжая смотреть на профиль соседки по парте. – Она так похожа на неё. Но потом появились они – хулиганы из соседнего двора. Они часто любили гонять детей, младше их по возрасту. И однажды это девочка решила дать им отпор, так как сама играла с детьми помладше. Вроде это был 1993 год. Да, вроде это был этот год.

Урок продолжался. Учительница что-то писала на доске. А герой всё никак не мог оторвать взгляд от своей соседки по парте. Она ему напоминала её, ту девочку, которая навсегда осталась в его памяти. Он пытался вспомнить больше деталей, стараясь уловить те события, зацепиться за них и, наконец, вспомнить.

– Мне кажется, но я ещё тогда влюбился в неё, – размышлял Курицын. – Дырявый патефон, а ведь я начинаю терять себя. У меня пробуждаются детские впечатления и чувства. Или нет? Не понимаю своих мыслей. Это мои эмоции или мои же, но меня шести лет? Не понимаю. Всё кажется таким странным и новым, и чудесным, – осматривая класс. – Как будто я здесь впервые. Но я проучился в этой школе, пускай это только начальные классы, но эта школа. Я здесь учился десять лет, а сейчас она мне заходит, словно я здесь в первый раз. Эмоции, мои детские эмоции, от них не убежать. Надеюсь, они не будут вставлять мне палки в колёса. Мне хоть не придётся заново читать и писать? Хорошо, хорошо, всё хорошо, только не нужно паниковать, – попытался успокоить себя Сергей. – Лучше попытаться вспомнить то, за что я сейчас пытался зацепиться.

Глава 1. Школа (часть 4)

– Итак, хулиганы! Да. Они самые. Припоминаю, как эти негодяи обступили её и начали обзывать. Это было низко. Будущие мужчины решили проявить свою силу, пускай словесно, над младше их по возрасту девочке. В итоге довели до слёз. Это гнусно и низко. Уроды! А где был я? А я наблюдал за всем происходящим из квартиры напротив. Да, я припоминаю это. Но этого ещё не случилось, это произойдёт позже, через семь лет. Наверно правильно сказать через шесть с половиной лет. Да 1993 год. И почему я это сейчас вспоминаю? И когда она искала помощи, внезапно её глаза зацепили меня в окне. И это придало не малой так уверенности мне, словно я поймал тот самый, свой шанс. Я почувствовал себя настоящим рыцарем! Я возомнил себя спасителем! Героем почувствовал себя. Глупо, конечно. Мне показалось, на тот момент, что я особенный! Дурак! Я почувствовал силу. Мне показалось, что сейчас я могу сдвинуть целую гору, и что я непобедим. Наивный юношеский максимализм. Через это мы все проходим, учимся на своих ошибках, становимся умней. Особенно когда получаем по голове за это. Странно, но чем больше я проговариваю про себя всё это, тем больше вспоминаю деталей. Невероятное чувство, это любовь, которое делает нас сильнее и наверно, куда лучше. Помню, как спустился во двор. Нет, я не спустился, я бежал как угорелый. Представлял себя великаном, который сейчас их разгонит. У меня была уверенность, что они испугаются. Да, это я сейчас припоминаю. Забавно вспоминать. Припоминаю запах в подъезде, сладкий такой, кто-то пёк печенье или булочки. А я всё мчался, мнил себя непобедимым. А если не испугаются моего грозного выражения лица, то я их одним махом откину в соседний двор, – ещё размышлял Курицын, пытаясь не подавать виду, что продолжает смотреть боковым взглядом на девочку-соседку по парте. – Но это не произошло. Увы. Тогда я получил хороший урок, – задумчиво герой сделал паузу. – Да, они меня избили, сильно избили. Хорошо отделали. Но я старался, я пытался спасти её. О чём я думал? Дурак! Переломов, конечно, не было. Но я хромал, почти весь год, после побоев. Я помню, как они меня били. А я ничего не мог поделать. Вроде тогда весна была, ночью прошёл дождь, после которого остались огромные лужи в нашем дворе. Припоминаю, как увидел намокшие полы штанов этих хулиганов и их грязные до черна кеды. Я лежал в той самой луже. Помню мою вымокшую кофту. Мне стало страшно, за то, что я испачкал её, ведь меня обязательно будут ругать за это дома. Но, я радовался, что они отстали от неё. Это так согревало, – размышлял Сергей, делая вид, что слушает преподавателя. – А она спряталась за какую-то деревянную конструкцию. Вроде это была детская площадка, да это был грибочек на ней. Она спряталась за грибочком на детской игровой площадке. Помню её невероятные косички. Хулиганы потеряли её из виду и не знали где она. А я знал. Я видел, как торчали её косички из-за грибочка. Этот взгляд, который не передать словами. Она выглядывала, она смотрела на меня. Она не убежала. Она хотела помочь, но понимала, что справиться с ними, сил ей точно не хватит. Невероятно, я это всё позабыл. Но сейчас это, как цунами, оно просто нахлынуло на меня. А эти парни, они явно были старше меня на лет пять, они всё били и били меня. Из моего носа текла кровь, а я думал о кофте, – усмехнулся герой, но тут же прикрыл рот рукой. – Но я не плакал, мне было приятно помочь ей. Да, периодически я отвлекался от кофты и думал о своём героическом поступке. Я чувствовал себя рыцарем, который спас даму сердца. Глупо, конечно, но так я себе это представлял. Страшно было только получить подзатыльник дома за кофту. Странные у меня были приоритеты. Но это явно не было моей фобией.

– Хотя, если так порассуждать, всё верно, – размышлял герой. – Меня же могли ещё посадить под домашний арест, если не на неделю, так на две. А то и вовсе на целый месяц. Или нет? Месяц, наверно это слишком много. Да, что-то я загнул. А для нас – мальчишек, это было равносильно тюремному заключению на год-другой. Так что это меня пугало, а не эти старшеклассники. А они вообще учились в школе? Да, они учились в нашей школе. Припоминаю, – и герой опять усмехнулся.

– Ты чего, Серёжа! – прошептала Мелисса, бросив взгляд на Курицына. – Тише! Ирина Васильевна рассказывает очень интересно. Ты её разве не слушаешь?

– Поперхнулся, – ответил Михайлович. – Слушаю, конечно, слушаю. Очень интересно. Я просто поперхнулся. Извини.

– Ага, – кивнула головой девочка и вернула свой взгляд на учительницу.

– Да это точно она, – продолжая удерживать взгляд на соседке по парте. – Такое редкое имя. И она ещё слишком юна, но я узнаю эти черты лица. Это точно она. Я вообще не помню себя в первом классе. И вот это странно. Ладно, нужно вернуться к воспоминаниям. Я должен понимать к чему готовится. Может что-то из этого берёт начало с первого класса? Кто знает? А эта девочка, тогда в 1993 году, тогда попыталась их отбить. Это было эпично! Я помню, как она начала швырять в них камни. Кому-то даже в голову попала, рассекла бровь. А потом они резко убежали. Вроде за ними дворник ещё погнался. Суматоха была лютая. А ещё помню, когда они убегали, кричали имя девочки и то прозвище, которое было у меня ещё в школе. Да, у меня было прозвище, оно потом появится. Конечно! Когда я буду чуть постарше – у меня появится прозвище. Интересно, а это всё как-то можно исправить? Ладно, как там они меня называли? Они меня называли как-то неприятно, грубо. Вроде бы, это слово было…

– Грива! – донёсся протяжный голос позади Михайловича, отвлекая его от размышлений. – Ты куда пошёл? – с призрением в каждом слове. – Стоять!

– Что? – обернулся герой.

И Сергей заметил, что уже не сидит за партой. И он уже не находится в классе. Герой стоял где-то во дворе многоэтажного спального района. Здания, что окружали его, казались знакомыми.

– Так это же мой двор, – подумал он. – Странно, с трудом я его узнаю. А кто меня позвал?

– Грива! Ты куда пошёл! – вновь прозвучали эти слова, злость исходила из каждого слога.

– Кто это сказал? – озадачился Михайлович. – Кто это? – бегая взглядом по округе, засуетился он. – Давно не слыхал я этого прозвища, – по-прежнему про себя. – Кто это сказал? – наконец, вслух.

– Грива! – вновь прозвучало это прозвище, и оно опять шло из-за спины героя.

– Кто? – Курицын опять обернулся. – Кто это сказал?

Рядом, облокотившись о стену, стоял высокий подросток в школьной форме. Он покусывал зубочистку, плотно стиснув зубы. Лицо молодого человека грозно украшала царапина на левой щеке. Переносица была заклеена двумя полосками лейкопластыря телесного цвета. Взъерошенные волосы на голове торчали во все стороны. Засаленные рукава измятой формы, и криво выступающий воротник. Все эти детали окончательно всколыхнули воспоминания о прошлом.

– Ты? – выкатив глаза, Михайлович сделал один шаг назад. – Этого не может быть. Нет! Я помню тебя.

– Грива Коня! – улыбнулся высокий подросток. – Ты куда намылился? А ну, стоять! Пора напомнить тебе о нас. И дворник на этот раз тебе не поможет! Готовься, сейчас мы будем тебя бить! – сказал он и захрустел костяшками, разминая пальцы рук.

Глава 2

Говоря о том, что дети могут быть более жестокими, чем взрослые, нужно учитывать несколько факторов. Именно они влияют на их поведение и восприятие мира. Дети, это не взрослые, они способны на ошибки, на зависть обиду и грубость. Я хочу указать на пару моментов из них, что именно имеет связь. То, чего я не знал и не понимал, когда был сам ребёнком. Одна проблема, некоторые не ведают, что творят и доводят ситуацию до пика. Что, в свою очередь, ломает жизнь не только объектам их насмешек, но и им самим.

Во-первых, дети находятся на этапе формирования своей личности и моральных норм. Они ещё не полностью осознают последствия своих действий и могут действовать импульсивно. И, не задумываясь о том, как их слова или поступки могут повлиять на других, проявляют свою жестокость. Но дети не жестоки, нет-нет они не такие. Это лишь отсутствие понимания, которая может проявляться в жестоких шутках, насмешках или даже физическом насилии. В отличии от взрослых, которые могут воспринимать это, как более осознанные и преднамеренные действия. Это наше отношение к тому, как ведут себя дети, но не их отношение к нам. Для них это игра, своя мораль жизни.

Во-вторых, дети часто подвержены влиянию окружающей среды. Они слушаются авторитета, котором может стать любой, включая семью, сверстников или медиа. Если они видят или слышат о жестокости в играх, фильмах или даже в повседневной жизни, они преображаются. Дети могут начать воспринимать такие действия как обыденность, как правильную повседневность. Для них это и становится той самой нормой жизни. В этом контексте жестокость может стать способом самовыражения или способом привлечь внимание к себе.

Кроме того, дети могут не иметь развитых навыков эмпатии, которые помогают взрослым понимать чувства других людей. Это может привести к тому, что они не осознают, как их действия могут ранить других. Вот почему, происходит проявление жестокости без чувства вины.

Наконец, стоит отметить, что жестокость детей часто является отражением их собственных страхов и неуверенности в себе. Иногда они могут проявлять агрессию, как способ справиться с собственными переживаниями. Или же для того, чтобы утвердить себя в группе сверстников. Своего рода дикий и животный инстинкт, всё для того, чтоб стать вожаком стаи.

Жестокость детей может быть связано с их эмоциональной незрелостью, с недостатком опыта и влиянием окружающей среды. Важно помнить, что жестокость – это не врожденное качество, а поведение, которое можно изменить с помощью воспитания, обучения и поддержки.

Ну, это сейчас нам, взрослым, легко сделать вывод. А тогда, когда ты сам такой же, это воспринимается иначе.

Будь-то вы ребёнок или подросток, вы все такие. Вы ещё несамостоятельные, и это бьёт через край. Некоторых цепляет так, что они это выплёскивают наружу.

У меня было прозвище, которое дали сверстники. Из-за длинной шевелюры, ну таким меня хотели видеть родители, меня часто обзывали. Если быть точным, так хотела моя мама, ей нравилась такая причёска. Желание матери оказала влияние на отца, потому он поддержал её. А это всё влияние бразильских сериалов, которые только начинали набирать оборот.

В итоге одноклассники дали мне это прозвище. Никому не нравилось то, как я выглядел, а мать говорили, что это сейчас модно.

Но стал я Гривой не сразу, до этого меня обзывали более аляповатыми словами. Помню одно из них, на мой взгляд обидное и грубое прозвище, называли меня – Грива Коня. Иногда я мог получить оплеуху за эти патлы. Но объяснить это матери я не мог. Она и так была убита горем…

фрагмент из мемуаров

„Мой путь: история жизни“

ведущий инженер РСФ[1], профессор

Курицын Сергей Михайлович,

первое издание, 2050 год выпуска

[1] РСФ – Российский Союз Федераций.

Глава 2. Временная рокировка (часть 1)

– Этого не может быть, – испуганно произнёс Сергей, продолжая отступать назад.

– Я сейчас это не говорил! – уже про себя добавил профессор. – Это не я сказал. Мне не подвластно моё тело.Я где сейчас? Я ведь школьник, я в первом классе, почему я здесь? Но, здесь я старше. Это воспоминание? Почему я отступаю назад? Я боюсь? Почему? Кого я боюсь? Его? А где я сам? Я только голос, мене нет здесь? Это не я сказал, это не я отступаю, это другой я, я из прошлого. Но, где я? Дырявый патефон, я лишь голос. Что происходит?

– Я кому сказал, стоять, тля! – с призрением на своём обличии, произнёс подросток и плюнул к ногам героя. – Ты куда намылился!

Подул прохладный ветер задувая за шиворот. Это заставило вздрогнуть Курицына. На него смотрел высокий молодой человек, явно настроенный на что-то не хорошее.

– Тля? – после повторил учёный про себя. – Так это было твоим словечком? Плохо помню это время. Сейчас драка будет?

Сзади подошли трое парней. Двое из них тут же схватили героя за обе руки, а третий потянул назад за волосы.

– АЙ! – воскликнул Михайлович, вырвался хриплы голос с надрывом. – Отпустите! Не надо!

– Так не честно, – подумал профессор внутри мальчика. – Ану отпустите его, то есть меня! Эй!

– ТИХО! – более грубым голосом. – ЗАТКНИСЬ! – грозно заявил подросток в школьной форме, по-прежнему стоя перед героем. – Я же говорил, мы вернёмся, – добавил он, отходя от стены, которую покрывали разноцветные граффити.

– Почему я стою как истукан? – спросил себя учёный. – Почему я не могу дать отпор? Почему я ничего не делаю? Что со мной не так? Сколько сейчас мне лет? Это другое время. И это явно не Союз. Почему я не в первом классе? Одни вопросы и никаких ответов, дырявый патефон.

– Грива Коня! – повторил хулиган, продолжая подходить. – Грива! – вновь добавил он, удерживая улыбку, приоткрыв вид на свои жёлтые зубы. – А я говорил, что ты пожалеешь, – оскалив улыбку. – Что, думал, мы больше не вернёмся? Забудем про тебя? – договорив высокий хулиган начал смеяться.

Остальные, подхватив настрой негодяя, стали хохотать вместе с ним. Теперь хохот шёл от всей банды.

– Хорошо держат, – подумал профессор. – Странное ощущение, словно это не я, а лишь…

– Где живёт эта девчонка? – смотря в глаза Сергея, спросил главный, отвлекая от размышлений попаданца внутри мальчика. – ГДЕ ЖИВЁТ ЭТА ДЕВЧОНКА? – закричал он, выплёскивая слюни из-за рта. – Где… – делая небольшую паузу, – …она… – вновь пауза, – …живет! Где живёт эта девчонка!

На негодяя растерянно смотрел Курицын младший. Он не знал, что сказать, а может и знал, но сейчас молчал.

– Грива, смирись, рано или поздно за такое, мы изобьём эту дуру, – продолжал высокий хулиган. – И пускай это произойдёт у её дома, чем в поле или на стройке. Так ей окажут помощь, и она запомнит навсегда, что швыряться камнями нельзя в старшеклассников, – разминая костяшки рук, говорил он. – Так у неё есть шанс выжить.

– Какой благородный гад, – вновь подумал учёный, которого по-прежнему пока не слышал мальчик. – В мазать тебе, жаль я не могу этого сделать.

– А наказание обязательно последует, – продолжал главный. – Нас нужно уважать, с нами нужно считаться. Ты хоть знаешь, как меня зовут? Грива, а?

– Какой он старшеклассник? – озадачился попаданец внутри мальчика. – Он куда старше выглядит. Второгодник что ли? Или куда хуже? И почему ты меня не слышишь, Сергей, очнись, вмажь ему! Ай, всё бесполезно. И зачем я здесь?

– Нет, – смотря в глаза хулигана, ответил Михайлович. – Я не знаю Вас.

– Да, я так и сказал в прошлый раз. Дырявый патефон, это что мои воспоминания? – пробежали мысли профессора.

– Вас? – удивился негодяй. – Я на столько взрослый? Ну, хорошо. Так запомни своего палача, тля! – сказал хулиган и, шмыгнув носом в себя, сплюнул на асфальт содержимое из соплей и слюны.

Ребята, что держали Сергея, ещё смеялись. А главный обхохатывался, предвкушая злостную расправу над слабым.

– Запомни своего палача, тля! – повторил он. – Я Лёша, Лёша-клоун. Так меня называют во дворе. Я иногда могу шутить, да так задорна, – и он улыбнулся, – что другие животы надрывают. Да, ребята?

Банда негодяя, державшая мальчика, продолжала смеяться, они кивнули ему головами в ответ. Но Сергея никто и не думал выпускать. Михайлович по-прежнему смотрел в глаза своего карателя.

– А иногда я бываю суровым, – продолжал высокий подросток. – Да таким суровым, что животы болят, – сказал он и ногой ударил героя чуть ниже пояса.

– АЙ! – скорчил лицо Курицын, зажмурил глаза и опустил голову. – Ай! – уже более тихо повторил он. – Ай-ай-ай! Больно! – едва сдерживая слезы, пустив лишь одну. – Очень больно! – сводя коленки. – Ай! Ай! – корчась в агонии.

– Как же не хорошо! – уже про себя, добавил учёный. – Это низко, бить между ног. Это удел слабака. Так и ещё сами какие бугаи, а он ещё ребёнок. Да, они тогда меня хорошо так избили, – размышлял он, продолжая оставаться невольным наблюдателем за происходящим. – Уроды! Били всей толпой. Лёша, ты гнусный слабак. Я тебе отомщу! – пока ещё лишь в своих размышлениях, злился профессор. – И месть моя будет очень сладкой!

– Ой, – усмехаясь, Алексей прикрыл себе рот. – С ростом попутал, нужно было выше бить, – сказал он и засмеялся. – Полурослик.

Другие ребята, державшие Сергея, ещё смеялись. Они обхохатывались, щуря веки. Издевательства над младшими доставляло этим извергом настоящее удовольствие.

– Это хорошо, что ты не гном, а то в нос бы зафигачил, – никак не утихали издёвки от хулигана. – И вообще, где твоя кирка? В минералах застряла? – добавил он и стал смеяться, как никогда раньше. – Где же твоя шахта, гном?

– Припоминаю, тогда только начинала набирать известность настольная игра „Подземелья и Драконы“, – продолжал размышлять попаданец в теле мальчика. – Игравших в неё считали лютыми безбожниками. Ещё бы, из-за таких как Алексей, так и считали. Но не все же такие, как они. Серёжа, почему ты меня не слышишь?

Банда негодяя повторяла хохот за главным. И не упуская свой смех, ребята преданно поддерживали своего лидера. Мерзкое ржание не утихало, а лишь усиливалось, резонируя в пустых углах уличной подворотни. Жертву они уже определили, расправа была неизбежна. Страх Курицына младшего нарастал, как снежный ком, что нёсся с крутой горы.

Глава 2. Временная рокировка (часть 2)

Превозмогая неугасаемую боль, мальчик корчил лицом. Напрягая своё тело, он ещё сопротивлялся ей. Стараясь не показывать, насколько ему не хорошо, он сомкнул свой рот, плотно стиснув зубы. Продолжая тихо мычать, Михайлович ещё бился в агонии. Но крепкая хватка старших парней, не давала ему большой свободы. Он смиренно, но отважно принимал всё происходящее, яростно ненавидя своего оппонента. Гнев подогревал котелок его эмоций. Но старшие по возрасту пугали своим ростом и силой.

– Да пройдёт, пройдёт, – добавил хулиган. – Отпустите его. Пускай отдохнёт. Впереди будет ещё интересней. – У меня сегодня какое-то интересное настроение.

Другие парни разжали хватку и отступили назад. Главный подошёл к Курицыну и спокойно посмотрел в глаза своей жертвы.

– Яйца болят? – спросил он, не выдавая никаких эмоций в этот момент. – Сильно?

Сергей неуверенно кивнул головой. Алексей продолжал сверлить его взглядом.

– Понимаю, это больно, – добавил он, схватив Михайловича за воротник. – Ничего, до свадьбы заживёт.

И спустя секунду-другую главный с ненавистью ударил кулаком в лицо мальчика. Разводы перед глазами, Сергей пошатнулся, но не упал. Воротник Курицына младшего оставался в крепкой хватке негодяя.

– Нравится? – радостно произнёс Алексей. – А так? – нанося ещё один удар по лицу Михайловича. – Может ещё? – и он нанёс ещё один удар.

Опять разводы и почувствовалась тупая боль, она шла от головы, устремляясь по спине, уходя в ноги. Было сложно стоять, пока разводы ещё не утихали. А хулиган нанёс новый удар. За ним последовал ещё один. Он по-прежнему держал мальчика за воротник и неустанно бил его по лицу. Казалось, ярость главаря банды не знала предела.

– Видимо, тогда меня, хорошо так отдубасили, – подумал профессор, наблюдая всё происходящее из глаз мальчика. – Ещё бы, они крупней и больше него, верней меня. Точнее, меня в прошлом. Это вообще не равный бой, да это и боем не назовешь. Линчевание меня и точка. Странно, что я забыл про всё это. Больно, это факт. Но, сейчас я чувствую это. И почему сейчас, почему я сейчас это вспомнил? А сейчас это когда вообще? Сейчас явно не 1986 год, наверно это 1993 год? Это моя вторая стычка с ними, они только недавно били меня и вот опять. Да, повезло мне, везунчик я, – всё размышлял учёный. – И почему я не дал отпор ему тогда? А, ну конечно же, я тогда не умел драться. Мне всего двенадцать лет. А сколько им? Я наверно в восьмом классе, а те ребята куда старше, они не выглядят старше на пару лет. В школе-то всего десять классов. А они куда старше. Но, они школьники. Хотя, кто школьник? На этом здоровяке только форма школьная, – смотря на хулигана. — Форма на нём по швам трещит, это явно не его размер. Он что, забрал её у кого-то? Вот урод! Интересно, а что с ними потом станется? Такие долго не живут. Бумеранг всегда возвращается. Всегда!