dDDDaaaaatesttest_123

– Примите в качестве извинений.

– Поварская книга великого Клода для меня? – с волнением уточнил он, совершенно не смутившись молниеносной доставкой книги из далекой столицы в забытый богом замок, и принялся обтирать руки о фартук.

– Единственная в своем роде.

Всегда любила людей, умеющих без жеманства поменять гнев на милость. Повар шустренько развернул сверток и при виде обложки прижал пухлые руки к груди.

– Что? – напряглась я.

– Книга! – в восхищении выдохнул он.

– Она самая. В ней много разных рецептов, – согласилась я. – Откройте.

При виде имени на титульном лице с усатого улыбающегося лица улыбка-то сползла, а само лицо заметно вытянулось.

– Все в порядке? – осторожно уточнила я и покосилась на страницу. Все надписи, по-прежнему наглухо заколдованные, были на месте.

– Имя! – выдохнул Тобольд и ткнул дрожащим пальцем в строчку. – Я понял, что всю жизнь неправильно писал имя великого Клода!

Черт возьми! Так и знала, что правило «как слышу, так и напишу» не сработает.

– И год! – простонал он с болью в голосе.

– А с ним что не так? – охнула я.

– Это последняя книга Клода! В этот страшный год его не стало!

– Но наследие по-прежнему с нами, – пробормотала я, мысленно ругнувшись, и помахала перед горящим лицом ладонью. – Жарко тут у вас, в кухне.

В общем, пока он не нашел каких-нибудь еще преступных несоответствий, я сбежала, хотя повар едва не бросился вдогонку, чтобы на радостях предложить завтрак и накормить все еще не очень здоровой и невкусной едой по рецептам собственного сочинения. Через полчаса приехал вызванный накануне возница. Мы с Раисой отправились в соседний городок.

После суетливой ночи почти весь путь я проспала. Как съехали с каменного моста, так и вырубилась. Проснулась, когда экипаж остановился. Открыла глаза и, спросонья шаря рукой в поисках своей бездонной кожаной сумки, промычала:

– Приехали?

– Да, хозяйка, – согласилась горничная. – Что ты ищешь?

– Сумку.

– Так вот же она. – Раиса указала на замшевый мешочек на завязках, болтавшийся у меня на запястье.

В него не помещалось ничего, кроме горсти монет, маленького складного зеркальца и носового платка. Никакого тебе телефона, зарядки, косметички, мятных конфеток, копии паспорта, сделанной три года назад, и еще кучи крайне необходимых девушке мелочей. Да и в новом мире почти ничего из того, что я каждый день таскала с собой, не пригодилось бы. Пришлось просто растереть лицо ладонями и пригладить сколотые на затылке волосы.

Дверь кареты открылась, и в салон хлынул прохладный воздух. Выбравшись на вымощенную серым камнем оживленную улицу, я с интересом огляделась вокруг. Здания в городке были невысокими, в два этажа, с двускатными черепичными крышами и гордо торчащими каминными трубами. Магазинчики соревновались в оригинальности вывесок, но на каждой в солнечном свете поблескивал одинаковый сложный узор, вероятно, магический.

Возница остановился напротив входа с латунной табличкой конторы, помогающей с наймом прислуги, но для надежности я вытащила из кармана визитку. На тонкой невесомой пластине из позолоченного металла на одной стороне был выбит тот же символ, что и на магазинных вывесках. Сверившись с адресом, я кивнула Раисе:

– Нам сюда.

Мадам Вайри идеально вписывалась в строгий интерьер собственного кабинета. Да буквально практически сливалась с ним! По виду такая же строгая, в закрытом темном платье-футляре и с идеально уложенными седыми волосами.

При нашем появлении, она поднялась из-за стола, изобразила радушную улыбку и просканировала нас с Раисой оценивающим взглядом. После приветствий усадила обеих на диван и, устроившись в кресле, заявила, дескать, необычайно удивлена, что леди Мейн решила приехать лично.

– Значит, вас интересует найм прислуги в замок? – закончила она вопросом.

В этот момент в дверь тихонечко поскреблись, появилась секретарь с подносом. Мадам сделала быстрый жест рукой, и девушка, неслышно прошмыгнув в кабинет, расставила на квадратном столике чашки с бледным чайком.

– И это ваша… – Хозяйка конторы выразительно посмотрела на Раису, смущенно притулившуюся на краешек дивана.

– Ассистентка, – подсказала я и скомандовала: – Рая, достань мой ежедневник.

На свет появился маленький черный блокнотик, куда я записала список слуг. Честно сказать, без полезных книг по домоводству вряд ли разобралась бы.

– Я хочу нанять прислугу с проживанием, – начала было я, но мадам вдруг так глубокомысленно улыбнулась тонкими губами, что невольно вырвался вопрос: – Вы что-то хотели сказать?

– Леди Мейн, вы позволите мне откровенность?

Да куда ж я денусь-то?

– Не стесняйтесь, – согласилась я, хотя было очевидно, что в этом кабинете смущается только Раиса.

– Много лет о замке Рокнест ходят нехорошие разговоры. Слуги в нем не задерживаются. – Она вздохнула с фальшивым сожалением. – В последние месяцы мне удавалось найти разве что пару женщин на несколько часов.

– Хотите сказать, что люди боятся моего мужа? – с милой улыбкой прямо спросила я.

– Ваш муж – исключительно благородный человек! Боятся вещей, которые происходят в замке, – мягко поправила она.

– Понимаю, – кивнула я, не позволяя себе раздражаться, – дурная слава и все такое. Другими словами, вы нам не поможете.

– Что вы! – махнула она рукой. – Я с большим удовольствием подберу для вас помощниц, скажем, на следующую седмицу. Это, конечно, будет недешево, но, сами понимаете…

– Вообще-то нет.

– Леди Мейн, вы юны и пока неопытны. Естественно, что вы видите мир в радужных красках.

А по полям моего волшебного мира скачут розовые единороги.

– Вы просто меня не знаете, – с иронией отозвалась я и закрыла ежедневник. – Буду рада, если пришлете помощниц по хозяйству.

Очевидно, официальным путем, через агентство по найму, людей в замок с дурной славой не найдешь. Попрощались мы вежливо и с улыбками. Мне еще раз пообещали прислать женщин для уборки, я снова поблагодарила и ретировалась.

Мы вышли на ступеньки. Дверь с латунной табличкой закрылась за нашими спинами с жалобным скрипом, словно умоляла не оставлять ее с неприятной мадам и забрать с собой в замок.

– Хозяйка, что же теперь делать? – тихо и будто испуганно спросила Раиса, когда я обозревала вокруг себя городок.

После темной, давящей атмосферы кабинета, отчего-то напоминающей атмосферу в конторе ритуальных услуг, солнце показалось ослепительным, а улица жизнерадостной и очень шумной. Возница с индифферентным видом сидел на козлах и читал газету.

– Будем выдавливать из лимонов лимонад, – бодро решила я.

– Чего? – не поняла Раиса.

С деловитым видом я подошла к вознице и покашляла, привлекая к себе внимание.

– Леди, уже закончили? – удивился он.

Признаться, у мадам мы пробыли не больше пятнадцати минут, даже чайку на дорожку не попили. Репутация ей наша, видите ли, не нравится! Потом еще локти будет кусать, что упустила шанс наладить связи с замком Рокнест.

– Господин, можно посмотреть вашу газету? – Я показала на тонкие типографские листы в его руках и ободряюще кивнула, когда он, замявшись, протянул их в мою сторону. – Благодарю.

На последней полосе под колонкой с советами «добрым домохозяйкам» и рубрикой с «душевными историями от читателей», как и в столичном «Вестнике», печатали всевозможные рекламные объявления. Адрес, где их принимают, тоже был указан. И заметка от мадам Вайри, готовой незамедлительно подобрать работу всем желающим, тоже имелась.

– Отвезите нас по этому адресу, – попросила я возницу.

Вообще, думала, что «выдавливать лимоны» буду в редакции газеты, но оказалось, что рекламные объявления принимали в полуподвальной конторке с окнами на уровне тротуара. За заваленным бумагами обшарпанным столом сидел писарь с натянутыми до локтей нарукавниками. Сощурившись через толстые стекла очков, заунывным голосом он выдал расценки на объявления.

Разложив перед ним газетный лист, я указала пальцем:

– Мне нужно крупное объявление, чтобы сразу бросалось в глаза.

– Агентство мадам Вайри выкупило место до следующего года, – пояснил он, линейкой отгораживая занятый кусочек полосы.

– Чудесно. На место мадам Вайри я не претендую, – улыбнулась я и мстительно добавила: – Мы будем оттенять друг друга.

До конца года подавать объявление о поиске людей в замок Рокнест не имело никакого смысла, разве что из вредности мадам глаза помозолить, но десять-то дней оплатила. Правда, два раза запуталась, пока перебирала варьяты и ирматы. С нежностью вспомнила оставшиеся в прошлой жизни пластиковые карты. Но испытание монетами прошла!

Писарь поплевал на пальцы, вытащил из стопки чистый лист и скомандовал:

– Диктуйте, леди.

– Раиса, – царственным жестом я протянула руку к горничной, мнущейся в сторонке, как бедная родственница, – достань ежедневник…

На обратной дороге она задумчиво молчала, изредка вздыхала и о чем-то напряженно размышляла. В окне проплыли нарядные улочки городка, остался позади храм двуединого, увенчанный шпилем с разомкнутым кольцом, потянулись покрытые зеленым пушком холмы и едва-едва оперившиеся деревья у обочин.

– Хозяйка, я теперь твоя ассистентка? – не удержалась Раиса.

– Ты получила повышение, – отозвалась я.

– А можно мне снова стать личной горничной? – спросила она и, загибая пальцы, принялась перечислять пункты из объявления: – Достойное жалованье, каждые полгода две свободные седмицы с содержанием, бесплатная знахарская помощь и магическая защита от сильнейшего мага королевства. Хочу быть в прислугах.

– У тебя достойное жалованье, – слегка ошалело напомнила я. – Даже с перебором, давай будем честными.

– Я его еще не получаю, – внезапно заспорила она, видимо, преисполнившись смелости от стремительного карьерного роста.

– Но ты месяца не отслужила, – заметила я.

Она снова печально вздохнула и спросила:

– А если я ассистентка, то можно сундуки не разбирать?

– Нет.

Наше скорое возвращение в замок никто не прокомментировал. Ожидала, что за обеденным столом, когда мы ждали очередного шедевра от нашего вдохновенного кулинара, Фостен непременно съехидничает, но он вполне буднично уточнил:

– Поговорила с агентством по найму?

– Я пошла другим путем, – не вдаваясь в подробности, чопорно отозвалась я.

По Хэллавину было заметно, что ему-то подробности как раз интересны, но дверь в столовую открылась, и Вернон с торжественной миной лично ввез тележку с обедом. Не произнося ни слова, он водрузил в центр стола знакомую тревожную супницу с тыковкой и поднял крышку. Вверх взвился ароматный дымок. Вокруг распространился неземной запах наваристой куриной лапши.

Дворецкий взял паузу, чтобы насладиться видом хозяев, абсолютно ошарашенных тем, что еда действительно пахнет едой. И, похоже, вкусной.

– Что это? – тихо проговорил Хэлл и, шумно сглотнув слюну, приподнялся на стуле, чтобы заглянуть внутрь фарфоровой посудины.

– Это магия, – ответила я и бросила в сторону Фостена красноречивый взгляд.

– Мы должны дожить до ужина, – заметил он, намекая, что спор еще в силе.

– На ужин Тобольд запекает утку, – дрожащим от восторга голосом проговорил Вернон.

– Господин Мейн, кажется, вы задолжали мне услугу, – с елейной улыбкой заключила я и рявкнула командирским тоном офисной начальницы: – Приведите в порядок мой портрет и поставьте его в гостиной на самое видное место! Окажите любезность.

– Конечно, дорогая супруга, – невозмутимо согласился он.

Вернон с Хэллом обеспокоенно переглянулись.

– Опять таскать портрет? – уточнил дворецкий.

– Как можно объявлять такие ужасные новости, когда у нас только-только жизнь начала налаживаться? – пробормотал Хэллавин.

5 глава

Кастинг на роль служанки

Новые люди в замок не торопились, а проживающие внезапно сделались неуловимыми, как индейцы в густых лесах Амазонки. Хотя у нас даже лесами не пахло. Разве что возле библиотечной башни вперемежку рос десяток хвойных и садовых деревьев. С гордостью, словно когда-то лично выкапывал ямки для саженцев, Вернон назвал это, с позволения сказать, скудное скопление громкими словами «домашний парк». Да еще предупредил, что в нем легко заблудиться!

После памятного обеда дворецкий и секретарь начали от меня прятаться. Три дня мы играли в «кошки-мышки». Застать их в одном помещении оказалось невозможно: они разделились, чтобы не перетаскивать портрет. Пока одного поймаешь, другой уже исчезнет. Видимо, в нашем «домашнем парке».

Утром четвертого дня, когда я почти решила написать в контору по найму и напомнить об обещанных помощницах, Фостен попросил меня зайти в кабинет. С самым будничным видом он продемонстрировал массивный сундучок с окованными уголками и с крышкой, украшенной причудливой резьбой.

– Денежная шкатулка, – пояснил он. – Деньги на расходы будут напрямую передавать из расчетного двора.

Другими словами, мне вручили личный банкомат.

– А чеки денежная шкатулка выдает?

– Прости? – с вежливой улыбкой уточнил он.

– Ничего, просто пошутила, – махнула я рукой и попыталась приподнять крышку. – Она не открывается без кодового слова?

– Именно поэтому я тебя и позвал, – спокойно продолжил Фостен. – Ты должна ее заклясть.

– Как понимаю, заклясть – это не обругать.

– Кровью, – невозмутимо ответил муж.

– В каком плане?

– В прямом. Надо проколоть палец и приложить его к отпечатку. – Он сначала указал на выемку в самом центре крышки, а потом протянул мне раскрытую ладонь.

– Зачем ты тянешь руки? – с деревянной улыбкой уточнила я.

– Помогу. – Фостен продемонстрировал знакомый ритуальный кинжал, который, между прочим, использовал для резки бумаги и бог знает для чего еще. – Не бойся, будет не больно.

– Ты когда в последний раз мыл этот нож? – уточнила я, невольно пряча руки за спину. – Не хочу отдать богу душу от заражения крови. Я недавно чуть не померла, мне не понравилось.

– Доверься мне, Ивонна, – уговаривал он.

– Ты просишь меня довериться колдуну с ножом в руках, – заметила я.

– Уверяю, порез ритуальным кинжалом не несет угрозы. Ты ничего не почувствуешь, – уламывал он меня, как ребенка.

– Со стороны ты выглядишь жутко.

– Ивонна, ты хочешь, чтобы артефакт слушался только тебя? – вспылил он. – Если да, то давай руку. Или сама проколи палец!

– Господи, зачем орать? – пробормотала я и протянула указательный палец.

Тот предательски трясся. Да что там греха таить, я вся чуток тряслась.

– Умница, – усмехнулся муж, мягко сжимая мою руку.

– Подожди, господин Мейн! Хочу знать наверняка: твои бывшие жены действительно живы? Может, они померли от столбняка? – резко выпалила я, наблюдая, как Фостен примеряется этим своим угрожающим обоюдоострым кинжалом к моему тонкому пальчику. – Разве не надо чем-нибудь обеззаразить? Дай хоть руки помою!

Кожу внезапно защипало. На подушечке пальца появился тончайший разрез. Проглотить сочное ругательство удалось лишь нечеловеческим усилием воли.

– Все, – с мягкой улыбкой объявил муж и кивнул на шкатулку: – Прикладывай.

– Варварство какое-то, – проворчала я и с недовольной миной приложила палец к выемке.

Внезапно желобки резьбы на крышке ларца вспыхнули алым всполохом, а внутри шкатулки что-то защелкало. Сцепленный металлический орнамент пришел в движение, и крышка сама собой приоткрылась.

– Пользуйся, – прокомментировал Фостен.

– Благодарю, – проворчала я и, проверив палец, сунула его в рот, чтобы остановить кровь. Ни зеленки, ни йода все равно не светило.

Фостен наблюдал за самолечением со странным выражением. Пристальный взгляд сфокусировался на моих губах.

– Что? – не поняла я.

Тут дверь приоткрылась, и в кабинет прошмыгнул Хэллавин с пачкой писем в руках. Возникшее напряжение, явственно сгустившееся в воздухе, мгновенно схлынуло.

– Я принес утреннюю корреспонденцию, – объявил он, замерев на пороге и явно почувствовав, что зашел не вовремя.

– Оставь на столе и помоги госпоже Мейн отнести в покои шкатулку, – сухо приказал секретарю муж, ловко выпроваживая нас обоих восвояси.

Я вышла из кабинета первой. Злосчастный портрет поджидал меня как раз напротив кабинета. Стоял прислоненный стене, скрытый простынкой и никем не передвинутый в гостиную. Из чистого упрямства я сдернула покров и внезапно обнаружила, что черная вуаль с дырками для глаз исчезла. С картины на меня томным взглядом смотрела юная хорошенькая аристократка в светлом платье.

Не подозревая, что в коридоре наткнется на леди Мейн, жаждущую переселить портрет, к хозяйской спальне с беспечным видом шагал Вернон. Обнаружив меня, крайне проворно для человека его комплекции, дворецкий развернулся и той же беззаботной поступью направился в обратную сторону.

– Стоять! – сдержанно скомандовала я, скрестив руки на груди.

Он притормозил, оглянулся и расплылся в фальшивой улыбке:

– Да я просто забыл в столовой… Кхм…

– И теперь запамятовали, что забыли?

– Как-то из головы вылетело.

– Надо вернуться сюда, чтобы вспомнить, – подсказала я. – Проверенный способ.

– Вспомнил! – Он погрозил пальцем то ли мне, не купившейся на нескладную ложь, то ли дырявой памяти. – Канделябр!

– Канделябром, как понимаю, вы от меня собрались отбиваться? – вежливо уточнила я.

Тут за спиной открылась дверь, и в коридор выбрался Хэлл с денежным ларем в руках. Глядя на то, как он напрягался, складывалось впечатление, что бедняге вручили не пустую магическую шкатулку, а железный сейф.

– Смотрите-ка! – воскликнула с фальшивой радостью я. – Какая неожиданная встреча! Мы все свободны и стоим рядом с портретом. Удачный момент, чтобы перенести его в гостиную! Не считаете, господа?

– Я занят, – заявил Вернон.

– Чем?

– Поиском канделябра!

– Подождет, – уверила я. – Канделябр от вас, господин Вернон, совершенно точно никуда не убежит.

– А у меня руки заняты, – в свою очередь высказался Хэлл.

– Ничего, дорогой Хэллавин, давайте подержу! – воскликнула я, забрала из его рук шкатулку и, крякнув, едва не выронила себе на ногу.

Тяжесть оказалась внушительная, словно в денежный ларец прямиком из банка передали пяток золотых слитков. Я чуток его встряхнула, чтобы удостовериться, что внутри пусто.

Привлеченный громкими дебатами из кабинета показался и сам хозяин замка. Не понимаю, почему хваленая темная магия еще не заставила Фостена, начисто продувшего спор, лично прибить гвоздик к стене и повесить портрет юной супруги на стену в холостяцкой спальне. Возникало смутное подозрение, что в спорах заклятия работали только в одну сторону, и это не сторона колдуна.

– Что у вас происходит? – спросил он, обведя нашу компанию вопросительным взглядом.

– Мы занимаемся портретом, – немедленно сориентировалась я и пихнула тяжелый ларец ему в руки. – Отнесешь шкатулку ко мне в покои?

Не дожидаясь фирменного ледяного взгляда от хозяина, темный приспешник с дворецким шустро занялись громоздкой картиной.

– Поставим в гостиной, – потребовала я. – Хочу, чтобы слуги знали хозяйку в лицо.

– Да мы и так знаем, – уверил Вернон. – Уже запомнили.

– Господин Вернон, не с вашей памятью делать громкие заявления. Вы в потемках перепутали меня с покойной Луизой Мейн.

– Хозяин, давайте вернем портрет вашей супруги в кабинет? – не сдвинув этот самый портрет ни на миллиметр, бодренько предложил Хэлл.

– На то место, где он стоял прежде, – без мук совести заложил Вернон, что портрет оказался в коридоре не случайно, а по воле хозяина.

– Я просил перенести портрет в гостиную еще три дня назад. – От зловещей вкрадчивости, пропитавшей голос Фостена, спор мигом утих. – Несите. Хэллавин, потом не забудь поставить шкатулку в покоях госпожи Мейн.

Секретарь с дворецким хмуро переглянулись, приподняли портрет и, не произнося ни слова, потащили по коридору. Молчали они, правда, недолго. Едва хозяин перестал наблюдать и скрылся за дверью, грузчики принялись душевно собачиться.

– Да что ж он такой тяжелый? – жаловался Вернон, цедя слова сквозь сжатые от натуги зубы.

– Давай передохнем, – простонал секретарь. – У нас еще две лестницы впереди!

С грохотом они опустили портрет на пол, не преодолев половины коридора. Передохнули, окинули меня ненавидящими взглядами и снова перенесли на пару шагов. Я помалкивала и держала ценные советы при себе, хотя очень хотелось высказаться. Пока они с чувством роняли картину, от рамы отскочила золотая завитушка, оставив после себя заметную червоточинку.

Кое-как мы доскреблись до невысокой, но довольно крутой лестницы, ведущей в замковый холл. Ругаясь на чем свет стоит и выражения выбирая весьма условно, они принялись спускать портрет по ступенькам.

– Держи крепче! – хрипел Хэлл, осторожно перебирая ногами.

Тут Вернон странно дернулся и, крякнув, замер.

– Все… – тихо объявил он.

– Что? – не поняла я.

– Поясницу прострелило, – зеленея на глазах, сдавленно выдохнул дворецкий и выпустил раму из рук.

Хэллавин честно попытался остановить скольжение громадины, но та набрала скорость. Грозясь погрести секретаря под собой, она поехала вниз. Бедняга только успел отскочить, когда с оглушительным грохотом портрет слетел в холл, хлопнулся на пол и от удара лишился рамы. В разные стороны брызнули щепы. Воцарилась ошарашенная тишина.

В воздухе кружило облако пыли, а нарисованная Ивонна все тем же томным взглядом теперь смотрела на потолок.

– Не донесли, – прокомментировала я, складывая руки на груди.

– Мы можем заказать новый портрет, – внезапно проговорил Хэлл с неприсущим ему энтузиазмом. – Размером поменьше.

– Но этот все равно придется убрать.

– Простите, господа! – внезапно прозвучал в холле осторожный голос.

Мы с секретарем удивленно повернулись. Дворецкий тоже попытался посмотреть, но только болезненно охнул.

Возле закрытых входных дверей мялись две заметно испуганные женщины в соломенных шляпках. Возле их ног стояли маленькие дорожные сундучки. Кажется, неожиданные гостьи хотели подхватить эти самые сундучки и немедленно сбежать из страшного места, где с лестниц слетают огромные портреты.

– Светлого утра! – поздоровалась одна, по виду чуть старше, лет тридцати. – Нам бы поговорить с госпожой Мейн. Мы по поводу работы.

– Вас прислала мадам Вайри? – уточнила я.

– Мы по объявлению! – быстро проговорила незнакомка и продемонстрировала сложенный газетный листок. – В газете было написано, что в замок набирают прислугу. У нас и рекомендательные письма с собой!

– Чудесно, – улыбнулась я.

Да просто лучше не придумаешь, будем честны! В Рокнест приехали долгожданные горничные и с порога попали в эпицентр картинного апокалипсиса. Надеюсь, нам повезло и они успели отпустить извозчика.

– Так где нам найти госпожу Мейн? – совсем осмелела будущая помощница по хозяйству.

– Вы с ней говорите, – обходя застывшего столбом Хэллавина, объявила я. – Проходите, дамы, не тушуйтесь. Считайте, что вы уже приняты!

Следующие дни в замок приезжали люди. Они текли тонким ручейком. Одни оставались, другие отправлялись восвояси. Встречал народ огромный портрет новой госпожи Мейн, прислоненный к стене в холле… Не знаю, чем он пугал вновь прибывших, возможно, размерами, но некоторые отсеивались еще на пороге.

Рокнест начал постепенно оживать, чистил перышки и отряхивал мохнатый слой пыли. В залах и комнатах засияли окна и запахло свежестью, а не старым чердаком.

Фостен следил за изменениями с доброй долей скепсиса. Когда за ужином тележку с едой вкатил незнакомый лакей и принялся церемониально представляться, с опаской поглядывая на страшного темного мага с дурной славой, тот кивнул и любезно уточнил, когда слуга собирается сбежать. Ей-богу, чуть не швырнула в колдунскую физиономию салфеткой. Видно же, что человек храбрится на последние, а он ведет себя как… Ну как злой колдун! На следующий день, что не удивляло, этот лакей действительно дал деру, не забыв получить полварьята за верную, но очень короткую службу.

Светлым майским утром через десять дней после выхода объявления Раиса пыталась просушить мне волосы магической щеткой, но магию закоротило. Горничная щетку встряхнула, надеясь, что волшебные свойства вернутся, но ровным счетом ничего не добилась. Разве что ручка плюнула темным дымком, словно слабенький фен, отдавший душу электрическому богу.

– Господин Мейн починит, – убежденно заявила я.

– Сомневаюсь, – поцокала языком горничная. – Он же не подмастерье какой-то.

– Конечно, он профессиональный темный маг. Железобетонно починит.

Не успела я собрать влажные волосы в пучок, как в покоях возник Хэллавин.

– Хозяйка, – с оголтелым видом проговорил он, – вам стоит выйти в холл.

– Портрет уронили? – уточнила я.