dDDDaaaaatesttest_123

– Это кошмар, – дипломатично заметила леди.

– Кошмар, когда она в единорога посреди комнаты превращается, – со смешком вымолвила я. – А это просто баловство.

– В кого она еще превращается?

– Лучше не озвучивать, чтобы не подавать ей идей, – заговорщицки прошептала я.

К счастью, самопрезентацию единорога во всех освоенных ею ипостасях прервал деликатный стук в дверь. Экономка сказала, что уже накрыли обед, и леди Артисс отправила меня пригласить мужчин к столу.

Спустившись на первый этаж, я прошла по глухому коридору и хотела постучаться в кабинет. Из-за неплотно прикрытой двери звучал басовито-раскатистый голос господина Артисса. По всей видимости, они обсудили важные вопросы, а теперь перешли к архиважной, просто животрепещущей теме: воспитанию послушных жен.

– Как вы ей все спускаете с рук? – возмущался Дейвид Артисс.

– Я открыл для себя способ сохранить мир в замке, – отозвался Фостен. Легко представлялась ироничная полуулыбка на его губах. – Главное, чтобы жена не заставляла меня искать дзен, а сама не проходила стадии принятия.

Последовало глубокомысленное молчание. Я занесла кулак, чтобы постучаться, но отец Ивонны вдруг спросил:

– Что такое дзен?

– Это, друг мой, когда возвращаешься в замок пешком по разбитой дороге и думаешь, как докатился до такой жизни, – поделился наученный опытом муж с еще неопытным коллегой.

Они снова примолкли, я опять собралась постучаться, но из-за двери раздалось:

– А стадии принятия?

– Сам бы хотел знать, – признался Фостен.

Тут я решила, что пора прервать душевную мужскую беседу. Иначе господин Артисс действительно начнет делиться методами воспитания послушной жены, а Фостен внезапно решит, что идеи-то неплохи, и попытается провести эксперимент. Избежать темных дней не удастся, и он отправится искать дзен.

– Господа, – постучавшись, я заглянула в кабинет со знакомой строгой обстановкой, – мама просит вас идти к столу. Обед накрыт.

За обедом я спросила Катарину о фарфоровой мастерской, сбывающей товар по каталогам. Хозяйка дома немедленно предложила завтра отвезти меня в смотровую комнату и объявила, что новый сервиз станет подарком на грядущие именины. Я сама родилась зимой и не интересовалась, когда у Ивонны день рождения. Пришлось изобразить вежливую улыбку и признаться, что фарфор для мужниного секретаря.

– Фостен давно планировал его отблагодарить за годы верной службы.

Глядя на темного мага, изогнувшего обе брови, дурак бы догадался, что он впервые слышит об инициативе и ничего подобного не планировал. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Но у меня щемило сердце, стоило вспомнить, с каким обожанием Хэллавин разглядывал чудом уцелевшую чашечку.

На следующий день возле ворот особняка Фостена дожидалась карета из дворца. Он был вынужден уехать, и в мастерскую мы отправились вдвоем с леди Артисс. Нас встречал сам хозяин мастерской. Завел к себе в кабинет, рассадил по креслам с цветочной обивкой и принялся собирать сплетни. В смысле, вести светские беседы, но точно пытался выяснить, как поживает замужем за колдуном та самая полоумная Ивонна, вернувшаяся с того света. Я с любопытством разглядывала фарфоровые тарелки, стоящие на подставках в стеклянных витринах, и по большей части помалкивала.

– Я помню вашу дочь совсем крошкой, леди Артисс, – ударился в воспоминания хозяин мастерской. – Золотоволосый светлый дух…

Тут возникла странная пауза. Он смотрел на меня и, видимо, пытался понять, куда тот самый дух сбежал. Лицо леди Артисс слегка вытянулось. Она явно хотела нервно поерзать в кресле, но воспитание не позволяло совершить дерзкую эскападу против этикета.

– Видимо, с возрастом она пошла в вашего мужа, – добавил хозяин мастерской.

– Недавно я покрасила волосы, – нашлась я и, продемонстрировав прядь, заработала два непонимающих взгляда. – Магические гребенки. Видите? Расчесываешься, и волосы меняют оттенок. Главное, с цветом не прогадать, иначе можно покраситься в зеленый…

Осознав, что в тот день на базаре Фостен просто-напросто надо мной подшутил, я примолкла, выпустила из пальцев темный локон, которым с энтузиазмом трясла, и кашлянула в кулак.

– Юные женщины всегда чутко следят за модами, – фальшиво хохотнул хозяин мастерской. – Не знал, что косметическая артефакторика достигла таких высот!

Ага, просто бороздит просторы бескрайнего космоса, как когда-нибудь начнут бороздить корабли в моем прежнем мире.

– Кто-то же должен был придумать, как поменять оттенок волос, – пробормотала я и мысленно обругала мужа нехорошим словом. – Очень практичная вещь.

– Давайте посмотрим фарфор? – нашлась леди Артисс.

Мы вышли в смотровой зал, некоторое время прохаживались между шкафами с сервизами, пока наконец не добрались до стола с аккуратно расставленными черными тарелками.

– Наш фарфор известен на все королевство своим отменным качеством. Все сервизы мы доставляем сами! – энергично жестикулируя, соловьем пел хозяин. – Отвозим в самые дальние уголки Рейванда.

– Значит, сами доставляете? – медленно уточнила я.

– Не поверите, но недавно мы отвозили сервиз в замок Рокнест! Это место принадлежит… – Он примолк и начал медленно краснеть. Сначала пятна появились на щеках, потом перетекли на шею.

– Верно, – вкрадчиво согласилась я, – замок принадлежит моему мужу. Другими словами, вы точно знали, кто приобрел сервиз?

Хозяин нервно покосился на леди Артисс, совершенно не понимающую, что происходит. Однако внутренним чутьем аристократки она уже догадалась, что дочь намерена устроить совершенно не аристократический скандал. Впрочем, кричать и колотить тарелки я не планировала.

– Вам понравился наш фарфор? – со слабой надеждой уточнил хозяин.

– Не оценили, – со стальными интонациями ответила я. – Вы задержали доставку на два месяца, а сервиз пришел битый.

– Как битый? – пробормотал он.

– Целиком. Одни осколки, – сухо пояснила я. – Сервиз предназначался для одного хорошего человека, искренне влюбленного в чашечки, а тут такая неприятность.

– Леди Артисс, нам очень жаль! – выдохнул он.

– Леди Мейн, – веско поправила я.

– От этого еще жальче! – уверил тот. – Мы просто… подарим вам новый черный сервиз! Как вам такая идея?

– Светлый лик с вами! – воскликнула Катарина, явно считающая, что дочь пытается ограбить честного лавочника, хотя ни одна из нас не стеснена в средствах. – Мы не можем принять столь щедрый дар!

– Да отчего же не можем? – удивилась я. – Мы и не принимаем в дар. Мы заменяем испорченный в процессе перевозки товар. Так ведь, господин?

Тот, видимо, не нашел в себе моральных сил поддакнуть искренне и только с нечастным видом кивнул.

– Благодарю, – я мило улыбнулась, – с вами очень приятно иметь дело.

– Все для клиентов! – выдавил он, наверняка мысленно добавив, в каком гробу видел в клиентах жену темного мага. – Может, вам еще что-то приглянулось? В качестве компенсации за моральные терзания. Вазочка?

Не то чтобы я терзалась, но кто откажется от бесплатного фарфора? Даже если матушка Ивонны начнет делать вид, что вообще со мной не знакома. Судя по ее потрясенному лицу, леди уже приготовилась приподнять подол и под благовидным предлогом сбежать в карету.

Обведя смотровой зал орлиным взором, я заметила в витрине за стеклом белый пузатенький горшок с изящной крышечкой и черным орнаментом на горлышке.

– Это же погребальная урна! – воскликнул торговец в таком ужасе, словно боялся, что урну выбрали лично для него. Сечет парень! Никто не знает, какие кровожадные мысли родятся в голове жены колдуна. Иногда и сама жена колдуна.

– Отлично, – улыбнулась я. – Моей свекрови очень тесно в чайнике.

– В каком смысле? – не понял торговец.

– Не поверите, но в прямом, – фыркнула я и посмотрела на изящную вазочку с тонким горлышком. В такую как раз отлично влезет подаренный Фостеном цветущий репейник. – Мама, вам нравится ваза?

– Симпатичная вещица, – дипломатично согласилась она.

– И вазочку, пожалуй, мы тоже возьмем, – указала я.

– Дарю все! – воскликнул торговец. – Леди Мейн, это огромная честь – украсить ваш замок нашим фарфором!

А если честь не покажется огромной, то внезапно в смотровой зал может нагрянуть мой муж и полюбоваться тарелками…

– Да бросьте, господин. За горшок и вазу я заплачу, – улыбнулась я. – Это же подарки моим матушкам. Пришлите счет в замок Рокнест.

– Может, лучше так заберете? – жалобно попросил он.

– Конечно, заберем, раз вы настаиваете, – вздохнула я.

– Завтра все доставим в особняк к леди Артисс! – пообещал он.

– Нет, знаете, с вашей службой доставки мы уже столкнулись, – быстро проговорила я и кивнула в сторону витрины: – Пакуйте и грузите в карету.

– Сейчас? – охнул он.

– Что вам мешает?

– Если подумать, то ничего…

– Хорошо, что вы подумали. Мы заберем с собой. И стружек побольше положите, чтобы не как в первый раз.

– Засыпем доверху! – испуганно уверил он. – Хотите разноцветными опилками? Целый ящик с собой дадим.

– Не надо нам лишнего, – слегка испугалась я такой ретивости.

– Надо! Все для лучших клиентов. Где мы еще таких найдем?

Сервиз паковали под моим чутким присмотром, боясь сделать лишнее движение. Каждую вещицу пересыпали кудрявыми стружками, а вазочку вручили леди Мейн в специальной узкой коробке. Ящики аккуратно поставили на пол между сиденьями кареты. Полагаю, дорогой экипаж никогда не использовали как грузовик.

Когда мы тронулись, хозяин фарфоровой мастерской со счастливой улыбкой помахал рукой. Видимо, был неимоверно рад, что жена колдуна осталась довольна и не обещала вернуться.

Катарина сидела с таким лицом, будто проглотила кол. Внезапно у нее вырвался смех. Она прикрыла ладонью рот, выдохнула, стараясь сдержаться, но вдруг расхохоталась. Смеялась до слез, махала перед разрумяненным лицом содранной с головы шляпкой, а успокоиться не могла.

– Все в порядке? – ошеломленно спросила я.

– Как вспомню физиономию этого дельца, когда ты заявила, что заберешь сервиз, раз он настаивает, так сдержаться не могу! Светлый лик помоги! – Она перевела дыхание. – В прошлом месяце он отказал моей дорогой подруге леди Дайр поменять треснувшие чашки. Сказал, что она их сама скорее всего испортила. Его все ненавидят за склочный характер, но выстраиваются в очередь. Он поставщик фарфора в королевский дворец. И тут появляется моя дочь…

Леди Артисс вновь захохотала.

– Все-таки быть замужем за темным магом на удивление практично, – протянула я.

– Да не то слово! – утирая слезы от смеха, согласилась она.

Когда карета подъехала к особняку Артиссов, перед раскрытыми воротами неожиданно обнаружился Фостен. Возле его ноги спокойно сидел большой черный дог. Рядом с колдуном Зефира не безобразничала и вела себя как идеально выдрессированный домашний питомец, а не дикий демонический единорог, меняющий облик при каждом чихе.

В ярком летнем солнце муж выглядел ошеломительно. Темно-синий камзол подчеркивал фигуру, темные волосы волной лежали на плечах. В них осталась только одна светлая прядь, и она ему шла.

Вряд ли теперь в этом красивом, уверенном в себе мужчине, от которого сердце сбивалось с размеренного ритма, кто-то узнал бы самого страшного колдуна королевства Рейванд. Не знаю, что стерло с его лица следы темного дара. Возможно, мертвое озеро одарило нас обоих, но мне нравилось думать, что изменения начались с того самого момента, когда мы впервые заговорили в холле Артиссов.

Экипаж остановился. Бросив какую-то команду собаке, видимо, чтобы она не сходила с места, Фостен приблизился к краю тротуара. Слуга открыл дверцу, и муж с сексапильной полуулыбкой на губах подал мне раскрытую ладонь.

– Добрый день, леди Мейн.

– И вам, дорогой супруг. – Опершись на его твердую руку, я легко выбралась из высокой кареты.

Потом он помог спуститься со ступеньки теще. Катарина не побоялась ни сжать его ладонь, ни посмотреть в глаза. Очевидно, для Артиссов Фостен перестал представлять средоточие зла, способное одним взглядом проклясть род до седьмого колена, и семья осознала, что с манерами у колдуна получше, чем у их дочери.

– Выгуливал Зефиру, потому что другие отказались? – Я кивнула на собаку, и та трубно тявкнула.

Она отчаянно колотила хвостом по брусчатке, но после приказа мага не смела сорваться с места. Иначе устроит непотребный бедлам и, возможно, на радостях от встречи кого-нибудь (меня) опрокинет наземь.

– Хотел прогуляться с вами, леди Мейн, но ваш единорог увязался следом, – ответил Фостен и кивнул на ящики в карете: – Смотрю, поездка в мастерскую прошла удачно.

– И это не стоило тебе ни варьята, – хмыкнула я.

Катарина вновь прыснула в кулак и, быстро извинившись, помахала рукой:

– Прогуляйтесь. Погода сегодня чудесная.

Загнать Зефиру в дом не удалось. Мы с Фостеном неторопливо шагали по мощеному тротуару, а она трусила рядом и отчаянно строила вид, что вовсе не обращает внимания ни на кареты, ни на прохожих. Потом ходить она подустала, под изумленное оханье окружающих превратилась в мелкую собачонку и попросилась на руки. Пришлось с сожалением отпустить локоть мужа и подхватить ее под мышку.

– Как прошла поездка во дворец? – спросила я Фостена.

– Не так весело, как твоя в мастерскую фарфора.

– То есть ни одной бесплатной тарелки ты не отжал?

– Его величество жаждет лично познакомиться с моей супругой. Гневался, что я приехал один. Грозился нанести визит в замок, – поделился он.

– Я никого в жизни нигде не принимала! Особенно монарших особ! У нас даже фарфорового сервиза своего нет! – воскликнула я, и Зефира в моих руках тявкнула тоже исключительно обеспокоенно. – Только секретарский!

– Я сказал, что замок не готов к приему королевской свиты, – признался Фостен.

– Ты послал его величество? – опешила я. – У нас неприятности?

– Попросил его приехать, когда мы закончим ремонт, – мягко поправил он.

– У нас будет ремонт?! – Теперь я действительно испугалась. – Точно! Мы по уши в неприятностях.

– Ты хочешь отремонтировать Рокнест? – невозмутимо уточнил муж, определенно потешаясь над тем, как я всполошилась.

– Нет! Меня все устраивает.

– И меня, – отозвался он.

– Господи, отлегло, – проворчала я, понимая, что невозможно закончить ремонт, который никто не планирует заводить в доме. – Не пугай так больше. У твоей жены слабая нервная система.

– Нервная система у моей жены железная, – парировал он. – И ты это не раз демонстрировала. Хочешь выпить кофе?

Фостен указал на заведение с вычурной вывеской, сквозь большие окна которого просматривался уютный зал. При виде собачонки в моих руках официант насторожился. Муж что-то ему тихо сказал и сунул в руку монету. Нас немедленно проводили в сад на заднем дворе, где были расставлены круглые столики. От деревьев вокруг танцевали мозаичные тени, в самом центре тихо бормотал маленький фонтан. Струи вспыхивали от солнечных лучей разноцветными искрами. Если бы не это довольно милое напоминание о магии, сложилось бы впечатление, что кофейня находится в моем мире. Уж больно привычными казались интерьеры.

Других посетителей, кроме нас, в середине дня не было. Мы уселись за столик в тени. Зефира немедленно вырвалась из рук, превратилась в птицу и, едва не задев крылом макушку опешившего официанта, взгромоздилась на цветущую ветку. Сверху посыпались мелкие белые лепестки, усеяв, как снегом, круглую столешницу, широкие плечи Фостена и мои колени.

– Ваша собачка… – пробормотал ошарашенный официант.

– Что? – любезно уточнила я.

– Сейчас улетит. – Он в шоке смотрел на птицу и явно боялся, что она залает. Зефира супротив ожиданиям каркнула.

– Улетит, когда мы собрались есть? – хмыкнула я. – Даже не питаем напрасных надежд.

Воздушное пирожное, которое мне принесли, я проглотила практически не жуя. Не думала, что настолько соскучилась по десертам. С недавних пор в замке готовили отменно, но Тобольд еще не добрался до раздела с десертами в поварской книге. Из сладкого имелась только пастила, которую делала Вэлла в огромном количестве, а заказанный из города шоколад каждый раз бесследно исчезал в комнате Вернона.

– Ты знаешь, я придумала один проект… – начала я.

– Я согласен, – спокойно перебил Фостен.

– Не спросишь, на что я собралась тратить твои деньги и магию? – скептически уточнила я. – На уникальный продукт, если тебе интересно. На гребенки для покраски волос.

– Их еще не придумали? – хмыкнул муж.

– Придумали, – кивнула я. – Ты и придумал, мой идейный вдохновитель.

– Единственное, что волнует идейного вдохновителя: выстоит ли замок?

– Гарантий дать не могу, но постараюсь не оставить наших детей без наследства… – Я немедленно поняла, что именно ляпнула, и тут же вымолвила: – Ох, извини, Фостен. Глупость сморозила!

– За что ты извиняешься? – хмыкнул он.

– Для меня не секрет, что ты никогда не хотел детей. Я смогу с этим жить.

– Я не смогу, – вдруг ответил он, и у меня в груди едва не взорвалось сердце. – Ты не моя мать, Мария, а я не мой отец. Мы будем отличными родителями и научим нашего ребенка справляться с темным даром. Согласна?

– Полностью, – почти зачарованно ответила я и проследила, как Фостен с невозмутимым видом положил на стол между тарелками с десертами маленькую коробочку. – Что это?

– Открой, – кивнул он.

Под крышкой с эмблемой эксцентричного ювелира Версейна, заставившего весь полусвет приезжать из столицы в глухую провинцию, лежало узкое обручальное кольцо из тускло светящегося серебристого металла. Судя по размеру, из пары именно оно было мужским.

– Когда ты купил кольца? – спросила я с улыбкой.

– Когда ты отказалась выбирать у ювелира украшения, – признался он.

– А где второе?

Фостен выдержал многозначительную паузу и почему-то посмотрел на пустую тарелку из-под пирожного, стоящую передо мной. Внезапно вспомнилось, как он о чем-то тихо переговаривался с официантом, и я воскликнула:

– Фостен Мейн, ты что, спрятал кольцо в пирожное, а я его проглотила?!

Впервые на моей памяти муж рассмеялся открыто и красиво, в голос.

– Что, весело? – искренне возмутилась я. – У меня в животе кольцо стоимостью с лошадь!

– Какая же ты забавная, – выдохнул он и протянул тонкое колечко на раскрытой ладони. – Я не знаю, как в твоем мире принято дарить кольца, и не помню, на какой палец его следует надеть.

– На безымянный, – подсказала я и, стараясь сдержать смех, протянула руку. – Хорошо, что я его не проглотила, было бы обидно.

Кольцо легко скользнуло на палец, а потом резко сузилось до нужного размера.

Муж не сводил с меня пристального взгляда. В его темных глазах читалось столько слов и эмоций, что невольно вспоминалось, какими холодными и колкими эти глаза были в самом начале.

– Спасибо, – вдруг произнес Фостен.

– За то, что приняла кольцо? – пошутила я.

– Спасибо, что ворвалась в мою жизнь и отказалась из нее уходить, леди Мария Мейн. Ты навсегда изменила мой мир.

Эпилог

С приветом из другого мира

Спустя шесть лет…

Все было готово! Натертый паркет в бальной зале, превращенной в зал демонстрационный, блестел. Рядами стояли мягкие стулья. В окна светило прозрачное зимнее солнце и вид на горы открывался божественно прекрасный. На возвышении стояла квадратная емкость, уже наполненная водой, тазик с бельем, на столике – разноцветные бутылочки с моющими щелоками. Горничная в последний раз проходилась мягкой тряпочкой по полированным стенкам емкости. Не дай двуединый останется хоть крошечный отпечаток!

Уже шесть лет я гордо несла в магический мир цивилизацию. Гребни для окраски волос, шапочки для густоты локонов, музыкальные шкатулки, поющие голосами оперных див, и еще десяток незаменимых в жизни любой женщины хозяйственных артефактов. Очень легко фонтанировать «уникальными» идеями, когда уже все придумано и изобретено до меня в другом мире. Главное – это найти команду талантливых артефакторов… Уговорить оперных певиц записать песню на магический диск, много раз перекрасить добровольцам из замка волосы, после этого догнать и уломать хоть кого-нибудь надеть шапочку для роста волос, слегка похожую на детский чепчик.

Сегодня мы наконец представляли «стиральную бочку»! Пыталась назвать магическую стиральную машину хоть «агрегатом», но никто не выговаривал иномирное слово. Как с феном. Так и называют «сушилками для волос».

Над новым артефактом работали почти два года, у нас сын быстрее научился первым темным заклятиям. Теперь мы полностью готовы. Вечером все обязано пройти идеально! Двуединый нам помоги.

На пороге предвестником беды вырос Хэллавин в черном костюме.

– Нет! Ты не скажешь, что пришел с дурными вестями! – Я указала в него пальцем. – Только не сегодня.

– У меня отличная новость, – покачал он головой.

– Серьезно? – удивилась я. – Какая?

– Ваш супруг уже в курсе, что на демонстрацию заявится его величество, а все остальные приглашения придется отменить. Раиса уже пишет извинительные письма и рассылает купоны на бесплатные артефакты.

Я почувствовала, как меняюсь в лице.

– Во дворце королю, что ли, не сидится? На улице адские морозы!

– В столице, в отличие от Рокнеста, зима исключительно мягкая, – напомнил Хэллавин о том, что мне и так известно.

Каждый день за отвратной столичной погодой я следила из окна в восстановленном особняке Мейнов. Снегопады сменялись потеплением и в стекла стучали холодные дожди, а мостовые превращались в снежную кашу. Сад выглядел унылым. Три года назад мы превратили дом в контору со смотровыми залами, но до старого сада руки толком не дошли.

– Откуда король узнал о демонстрации? Мы отправили приглашения только самым важным клиенткам, – забранилась я. – Они все домохозяйки!

– У вас в замке шпион, – объявил Хэллавин.

– Кто этот подлец?

– Полагаю, ваш муж. – Он развел руками. – Призовите его к ответу.

– Так и сделаю! – цыкнула я, направляясь в сторону открытых дверей бальной залы. – Сейчас призову. И потом еще пару раз призову! Чтобы неповадно было! И почему вы идете за мной? Совсем работы нет? Подкинуть?

– Что вы на меня злитесь, леди Мейн? – индифферентно отозвался он, не сбиваясь с шага. – Я просто гонец с дурными вестями.

Когда в особняке закончился ремонт, у секретаря исчезли все точки на запястье. Хозяин-колдун, видимо, был настолько благодарен, что приспешник взял восстановление старого дома на себя, что служение внезапно закончилось.

Хэлл растерялся, пару дней собирал вещи, но не придумал, куда перевезти коллекцию любимых фарфоровых сервизов, и остался. Одним прекрасным утречком перебирая бумажки в моей новой приемной, он угрюмо буркнул, что согласен за достойное жалованье помогать в захватывающем начинании…

Седмицу мы спорили, какое жалованье Хэллавин посчитает достойным, а я – не грабительским. Каждый по-прежнему оставался при своем мнении. Я считала, что слишком много плачу. Он настаивал, что ему недоплачивают за адскую службу на жену колдуна, умеющую рявкнуть так, что смолкал вечно тявкающий… кхм… единорог.

Кстати, сейчас на крытом манеже, построенном специально для зимних тренировок, Зефира в облике пони терпела урок верховой езды у Артемки, в смысле у Артемия Мейна. Фостен решил, что пять лет – самый возраст для мальчика, чтобы учиться держаться в седле.

Впервые две бабушки, Катарина и Луиза, нянчившие внука, перестали грызться между собой и сплотились против единого врага, буквально воплощения зла во всем Рейванде. Муж отнесся к их заговору флегматично. Ко мне с жалобами они идти побоялись, просто излучали молчаливое осуждение.

Фостен был в своем кабинете и пребывал в безобразно отличном настроении. Не выказывая ни капли беспокойства из-за появления венценосного родственника, он читал какую-то бумаженцию и явно веселился.

Рядом мялся новый темный приспешник зла, совсем молоденький парень, только-только переступивший через совершеннолетие. Сделку на четверть века служения он заключил ради сестры, медленно угасавшей от неизлечимой болезни. С полгода назад перевез в замок всю семью и заявил, что в жизни так хорошо не жил, как сейчас. Ему нравилось все, кроме разговоров, как скосить пару ипотечных лет.

При моем появлении Фостен поднял взгляд от листочка. В глазах плясали веселые черти. Муж ничуть не изменился за последние шесть лет, разве что напоминанием о событиях шестилетней давности осталась седая прядь. Но ведь никому не докажешь, что муж не поседел от счастливой семейной жизни, а как раз наоборот! Мы любили друг друга в любой момент, даже во время жарких споров. Сердце замирало, когда он на меня смотрел.

– Судя по вашему грозному виду, леди Мейн, вы уже в курсе, – резюмировал Фостен.

– Напиши деду, что сегодня отвратительное время для приема гостей! – потребовала я.