Ненавижу босса…Возможно

– А потом вы говорите что-то вроде «я доверюсь вашему вкусу в еде» – и у меня сбивается дыхание. Потому что это не по-редакторски. Это по-человечески.

– Я стараюсь. Иногда.

– Вы ведь тоже писали когда-то, да? – вырвалось у меня.

– Да. Но не книги. Иногда статьи. А так рецензии. Я был литературным критиком. И одна из рецензий…одна из них… стала финальной точкой для кое-какого автора.

– В смысле?

– Я раскритиковал книгу. Честно. Безжалостно. Он не писал больше никогда. Написал мне электронное письмо позже. Не угрожающее,а разочарованное. Я хранил его долго. Потом удалил.

– Может, он не из-за вас… – я попыталась сгладить неловкость, но слова не звучали убедительно.

– Может быть. Но я не могу забыть того письма. Его последняя фраза: «Спасибо за честность. Вы убили во мне писателя.»

Я замолчала.

– Вы когда-нибудь жалели? Что написали ту рецензию,—наконец, спросила я, не зная, что именно заставило меня задать этот вопрос.

– Жалел. Но…иногда, чтобы расти, нужно обрушить что-то, чтобы оно снова выросло.

– Так что, получается, вы считаете это частью творческого процесса? – я не могла не уточнить.

Он кивнул.

– Иногда боль нужна, чтобы понять, что ты еще жив.

– Но ведь не каждому дано пережить боль, особенно если она сильная, – сказала я, пытаясь найти хоть какую-то точку опоры.

Он коротко усмехнулся.

– Согласен. Не каждому.

– И что, после этого письмо… вы так и не встретились с ним лично?

– Нет. Я никогда не встречался с ним. После того письма я понял: человек, который отказывается от своего пути из-за чужого мнения, вряд ли вернется к нему. Я не мог бы ему помочь.

Я почувствовала холодок.

– Значит, вы не верите в возможность прощения?

– Прощение? Это скорее вопрос того, как ты с этим живешь. Он простил меня, наверное, в тот момент, когда отправил письмо. Но мне не нужно было прощение. Мне нужно было, чтобы он продолжил писать. Чтобы его огонь не потух из-за моих слов.

****

Мы оба понимали, что задержимся здесь гораздо дольше, чем рассчитывали, и нужно как-то устроиться. Да и не хотелось бы, чтобы простой сон стал причиной еще одних неудобств между нами.

– Нам нужно подумать, как устроиться на ночь, – произнёс Максим – В доме одна спальня, а в ней одна кровать. Она большая, рассчитана на двоих. И у нас есть этот диван, нужно решить, как все сделать с комфортом для нас обоих.

Я задумалась на мгновение.

– Я лягу на диване. Он маленький, но мне будет на нем удобно. И я не люблю спать на больших кроватях. Слишком много места.

Максим, явно удивлённый таким предложением, чуть приподнял бровь, но быстро вернулся к своему спокойному выражению лица

– Почему? – переспросил он, глядя на меня внимательно, как будто пытался определить, шучу ли я.

– Потому что я меньше ростом, – ответила я, будто это было очевидно. – И потому что, если вы ляжете здесь, у вас утром будут болеть спина, шея и, возможно, вы потеряете веру в человечность. А у меня нет. Я легко помещусь. И сплю беспокойно. Могу упасть с кровати, даже если она размером с футбольное поле. А на диване особо не покрутишься, тут просто некуда. Это практично.

Максим чуть усмехнулся.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Мне даже уютнее будет. Камин рядом. Книги. Почти что дома. Только у меня нет камина

Он на секунду задумался, потом коротко кивнул.

– Хорошо. Но если утром вы пожалеете, то знайте, я не принимаю жалоб.

– Жалоб не будет, – пообещала я. – Разве что ещё один день в молчании, пока метель не утихнет.

– С этим я справлюсь, – сказал он. И, чуть помедлив, добавил: – Спокойной ночи, Анна.

– Спокойной ночи, Максим.

****

Под утро меня разбудил тихий, едва уловимый шум снаружи. Я открыла глаза и замерла, прислушиваясь. Звук был приглушенным, словно кто-то стучал по металлу или пытался что-то тащить по земле. Возможно, это просто ветер.

Потянулась к телефону, включила экран. 5:17. Батарея почти на нуле. Непривычное «нет связи» на экране заставило меня почувствовать лёгкое беспокойство. Такого ещё не было. Обычно сотовая связь даже в самом отдаленном месте не пропадала. Я выключила телефон, подождала пару минут и снова включила его. Ничего. Это не добавляло уверенности.

Шум повторился. Глухой, настойчивый, сейчас казалось будто что-то скребло снаружи. Мое сердце пропустило несколько ударов. Что это могло быть? В голове тут же начали мелькать странные, пугающие мысли. Но я не могла позволить себе бояться, просто не могла. Я быстро встала, надеясь, что от этого станет спокойнее.

Подойдя к двери спальни, я на секунду замерла, прислушиваясь. Шум не исчезал, он продолжался, теперь ещё громче. Возможно, это был какой-то зверь, скребущийся под окнами. Или… кто-то.

Я прокашлялась, вытерла ладони от пота. И решила, что не буду ждать.Легонько постучала в дверь спальни Максима.

– Максим? – позвала я, пытаясь не потревожить его слишком резко. Он был там, за дверью, где вместе с ним была хотя бы какая-то уверенность. Он мог что-то решить. Нет ответа.

Я повторно постучала, на этот раз чуть громче:

– Максим?

Только теперь за дверью послышались какие-то движения, потом он открыл. Он был босиком, в пижамных штанах, которые висели чуть ниже бедра, и с голым торсом, который сразу привлёк моё внимание. Пресс был отчётливо виден, а грудные мышцы, накаченные и рельефные, под лунным светом, пробиравшимся через приоткрытые шторы, казались особенно выразительными. Его плечи были широкими, с чёткими линиями, которые выдавали годы упорных тренировок. Каждый изгиб, каждая деталь, словно вылепленные, говорили о физической силе, которую невозможно было не заметить. Я почувствовала, как что-то в груди сжалось от его вида или от того, что мои мысли начали снова теряться. Я быстро встряхнулась, пытаясь сосредоточиться. Его лицо было слегка сонным, но в тот момент, когда он увидел моё беспокойное выражение, оно сразу стало более сосредоточенным.

– Что случилось? – Его голос был хриплым от сна.

– Я слышала странный шум снаружи. И.…кажется связи нет. – Я поежилась, стараясь убрать напряжение из голоса, но я не могла скрыть свою тревогу. – Может, стоит проверить? Или хотя бы взглянуть в окно?

– Возможно, это просто ветер… Всё-таки метель не утихает. А насчёт связи он вернулся к кровати и взял с тумбочки телефон – У меня тоже не ловит. Ладно разберемся, сначала шум.

Он быстро надел свитер, вышел из спальни, подошёл к окну и прислушался

– Странно, – пробормотал он. – Ничего не слышу и не вижу.

Я почувствовала, как сердце поднимается к горлу. Хотела возразить, сказать, что мне не показалось. И вдруг шум снова повторился, но теперь он был ближе. Кажется, он шел откуда-то сбоку.

– Слышите? Что это? – спросила я, уже не скрывая тревоги.

– Мне кажется, что это может быть животное… Я проверю. Вы оставайтесь здесь.

Я не успела возразить, как он уже открыл дверь, схватил пальто с крючка и исчез на крыльце. Оставшись наедине со своими мыслями, я попыталась успокоиться, но не могла.

Я села на диван, чувствуя, как мои руки начинают дрожать. Снаружи всё затихло. Что-то находиться в этом доме уже не казалось таким безопасным.

Максим вернулся через несколько минут.

– Я проверил. Никаких следов у дома. – Он уселся рядом. – Видимо, метель играет с нами в игру. В любом случае, ничего опасного.

– Но связь пропала, – заметила я. – Я не могу с этим смириться.

– Я тоже, – сказал он. – Но что нам остаётся делать? Это не в наших силах.

Я кивнула, стараясь не выдать того беспокойства, которое продолжало загораться в моей груди.

– Ладно, – сказала я, – Надо просто подождать. День всё расставит на свои места.

Всё в Максиме было более обыденным: растрепанные волосы, слегка небрежная щетина, которая, казалось, с каждым часом становилась только заметней.

– Да. И, как минимум, мы можем хотя бы еще попытаться заснуть.

Я коротко усмехнулась, подтянула одеяло. Он ушёл в спальню. Звук метели снаружи был монотонным, убаюкивающим, я потянулась, зарывшись в одеяло, и в следующий момент почувствовала, как мои веки начинают тяжело опускаться.

Глава 5

Проснулась я от холода, потому камин погас. Медленно приоткрыла глаза, потянулась к телефону, лежавшему рядом, и нажала на кнопку. Черный экран. Села, нашарила провод зарядки, подключила и только тогда поняла…индикатор не загорелся. Электричества нет.

– Отлично, – пробормотала я. – Просто идеально.

Я встала, натянула на себя толстовку, закуталась в одеяло как в кокон и подошла к двери спальни. Из нее доносился негромкий стук, кто-то, кажется, уже не спал. Через секунду дверь приоткрылась, и из темноты вышел Максим. Его волосы были взъерошены, на нём был тот же серый свитер и спортивные штаны. На лице же лёгкая хмурость.

– Света нет, – сказал он, не дожидаясь вопросов. – Видимо нигде. Наверное, провода повредило.

– А связь?

– Думаю по-прежнему нет. Но мой телефон сел, проверить не могу.

Я чувствовала, как внутри начинает шевелиться беспокойство. Я молча прошла на кухню и автоматически потянулась к выключателю. Щёлк. Ничего. Потом ещё раз.

– Может, тут есть генератор? – спросила я, развернувшись к нему. – Макаров ведь не полный идиот, правда? Он должен был предусмотреть такой вариант.

– Теоретически, конечно, да. Практически совсем не факт. Сейчас проверю.

Он натянул пальто, сунул ноги в ботинки и вышел через заднюю дверь. Я осталась стоять на кухне. Быть здесь без света и связи – это уже не просто плохо. Это на грани паники.

Прошло минут десять. Я успела разложить на стол всё, что осталось съедобного: макароны, фасоль, чай в пакетиках, половину яблока, обмотанную плёнкой, и пару сосисок. Великолепный завтрак. Ничего не скажешь.

Дверь скрипнула. Максим вернулся, отряхивая с куртки снег. Его лицо говорило само за себя…генератора не было.

– Ничего. Ни в подвале, ни в сарае. Ни одной заветной коробочки с надписью «в случае апокалипсиса – включи меня».

– То есть… всё. Ни связи. Ни света. Ни тепла. Потому что дров почти не осталось, – Я сложила руки на груди, пытаясь не сорваться. – Мы застряли. В доме. Без отопления. С едой на день максимум. И без возможности позвонить. В 21 веке.

– По факту да, – спокойно сказал он, стягивая перчатки. – Но это пока не приговор.

Я фыркнула. Вот это в нём иногда бесило – это его умение оставаться спокойным, когда всё рушится. Как будто он внутри полностью отстранён. Как будто это всё происходит не с ним. Или с ним, но по плану.

– Вы вообще понимаете, насколько это ненормально?

– Понимаю. Но паника не вернёт электричество, тепло и связь. И не принесёт еды. Надо действовать. Без эмоций.

– Спасибо, капитан Очевидность, – пробормотала я, садясь за стол. – Только я не робот. Мне страшно. И холодно. И всё это кажется… чертовски неправильным.

Я смотрела на него и пыталась успокоиться. Он сейчас был сосредоточенным, чётким, без единого лишнего движения или эмоции. Настолько уверенным, что, казалось, если он скажет «всё будет хорошо», я почти поверю.

– Значит так, – сказал он. – Первое: не паникуем. И утепляемся: одеяла, пледы, побольше одежды. Камин я снова растоплю. Дрова найду. Но нужно время, чтобы стало тепло. Второе – экономим еду. Третье – думаем, как связаться с внешним миром или как выбраться отсюда.

– Вариант с машиной же отпадает?

– Сугробы по колено. Не проедем. Даже если заведётся, то смысла нет. Мы просто застрянем на дороге.

Я потёрла виски, ощущая нарастающее давление в голове.

– Прекрасно. Просто… прекрасно.

Он сел напротив.

– Послушайте. Мы справимся. Не первый раз люди оказываются в изоляции. Не конец света. У нас есть крыша, немного еды, будут дрова и как минимум двое думающих людей.

– Один думающий. А один паникующий.

– Вы не паникуете. Вы просто ещё не привыкли, что вас никто не придет спасать. Нужно действовать самой. Но вы неплохо держитесь. Лучше, чем думаете.

Я почувствовала, как что-то внутри меня дернулось. Потому что слишком давно никто не говорил мне ничего тёплого, подбадривающего, без шуток.

– Ладно, – выдохнула я. – Дайте мне десять минут. Потом я стану полезной.

– У вас семь. Через восемь я начинаю строить план спасения человечества, в лице нас, и вы в нём нужны.

Я усмехнулась. Не от облегчения, а скорее от того, что снова появилось ощущение: хоть кто-то здесь держит себя в руках. И этот кто-то явно не я.

****

После скудного завтрака я убирала посуду, а Максим прислонился к косяку, сложив руки на груди.

– Мы не можем просто ждать. Учитывая прогноз, снег не закончится ещё долго. И даже если закончится, то пока расчистят дорогу, пока доедут сюда…

– Сутки минимум, – закончила я за него. – А то и больше.

Он кивнул.

– Я вспоминаю карту, – начал он. – Когда я смотрел как ехать, запомнил, что здесь, километрах в пяти, есть небольшой посёлок. Магазин там точно должен быть. Пешком дойдём за полтора часа, максимум два.

Я молча кивнула. Он говорил спокойно, уверенно, но всё это мне не нравилось.

– Я пойду туда, – продолжил он. – Куплю всё необходимое.

– Подождите. Один?

Он удивлённо посмотрел на меня.

– Конечно. А что?

– Я пойду с вами. Я… – я сглотнула. – Я не останусь тут одна. В этом доме. Без связи. Без света. Со скрипучими полами и тишиной, в которой слышно, как дышишь.

– Анна, это не прогулка в парк. Снег по колено, ветер, холод. Мы не знаем, что там работает. И работает ли вообще.

– Зато я знаю, что сойду с ума, если останусь одна. Я не шучу. Я пойду с вами.

– Ладно. Собирайтесь. Оденьтесь потеплее. Возьмите всё, что найдёте. Перчатки, шарф, шапку. Возьмите шоколадку, если есть.

****

Ветер хлестал в лицо и шею. Деревья стояли по обе стороны тропы, засыпанные белым снегом до самой макушки. Мы почти не видели дороги, шли наугад, только по памяти Максима. Я ему поверила. Хотя, если честно, в этот момент можно было поверить даже в то, что за следующим поворотом нас ждёт горящий костёр и спасательная команда.

Я шагала за ним, держа рюкзак крепко за одну лямку, и ловила себя на мысли, что, возможно, впервые в жизни рада, что кто-то идёт впереди и прокладывает путь. Сама я, наверное, уже закопалась бы в сугроб.

Максим был сосредоточен. Шёл уверенно, в найденной у Макарова толстой куртке и ботинках, как будто знал, куда ведёт этот заснеженный лес. И всё же, спустя минут пятнадцать в этой тишине, он заговорил первым:

– Если мы сейчас встретим медведя, надеюсь, он тоже без связи и просто хочет обсудить с кем-то погоду.

– Только если у него будет карта. А то я уже сомневаюсь, что вы вообще видели что-то.

– Привычная язвительность. Вижу вам лучше.

Я усмехнулась, пальцы в перчатках начинали покалывать.

– А вы всегда такой… терпеливый? Или это у вас «экстрим-режим» включён?

– Зависит от ситуации. Но если вы имеете в виду "всегда ли я спокоен", то да. На работе меня за это называют «ледяной редактор».

– А в жизни?

– В жизни меня обычно просто избегают. – Он обернулся и подмигнул. – Или ненавидят. Как вы.

– О, я вас уже не ненавижу. Сейчас вы единственный, кто знает дорогу к еде. Это делает вас моим союзником. На ближайшие два часа.

– Запишу в резюме: временный союзник, спаситель при метели.

– Не забудьте уточнить: выжил благодаря умению женщин приготовить еду из ничего.

– Вы часто бываете за городом?

– Когда-то да. Потом же всё реже. Чем старше, тем больше в городе, и меньше за городом. А вы?

– Городское дитя. На все 100%. Если меня вывезти в лес, я сначала подумаю, что это квест. Потом что это ловушка. Сейчас же что это неплохой способ понять, насколько быстро я устаю и мерзну.

– Мы почти пришли, – сказал он, слегка сбавляя шаг. – Видите впереди? Крыши.

Я прищурилась. Да. Там, среди деревьев, наконец вырисовывались контуры домов. Посёлок. Маленький, скромный, но в данный момент он был как мираж в пустыне.

Глава 6

Магазин оказался тем самым типичным. Деревенским. «Продукты» с облупленной вывеской и резиновым ковриком у входа. Внутри было тепло. Настолько, что я впервые за утро расслабила плечи. Воздух пах хлебом, специями и чем-то домашним.

За прилавком стояла женщина лет пятидесяти, в тёплом жилете, с приветливым, но немного усталым взглядом.

– Здравствуйте, – сказал Максим. – Принимаете карты?

Она покачала головой.

– Терминал не работает. Свет пропал вчера, сейчас всё на генераторе, но он старый, только на освещение и холодильник тянет.

Я резко повернулась к Максиму. Он полез в карман, достал кошелёк, а внутри лежала карта. Только карта.

– Серьёзно? – спросила я.

– А что? Я редко ношу наличные.

– Вы же говорили, что у вас всё под контролем.

– Почти все.

Я покачала головой, достала из рюкзака свой кошелёк, вытащила несколько купюр и протянула их продавщице.

– Всегда носите наличные. Это может спасти вам жизнь. В буквальном смысле.

Максим озвучил продавщице все, что нам нужно. Женщина рассмеялась, складывая продукты в пакет.

– Молодец ты, девочка. Предусмотрительная. А он тебе кто?

– Коллега, – ответили мы одновременно.

– Просто коллега, – добавила я и потянулась за пакетом.

Мы взяли всё необходимое: макароны, крупу, овощи, хлеб, немного шоколада, соль, чай, колбасу, сыр, сосиски и даже какое-то мясо. «Свежайшее», по заверениям продавщицы. А также пару свечей и коробок спичек так, на всякий случай. Я чувствовала себя не покупателем, а сборщиком выживательного набора.

– Спасибо, – сказала я, когда выходили. – Теперь вы точно у меня в долгу.

– Считайте, что я отдам долг ужином. Готовлю я прилично.

– Если вы подадите мне нечто съедобное, возможно, я подумаю над снижением уровнем сарказма и прощу вам долг.

– Звучит обнадеживающе.

****

Дом встретил нас холодом. Я скинула рюкзак у входа, села на край дивана и сбросила ботинки. Ноги гудели от усталости, а пальцы оттаивали с лёгким покалыванием.

Максим поставил пакеты на стол и сразу пошёл к камину. Разжигал его быстро и уже через пару минут пламя вспыхнуло, осветив комнату тёплым оранжевым светом. Стало чуть уютнее.

– Я думала, что обратно идти будет легче, – сказала я, потягиваясь. – Но нет. Мои ноги объявили бойкот.

– Значит, теперь вы официально герой.

– Или просто идиотка, которая пошла в снег по уши за макаронами.

Он усмехнулся, не оборачиваясь.

– Чего не сделаешь ради хорошего ужина.

– Ужин, кстати, да. Это сейчас приоритет номер один.

Мы оба молчаливо занялись разбором пакетов. Вода на плите закипает медленно, чайник греется рядом. Я разбирала овощи, он доставал крупу и спички. Сработались мы удивительно легко. Как будто готовили ужин вместе уже не первый раз. Каждый знал, что делать.

– Слушайте ,– сказала я, помешивая тушёные овощи в сковороде. – Нам, наверное, стоит перейти на «ты».

Максим замер на секунду, потом повернулся ко мне.

– Я тоже об этом подумал.

– «Вы» здесь звучит как из другой реальности. Как будто мы сидим в офисе, обсуждаем дедлайны. А не готовим еду в доме без света посреди метели.

Он кивнул.

– Да, согласен. Тогда… договорились. Без официоза.

– Отлично, Максим.

Он приподнял бровь.

– Просто Максим?

– Пока что, да, – улыбнулась я. – Ты ещё не заработал никаких прозвищ.

– Учитывая наше знакомство, я удивлён, что ты не зовёшь меня «редактор из ада»

– Это было бы слишком очевидно. У меня фантазия шире.

Он усмехнулся. Мне понравилось, что он стал улыбаться чаще. И, честно говоря, я не думала, что так спокойно произнесу «ты». Раньше это казалось невозможным. Или неправильным. Теперь же вполне логично.

– Итак, – протянула я, когда мы закончили ужин, – у нас есть вечер. Электричества нет. Интернета нет. Что будем делать? Спектакль? Танцы с бубном?

– Можно сыграть в молчанку, – предложил он. – Кто проиграет, тот утром идёт за дровами.

– Ты хочешь, чтобы я молчала? Серьёзно?

– Просто интересуюсь твоими возможностями.

Я сделала вид, что обиженно фыркнула, и он, кажется, еле сдержался, чтобы не засмеяться.

– А если без шуток, – продолжил он, – можно почитать.

– Вслух?

– Нет. Каждый свою книгу. Но рядом. Так… спокойно.

Я кивнула.

– Звучит даже лучше, чем я ожидала.

Максим встал, подошёл к полке и протянул мне сборник рассказов, который я уже брала накануне.

– Продолжай. Я видел, ты читала это вчера.

– А ты?

– У меня будет биография Хемингуэя. Твёрдая проза.

Мы устроились на диване, каждый со своей книгой, плечом к плечу. Плед оказался достаточно большим, чтобы накинуть на двоих, но не настолько, чтобы скрыть, как осторожно мы держим дистанцию.

Я читала, но понимала, что я запоминаю не текст. Я запоминаю, как он держит книгу, как иногда щёлкает пальцем по обложке. Как тихо усмехается, словно вспомнил что-то личное. Я чувствовала, что рядом со мной не просто редактор. Не просто мужчина, с которым я когда-то не могла даже спокойно поговорить. А человек, рядом с которым мне… спокойно. Удивительно, да. И почти страшно.

Я словила себя на том, что начинаю клевать носом, но не хотела сдаваться. Хотела ещё немного посидеть вот так.

****

Максим

Аня сидела рядом, склонившись над книгой. Уже не впервые я замечал, что когда она читает, её лицо становится другим. Мягче. Сосредоточенным, но не напряжённым, как на работе.

Она перевернула страницу, зевнула, не прикрывая рот, и тут же слегка поёжилась, будто сама удивилась своей усталости. Я молча наблюдал, не отвлекаясь на свою книгу уже довольно давно. Слова на бумаге не воспринимались. Поймал себя на мысли, что знаю её меньше, чем многих коллег. И всё же, сейчас я как будто знал о ней больше, чем за все месяцы совместной работы.

Она медленно кивнула, как будто согласилась с чем-то. Потом снова перевернула страницу, но уже лениво, рассеянно. Рука с книгой дрогнула, взгляд остекленел, и в следующую секунду она замерла, не дочитав абзац. Её подбородок чуть склонился, ресницы затрепетали и всё. Заснула.

Я не сразу пошевелился.

Она действительно была маленькая. Хрупкая. Тонкая шея, узкие плечи. Рядом с ней всё казалось большим. Рыжие волосы растрепались по подушке, выскользнув из резинки. Несколько прядей мягко легли на щёку. Веснушки были едва заметны при свечах, но я знал, что утром их будет больше. И это почему-то казалось важным.

Я отложил свою книгу, взялся пальцами за ее и осторожно вытянул из рук. Ее пальцы слегка дрогнули, но она не проснулась.

Это чувство… странное. Почти забытое. Не про влечение, хотя и оно где-то витало в воздухе. А про то, как хочется сохранять момент. Не нарушить. Не спугнуть. Просто побыть рядом.

Я чуть нагнулся, аккуратно заправил ей волосы за ухо. Осторожно, чтобы не разбудить. Потом взял плед и накрыл её полностью, до подбородка. Она немного шевельнулась, но не проснулась. И в этом было что-то очень личное. Почти интимное, несмотря на полное отсутствие касания.

Почему-то именно сейчас я заметил, насколько нам стало легче. День назад между нами был лёд. Профессиональный, защищающий, очень колючий. А теперь… теперь я укрывал её пледом. И это не казалось странным.

Я встал, взял её книгу, положил на край стола. Поднял свою, но не стал возвращаться к чтению, подошёл к двери спальни, задержался на пороге и ещё раз оглянулся. В комнате было почти темно. Только камин бросал мягкий, живой свет на её лицо.

Я ушёл, не закрывая дверь. Не для контроля.

А потому что… не хотелось быть слишком далеко.

Глава 7

Сначала я даже не поняла, что проснулась, просто открыла глаза, вгляделась в сероватый свет за окном и только потом осознала, что камин почти догорел, плед сполз с плеч, а книга, с которой я заснула, теперь аккуратно лежит на столике рядом.

Я встала, накинула кофту, прошлась босиком по деревянному полу до кухни, включила свет по привычке и снова вспомнила, что электричества нет. Всё как вчера. Вода в кувшине была ледяной. Воздух в доме всё ещё держался тёплым благодаря камину, но чувствовалось, что долго он не продержится, если не растопить снова.

На столе я заметила лист бумаги. Почерк был аккуратный, строгий, узнаваемый.

«Вышел во двор за дровами. Если меня долго нет, пожалуйста, не паникуй. Максим.»

Сухо. По-деловому. По-максимовски. И всё равно в этих строчках было что-то… личное. Особенно это «не паникуй». Не указ, не издевка. Забота? Может быть. Или я просто начинаю надумывать.

Я присела обратно на диван, прижимая листок к груди. Мне было непривычно не видеть его. За эти пару дней он стал чем-то вроде ориентира, иногда раздражающим, но устойчивым. Как якорь. И это, если честно, немного пугало. Я ведь привыкла считать его угрозой. Мужчиной, рядом с которым всегда надо держать щит. А теперь… он вышел за дровами, и в доме сразу стало пусто.